Если бы кто-нибудь спросил Фёдора Шилова о том, каким сегодня было небо или о том, каким был закат, то Шилов, скорее всего, посмотрел бы на вопрошающего, как на дурачка. Хорошо ещё, если бы не послал матом.
Фёдор был трудоголиком до мозга костей. Проснувшись утром, он думал о работе, возвращаясь домой, он размышлял о завтрашнем рабочем дне, и, что самое интересное – даже находясь на рабочем месте, он тоже был погружен в мысли о работе. Такое сейчас случается редко.
Но эта вовлеченность была оправдана. Шилов был отцом четырех детей и мужем одной жены, и чтобы их прокормить, ему приходилось не просто работать, а пахать во благо своей семьи. И с этим он прекрасно справлялся. Более того, в своём невероятно плотном графике он все же умудрялся находить время и для воспитания детей, и для воспитания себя своей женой. Чудо, а не человек, по мнению жены, детей и начальника.
Ночью, развалившись, наконец, на своём диване, Шилов закрывал глаза и прокручивал в голове все события сегодняшнего дня, больше всего внимания уделяя, конечно же, событиям на работе. Почувствовав, что скоро уснёт, он быстро набрасывал план на завтра в своём воображаемом ежедневнике, и засыпал глубоким сном без сновидений.
В то утро Шилов не проснулся. Как потом выяснилось, у него остановилось сердце около четырех тридцати утра. Но не проснулось тело, а душа, сладко потянувшись в половине пятого, бросила взгляд на электронные часы. Удостоверившись, что он не проспал, Шилов собрался снова закрыть глаза, но обнаружил возле дивана странного и довольно неожиданного гостя.
У самого изголовья стоял какой-то маленький, чуть светящийся человек и доброжелательным жестом протягивал Шилову руку.
– Это еще что такое? – произнес остывающий Шилов.
– Ты умер, дружок, – ласково произнес гость, – пойдем, я провожу тебя в наши чертоги.
Некоторое время Шилов задавал уточняющие вопросы, которые задают все люди, умирающие впервые: «А правда ли то, что он умер?», «А что теперь будет?», «А как вы попали в квартиру без ключей?». Светящийся человек терпеливо ответил на каждый вопрос, а затем снова протянул Фёдору маленькую ладошку.
– Идём. Твой земной путь окончен, но впереди ещё много испытаний, о которых я расскажу тебе по пути.
– Испытаний? – округлил глаза Шилов. – Я вам так скажу. Я не имею ни малейшего понятия о том, кто вы такой, но если бы вы хотя бы немного интересовались мной, то знали бы, что я за свою жизнь прошёл столько испытаний, сколько вам и не снилось.
– Я понимаю, но всё позади. Сейчас нам нужно...
– Что вы там понимаете? – взвился Шилов. – Я всю свою жизнь куда-то шёл, что-то делал, чего-то добивался... Я работал на миллионе работ, я воспитывал детей, прибивал полки, менял подгузники, чинил машину, гулял с коляской, готовил суп, настраивал каналы на телевизоре, ремонтировал расшатанный стол, тащил домой мешки с картошкой, выносил мусор, шпаклевал стены, клеил обои, делал перестановки в квартире... И это только во вторник. А сейчас я умер?
Шилов тихонько рассмеялся, а затем, закинув руки за голову, откинулся на диван. Пришелец с того света молча наблюдал за его действиями.
– Я умер, – все ещё улыбаясь, произнёс Фёдор, – и вы хотите, чтобы я сейчас встал и куда-то пошёл? Знаете что, вызывайте хоть весь свой загробный персонал, я теперь с этого дивана не сдвинусь ни на сантиметр.
– А вот так это. Мне до лампочки на эти ваши загробные жизни. Я умер, а это значит, что имею право на отдых. Я буду лежать на этом диване сто тысяч лет и отдыхать. Просто лежать и ничего не делать. Понятно? Имею право.
– Но... но мне нужно доставить вашу душу...
– Вот тебе нужно, ты и доставляй. Это твоя работа. Но предупреждаю сразу – у тебя это получится сделать только через мой труп. Ну... в смысле... ну ты понял. Я буду всячески противоборствовать.
Светящийся человечек, кажется, пребывал в недоумении. Он стоял и молча смотрел на Шилова, который, развалившись на диване, с блаженной улыбкой рассматривал потолок. В какой-то момент он даже плюнул в него.
– Всегда мечтал это попробовать, – пояснил Шилов, – каково это – плевать в потолок и ничего не делать.
– Простите, но я просто обязан сопроводить вас... – жалобно возразил гость.
– Сто тысяч лет, – обрубил Шилов, – я, диван и потолок. Приходите через сто тысяч лет. Но ни днем раньше.
– Пошёл вон! – вскипел Фёдор, приподнявшись на локте, – дай отдохнуть! Нет, ну что за человек?! Я умер, всё! Отстаньте все от меня! Никаких походов, никаких испытаний, никаких судов и прочей ереси. Я буду лежать и ничего не делать!
– То есть, вы хотите остаться здесь? – прищурившись, спросил светящийся человек. – У вас больше не будет возможности проследовать дальше. Я сюда больше не вернусь.
– Это самая лучшая новость за последние полчаса, – сказал Шилов и, отвернувшись на другой бок, накрылся одеялом, – и еще одна просьба. Забери с собой часы, они мне больше не нужны. Еще и в глаз светят.
На свои похороны Шилов не пошёл – проспал. Проспал он и переезд своей семьи. После случившегося жена не захотела жить в месте, где умер её муж. Квартиру продали через полгода, лишь вступив в наследство. Новые жильцы были людьми не особо впечатлительными, поэтому с юмором относились к тому, что иногда из дальней комнаты будто бы слышался приглушенный храп.
– Домовой, наверное, – посмеивались они.
А Шилов спал и никак не мог выспаться. Когда-нибудь он проснется, но почему-то я уверен в том, что это наступит не ранее, чем через сто тысяч лет. И ни днём раньше.
Рай – он тоже у всех разный. Шилов пребывал в своём и не собирался его покидать. А что? Имеет право.
