ОДИНОКИЙ БОГ КОСМОСА
автор рассказа Крейг Оулсен
редактор Юлия Афонасьева.
Описание: Крохотная капсула, дрейфующая в бесконечном космосе, и очнувшийся после длительного анабиоза пассажир. Он пережил крушение, но радовался этому не долго…
автор рассказа Крейг Оулсен
редактор Юлия Афонасьева.
Описание: Крохотная капсула, дрейфующая в бесконечном космосе, и очнувшийся после длительного анабиоза пассажир. Он пережил крушение, но радовался этому не долго…
На втором этаже было гораздо холодней, чем в уютной гостиной. Все окна снова были распахнуты настежь. Мы закрыли их, ёжась от холода. Мокрый ковёр на лестнице противно чавкал под ногами. Кое-где виднелись комья грязи.
Я был уверен, что теперь-то Казанову ни в чём не придётся убеждать. Мы оба знали, что в доме кто-то есть, либо уже побывал и скрылся.
Когда мы подошли к повороту, дурное предчувствие всполошило нервы. Дверь спальни, где был размещён тесть, была приоткрыта.
- Чёрт, - сказал я, поглядывая на Казанову. Пламя свечи в руке трепыхалось, как крылья заблудшего мотылька, хотя я и не ощущал дуновение ветра.
Мы подошли поближе и нерешительно позвали:
- Сергей Иванович, с вами всё в порядке?
Ответа не последовало, поэтому мы просто открыли дверь и вошли в спальню. Свечи на табуретке возле кровати не горели. Окно открыто. И это уже начинало меня раздражать. Дождевая вода нещадно залила пол. Холодно. Зябко. Жутко. Простыни на кровати смяты, а одеяло сброшено на пол. Полыхнувшая зарница разожгла в небесах за окном яркую дугообразную полосу. Я увидел комья грязи, возле кровати и возле окна. Свеча в руках неожиданно потухла. Твою-то мать...
Казанова закрыл окно. Мы ещё раз позвали моего тестя, но без толку. Затем обыскали все комнаты наверху, включая мою с Наташкой спальню, заглянули в ванную. Включённая лампочка на потолке мигала, точно сигналила некую безумную азбуку Морзе. На кафеле с цветочными узорами чернела засохшая капелька крови. Так могло бы быть при кровотечении из носа. Но дальше следовал большой вопрос и никаких следов. Все вещи тестя оказались на месте в спальне. Даже мои зимние тапки с мехом внутри, что я дал ему, чтобы не мёрзли ноги, нашлись в комнате за мини-шкафом с маленькими полками. Итак, не мог же Сергей Иванович ускользнуть из дома в одной пижаме. Или всё же мог?
По пути назад мы решили, что сначала всё расскажем Наташке и Лешему. Инга тоже должна знать. А вот истеричной Светке ни к чему бередить неустойчивую психику. Вот только как сказать обо всём тёще? «Вот так запросто!» - хихикнул внутренний голос.
Мы таки посетили маленькую кладовку с инструментами, находившуюся под лестницей. Вооружились топориками и молотками. Наконец, мы оказались на кухне. Тихие голоса. Тепло. Ласковый уют, создаваемый синеньким огоньком включённой плиты, и запах травяного чая. Обыденность и успокаивающий комфорт.
«Нужно бы поставить кофе», - посетила мысль. Заряд кофеина хоть чуток, да поможет морально настроиться, перед тем как оповещать тёщу.
- Саш, а Саш, чего ты такой хмурый? - шутливо попыталась подобраться ко мне жена. Я погладил её по голове. Она затихла и побледнела, наверное, что-то читая в моих глазах.
- Что случилось? - совсем другим тоном спросила она, нервно запуская пальцы в волосы.
- Сергей Иванович исчез, - хрипло выдавил из себя я и перевел взгляд на сидевшую за столом тёщу. Чашка чая выпала из её рук и покатилась по столу. Клавдия Петровна резко встала со стула и вдруг снова, покачиваясь, села, как если бы её ноги вдруг потеряли устойчивость. Женщина застонала:
- Нет, о господи, нет…
Её дрожащие ладони скрыли лицо. Всё тело женщины затряслось мелкой дрожью. Она плакала беззвучно.
Я вдруг почувствовал себя трусом и подлецом одновременно. Жалость к тёще встала в горле комом. Зная её склочный характер, я ожидал совсем другой реакции. Чего угодно. Грома и молнии. Удара по лицу. Крика и обвинений, но не этого.
Шумно вдохнув, Клавдия Петровна отняла от лица ладони и, враз собравшись, снова нашла в себе силы встать. Гордо расправив плечи, с запавшим бледным лицом, она уставилась на нас с Наташкой неким целеустремлённым взглядом, поджала синеватые губы и объявила:
- Хватит бездельничать! Давайте все вместе поищем моего мужа. И - немедленно, слышите меня, немедленно звоните в МЧС, в полицию, хоть в ФСБ звоните, чёрт возьми,- выдохнула она и покраснела, тяжело дыша, уставилась на меня.
Я растерялся и неуверенно отчеканил, стоя по струнке, как в армии:
- Конечно, Клавдия Петровна, сейчас мы с Лешим и Казановым всё организуем и пройдёмся вокруг дома.
- Я пойду с вами, - решительно сказала Наташка.
- Я тоже, - растерянно произнесла Инга, замершая на пороге кухни.
- Ни в коем случае, - упёрся я, подбираясь к стоящему возле микроволновки, редко использовавшемуся радиотелефону. По закону подлости, и у него тоже закончилась подзарядка. Матюгнувшись про себя, я уточнил ранее опущенные детали.
Мы с корешами заставили женщин вооружиться и оставаться в гостиной. Вопреки нашим стараниям, Светка тоже всё узнала. Общая возня и шепотки вырвали её из крепкого сна. И, кое-что услышав, женщина тут же стала задавать вопросы.
Пришлось срочно заваривать ей травяной чай с ромашкой и капать на сахар валерианку. Зато дамы переключили всё внимание на подругу, временно позабыв про нас.
Наша мужская тройка прочесала дом, не обнаружив ничего нового.
Мы битый час дружно кричали в тёмный подвал, куда ещё не провели электропроводку, с крутой, недоделанной лестницей да частично земляным полом. Глупо туда соваться – есть риск свернуть себе шею.
Отчаявшись, мы закрыли на задвижки все окна и двери. Снова зажгли камин. Вставили запасные батарейки в то ли перегоревшие, то ли отсыревшие фонари.
Затем наша тройка удальцов, одевшись как можно теплей, подобрав себе то, что подходило из моих вещей из гардероба в спальне, вооружившись топориками и фонарями, в дождевиках выбрались из дома, чтобы прочесать близлежащую территорию.
Всегда осторожный Казанова предложил, что лучше всего кому-то (то бишь ему, конечно же) ехать на машине и светить по пути фарами, а остальным идти рядом и кричать. Увы, смеяться мне или плакать – не знаю, но его дороженный мерс не завёлся. Дружбан в сердцах матюгнулся, стукнул по капоту и с надеждой подошёл к моей «ниве». Я, стараясь подавить нервный смешок, неторопливо вставил ключ в зажигание и повернул его. Тишина. Затем проделал эту манипуляцию снова. Моя верная, пусть и старенькая машинка не издала ни звука. Теперь мне уже было совсем не до смеха.
«Нива», старая, добрая, езженая-переезженная нива, никогда ещё не подводила меня, даже в лютый мороз заводилась с первого поворота ключа. А тут что выходит? Облом. Не иначе чёрт меня дёрнул проверить капот. Двигатель был вырван с корнем, только зияли оборванные провода. Шок - это ещё слабо сказано. Колени мои задрожали, и я чуть не шмякнулся пятой точкой на землю. Холодный ветер тут же сорвал мой капюшон, заполз за воротник. На душе стало тошно и неожиданно страшно. Кто-то, значит, шутил. Значит, всё всерьёз. «Да хватит уже сомневаться!» - ехидно твердил внутренний голос-червячок.
Смех Казановы с бульканьем стих, едва зародившись в горле. Он тоже проверил свой мерс и разглядывал ту же картину: двигатель вырван с корнем и нигде под ногами не валялся.
Леший, как заправский идиот, всё пытался придумать рациональное объяснение событиям, но сквозь усилившийся вой ветра мы едва расслышали, что он там лопочет. Я прислушался к своему внутреннему голосу и вместе с ним погрузился в раздумье. Разве Сергей Иванович мог ни с того ни с сего ошалеть и провернуть с нами такое вот дерьмо?
Мы с внутренним голосом на пару разом покачали головой. Подозвав к себе рыскающего в одиночестве по темноте, пока ещё не успевшего (явно по глупости) как следует испугаться Лешего, мы рассудили, что в дом пока возвращаться рано, но и поиск команды из нас троих в такую погоду и темень – явная бесполезная трата сил.
Ветер заглушал крик, а пешим ходом по грязи, против ветра и лупящего в глаза дождя, пусть даже с фонариками, - всё равно лежащего тестя, не заметим, например, в той же неприметной канаве. Посовещавшись, мы вдруг осознали простую, но важную истину: нужно срочно вызвать помощь.
Леший и я бегали быстрей, чем забросивший спорт офисный планктон Казанова. Поэтому было ясно, кто отправится в деревню. Казанова же должен был оставаться на стреме в доме и защищать женщин, а если хоть одна телефонная батарея чуток подзарядится, то с помощью инета или простым звонком ему следует вызвать подмогу.
Казанова уже почти зашёл в дом, как его осенила идея. Он крикнул нам ждать его и быстренько притащил мой телефон с подзарядным устройством. С победоносной улыбкой непризнанного гения он предположил: вдруг у кого из деревенских старожилов не вырубило, как у нас, электричество, и тогда я смогу сам подзарядить телефон и немедленно связаться с полицией. Я улыбнулся в ответ. «Эх, Казанова, действительно чёртов гений».
Я взял свой телефон с собой. Мы с Лешим чуток передохнули, собравшись с духом, постояв на веранде. Затем двинули вперёд, взяв только фонарики и топорики, да мой телефон с подзарядным устройством, обёрнутый в целлофановый пакет, тут же заброшенный в карман ветровки.
Стоило выйти за привычный глазу участок, как исчез высокий, местами не доделанный забор, и ветер швырял дождь прямо в лицо. Бежать, даже пригнув голову, без риска убиться не получалось, да и идти быстрым шагом тоже не выходило. Стоило чуток поднять голову, как ливневый поток тут же заливал глаза и ноздри, грозя утопить. Проклятый ветер на открытой дороге, казалось, задувал со всех сторон сразу, наверное, собирался подбросить нас кулем в воздух, но мы упорно сопротивлялись его потугам и медленно шли вперёд. Так он просто играючи почти сбивал с ног.
БАМ-БАМ-БАМ! Ритмичный стук и непрекращающийся шелест дождя напрочь глушили все звуки – и, чтобы что-то услышать, приходилось почти что кричать. Мы с Лешим на пару шли цепочкой и, когда по пути видели очертания кустов и канавы, то внимательно приглядывались, подсвечивая туда-сюда фонариком, и громко звали Сергея Ивановича по имени.
Наш общий голос сливался с дождём и звучал по-настоящему глухо и оттого жутко. Увы, моего тестя нигде не было видно, и только противно чавкала грязь под ногами. Хлюп. Хлюп. Чавк-чавк.
Наконец, мы добрались до колонки, за которой находилась первая по пути от нашего дома маленькая хатка. Тусклый свет фонарика едва пробивал потоки льющего с неба дождя. В хате все ставни закрыты. Собачья будка пустует, и шустрая псина, которую я часто видел клянчащей что-то съестное возле продуктового магазина и мусорных баков, когда ездил в дом с ремонтом, куда-то исчезла. Не слышно её писклявого заливистого лая. Тихо. Только наши глухие и надрывные крики отчаянно пытаются прорваться сквозь пелену дождя.
Так и драли горло, устав и не дождавшись ответа, да барабанили в калитку тоже без толку. Затем решительно перескочили через небольшой заборчик и постучали в дом. Снова нагло скалящаяся в недоброй ухмылке ночная тишина. Никто нам так и не открыл.
Я не помнил всех деревенских поимённо, кроме шустрой бабки Маланьи, торгующей своими огородными разносолами на рынке. Ну и ладно. Пришлось не солоно хлебавши топать дальше. Следующий дом тоже оказался пуст. А вот в окне бабки Маланьи тёплым янтарным светом горела керосинка.
Мы кричали со двора, и, наконец, где-то в её старой, ещё довоенной с виду хате хрипло затявкала собака. Бабка шустро открыла дверь, крепко держа в руках остро заточенный серп. Мы опешили и попятились, чуть не зацепившись за просевшую ступеньку.Маланья цокнула языком, выставляя напоказ щербатые зубы.
Леший первым пришёл в чувство и чуть пискляво, но выдавил из себя:
- Добрый вечер. Мы… - замямлил он, зачарованный блеском серпа.
- Заходите, чего уж там, - сказала бабуська, прищурившись как следует, осмотрев нас, на пару минут став похожей на сморщенную сливу. Из-за спины Маланьи резво выглянула лохматая мордочка мелкой собачонки, которая тут же зарычала.
- Тыц, Куська, - сказала бабка собаке и слегка пихнула её ногой, возвращая в дом.
Мы вошли в предбанник, дальше в хату Маланья пока не пускала. Внутри, за закрытой, обитой мягким войлоком дверью, по-родному уютно всем телом ощутилось тепло - и в ноздри ударил запах хвойной смолы. Наверное, она топила печку еловыми поленьями.
- А ну, молодежь, руки из карманов вынуть! - резко сказала Маланья, наставив на нас серп, опять огорошив и заставив раскрыть рты от неожиданности. Затем бабка ловко обыскала нас, даже не запыхавшись, и только тогда, удовлетворённая проведённым осмотром, впустила в хату. На самодельной полке под разлапистой вешалкой сиротливо стоял старый дисковый телефон.
- Трещит гад, - сказала она, указывая на телефон длинным пальцем, - и телевизор тоже не пашет, – продолжила разговор. - Радио вот час назад как заглохло. И знаете, добрые молодцы, - прошептала бабка, точно делясь с нами страшным секретом, - я слышала крики на соседнем дворе. Орали дико, точно кабана резали. Только вот не вышла я с хаты, побоялась. Куська и то вот хвост поджала. Не к добру это, скажу я вам, - вздохнув, выговорилась Маланья. - Ох, не к добру, – повторила она.
- Можно у вас подзарядить телефон? - выслушав её и переждав пару секунд, когда бабка снова посмотрит на нас, попросил я. - Мы позвоним в город, вызовем полицию, у меня это… тесть пропал, - я кашлянул, уточняя.
- А у меня кошка ещё вчера, как дождь начался, пропала. Ох, выла где-то в огороде окаянная. Хоть уши затыкай. А ты, милок, - обратилась бабка к Лешему, точно и не слышала мою просьбу, - чаю липового с мёдом не хочешь?
Леший застенчиво улыбнулся и, пожав плечами, сказал, что с удовольствием выпьет чаю.
Пока мой обаяшка кореш согревался чаем, я подзаряжал смартфон, радуясь, что зарядку удалось впихнуть в настенную розетку. И, пока телефонная батарея потиху оживала, я спросил у бабки, ласково поглядывавшей на Лешего, точно на родного сына:
- У вас тут много народа живёт? Или больше просто выкупленные дачи-участки приезжих, городских?
- Эх, сынок, местных немного, десяток едва наберётся. Сивой, местный забулдыга, через пару домов живёт. Пару моих товарок-одногодок живут через два дома. Продавщица сельпо, старая дева Алка, с матерью-инвалидом в кирпичном домишке проживает. Да давным-давно отлучённый от церкви поп в самой дальней хате из всех тутошних хат кротом нелюдимым обитает, а остальные дома, - зевнула она, - так, дачи. - Либо просто пустуют, брошенные, да ещё недострой кругом, - пояснила Маланья и, снова смачно зевнув и наконец более приветливо глянув на меня, неожиданно предложила чаю.
Чай согрел, придал сил. Леший без стеснения заедал мёдом. Сластёна. Наконец чуток подзарядился телефон. Я сразу позвонил в полицию. Равнодушный оператор сообщил, что сеть перегружена и все звонки перенаправляются на автоответчик. Я позвонил в МЧС. В ответ услышал то же самое дерьмо. Я в сердцах выругался про себя, сжимая кулак. Тестя нужно найти. Я задал бабке прямой вопрос:
- Так, сколько деревенских мужиков поможет мне в поисках Сергея Ивановича за солидное вознаграждение?
- Если добудитесь их, голубчики, - не то крякнула, не то усмехнулась бабка, - то за водку не откажут высунуть свои носы из хаты даже в такую, прости Господи, срань мокрячью, - сказала Маланья и погладила свою Куську по чёрной макушке.
- Благодарим, Маланья, - сказали мы с Лешим в унисон и поспешили покинуть хату.
- Кстати, бабка, добро не забудем, - застопорился я у порога и добавил, протягивая ей свой телефон с подзарядным: - А можно, мой телефон ещё чуток на подзарядке побудет, пока по деревне бегать будем?
Она взяла телефон, кивнула и заперла дверь.
Дождь слегка уменьшился, а вот ветер никак не сбавлял напор. Мы с Лешим включили фонарики и поспешили обойти дома остальных соседей. Нам чертовски сильно требовалась помощь.
Снова нарвались на пару пустующих домов: неужели снова дачи? Да не верю. Хоть пусть мы видели дома смутно, почти что в кромешной темноте да при тусклом свете фонаря, с виду они совсем не походили на дачи, тем более на недострой.
Мелкие покосившиеся хатки и такой же прогнивший забор могли быть либо просто нежилыми, либо являлись пристанищем деревенских обывателей.
Мы, как могли, ускорили темп и, сопротивляясь ветру, пёрли дальше.
Сивой, или как его там звали, дверь не открыл. Он на всю громкость слушал в хате музыку. Старые, совсем ещё довоенные песни. Бухает, наверное – переглянувшись, подумали мы и вошли в дом. К удаче, дверь была не заперта.
В хате разгром, а сквозь единственное незаколоченное окно свищет ветер. И пусто кругом, хоть шаром покати. Мы выключили стоявший на табуретке у железной кровати магнитофон-радиоприёмник. Обыскали весь дом и даже в сарай заглянули. Всё, что нашли, – следы когтей на мокрых, точно заиндевевших стенах. И размытые широкие следы на полу, в комьях грязи.
Бред какой-то. Переглянувшись, мы с Лешим поспешили до следующего дома. Происходило что-то не вписывающееся ни в какие рамки. Куда в здравом, даже в пьяном уме можно было уйти в такую погоду?
По пути следовали один за другим пустые дворы и ни единой будки, из которой бы нам вслед зарычала сраная шавка. В обычную пору здесь пешим ходом вообще не пройти – мигом облает разношёрстная свора, не разбирая чужих и своих. Поэтому я утром в выходные дни тут и не бегал. Только в сторону тихой и спокойной Камышовки.
Мы обошли все пустующие с виду дома стороной. Нигде не горел свет. Как вымерли все, причём разом. Усталость злобно играла по взвинченным нервам.
Дом попа-расстриги находился в самом конце дороги. Он заметно отличался от всех домов в деревне. Затейливые рисунки на стенах точно из русских народных сказок: рыбки, морские города, русалки, кони, богатыри на мощных лошадях с развевающейся гривой. Сделанные вручную лебеди из шин и пластиковых бутылок, а также украшения из стекла на клумбах, на крепком и ладном заборе и навесе над парадной дверью.
Мы громко постучали в деревянную калитку. Мужчина в куртке с капюшоном на голове вышел из дома, заметно покачиваясь, точно пьяный. Высокий и тощий, с всклокоченными волосами и заскорузлой бородой, он буркнул нечто, сродни не то неясному вопросу, не то приветствию. Затем рыгнул, укрывая рот рукой, - и жестом дал понять: мол, заходите в дом.
Внутри было удивительно чисто и обставлено по-спартански скупо. На стенах красивые иконы. Полка, плотно уставленная книгами. Выбеленная известью печка. Окрашенные в неброский цвет стены. Чистый дощатый пол, и ни в едином углу ни следа паутины, ни соринки.
На столике расставлена нехитрая снедь. Картошка да огурцы, крохотный брусок сала да большая, почти пустая бутылка самогонки.
Я всё разглядывал то хату, то мужика да думал, стоит ли просить его о помощи. В состоянии ли хмельной поп нам помочь?
Леший всё пялился то на люстру, то на красиво размалеванный потолок. Наконец бывший священник покряхтел и спросил, зачем пожаловали. Я вздохнул и рассказал ему всё разом – как про тестя, так и про незваных гостей. Мужик взялся за голову и сказал:
- Эх, а я думал, помощь по хозяйству какая нужна, и вдруг ещё самогоночки или водки мне за то перепадёт. Но, видно, на всё воля Божья.
- Так вы поможете нам или нет?! - воскликнул я, начиная терять терпение.
- Вишь, сынок, когда водочки нет, сил нет. Каб водочка на столе была, так сразу принялся бы я за дела, - усмехнулся бывший священник собственной нелепой шутке и внезапно, чуть помпезно представился, протягивая нам жилистую руку: - Анатолий. Но, можно просто Толик.
Я сказал, что водка есть дома.
- Ну, тогда я соберусь, что ли, - хмыкнул священник и юрким ужом стал суетиться по хате, собираться.
Вскоре мы втроём выбрались на улицу, Леший со священником потащились ко мне домой, а я зашёл снова к бабке Маланье за телефоном – и очумел, когда разглядел, что…
Окна в её хате были разбиты, а в комнате гулял себе раздольно ветер, от собаки Куськи остался только хвост, да ухо, да пятна крови на полу, и скрученный в бараний рог серп. Меня заколотило от гнева, злобы и всё усиливающегося страха.
Снова взгляд впечатался в царапины на стенах. Я выругался, когда обнаружил, что мой телефон раздавлен, как жук, по полу. Штекер с корнем выдернут вместе с розеткой. Твою ж мать. Холод прошёлся по позвоночнику, я буквально ощутил чей-то пристальный взгляд. Но вокруг только влажные, едва покрытые налётом изморози стены. И всё же... Я пулей выскочил из хаты и поспешил за Лешим и бывшим священником вдогонку. Не чувствуя ни ветра, ни капель дождя, злобно бьющих в лицо.
Вернувшись в дом, мы попали в самый разгар переполоха. Все взволнованные и на ногах, даже малая Ленка.
Наташка взяла меня за руку и, точно заговорщица, прошептала мне на ухо: мол, наверху не всё ладно, и мне нужно всё это увидеть самому. Я только кивнул, глядя в её обеспокоенное лицо с нервно поддёргивающимся веком левого глаза.
Казанова стоял в гостиной и выглядел так, точно получил обухом по голове. Бледный, потный, взъерошенный, он глушил коньяк прямо из бутылки, как воду. На нас не смотрел и криво так, психованно улыбался.
Леший пытался узнать, в чём все-таки дело. Но пока не преуспел. А вот поп Анатолий сохранял спокойствие, выжимал рукава своего свитера прямо на пол и грел руки возле камина. Инга и Светка, обнявшись, сидели на диване, укрывшись плёдом, рядом с задумчиво смотревшей в стену Клавдией Петровной, гладившей по голове Ленку. Дамы то и дело затравленно всхлипывали, точно мышки-норушки, обсуждающие проделки злющей и страшной кошки.
Инга и Светка да невменяемый Казанова снова идти наверх отказались.
Наташка выпила стопку коньяка для храбрости, предложила мне и Лешему для разогрева. Поп не дал, выпил за нас двоих сам, вытер рот, хыкнул и сказал: мол, пошли.
Лестница скрипела при каждом шаге. Ковёр хлюпал, разбухший от воды. В разбитое окно голодно и зло свистел ветер. А вот стены были исполосованы, точно по ним провели гвоздём длинную тонкую линию. Ведущая в мастерскую дверь точно прогнила изнутри. Мягкая, как пластилин, раскрытая нараспашку, она почти прилипла к стене. Но дело было даже не в этом…
- Оно тёплое, - сказала Наташка, указывая на серо-белую штуковину, которая походила на гигантский футбольный мяч, заброшенный в угол.
- Ели это то, о чём я думаю, то оно стало больше, - отрешённо сказал я. Леший тяжко вздохнул, вытаращил глаза и тут же взялся за голову.
Поп враз позеленел и тут же помянул разом и чёрта, и всех святых, затем подошёл к штуковине и что-то на неё сыпнул.
Серый дымок взметнулся вверх, от жалобного воя, прокатившегося по комнате, волосы встали на затылке дыбом. Наташка шмыгнула мне за спину. Я моргнул, инстинктивно отступая в сторону.
Бывший священник бросился вон из комнаты с ором:
- Нечистая сила, батюшки, караул!!!
Дым оставил в комнате запах протухшей рыбы и жжёной, точно от горького миндаля, горечи, вызывая рвоту. Фонарик с тихим шипением погас. Повеяло холодком. Фонарик мигнул и вновь включился, как если бы в кинокадре возникла секундная пауза. А штуковина в углу, мать твою, просто исчезла.
- Уходим, - сказал я, затем повторил уже громче, схватил Наташку за руку и потащил её прочь из мастерской. Леший впал в ступор - и мне пришлось прокричать у него возле уха, чтобы он снова включился в жизнь.
Сердце в груди билось, как проклятое. Я, здравомыслящий человек, не мог, объяснить себе произошедшего. Столкнулся с иррациональным явлением, как в штампованных телепрограммах. Но нужно как можно быстрее найти помощь. Нет, нужно бежать из дома. Инстинкт подстёгивал, тревожно вопил о нависшей над всеми опасности. Как вовремя.
Мы бегом спустились вниз. Истошно визжал кто-то из женщин в гостиной.
Так. Светка визжала, а Инга крепко сжимала в руках нож. Как оказалось, исчезла Ленка. Вот так запросто исчезла из гостиной, только что бывшая у всех на виду. Как по волшебству.
За окном, снова точно усмехаясь над нашими бедами, забарабанил усилившийся дождь. А зарницы полыхали одна за другой, рисуя в небесах ослепительные зигзаги.
Мы снова переворошили весь дом. Инга тряслась и рыдала, заламывая руки на пару со Светкой, впавшей в ступор от шока. Женщина всё говорила, что мельком видела на стене, над диваном, где спала Ленка, тень мужчины с длинными руками.
Наташка опустошала запасы валерианки в аптечке. А тёщу, принявшую снотворное, уже ничто не могло разбудить
Паника сковала весь дом, заполнив его удушающе тягостной атмосферой. Леший, я да пьяный вдрызг, но уже лучше соображающий Казанова мерили шагами комнату. Никто из нас не находил себе места. Только поп сидел за столом на кухне в одиночестве и всё что-то думал да втихую попивал то кофе, то водку.
Я несколько раз порывался вновь выскочить на улицу и сделать хоть что-нибудь. Да, вот поп притащил с кухни водку, нарезал колбасы и налив себе стопку, гакнул, закусил колбасой и стукнул кулаком по дорогому журнальному столику, сказал:
- Ну, что, бедокуры, рассказывайте всё мне снова в деталях и по порядку, не утаивая больше никакой чертовщины. А вдруг чем и помогу, - твёрдо добавил он. Что-то в его тоне было обнадёживающее.
Он слушал нас всех сразу, всё и кто что видел, не перебивая, иногда поддакивая и неразборчиво хмыкая. Его глаза ясно блестели, видно, что он пребывал в своём уме и твёрдой памяти, а водка на священника действовала стимулирующе, подстёгивая мышление. Наташка, не знающая, чем себя занять, просто заварила кофе и принесла поесть, парой подносов опустошив холодильник, Леший выдохся первым и просто стал нервно жевать все, что попадало под руку, в том числе сало, которое дико не любил, но он, похоже, совсем извёлся и не соображал, что делает. Меня стал душить истерический смех, и я жадно пил кофе, одну чашку за другой, не в силах остановиться. А Наташка хрустела мятными леденцами. Казанова же, точно Молдер из «Секретных материалов», состроил заумный вид и видно по пьяни выдвигал абсурдные предположения, одно за другим.
- Итак, как я понял, - бодро сказал Анатолий, - все странности в доме начались, когда шкаф установили в мастерской. - Затем добавил, чем и вовсе сбил нас с толку: - Соль в хозяйстве есть?
- Конечно, на кухне, - нахмурившись, сразу ответил я.
- Нужно осмотреть шкаф, а там будет видно, - загадочно оборонил поп и первым направился к лестнице на второй этаж.
Опять наша тройка эдаких мальцов-удальцов сопровождала отлучённого от церкви попа в мастерскую. Забыл упомянуть, что, когда нервничаю, на ум приходят дикие и абсурдно-комичные мысли. А вот женщины остались в гостиной, крепко держа в руках топоры, ножи и фонари. Обещали громко кричать, если что-то произойдёт.
На полпути наверх поп сказал, что нужно взять с собой соль, и я замыкавший цепочку, в храбром одиночестве потащился на кухню. Не ощущая страха, наверное, от избытка кофеина, я твёрдо держал в руке нож и нещадно чадящую свечу.
Соль нашлась в нижнем кухонном шкафчике. Я взял непочатый килограммовый мешочек и снова потащился вверх по лестнице, к ждущим там друзьям и отлучённому от церкви попу.
Итак, шкаф стоял себе спокойно на месте. А в комнате фонари не работали, и только коптящая свеча дала возможность разглядеть на полу потёки воды, грязь и отчётливые следы мужских ботинок, предположительно размера эдак сорок четвёртого.
Это явно был кто-то пришлый. В деревне великанов не водилось. Я бы, наверное, заметил: столько месяцев самолично ремонтировал дом. Хотя если он одиночка, да ещё нелюдимый.… То… Снова в голове сумбур.
Анатолий громко сказал:
- Поехали! - и, открыв пакет соли зубами, щедро сыпнул себе на руку, затем перекрестился и бросил соль на шкаф. Шших. Соль зашипела и с дымком исчезла на поверхности шкафа. Раздалось протяжное, неохотное: «Скрип», и дверца шкафа отворилась сама по себе.
- Что это?- тонко, как-то по-детски, спросил Казанова, и все кроме попа отступили в сторону.
Я нервно фыркнул. Наташка резко вцепилась мне в плечи. А из шкафа показался длинный нос, затем и всё лицо, на котором, точно острые зубья капкана, блеснули зубы. Дверь в мастерскую захлопнулась у нас за спиной, а должна была от такого сильного толчка вообще развалиться на части.
Выпростав руки вперёд, из шкафа в мастерскую выбрался мужчина. Огонёк свечи совсем затрепетал, рисуя на стене контуры его кособокой тени.
Широченные плечи ещё больше расширились, а глянешь прямо: вот он - всего метр с кепкой. Совсем не страшный.
Он выкатился из шкафа гладко и стремительно, точно шар по маслу. Наташка взвизгнула и ногтями пребольно впилась мне в плечи.
Мужчина ухмыльнулся – и вдруг остро запахло прогорклым жиром. Свеча почти погасла, а на его руках вмиг блеснули острые когти, как у хищного зверя.
- Кто ты такой? - спросил я. Жуть накрыла с головой, сдавливая кишки в тугой узел, примораживая ноги-истуканы к полу.
Мы все замерли, превратившись в зачарованные монолиты. Свеча снова мигнула и едва трепетала, потухая, а поп возьми да швырни всю соль на карлика. Хлопок. Треск. Зловоние и последующий за всем истошный визг боли. Поп во весь голос заорал:
- Заклинаю святым духом, прочь изыди, нечистая сила!
Всё стихло и исчезло.
Внизу завопили.
Я первым оказался у двери и, толкнув её, выбежал на лестницу. За мной, как ошалелый, следовал Казанова, поп да Наташка. А Леший поскользнулся в луже и чуть не угробил нас всех, едва не столкнув с лестницы.
В гостиной Инга и Светка толпились возле лежащей на диване Клавдии Петровны. Лицо женщины в свете свечей выглядело неестественным – пепельно-серым.
- Что с тобой, мама. Мамочка! - всхлипнула Наташка и бросилась к матери.
Инстинктивно я схватил вырывающуюся жену и крепко прижал её к себе. Внутри всё звенело, разрывая на части. Опасность. Опасность. Наверное, жена сама поняла, что не всё ладно, как следует разглядев свою мать в свете свечей, – и больше не рвалась от меня прочь, как резвая псина с цепи.
С тихим звуком кожа моей тёщи вспучилась мыльным пузырём и просто стекла с кости, обнажая мышцы, сухожилия да черепную кость. Затем она вся внезапно растеклась по дивану зловонной серой слизью. Наташка закричала - и вдруг, прикрыв рот рукой, забилась в истерике. Я сжимал её крепко, как мог, шепча что-то ласковое.
Над диваном зияло круглое заиндевевшее пятно.
Дом съел цветы. Маленький букетик пионов, который мачеха Аарона собрала в своем саду. Тогда-то мы и заметили. Вечером я поставила их в вазу, а утром она была пуста.
– Я не приносила вам цветы, – искренне удивилась мачеха. Дети тоже забыли. Только я и Аарон отчетливо помнили, как она ворвалась в парадную дверь с цветами в руках, торопясь поздравить нас с новосельем.
Аппетиты дома вскоре стали очевидны. Все, что теоретически можно было съесть, исчезало. Мясо не лежало в холодильнике дольше одной ночи. Овощи сгнивали за несколько часов, а потом от них не оставалось и следа. Даже деревянная мебель ветшала со страшной скоростью, ломаясь в течении нескольких месяцев.
Каждый раз, когда что-то подобное случалось, мы с мужем только обменивались понимающими взглядами: даже дети отрицали, что мы буквально вчера ходили за продуктами, или что обеденный стол когда-то существовал.
Конечно, меня это пугало. Я все боялась, что однажды проснусь утром и обнаружу, что у меня нет руки, или что один из детей пропал. Аарон пытался меня успокоить: дом не трогал живых существ. Вообще-то мы все стали намного здоровее, чем когда-либо были. Даже Грейс, пока еще дошкольница, почти никогда не болела. А Дерек вообще был здоров, как лошадь и начал делать успехи во втором классе. И наш белый лабрадор Кинг тоже радовался жизни, несмотря на преклонный возраст.
– Надо переехать, – снова начинала я разговор. – Мы же не знаем, на что он способен. Кто знает, когда он решит, что из нас получится неплохая закуска?
– Да, ты наверное права, – отвечал муж. Он всегда хотел сделать меня счастливой.
И вот, какое-то время мы старательно рыскали по сайтам с недвижимостью, в поисках других домов. Но к тому времени на рынке начался хаос из-за ковида, а мы так удачно успели вложиться на спаде… Все стремительно дорожало, процентные ставки по ипотеке росли. С каждым днем перспектива переезда казалась все более туманной.
А потом Кинг умер. Нам стоило это предвидеть. Он стал очень вялым и не ходил по большому целых два дня. Однажды он издал тот странный звук, разбудивший нас посреди ночи… Спустившись вниз, мы нашли его в гостиной. Мертвым.
– Мы все решим утром, – крепко обнял меня Аарон. Кинг был моей собакой еще до того, как мы поженились. Я обняла друга в последний раз, прощаясь.
А на утро он исчез. Грейс и Дерек радостно носились по двору, Аарон готовил блинчики, а я смотрела на океан. Внезапно ко мне подбежал Дерек с собачьей игрушкой в руках.
– Мам, смотри! Наверное соседская собака оставила у нас во дворе. Там их целая куча!
– Это плохо, – сказала я Аарону в тот вечер. – Это неправильно.
– Может и к лучшему. Они счастливы.
– Потому что не помнят, что у них вообще была собака. Они любили Кинга. А теперь его просто… как не было.
Аарон закатил глаза.
– Не всякая боль – хорошая боль. О некоторых вещах лучше забыть.
А я вспомнила собственное детство. Мою любимую черную кошечку Присциллу. Соседский ротвейлер задушил ее… Тогда в первый раз умер кто-то, кого я любила.
Еще несколько недель я не до конца понимала, что произошло. Все время ждала, что она придет и свернется рядом со мной калачиком в постели, как только поправится. А потом до меня дошло, что она уже никогда не “поправится”... что есть в жизни невосполнимые потери.
– Смерть домашнего животного – одна из вех взросления. – Я просто не могла согласиться с мужем. – Одна из тех вещей, что определяет тебя как личность, то, что ты помнишь.Это оставляет шрам. Шрамы украшают наши души.
– Я люблю тебя. И все твои шрамы. Но никто не ищет смерти специально. Если мы можем защитить детей, почему бы это не сделать?
– Ладно. – И я свернулась рядом с ним калачиком, слишком измотанная, чтобы спорить.
***
– Кому принадлежал этот дом до тебя? – спросила моя сестра Эми однажды за бокалом вина. Я все ей рассказала, но когда попыталась доказать свои слова, пролив немного вина на пол, дом отказался сотрудничать. Лужица так и осталась на кафеле. Дом умел хранить секреты.
У Эми был сын, Картер – второклассник, как и Дерек. Мы потягивали вино и наблюдали, как они носятся на заднем дворе, колошматя друг друга мягкими мечами.
– Нам продала его какая-то старушка. Одинокая. Решила перебраться в дом поменьше.
– Хм. Разве это не фишка людей, сбагривших последнего ребенка в колледж? А у нее как будто вообще не было семьи.
Я задумалась об этом на несколько секунд. Теперь, когда сестра проговорила это вслух, формулировка продавца и правда прозвучала странно. Я хотела продолжить рассуждения, но дети начали ругаться и мы отвлеклись. А когда вернулись на кухню, я уже и забыла, о чем говорили.
– Как думаешь, это дом испортил вкус вина? Похоже на уксус, – сморщилась я.
– Ну я не против небольшой выдержки. К тому же я всегда знала, что у тебя беда с головой.
– Так и знала, что ты мне не поверишь.
– О нет, я верю тебе относительно дома, правда. Просто еще и считаю, что у тебя беда с головой.
После отъезда Эми, я вспомнила ее бесцеремонный комментарий о предыдущей владелице и задумалась. А что если у той женщины была семья? Что если они умерли в этом доме? Их тоже стерло? Помнила ли она родных?
Я не могла заснуть, вопросы хороводом кружились в голове, пока я, наконец, не сдалась и не направилась на кухню. Со слабой надеждой открыла холодильник в поисках оставшегося кусочка торта, но конечно же его уже давно не было, как и бумажной тарелки и всего остального. Кухня за пару часов стала абсолютно стерильной: ни крошек, ни пятен молока и сока… На столешнице можно было делать операцию.
Так что я отправилась в свой кабинет и нашла информацию о предыдущем владельце. Ее звали Памела Чанг, больше пятидесяти лет она владела этим домом в полном одиночестве. Не очень понимая, что собираюсь сказать, я набросала ей электронное письмо, приглашая выпить кофе и обсудить некоторые особенности дома.
Было уже три утра, так что я не надеялась получить ответ еще несколько часов, а то и дней, но она ответила. Почти сразу. Пригласила меня к себе этим утром.
***
Квартира Памелы уже превратилась в свалку. Конечно все было не настолько запущено, как в телепередачах, но все поверхности были заставлены грязной посудой и отходами, а сама квартира смутно попахивала супом.
– Тебе придется извинить меня за такую небрежность в хозяйстве, – сказала Памела, когда я отряхнула диван, прежде чем присесть. – Боюсь, пятьдесят лет в этом доме убили во мне уборщицу. Хотя я варю отличный кофе. Хочешь?
Я кивнула, и она направилась на кухню. В беспорядке этого места было что-то успокаивающее. Я вдруг поняла, что уже несколько месяцев не вытирала пятно от кофе с кофейного столика, не стирала полотенце… В этом просто не было необходимости.
Несколько минут спустя хозяйка вернулась с кофе, оказавшимся и правда таким вкусным, как было обещано.
– Дом странно влияет на зерна, правда? – сказала она, отхлебывая из чашки. – Одна из тысячи незаметных вроде мелочей.
– Вы… вы обнаружили у дома необычные свойства?
– Конечно же. Этот дом все время голоден. Не обязательно в плохом смысле, пойми меня правильно, но на мой взгляд – да. Однако, как и в случае с любым другим инструментом, все зависит от того, как им пользоваться.
Она отхлебнула кофе, оценивающе глядя на меня и продолжила:
– Скажи, вы с мужем оба собственники?
– Конечно.
– Рада за вас. Вот оно, настоящее партнерство. А я из богатой семьи. Они никогда не доверяли моему мужу, так что дом был безраздельно и полностью моим. И только я все помню.
– Риэлтор сказала, что у вас не было мужа. И вообще семьи.
– О, именно так мир это и помнит. Единственная правдивая версия событий осталась здесь, – она постучала костлявым пальцем по своему лбу. – У меня тоже были дети, прекрасные дети. Но теперь все исчезло. Дом стер их. Я и не возражаю. Есть что-то особенное в том, что они остались только в моей памяти. Тебе так не кажется?
***
Я ушла со встречи с Памелой потрясенной, но с уверенностью, что не сошла с ума. Дом питался мертвецами. Я как раз обдумывала, что это будет значить для нашей семьи, когда Эми позвонила мне.
В истерике.
– Что? Что случилось? – снова и снова спрашивала я, надеясь, что она успокоится. Хотя я не хотела знать. Эми была не из тех, кто рыдает по пустякам. Тому, что она билась в конвульсиях на том конце провода, могло быть только одно объяснение.
– Картер! – наконец выдавила она. – Он шел домой из школы. Переходил дорогу. Наверное не посмотрел… Врачи… сказали, что все случилось мгновенно. Он ничего не почувствовал…
Картер был центром жизни Эми. Она была матерью-одиночкой всю его жизнь и все, что бы она ни делала, вращалось вокруг сына. Мы с Аароном пытались поддержать ее во время подготовки к похоронам и церемонии, связывались с родственниками, помогали организовать кремацию…
Но мы не могли быть с ней круглые сутки. Она начала пить. Бокал шардоне вечером превратился в бутылки чего покрепче, зажатые в руке все время. Она пялилась в телевизор невидящими глазами, едва способная встать с дивана, чтобы дойти до туалета.
Все это время урна с прахом Картера с выгравированным на боку именем смотрела на нее с каминной полки – неотступное и неумолимое напоминание о том, что его больше нет.
Самое худшее, что я даже не могла упрекнуть ее. Что оставалось ждать от скорбящей матери? Единственный огонек ее жизни погас.
– Она просто будет пить, пока не умрет. И я ничего не могу с этим поделать.
Аарон прижал меня к себе.
– Если только… – начал он.
– Если только что?
– Ну ты чего. Только не говори, что не думала об этом. Будет совсем как с Кингом. Помнишь, какими счастливыми были дети на следующий день после его смерти?
– Мы не сотрем Картера.
– Ладно. Но если мы этого не сделаем, возможно следующей придется кремировать твою сестру.
Тем вечером я порезалась, когда брилась. Капли крови катились по ноге в ванную и исчезали даже не дойдя до слива.
И я представила, как умираю в этом доме. С какой скоростью разлагается и исчезает мое тело. И то, какими счастливыми будут дети на следующее утро, даже не помнящие, что у них когда-то была мать.
Тогда я впервые по-настоящему начала бояться своего дома. Да, это всего-лишь инструмент. Но опасный инструмент, ведь он приводил к забвению, что еще хуже смерти.
И вот так я стояла, дрожащая, несмотря на потоки горячей воды, молясь о том, чтобы умереть вне этих стен.
Но все же я не была готова уехать. Этому инструменту, каким бы опасным он ни был, можно было найти применение.
***
– Подъем, – сказала я Эми несколько дней спустя. – Я знаю, ты не хочешь, но надо.
– Нет, – слабо ответила она, не отрывая глаз от телевизора.
– Я серьезно. Тебе нужен гребаный дневной свет. Здесь уже воняет. Ты никогда не почувствуешь себя лучше, если не постараешься.
– С чего бы мне хотеть чувствовать себя лучше? Зачем мне это?
– Ты права. – Слезы навернулись мне на глаза. – Права.
Той ночью я дождалась, когда сестра отключится, накрыла ее одеялом и забрала урну Картера, уходя из дома.
Аарон обнял меня на пороге, увидев скорбный груз в моих руках.
– Ты поступаешь правильно. Ты спасаешь ее.
В доме были горячие точки, где он ел намного намного быстрее. Кухня. Ванная. Но хуже всего – подвал. Все, что находилось внизу, исчезало за считанные минуты. Он однажды проглотил целую пиццу меньше чем за полчаса.
Я спустилась туда с урной Картера, быстро поцеловала ее и поставила на пол.
Следующий час я, сидя на лестнице, наблюдала как сначала с урны сошли все пятна и отпечатки пальцев. А потом изнутри раздался тихий звук, будто шершавый, как наждак язык, медленно вылизывал стенки.
А потом металл вдруг поплыл у меня перед глазами, а когда я потерла их ладонями, оказалось, что с урны исчезла надпись. Имя Картера исчезло.
Я подошла к урне и подняла ее. Легкую. Пустую.
***
На следующее утро я проснулась от стука во входную дверь. Эми стояла снаружи в спортивном костюме.
– Что происходит?
– Я проснулась с дичайшим похмельем и сделала худшее, что может сделать женщина: встала на весы. Когда я успела набрать почти семь кило?! Что ж, представляю тебе новую здоровую Эми! Хватит мне сидеть в одиночестве и жалеть себя! Я выйду в мир и возьму то, что хочу!
– Здорово. А чего ты хочешь?
– Разве не очевидно? – Она обвела рукой мой дом. – Отличный муж. Отличные дети. Потрясный дом! У тебя просто жизнь мечты, сестренка! И я не успокоюсь, пока не обзаведусь такой же!
Слезы потекли у меня по щекам, и я понимала, что никогда не объясню ей, отчего.
– С тобой все в порядке? – заволновалась сестра.
– Все будет хорошо, – ответила я, зная, что это ложь.
И помахала ей на прощание, наблюдая как слезинки исчезают в ненасытной глотке дома.
~
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Как оказалось, они успели убежать довольно далеко вглубь леса и возвращаться пришлось долго, таким-то темпом. Миша взглянул на часы, он засомневался, живой ли ждет их Ксения или уже нет.
- Так это твой тренер? - шепотом спросила Катя, пока они ковыляли обратно
- Бывший - так же тихо ответил Миша, - Я когда в Москве тренировался, у него был в команде, а потом... - молодой человек не договорил
- Что потом? Тебя выгнали? - не унималась девушка
- Нет, сам ушел, бросил все и уехал
- Как же так?
- Давай не сейчас, - отбрыкнулся Миша и отвернулся в сторону
Вот впереди показались рухнувшие стены из красного кирпича. Не дойдя нескольких метров до здания, тренер остановился.
- Шагай, шагай, чего встал - прикрикнул Михаил, но Дмитрий Степанович, наоборот, сделал два шага назад
- Я туда не пойду, - каким-то странным сдавленным голосом ответил мужчина
- Что значит не пойду?
- Не пойду, стреляй меня прямо здесь, не могу я на это смотреть!
- ЧТО с ним? - удивилась Катя
- Не пойму, опять что-то придумал? - пробормотал Михаил, - Постой как пока здесь, - сказал он девушке, а сам направился к связанному
Молодой человек подошел к нему со спины и подтолкнул дулом ружья в сумрак разрушенного здания.
- Нет, не надо! - запротестовал тренер, но Миша толкнул его ногой и вскинул ружье вверх
- Здесь стрелять, говоришь? На! - и он выстрелил в воздух
Катя охнула и закрыла лицо руками, птицы стайкой снялись с деревьев и полетели прочь, Дмитрий Степанович вздрогнул и "японской" походкой двинулся в черный зев провала.
- Ты пока постой здесь, - попросил молодой человек Катю, - я его заведу внутрь, потом и тебе помогу
- Нога уже почти прошла, я и сама смогу, - опираясь на соседние деревья девушка изобразила, что сможет идти
- Хорошо, - Миша обернулся и увидел, что тренер уже внутри, метнулся за ним, хотя торопиться не имело смысла, т.к. мужчина пролез в комнату, отвернулся в дальний угол и молча ждал
Не сводя прицела ружья с тренера, Миша обернулся на раненую, она лежала в той же позе, крови, как будто, не прибавилось, но ни движений, ни стонов не было слышно. Катерина тоже уже успела пролезть внутрь.
- Посмотри, как она там?
- Хорошо, - ответила девушка и кинулась к раненой, приложила руку к шее и отшатнулась - Она уже холодная! - навзрыд проговорила Катя, - И пульса нет... Мы не успели...
Она бросилась на убийцу и стала кулаками долбить его спину, - Что ты наделал! Ты же ее убил! - кричала Катя
А тренер не оборачивался и что-то бубнил себе под нос.
- Это не я, - только и смог разобрать Миша.
Выплеснув злость, жалость, обиду и гнев на связанного тренера, Катерина без сил опустилась прямо на каменную крошку.
- Что же теперь делать? - повторила она несколько раз, не ждя ответа
- Сдадим его в полицию, - сказал Михаил, - вернем так же к тропинке, по которой бежали, выйдем к людям, а там, в полиции, разберутся, что с ним делать! А ну ка, поворачивай к выходу! - скомандовал он уже стоящему в углу тренеру
- А куда это мы так спешим? - раздался совсем неожиданно женский голос, все обернулись.
У стены стояла Ксюша, цела и невредима, даже кровь с ее волос куда-то исчезла. В руках она держала пистолет, направленный на Катю.
- А ну-ка, молодой человек, положите-ка ружье, а то в вашей подружке может появиться несколько новых дырочек! - грозно велела Ксения и засмеялась
Все замерли в замешательстве.
- Давай, давай! Просыпайся! Бегун недорощенный! Мишаня! Шевелись, пока я добрая! - и она взвела курок
Молодой человек медленно опустил ружье на землю и поднял руки. Катя вытаращенными глазами смотрела то на него, то на Ксюшу.
- А теперь развяжи дяденьку! Негоже так над пожилым человеком издеваться! - скомандовала она
Михаил подошел, попытался развязать руки, но узел не поддавался, шнурки затянулись очень сильно.
- Я же говорил, не надо, - тихо шептал Дмитрий Степанович
- Что за ерунда, - думал про себя Миша, - что за чертовщина! Такого просто не может быть!
- Шевелись, недоносок, пока я не прострелила твой подружке башку!
Наконец узел поддался, и руки тренера были свободны.
- Отойди от него - скомандовала Ксюша, - дальше сам развяжется! - она стояла прямо около Кати и пистолет был направлен точно в голову, - И ружьишко то передай хозяину, нехорошо оружие отнимать!
Михаил аккуратно поднял ружье за цевье и передвинул под ноги Дмитрию Степановичу. Когда тот развязался полностью, он поднял ружье, а Ксюша переместилась ближе к нему. Катя и Миша, держа друг друга в объятьях прижались к противоположной стене.
- Ну что, отбегал ты свое, Мишаня, - продолжила говорить Ксюша. Ответа не последовало, Михаил и Катя смотрели на нее в полном недоумении.
- А ты думал, что можешь вот так просто уничтожить человека и дальше спокойно жить? Думал, ничего тебе за это не будет? Ан нет, «аукнутся кошке мышкины слезки»! Никак мы тебя поймать не могли, да вот, получилось. Подружке твоей не повезло, но свидетелей мы не оставляем. – и она громко засмеялась
- Я ничего не понимаю, я никому ничего плохого не делал, - проговорил Миша и, повернувшись к Кате, добавил – это какая-то ошибка!
- Ошибка? А может быть это я бросила свою команду? Может быть это я устроила сговор и саботаж, после которого все спортсмены разбежались, как мыши? А может быть я пустила всю карьеру лучшего тренера России под откос? – не унималась Ксюша, она практически кричала
- Да, я принял решение уйти из команды, мы с Дмитрием Степановичем не сошлись характерами, и я никого не подговаривал, просто рассказал коллегам о своих проблемах, а они поделились своими, аналогичными, а дальше каждый сам решает – люди же взрослые!
- А то что он вкладывал в вас всю душу, вы не думали? – Ксения выплевывала слова как пули, - Он жил спортом и командой, Димочка, мой дорогой, - и она посмотрела, на стоящего с ружьем тренера, - он считал вас своей семьей! Да он даже детей своих не завел, потому что Вы для него были как родные! И чем вы отплатили?
- Я не знаю, что он там себе думал и считал, - холодно ответил Миша, - но, когда у меня умерла мама, последний мой родной человек, он не отпустил меня в Волгоград даже на 3-4 дня!
- Это накануне всероссийских соревнований? – подал голос Дмитрий Степанович, - чтобы ты мне всю команду подставил?
- Вот именно! – Миша тоже уже перешел на крик, - Да плевал я и на вас, и на все эти соревнования, я итак за последние 2 года мать видел всего раза 3-4! И этот человек еще что-то говорит про семью? – молодой человек повернулся к Кате, - Да, я бросил все, бросил спорт, команду, уехал обратно в Волгоград, и нисколько об этом не жалею!
- А ведь ты подавал большие надежды, Миша, - тихо проговорил тренер, - очень большие, я планировал включить тебя в олимпийскую сборную.
- Идите вы подальше со своей сборной! – прокричал Михаил, и отвернулся
- А никакой сборной не случилось! – перехватила инициативу Ксюша, - Все благодаря тебе! Разбежалась половина претендентов и участников! А заслуженного тренера выперли взашей. Нормально? Это нормально? Я тебя спрашиваю?
- Раз выгнали, значит заслужил! – хмуро проговорил молодой человек
- Ах заслужил? А я, молодая девчонка, тоже это заслужила? Когда я годами ждала его домой, пока он до ночи возился с вами, неблагодарными? Я заслужила остаться вдвоем со спивающимся стариком?
- Ну Ксюша! – попытался остановить ее тренер, но она не унималась
- Я заслужила, угробить всю свою молодость и получить пшик? Я заслужила вытаскивать его то из запоя, то из петли? Нет, я не дам вам всем спокойно жить, вы получите по заслугам!
- Так это его жена? – тихо спросила Катя
- Да, девочка, как видишь, настоящая его жена, зарегистрированная супруга!
- И что же вы собираетесь с нами сделать? – уже спокойно спросил Михаил
- На то же, что и со всеми остальными! – прошипела Ксения, - Закопать, чтобы никто не нашел!
- Катю отпустите! – попросил Миша, хотя заранее знал, что ответ его не устроит
- Ха-ха-ха – театрально произнесла супруга Дмитрия Степановича, - Как смешно! Куда он побежит первым делом? В полицию? Просто тебе, девонька, не повезло, «Се ля ви»! – и она развела руками
- Довольно, слишком много слов, - продолжала Ксюша, - пора заканчивать. Выводи их наружу, - сказала она, уже обернувшись к мужу
- Ну, ступайте, - тренер поднял ружье и направил на Мишу с Катей, и они послушно поплелись к пролому в стене. Бежать было бессмысленно, девушка еле-еле передвигала ногами, да и оружие было у двоих, так что сопротивление, явно бесполезно.
Они вышли из разрушенного здания и Дмитрий Степанович повел их за угол, где виднелась большая яма, замаскированная ветками и листвой.
- Выкопал побольше обычного, как знал, - проговорил он себе под нос, - вдвоем поместитесь.
- Залезайте в яму! – скомандовала Ксюша, в то время, как тренер стоял на куче земли с ружьем, нацеленным на них
Катя как-то заметалась, засопротивлялась, но Ксюша выстрелила в воздух, и девушка замерла. Михаил спустился в яму первым, потом принял Катю на руки и помог спуститься.
- Чего ждешь? – закричала Ксения, глядя на супруга, - закапывай!
- Прямо живьем? – удивился тренер
- Да, пусть помучаются хоть немного, как я! – с улыбкой ответила она
Дмитрий Степанович положил ружье, взял лопату, лежащую возле ямы, и начал накидывать землю под ноги ребятам, стоящим в яме. Катя беззвучно рыдала на груди у Миши, а он обнимал ее, но успокоить уже не мог.
- Вы лучше ложитесь, так быстрее будет! – скомандовала Ксюша, помахивая пистолетом, - я сегодня добрая!
Ребята медленно опустились на дно ямы, обняли друг друга и закрыли глаза. Миша поцеловал Катю в губы, и она ответила ему изо всех сил, будто этот поцелуй не даст им задохнуться. А сверху продолжали падать куски земли, закрывая ноги и тело холодным покровом.
А ну стоять! Руки вверх! – раздался где-то вдалеке голос, - Не двигаться, буду стрелять без предупреждения!
Потом все затихло, и Миша приподнялся, чтобы посмотреть, что происходит. Лицом к разрушенной стене стоял Дмитрий Степанович, а кто-то застегивал на его руках наручники. Ксюши нигде не было видно.
- Стой, не двигайся, - пригрозил мужчина тренеру и повернулся лицом к яме, в руках у него был пистолет, а лицо, почему оно показалось знакомым?
- Вот они, живехоньки! Вовремя я успел вас найти! – проговорил Павел, а это был именно он, какой бы неожиданной ни была эта встреча, Михаил вспомнил своего предполагаемого преследователя и бросился к Кате, чтобы поднять ее.
- Ну и задали вы мне задачку, - сказал Паша, протягивая им руку и помогая вылезти, - Кто же так делает? Убежали, свернули непонятно куда, я что, должен вас по всему лесу искать? Да я по всему лесу и искал! Если бы не выстрелы, может, и не нашел бы!
- Там поворот был ложный, - проговорил Михаил, отряхивая землю с себя и девушки, - это я потом уже догадался
- Что? Ложный поворот?
- Да, табличку фальшивую поставили, специально для нас!
- Интересно, ну да следствие разберется.
- Так Вы из полиции? – удивилась Катя
- Конечно, а откуда мне еще быть?
- А мы думали, Вы – маньяк, - проговорила девушка и спрятала лицо у Миши за плечом, щеки ее зарумянились
- Вон оно что? Я маньяк? – Павел присвистнул, - Да… ребята, с вами не соскучишься. Еще немного, и это стоило бы вам жизни, можно сказать, сильно повезло, что я вовремя успел!
- Это точно, - тихо проговорил Михаил, - А что теперь будет?
- С ним-то? – следователь кивнул на Дмитрия Степановича, - Следствие будет, потом суд. Дел он натворил много, а тут пойман с поличным. Думаю, даже сотрудничество со следствием не сильно поможет.
- А жена его? – переспросил Миша
- А что жена? Какая жена?
- Ну она то все и организовала! – ответил молодой человек
- Как это? – сотрудник был несколько ошарашен
- Да, это она нас сюда заманила! – затараторила Катя, - Вы же помните, девушка, она вместе с нами бежала, а потом осталась на том пункте, где мы от Вас убежали!
- Какая еще девушка? Я никого кроме вас двоих не видел, потом вы пропали, а теперь нашлись, и этот «мститель» тоже. Давно мы это дело ведем, да никак не удавалось его поймать, ни следов, ни доказательств.
- А скольких он уже убил? – спросил Миша
- Нам известно о 5 пропавших спортсменах, сколько их реально погибло, надеюсь, следствие разберется
Катя вскрикнула и закрыла лицо руками.
- Ну все хорошо, девушка, все хорошо, - попытался успокоить ее Павел, - что же вы отказались бежать вместе со мной? А да, я же – маньяк. – и он улыбнулся
Миша и Катя стояли вместе и молчали.
- Пройдемте ко входу в лесопарк, проедем в отделение, я уже вызвал машину, - уже без улыбки проговорил полицейский, - Дадите показания, и я вас отпущу, пока!
- Что значит пока? – уточнил Миша
- А то и значит, что следствие еще будет разбираться во всех деталях, вас еще не раз вызовут для уточнения.
- А нам скоро уезжать
- Ну ничего, оставите все координаты, и следователь свяжется. Идемте, - он взял задержанного тренера за руку и подтолкнул вперед.
- А как же Ксюша? – вдруг снова вспомнил Михаил
- Да какая Ксюша? – Павел непонимающе смотрел не них, - вы хотите сказать, что у него была сообщница?
- Да, она сначала бежала с нами, потом притворилась раненой и заманила сюда, а потом, угрожая пистолетом, заставила залезть в яму. Она сама нам сказала, что она - его жена. И что не даст жить спокойно, что будет мстить.
- Вот так поворот! – удивился следователь
- Посмотрите, там в здании должна была остаться ее кровь! – добавил Михаил
- Хорошо, сюда уже едет следственно-оперативная группа, она все проверит, все соберет, не волнуйтесь, пособницу тоже найдем.
- Это вряд-ли, - буркнул себе под нос Дмитрий Степанович.
- Помалкивай, давай, - прикрикнул на него Павел, - Идемте, надо торопиться, - позвал он ребят.
Миша и Катя последовали за ним.
Прямо на площадке лесопарка стояло две полицейские машины. В одну погрузили маньяка, во вторую посадили пострадавших, да и Павел сел вместе с ними.
В отделении их по очереди опросил следовать, тщательно записывая детали и, иногда, переспрашивая в подробностях. Когда Миша описывал Ксюшу, Павел подошел к следователю и что-то прошептал ему на ухо, а тот попросил Михаила описать подозреваемую как можно подробнее. После чего Павел куда-то ушел, а позднее, вернувшись с бумагами, передал их следователю и что-то еще тихо сообщил. Опрос занял несколько часов: за Мишей последовала Катя, потом следователь уточнял еще детали, с кем-то созванивался, несколько раз общался с Павлом. Ребята порядком устали от всех процедур.
Когда следователь закончил, они подписали показания и вышли уже в коридор, спортсменов догнал Паша:
- Вы уверены, что видели именно ее, жену тренера? – как-то подозрительно поинтересовался полицейский – Вы ничего не путаете?
- Конечно, вот как Вас сейчас! – хором ответили Миша и Катя, - Да она и сама сказала, что его жена!
- Понятно… - проговорил Павел, и достал лист с распечатанной на принтере черно-белой фотографией довольно плохого качества, - Вот посмотрите, узнаете кого-то?
Михаил взглянул на фото и глаза его округлились, - Так Вы нашли ее? Там в разрушенном здании? Вот именно так она лежала с пробитой головой, как я и говорил! – молодой человек был явно возбужден этой новостью
- Нет, в лесу мы никого не нашли, а это фото из дела 5-летней давности. – скептическим голосом сообщил следователь, - Это, действительно, Ксения Васильевна, супруга Дмитрия Степановича. В таком виде ее зафиксировала следственная группа, когда девушка покончила с собой.
Ни Миша, ни Катя не могли проронить ни слова, только смотрели то друг на друга, то на следователя.
- Ну что ж, показания мы взяли, дальше следствие разберется. Мы с вами свяжемся. Всего доброго!
И ребята вышли на свежий воздух прохладной августовской ночи. Уже стемнело, на улице не было ни души.
- Ты куда сейчас? – спросил Миша девушку, а та ответила не то с вопросом, не то с утверждением – Домой… На электричку, наверное?
- Какая сейчас электричка? Пойдем ко мне, - предложил молодой человек, а Катя только кивнула и обняла его изо всех сил.
Автобусов ждать уже не имело смысла, и они пошли по освещенным фонарями улочкам города, где были гостями, города, который чуть не стал их могилой. Но сейчас об этом совсем не хотелось вспоминать, потому ребята шли не спеша, держа друг друга в объятьях.
---------------------------------------------------------------
Спустя 19 месяцев. Волгоград.
- Миша, давай уже быстрее, хватит суетиться, скоро начало! – позвала Катя, сидя в широком кресле
- Бегу, бегу, - отозвался из кухни Михаил, - одну минутку.
Он вошел в комнату со стеклянной креманкой в руках, - А это вам, мои дорогие, - молодой человек передал десерт девушке, а сам сел рядом на диван и погладил ее по животу.
- Опять ты меня балуешь?
- Вам обеим нужны витамины, и тебе, и Вике! - и он прижался щекой к большому круглому животу.
- Смотри, новости уже заканчиваются, а после будет трансляция марафона из Вероны.
На экране диктор зачитывал очередные сводки: Сегодня была поставлена точка в громком деле о серийном убийце, которым оказался бывший тренер, убивающий своих прошлых подопечных. Всего следствие доказало 7 эпизодов, 6 из которых закончились гибелью жертв. Подсудимый, признанный виновным по всем выдвинутым обвинениям, утверждает, что совершал преступления под давлением призрака своей покойной супруги, покончившей с собой более 6 лет назад. Судебно-психиатрическая экспертиза признала мужчину невменяемым, в силу чего суд вынес решение, избрать в качестве меры наказания принудительное лечение в психиатрической клинике.
Миша и Катя не могли проронить не слова, только когда началась реклама, они посмотрели друг на друга, и молодой человек сказал – Ну вот и закончилась эта история. Не хочется даже вспоминать.
- Главное, мы живы, и мы вместе, - Катя прижалась к нему плечом, - а вот и трансляция марафона!
---------------------------------------------------------------
Спустя несколько месяцев. Психиатрическая клиника.
Дмитрий Степанович сидел в своей одиночной палате и смотрел на стул, и, если бы к нему заглянул врач или санитар, он подумал бы, что пациент опять разговаривает сам с собой, но бывший тренер, а теперь маньяк-убийца был не один. На стуле сидела его супруга Ксения.
- Ну что, все сложилось удачно! – радостно тараторила она, - Жаль, что тебя поймали, но я правильно посоветовала тебе рассказать про меня, иначе сидел бы сейчас в тюряге, а не здесь, - и она обвела глазами комнату
- Ксюша, не надо опять, - умоляюще произнес Дмитрий Степанович
- Димочка, милый ты мой, хороший, - она наклонилась в сторону мужа, - я не дам тебе зачахнуть, не надейся!
- Ну пожалуйста!
- Никаких вариантов быть не может! Я уже придумала, как вытащить тебя отсюда. Нужно кое-что подготовить и через пару месяцев будешь уже на свободе. Там кое-кто заждался от нас привета! – и Ксюша громко захохотала.
Все персонажи и локации вымышлены, сходства с реальными людьми, местами и событиями случайны.
- А вот я и на месте, - сказал сам себе Михаил, сворачивая с дорожки ко входу в лесопарк.
Молодой человек немного нервничал торопился, т.к. автобус, в котором он ехал до остановки "Автовокзал", тащился как черепаха. Миша готов был уже выйти и добежать до места пешком, но хотелось сохранить силы, все-таки, впереди марафон.
Но вот площадка лесопарка уже впереди, видны организаторские будки, вход перекрыт ограждениями, а внутри стоят будущие участники забега.
- Сюда, сюда, молодой человек - крикнула Мише пожилая женщина, дежурившая у входа с папкой в руках, - Вы зарегистрировались заранее?
- Да, конечно, - ответил Михаил, - "Кузнецов Михаил Валерьевич"
- Все верно, проходите, - и Миша "проник" на закрытую от остальных территорию. Обычно, сколько он помнил, организаторы оставляли возможность желающим зарегистрироваться и на месте, но кто их разберет, - Главное, я успел, теперь на регистрацию и размяться.
Регистрация прошла без каких-то вопросов, Михаилу выдали схему маршрута, повязку с номером 23 и бутылочку питьевой воды.
Вокруг кто-то кучками, а кто-то по одиночке стояли участники забега. У Михаила не было здесь знакомых, т.к. сам он жил в Волгограде, а сюда приехал только вчера, именно на марафон. Снял квартиру, переночевал и утром, на злополучном автобусе, приехал на окраину города. В свои 28 лет Миша успел уже поучаствовать и в престижных всероссийских соревнованиях, так и в местечковых, организованных каким-то местным региональным клубом любителей. Они давали опыт и практику, готовили к будущим международным марафонам.
По характеру молодой человек был дружелюбным, довольно легко на контакт, да и бежать в компании всегда проще и интереснее, потому решил познакомиться с кем-то из коллег по бегу. Оглядевшись, он заметил молоденькую девушку, довольно хрупкого телосложения, стоящую в одиночестве у крайнего регистрационного столика, и решил подойти к ней.
- Как Вас зовут? Не сочтите за наглость, но бежать 42км в одиночку не очень весело! - сказал Миша девушке и улыбнулся
- Ой, простите, - она подняла глаза и, чуть смутившись, улыбнулась в ответ, - Нисколько не сочту, хорошо, что Вы подошли, я сама то не решаюсь ни с кем знакомиться, а в этом городе никого не знаю.
- Так давайте будем командой! - предложил Михаил, - Так как Вас все-таки зовут?
- Катя... Катя Черникина! - ответила девушка и щеки ее немного зарделись.
- Какая вкусная фамилия! А я - Миша Кузнецов! Будем знакомы!
- Будем. Очень приятно!
- И мне тоже! Ты специально на марафон приехала?
- Да, я живу в области, сама тренируюсь, вот решила попробовать, на что сгожусь.
- Так ты в первый раз?
- Не совсем, в прошлом году я ездила в Питер, там был марафон, на "Белые ночи", но не смогла осилить всю дистанцию, на второй половине сошла. - Она поджала губы, а Михаилу показалось, что глаза Кати немного заблестели.
- Ничего, не расстраивайся, все еще впереди, думаю, в этот раз у тебя точно получится, побежим вместе. У меня кое-какой опыт есть, может на что и сгожусь, - и Миша подмигнул
Катя сразу развеселилась, и они стали разглядывать окружающих.
От стола регистрации отошла девушка лет 25, небольшого роста, коренастенькая, с темной, до смуглого загоревшей кожей. Она как-то странно посмотрела на Михаила, потом на Катю, и отошла в сторону.
"Что же было в ее взгляде?" - Миша никак не мог понять, - "то ли растерянность, то ли отрешенность, то ли опустошенность. С таким настроением ей далеко не убежать!" - подумал он и повернулся к Кате, которая уже вовсю рассматривала соседей по стартовой площадке.
Возле самого старта стояла и громко разговаривала компания молодых людей. Они шутили, смеялись, даже громко перекрикивались между собой. В центре стоял одинокий мужчина преклонных лет. Он был весь седой, поджарое тело выдавало опытного бегуна.
- Посмотри, какой дедушка, а тоже побежит, ему же в обед 100 лет! - сказала Катя, и Миша присмотрелся, - Да это же самый известный марафонец, ты что, не узнала? Ему, конечно, не сто лет, но 80 уже исполнилось. Между прочим, мой тезка. Тоже Михаил. Я его почти на каждом марафоне вижу. Очень опытный спортсмен.
- Ну, когда уже начнем? - продолжая озираться вокруг, спросила Катерина
- Ты бы размялась пока! Путь впереди непростой, темп у меня серьезный, давай-ка не зевай!
- Ладно, ладно! - отозвалась девушка и начала разминать ноги и спину.
Сам же Михаил посмотрел на "смуглянку", как он окрестил ее при первом взгляде. Та стояла у дерева и осматривала людей, будто кого-то искала, но не могла найти. Мельком девушка взглянула и на Мишу, но спешно отвернулась.
- Волнуется, наверное, - подумал молодой человек, - А может ждет кого. По ней и не скажешь, что она марафоны бегает
- Миша! - полушепотом позвала Катя и дернула его за рукав, - Посмотри, только осторожно, какой-то странный тип на меня смотрит. Что ему надо?
Михаил взглянул через ее плечо и увидел коротко стриженного мужчину средних лет. Он, действительно, смотрел в их сторону, странно смотрел, можно сказать пристально, не отводя глаз. Даже когда Миша полностью повернулся к нему лицом, тот не отвел глаз и продолжил наблюдать.
- Видел? - прошептала Катя, - У меня от него мурашки по спине бегут.
- Да не обращай внимания, может ты ему просто понравилась, вот он и смотрит. Ты же вон какая красивая!
- Правда? - заулыбалась Катюша, опустила глаза и накрутила кончик волос на палец, - Спасибо! Я не привыкла принимать комплименты от незнакомых мужчин...
- Ну а мы уже знакомы, так что можешь спокойно принимать. Ты очень замечательная девушка! Красивая, милая, симпатичная, к тому же еще и спортсменка!
- Спортсменка, комсомолка и просто красавица! - прозвучал низкий грубоватый голос и они обернулись
Михаил даже не заметил, как тот самый мужчина подошел к ним.
- Ой, - Катя засмущалась и спряталась за спину Миши.
- Ну что вы, девушка, я же не кусаюсь. Просто услышал Ваш, молодой человек, Миша? Правильно я разобрал? Услышал Ваш комплимент и вспомнил самую известную среди людей нашего возраста фразу. извините, если напугал. - мужчина не выглядел угрожающе, его взгляд был доброжелательным, а улыбка периодически посещала губы, но что-то заставляло поежиться в его присутствии даже Михаила.
- Да, Миша, а Вы чего, собственно, хотите?
- Я? Да ничего. Марафон хочу пробежать, как и вы, надеюсь. Может составите мне компанию? Меня Павел зовут, Павел Владимирович, но для друзей можно просто Паша.
Катя тут же ухватила Мишу за рукав и оттащила в сторону. Она встала на цыпочки и прошептала ему в самое ухо - "Я его боюсь, давай откажемся"
- Девушка Вас стесняется, - сообщил Михаил максимально твердым тоном, словно не намереваясь объяснять причины отказа, хотя голос предательски дрогнул на последнем слове.
- Ну, нет, так нет. - сказал Павел, отвернулся и направился к месту старта.
"Старт через 5 минут!" - раздался голос из мегафона. Все засуетились.
Миша вспомнил, что еще не успел размяться и стал растягивать и разогревать остывшие уже мышцы. Катя, увидев это, тоже присоединилась и стала повторять все движения за ним. Это выглядело забавно, но в то же время мило.
Люди стали стягиваться к месту старта. Участников было не много, не более 40-50 человек, что для небольшого мероприятия вполне закономерно. "Скорее всего больше половины - местные, а приезжие только они с Катей, да Михаил Петрович" - подумал Миша.
Разбивать на группы спортсменов не стали, объявили общий старт. Кучною толпою марафонцы ринулись в лес. Сначала широкая дорожка шла прямо, и все бегуны спокойно размещались на ней, не создавая друг другу неудобства. Потом она свернула влево, немного сужаясь, а спортсмены постепенно растягивались на ней согласно своего темпа. Миша взял темп чуть ниже обычного, чтобы сберечь силы Кати, нельзя было дать ей перегореть. Он же обещал довести девушку до финиша, а если она выдохнется и опять сойдет с трассы, это может совсем подорвать ее уверенность в себе. "Нельзя этого допустить", - думал на ходу молодой человек и следил за своей новой знакомой каждый шаг.
Не успели ребята завернуть за угол, как Катя остановилась и двинулась в сторону леса. Михаил двинулся за ней сразу понял, куда направляется Катерина. На краю дорожки стояла и озиралась по сторонам та самая смуглая девушка, которую он заприметил перед стартом.
- Что случилось? Вы кого-то ищете? - спросила Катя у незнакомки
- Да... - продолжая озираться по сторонам и кого-то выглядывая в толпе спортсменов, ответила девушка - Со мной подружка должна была бежать, она меня сюда и притащила, а я ее никак не найду, и телефон, как назло сел! - голос ее звучал взволнованно
- Давай с нами, - позвала ее Катерина и взяла за руку, - Меня зовут Катя, а это - Миша, - указала она рукой
- Да я и бегаю-то не очень, - засомневалась "смуглянка", - я домой пойду!
- Нет, нельзя сдаваться! - Катя была очень настойчива, - я тоже первый раз бегу, не волнуйся, а Миша - опытный спортсмен, он нам поможет, подскажет. Ведь так? - и она посмотрела Михаилу в глаза, чуть наклонив голову, не оставив ни одного шанса сказать нет.
- Конечно, побежали, пока мы не отстали совсем!
И они продолжили марафон уже втроем. Девушка рассказала, что ее зовут Ксюша, на марафон попала практически случайно - по приглашению подруги, к которой приехала на недельку погостить. Сама когда-то занималась легкой атлетикой и гимнастикой, но последнее время семейная жизнь мешает заниматься спортом. и это было заметно, быстрый темп, заданный Михаилом, буквально через несколько километров дал о себе знать. Ксюша тяжело дышала, потела и иногда начала спотыкаться. Катя же, на удивление, держалась пока хорошо, и ничего не выдавало в ней даже намека на усталость. В качестве развлечения молодой человек рассказывал девушкам, как он жил в Москве, тренировался в школе олимпийского резерва, как участвовал в других марафонах.
Дорожка с каждым километром становилась все более извилистой и узкой, прямые участки сократились, а ориентироваться помогали стрелки, расставленные организаторами на всех развилках. Где-то впереди мелькали кроссовки нескольких бегунов, своего тезку Миша уже давно не видел, очевидно, он был где-то впереди. На очередном повороте Михаил заметил Павла, который бежал в том же темпе, что и они, но на небольшом отдалении.
- Он что, следит за нами? Или за Катей - подумал Миша, и эта мысль вызвала неприятные ощущения в затылке. На следующем повороте он снова обернулся и увидел Павла, бегущего на том же расстоянии от них.
- Ну ка, девчонки, давайте ускоримся, скоро точка питания, там сможем подкрепиться и чуть-чуть передохнуть, - Михаил прибавил темп, и Катя с Ксюшей за ним.
На повороте Миша не забыл оглянуться и увидел, что странный их знакомый нисколько не отстает, а держится на том же расстоянии, а значит, он тоже прибавил в темпе. Теперь уже не было никаких сомнений, что все это не случайно. "Но что ему от них надо? От них, а может именно от Кати?"
Михаил не пугать девушек раньше времени и пока раздумывал над тем, что делать дальше?
Не успели они добежать до долгожданного пункта, как Ксюша упала. То ли оступилась, то ли уже совсем устала (дышала она интенсивно, и видно было, что ноги переставляет на силе воли). Катя бросилась на помощь девушке, но та оттолкнула ее и расплакалась.
- На кой черт я поперлась на этот марафон? - причитала она сквозь слезы, - Где были мои мозги? Я же не добегу до финиша!
- Успокойся, все будет хорошо! Сейчас доберемся до точки питания, там попьешь, перекусишь, сил наберешься. Мы тебя подождем. - ходила вокруг нее Катя, - Правда ведь? - повернулась она к Мише
- Да, да, подождем! - ответил молодой человек, больше на автомате, т.к. мысли его были заняты их преследователем, а не этой, становящейся обузой девушке
Катя помогла Ксюше встать, но та снова оттолкнула ее руки, выкрикнув - "Не надо меня жалеть!" - и побежала вперед.
Ребята удивленно переглянулись и последовали за ней.
Как раз за следующим поворотом находились столики с водой и перекусом. Миша посоветовал девушкам выпить воды, потом изотоник, и съесть несколько фруктов. Пока они приостановились, молодой человек оглянулся и встретился взглядом с догоняющим их Павлом. Мужчина хоть и выглядел уставшим, но никак не запыхавшимся, лицо его раскраснелось, но дыхание оставалось ровным, явно был опыт в беге на длинные дистанции. Павел подошел к столу, выпил воды, а затем остановился у фруктов.
Нужно было что-то решать. Миша отвел Катю в сторону и все рассказал. Девушка сильно побледнела и не смогла даже ничего ответить, только смотрела, то на Мишу, то на Пашу. Стаканчик с изотоником в ее руке дрожал.
- Сейчас нужно ускориться и оторваться от него - предложил Миша, а Катя в ответ только кивнула. - Не бойся, я с тобой, - в ответ Катя прижалась к его груди. Это длилось всего секунду или две, но время словно растянулось в приятном ощущении объятий.
- А как же Ксюша? - вдруг, словно опомнилась Катя
- Она не сможет добежать до конца, ей лучше или сойти сейчас, или просто двигаться не спеша, в своем темпе, но нам нельзя так задерживаться, сама понимаешь, почему.
- Но мне так не хочется ее оставлять!
- Давай посмотрим маршрут и решим - Миша открыл схему, где приблизительно были показаны все изгибы их будущего движения, - Вот смотри, мы здесь, на точке питания, дальше будет поворот налево, потом прямой бросок небольшой и снова налево, там мы максимально приближаемся к точке старта. Дальше маршрут опять уйдет вглубь и Ксюше неудобно будет возвращаться, если она решится. Кроме того, там еще одна точка, а значит, будут люди, которые подскажут короткий маршрут назад, а, возможно, и проводят.
- Логично, - поддержала Катя, - Какой ты у меня умный! - и она снова на мгновение припала к его груди, - Сейчас я ей все расскажу - и девушка побежала к подруге
Михаил снова обратил внимание на Павла и еще раз для себя отметил, что он не бежит дальше, стоит, не спеша кушает банановые дольки, как бы невзначай посматривая на него. Под олимпийкой у него что-то оттопыривалось. Сомнений уже не оставалось, этот тип что-то затеял, но как вывести его на чистую воду? Понятно, что здесь он ничего им сделать не сможет, но впереди будут глухие участки по лесополосе, и попадутся ли вместе с ними другие бегуны, бабушка на двое сказала. А значит план на отрыв - самый правильный в данной ситуации.
От размышлений Мишу оторвали громкие крики. Кричала Ксюша, она махала руками, в одной из них был стаканчик с недопитой водой, в другой долька апельсина.
- Оставьте меня в покое! Я ничего вам не должна! - кричала она, затем плеснула в Катю водой, но не попала. Девушки, стоящие за столиками, хихикали и перешептывались, глядя на них.
- Видимо, истерика, - подумал, Миша, такое тоже бывает, он взял Катю за плечи и отвел в сторону, - Нам пора, оставь ее, здесь ей помогут, ты уже сделала все, что могла.
- Может все-таки доведем ее до следующей точки? Ты же говорил, там ближе? - не сдавалась девушка
- Ну не нести же ее на себе? - пошутил молодой человек, и Катя тоже улыбнулась, - Ну да, согласилась она. А что с ним? - вдруг вспомнила Катерина, кивая на Павла, доедающего апельсина
- Сейчас быстро выдвигаемся, я набираю темп, ты не отставай, оторвемся от него, а там посмотрим. Главное, будем вместе!
- Да, будем вместе, - тихо проговорила Катя
И они ринулись на тропу. Вот столики с питанием остались за поворотом, Миша разогнался, а Катя не отставала. План сработал. Тропинка сзади была пустой. Как вдруг раздался отчаянный крик - "Вы куда? А как же я?" - и на дорожке показалась Ксюша. Катерина было уже развернулась к ней, но Миша остановил ее и строго сказал, - "Она не сможет выдержать наш темп, а мы только так сможем от него оторваться."
- Хорошо, - немного печально ответила Катя и побежала следом за Михаилом.
Перед следующим поворотом молодой человек снова оглянулся, но дорожка оставалась пустой, ни странного преследователя, ни загорелой "подруги" не было видно. Оторвались! План сработал.
- Сейчас главное - не сбавлять темп, добежим до следующей точки, проверим, чтобы он нас не догнал, а там видно будет, - подбадривал Миша, а Катя в ответ лишь кивала. Говорить при таком темпе ей было явно тяжело.
Так они пробежали еще пару минут и на очередной развилке заметили знак поворота. Странным было то, что знак отличался от попадавшихся им ранее на всем пути. Он был сделан наспех, на какой-то картонке приклеен лист с надписью: "Внимание! Маршрут изменен! Поверните направо!", жирная стрелка, а ниже мелкими буквами: "В силу сложившейся ситуации администрация вынуждена изменить маршрут для вашей безопасности."
- Странно, - вслух сказал Миша, не сбавляя темп, - теперь побежим обратно, змейкой, интересно, что у них там такое случилось, что пришлось в последний момент все поменять?
- Да, - только и выдавила из себя Катя, стараясь не сбить дыхания
Дальше они бежали в заданном Михаилом темпе, дорожка петляла по лесу, но не разветвлялась, ни указатели, ни другие бегуны им не попадались, хотя молодой человек предполагал, что они уже могли догнать нескольких более медленных спортсменов. периодически перед поворотом он оглядывался, и каждый раз дорожка позади оказывалась пустой. На душе как-то стало спокойней. "А может, он просто понапридумывал себе что-то? Катя ему понравилась, сердце заволновалось, вот и нафантазировал себе Бог весть что, да еще и ее напугал? Эх... Михаил Валерьевич! А ведь тебе уже до 3 десятка недалеко! А-я-яй! Детективных сериалов пересмотрел, наверное. Хотя, я их особенно и не смотрю" - подумал Миша.
Вдруг где-то вдалеке раздался женский крик. Потом еще раз. Далеко и неразборчиво.
Катя остановилась и дернула его за руки - Ты слышал?
- Да, - ответил Миша и снова прислушался
- Значит не показалось
- А-а-а.... А-а-а... Помогите - теперь точно было понятно, что кто-то зовет на помощь, какая-то женщина или девушка.
- Стой здесь, я сейчас вернусь, - скомандовал Миша
- Нет, я с тобой, - заупрямилась Катя и смело шагнула через кусты в лес.
Криков они больше не слышали, мягко шелестела листва, хрустели под ногами мелкие сучья, лес гудел своей обычной жизнью, только птиц, почему-то было не слышно.
- Ну не могло же нам обоим послышаться? - удивился Миша, и словно в ответ на этот вопрос, снова, уже совсем близко раздался крик, даже не крик, а громкий стон
Спортсмены бросились вперед со всех ног и вскоре наткнулись на развалины какого-то недостроенного здания. Половины стен и крыши уже не было, окна потеряли свою прямоугольную форму, а вместо дверей зияли провалы обрушившегося кирпича. Не медля ни секунды, Миша вперед, а Катя за ним, они забежали внутрь. Здесь бежать уже было практически невозможно, весь пол был завален кусками раскрошенного кирпича. Оглядевшись, ребята стали продвигаться дальше по лабиринту бывших комнат.
И вот снова стон, совсем тихий прямо за стеной, бросок вперед!
- Ах - Катя не смогла сдержаться, увидев эту картину, она, возможно, даже упала, если бы Михаил не подхватил ее под руку.
На полу, в лучше крови лежала Ксюша. Она не двигалась. Волосы на голове слиплись густой бурой массой. Глаза были закрыты.
Миша, убедившись, что Катя способна уже стоять на ногах, бросился к раненой девушке, а та, уже открыла глаза.
- Бегите отсюда, - хриплым булькающим звуком прошептала она. Из уголка губ сочилась струйка крови.
- Мы тебе поможем - почти закричала Катя, - мы вытащим тебя, подожди, сейчас вызовем скорую.
- Он где-то рядом... бегите... он убьет и вас... - девушка снова закрыла глаза
- Да что же за напасть такая! - Катерина нервно тыкала в телефон, пока Михаил осматривал Ксюшу, - Здесь связи нет, телефон не ловит.
- Попробуй вызов экстренных служб - предложил молодой человек, не оборачиваясь, он видел, что времени совсем мало, голова девушки была повреждена и, судя по всему, внутренние органы тоже
- Вообще ничего не ловит!
- Кто это с тобой сделал? - спросил тихо Михаил
Ксюша не отвечала. Бросив свои попытки дозвониться Катя тоже подошла ближе и присела над раненой девушкой. Она открыла глаза
- Он следил за тобой, он где-то здесь! ... Бегите... - из последних сил прошептала Ксюша и снова отключилась
- Я знаю кто это, - твердо сказал Михаил и поднялся на ноги, - Это Паша, он следил за тобой, а на последней стоянке отстал, Ксюша, кстати, тоже осталась там
- Но мы же бежали так быстро, как они оказались впереди нас?
- Нет, ты не обратила внимания на маршрут, мы на развилке свернули и побежали практически обратно, так что где-то рядом есть люди, нужно вызвать помощь, пока она еще жива, - и молодой человек обернулся на девушку. Ксюша не двигалась.
За стеной раздался какой-то шум, спортсмены обернулись и увидели в проходе человека. Он был одет в куртку с капюшоном, солнце врывалось в развалины через прореху в стене и не давало разглядеть лица. Но вот ружье в одной руке и топор в другой можно было различить ясно. Катя заверещала. Михаил загородил ее своим телом, слегка подтолкнул в сторону разрушенной стены и тихо сказал - Беги, приведи людей.
- Пусть бежит, а мы с тобой побеседуем, - тихо проговорил мужчина, приподнимая дуло ружья, и голос показался молодому человеку каким-то знакомым
- Нет!!! - девушка вцепилась в его рукав и потянула к выходу так сильно, что Миша ели устоял на ногах. Он выругался, повернулся и практически вытолкал Катю наружу. Обернувшись в последний момент, Миша увидел, что убийца прошел через комнату почти по стеночке спиной к лежащей на камнях девушке, то ли стараясь не смотреть на нее, то ли пряча лицо, и стал поворачиваться к выходу. Ждать, пока он повернется, чтобы рассмотреть лицо, было некогда, надо бежать. Но куда? И Паша, а это был, без сомнения, он, хорошо бегал. Топор и ружье, может быть, его и задержат, но можно ли на это рассчитывать? План родился мгновенно.
- Беги, как только можешь вперед, не разбирая дороги, я за тобой, будем действовать по обстановке. Не оглядывайся! - на одном выдохе прокричал Миша и Катя рванула в лес. Молодой человек бежал следом, пытаясь сориентироваться в лесу. К сожалению, эту часть он не помнил, да она и не была отображена на буклете с описанием марафона.
- Угораздило же кого-то поменять маршрут в последний момент! - думал на бегу Михаил, - Подожди-ка, а, может быть, никакого изменения маршрута не было? Может это изначально была ловушка? Какой же он простофиля! Так попасться! Некогда сетовать, надо думать, что делать дальше. Погони не было слышно, может оторвались?
Уии... - вскрик Кати выдернул его из раздумий, девушка повалилась вперед и вниз, а сам Михаил резко остановился, и это спасло его от падения следом
Впереди, поперек их движения, растянулся глубокий овраг. Девушка зацепилась за корни и кубарем скатилась вниз. Михаил аккуратно спрыгнул за ней - Как ты? ничего не повредила?
- Вроде бы нет, все нормально, - ответила Катя и попыталась встать, - Ай... - и села снова - Нога болит, наступать не могу.
- Давай руку, обопрись на меня! - девушка встала и запрыгала на одной ноге.
Было понятно, что бежать в таком состоянии не получится. Даже взобраться вверх по крутому краю оврага у них не получилось.
- Пойдем вдоль, когда-то он же должен кончиться, - сказал Миша, оглядываясь по сторонам
Пройдя метров 150-200 девушка очень устала, да и Миша тоже. Самое странное, что Паша их до сих пор не догнал.
- Так дело не пойдет, давай устроим ему ловушку, - предложил Михаил Кате, которая, сидя на траве, растирала опухшую ногу
- Это как? Я очень боюсь...
- Ты притворишься лежащей без сознания, маньяк подойдет к тебе, а я попробую его обезвредить
- Как-то мне не нравится этот вариант, - засомневалась Катерина
- Мы не сможем оторваться, а если маньяк нападет сзади, то и сделать ничего не сможем
- Ладно, но мне все-равно страшно, обещай, что не оставишь меня здесь, - практически взмолилась она
- Да ты что, я тебя никогда не брошу - пообещал Миша, - ложись здесь, так тебе будет видно весь овраг, когда он появится, не шевелись, старайся даже дышать потише, жди, пока не подойдет
- А потом?
- А потом я его победю! Т.е. побежду! Ну, в общем, заломаю, - уверенно сказал Михаил, и Катя улыбнулась
- Хорошо, - она заняла позицию, а молодой человек поднялся на противоположную сторону оврага и замер в кустах
Долго ждать не пришлось, сначала послышался треск вдалеке, рядом с тем местом, где они попали в овраг, потом Миша увидел и самого преследователя. Мужчина был невысоким, поджарым, насколько это можно было определить, явно спортивным, капюшон не давал рассмотреть лица. Маньяк наклонился к траве, затем поднялся на другую сторону оврага, осмотрел кусты и снова спустился вниз. Он посмотрел в одну сторону, затем в другую, как раз туда, где лежала Катя. Яркая кофта на ней сразу бросалась в глаза. Убийца заметил девушку и уверенной походкой пошел вперед. Подойдя к ней вплотную, он толкнул Катю ногой, но она не пошевелилась, похоже, она даже не дышала.
Маньяк присел на одно колено, положил топор рядом с собой и освободившейся рукой повернул ее на спину. Он наклонился ближе, чтобы проверить, жива ли девушка, как она обеими ногами, со всей силы оттолкнула мужика от себя. Катя даже забыла, что у нее болит нога и закричала от боли. И в этот же момент, Михаил, скрывающийся на краю оврага, прыгнул вниз, прямо на "врага". К сожалению, Катя не смогла его уронить, убийца лишь покачнулся, отшатнулся от нее, сделав пару шагов в полуприсяде, а когда увидел, летящего на него Мишу, ловко увернулся.
Молодой человек хотел ударить с наскока ударить в голову или грудь, но не попал, удар пришелся по руке, в которой было ружье. Это сыграло свою роль, маньяк выронил оружие и быстро перекатился назад - за топором. Миша схватил ружье, как смог - за дуло и махнул в сторону противника, но тот опять оказался ловчее, уклонился и присел, пытаясь дотянуться до топора. Михаил перехватил ружье двумя руками, как палку, стрелять он не хотел, а маньяк уже взял топор, размахнулся и с шагом вперед нанес свой удар.
Если бы не Катя, неизвестно, остался ли тогда жив молодой человек, удар был силен и опасен, но девушка, продолжая лежать на земле, поставила подножку, и нападающий покатился вслед за топором. В тот же момент Миша нанес удар прикладом куда-то пониже уха. Мужчина рухнул ничком на землю и остался лежать неподвижным.
- Ты его убил? - испуганно спросила Катя
- Надеюсь, что нет, - ответил Михаил, - надо его связать, пока не очухался
- Чем?
- Шнурки у него на кроссовках вполне подойдут, - и они сначала стянули руки за спиной, а потом ноги, но так, чтобы можно было переступать
- Как же он пойдет со связанными ногами? - удивилась девушка, - не тащить же его
- Сам пойдет, "японской" походкой, - ответил Миша и подмигнул
Он перевернул мужчину на спину, капюшон распахнулся, и молодой человек отпрянул прочь. Глаза у Михаила расширились, лицо побелело.
- Дмитрий Степанович? - прошептал он еле слышно
- Что? - переспросила Катя
- Дмитрий Степанович - мой бывший тренер, а где же Павел? Ведь я думал, что это он.
От нескольких легких пощечин мужчина пришел в себя. Он посмотрел на Мишу, заулыбался, потом глянул на связанные руки и ноги, повернул голову к Кате - Крепкого ты себе защитника нашла, девка!
Затем, уже как будто в пустоту:
- И что это вас прямо в лес понесло? Надо было назад бежать, я что, зря яму копал?
- Хватит тут! - прикрикнул Михаил и направил на тренера ружье - Вставай давай, потопали обратно!
- Как скажешь, Миша, как скажешь, я-то уже ничего не решаю... - и мужчина, сначала повернувшись на бок, начал неуклюже подниматься на ноги
- Катя, ты навались на меня, я тебя придержу одной рукой, а в другой будет ружье, чтобы этот "товарищ" всегда был под прицелом - сказал Миша девушке, которая уже сама стояла на ногах
- А мне даже получше, я и сама пойду, ой, - и нога предательски подвернулась
- Сама, сама! - передразнил молодой человек, - давай быстро, облокачивайся
- Ну что, голубки, наворковались, можно идти, - тренер смотрел на них с хитрым прищуром
- Молчи, а то еще добавлю - прикрикнул Миша в ответ
Самым сложным оказалось вылезти из оврага. Первым Михаил помог вылезти Кате, дал ей в руки ружье и наказал стрелять, если что.
- Да я же не умею! - запротестовала девушка
- Вот так наводишь, вот сюда нажимаешь, и все. Но палец не курке не держи, а то выстрелишь нечаянно - проинструктировал Миша и спустился снова в овраг. Дмитрий Степанович стоял на месте, да и со связанными ногами он бы далеко не убежал. Молодой человек вытолкал его в горку и выбрался сам. Потом отправил бывшего тренера вперед, забрал у Кати ружье и подставил ей плечо. Так они и пошли мелкими шагами.
- А куда мы идем? - спустя некоторое время, то ли у Катерины, то ли сам у себя спросил Михаил
- Не знаю, я уже запуталась, может он знает тут дорогу? - указала она кивком на мужчину
- Ты куда нас ведешь? - крикнул молодой человек
- А куда вам надо? - не оборачиваясь и не останавливаясь ответил тренер
- Ой, мы же забыли, там же Ксюша умирает! - заволновалась Катя
- Точно! Если вообще еще жива, - подумал про себя Михаил, а вслух прокричал, - А ну поворачивай к разрушенному зданию!
- А мы туда и идем, - весело проговорил связанный - Куда ж еще-то?
- Странно, ну да ладно, идем.
Тот, кто убил девушку, должен был её по-настоящему ненавидеть. Это единственное объяснение, которое я смог придумать для столь ужасного убийства и того, что сделали с её телом. Прибитая гвоздями к столбу, выпотрошенная, а затем задушенная для пущего эффекта… последние минуты жизни женщины, должно быть, стали адом на Земле.
– Ты же знаешь, что тебе тут не место. – Шериф Финн подошел и встал рядом со мной.
Я сам не маленького роста, но шериф возвышался надо мной как раздраженный медведь-шатун, потревоженный раньше времени. Я протянул ему один из стаканов кофе.
– Просто вношу свой вклад в поддержку местных правоохранителей.
Финн фыркнул.
– Помощник шерифа Майерс пропустил тебя через ограждение?
– Нет, – солгал я.
– Ну конечно. Не подходи близко, и если я увижу фотографии этого в завтрашней газете, я лично притащу тебя в участок и брошу в вытрезвитель.
– Торжественно клянусь, никаких фотографий. Мне просто хотелось взглянуть, прежде чем приступать к статье.
– Ты больной ублюдок, Тайлер.
Я пожал плечами.
– Не каждый день видишь, – я указал на мертвую женщину, – что-то подобное.
– Да уж.
Финн отмахнулся от меня, когда подошел городской судмедэксперт. Я решил не искушать судьбу и пошел прочь.
– Ты же сказал, что уйдешь до прихода шерифа, – шепнул Майерс, поднимая желтую ленту.
– Прости! Финн подкрался незаметно. Для парня, который носит только ковбойские сапоги, у него походка как у гребаной кошки. Не волнуйся, я прикрыл тебя.
Помощник шерифа хмыкнул, но не выглядел убежденным. Я прошел несколько ярдов назад к дороге, затем обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на место происшествия. Женщине на вид было лет 30-40, обескровленное лицо серое, но все еще знакомое. Я не знал её имени, но, должно быть, проходил мимо нее в продуктовом магазине или на почте по крайней мере пару раз. В городе с населением менее трех тысяч человек было не так уж много незнакомцев. Одинокий столб, к которому её прибили, возвышался над удаленной поляной на два половиной метра. Красное кольцо окрасило разросшуюся траву и дикие цветы у ног мертвой женщины.
Все в этом деле выглядело настолько преднамеренно... Не типичное убийство – хотя, в конечном счете, какое убийство бывает типичным? – обстоятельства кричали о ритуале. Возможно, это моя обычная паранойя, а может быть, так повлиял сезон… Но видеть женщину, прибитую гвоздями к столбу, как пугало, за день до Хэллоуина казалось тревожно уместным.
По спине пробежала дрожь. Ветер медленно полз с гор, принося холод в ворохах мертвых листьев. Поплотнее запахнув джинсовую куртку, я вернулся к пикапу. Едва прошел час с рассвета, но можно было не сомневаться, что Генри уже обосновался в офисе, редактируя материалы прошлой ночи. Внутри пикапа трещал полицейский сканер. Только и разговоров, что об убийстве. Этот сканер и небольшая книжка с расшифровкой кодов полиции были моей лучшей инвестицией за все годы работы репортером. Это, и деньги, которые каждый месяц уходили на кофейные “взятки”. Когда протягиваешь человеку стакан горячего кофе в холодное утро, удивительно, насколько дружелюбным он становится.
По дороге я решил заскочить в закусочную у Кэт, чтобы выпить еще кофе. На что-то более существенное у меня совершенно не было аппетита. За стойкой уже сидела парочка постоянных клиентов. Я прожил в Клермонте почти два года, но многие местные все равно смотрели на меня так же, как в первый день. Этот наполовину оценивающий, наполовину пренебрежительный взгляд, примерно такой же приветливый, как ледяной унитаз. В здешних местах ты либо местный, либо чужак.
Кстати, о чужаках: я заметил одного, сидящего в одиночестве в дальнем углу закусочной. Приезжие в городе встречались крайне редко – мы забрались достаточно далеко в Аппалачи, чтобы вы никогда не оказались здесь случайно или по несчастью. Незнакомец был аккуратно подстрижен, стильно одет. Синий пиджак и часы выглядели так, словно стоили дороже, чем большинство ржавеющих пикапов на парковке. Глаза за солнцезащитными очками проследили мой путь к стойке. Незнакомец улыбнулся. Я кивнул в ответ.
– Жутко выглядишь. – Эма налила мне чашку кофе, не дожидаясь заказа.
– Утро не задалось. – Я перегнулся через стойку, чтобы никто нас не подслушал. Эмма придвинулась ближе. – Я поймал сообщение об убийстве по сканеру. Нашли тело в нескольких милях от Лоттс Кроссинга. Жуткое месиво.
Эмма побледнела.
– Знаешь, кто это был?
Вот ты идиот, Тайлер. Эмма выросла в Клермонте, она местная до мозга костей. И наверняка ходила в среднюю школу вместе с жертвой, а ты тут сидишь и сплетничаешь, как базарная бабка. Мне хотелось хорошенько себе наподдать.
– Я не знаю имени. Жертва – женщина. Лет тридцать, сорок, блондинка, белая, не могу сказать, какого она роста потому что...ну… короче не могу.
Эмма уставилась на стойку.
– Надеюсь, я её не знала.
Повисло неловкое молчание. Я решил сменить тему.
– Как ты держишься? Я слышал, твой дедушка скончался на выходных.
Как только слова слетели с моих губ, я пожалел, что не могу вдохнуть их обратно. Ну какого черта ты так упорно талдычишь о смерти и мертвецах? К счастью, Эмма восприняла вопрос спокойно.
– Так странно, – сказала она, доливая мне кофе. – Я все жду, что он позвонит мне, чтобы поворчать на моего непутевого отца, или чтобы убедиться, что я иду в церковь в воскресенье. После него осталась такая пустота… но дедушка прожил удивительную жизнь. И долгую. Ему было девяносто четыре.
– Он был крепким стариканом. – Я поднял кружку в последнем салюте. – За проповедника. Ты собираешься пойти по его стопам и надеть рясу?
Эмма сдула с лица темную прядь волос и закатила глаза.
– Думаю, Клермонт не готов к женщине-священнику.
– И правда. Сюда в прошлом году только-только дошло электричество и запрет на детский труд. Нельзя торопить прогресс.
Эмма улыбнулась и пошла помогать другому клиенту. Я допил свой кофе и заказал еще порцию с собой для Генри. Незнакомец наблюдал за мной, улыбаясь своей городской улыбкой. Он напомнил мне ведущего третьесортного телешоу, еще не успевшего стать популярным.
Наверное, с моей стороны нехорошо было судить парня только по внешности. Кажется, ты становишься таким же ханжой, как местные, Тайлер.
***
Генри даже не поднял глаз от своего стола, когда я вошел в офис, под звон старинного колокольчика над дверью – артефактом тех времен, когда газета еще была небольшим магазинчиком. Отредактированные страницы окружали Генри, лавиной красных исправлений и свежих чернил. Да и сам Генри, с вечно красными от напряжения глазами, как всегда, был перепачкан чернилами. Никогда не знал, сколько ему лет: с равным успехом можно было предположить и сорок, и семьдесят – серый силуэт с вечной ручкой в руке. Золотое пенсне низко сидело у него на носу. Генри был сутью в Клермонта, так же, как и его "Утренняя Газета".
– Я принес тебе кофе, – сказал я, протягивая пластиковый стаканчик.
– Оставь себе. Ты принес последнюю статью?
Я улыбнулся. Генри – нет.
– Для твоей колонки о фестивале тыквенного пива, Тайлер, – сказал он. – Через три часа отправляем в печать.
– У меня есть кое-что получше тыквенного пива. Прошлой ночью произошло убийство. Женщину прибили гвоздями к столбу у Лоттс-Кроссинг.
Генри наконец оторвался от редактирования.
– Кого?
– Имя не знаю. Женщина. Примерно моего возраста, возможно, чуть старше. Блондинка.
Генри задумчиво закусил ручку.
– Прибили говоришь?
– Да. Жуткое дело. Тот, кто это сделал, оставил её там, в поле, на ночь.
– И ты хочешь написать об убийстве?
– Ну, конечно. Это новость.
– Это жуть, вот, что это, – заворчал Генри, возвращаясь к бумагам. – Сдай мне статью о фестивале на две трети колонки, а я оставлю треть под расследование смерти. Если перетасовать кое-что, на третьей странице как раз будет место…
– Треть колонки на третьей странице?? О первом убийстве в Клермонте за… черт, да я не знаю, года за два?
– Я не знаю, как у вас обстояли дела в Балтиморе, но это не тот город. – Генри не собирался вступать в полемику. – Люди здесь очень чувствительные. Нет причин всех нервировать.
Я продолжал недовольно бурчать, но Генри оставался тверд. Все равно что спорить с престарелой кирпичной стеной. В конечном итоге я сдался и быстро написал обе статьи. И, вместо того, чтобы как обычно помочь Генри редактировать, решил проявить мелочность и пойти перекусить пораньше. Но едва успел открыть дверь пикапа, как как сканер ожил.
– …всем патрулям, код один-восемь-семь на Херман-роуд недалеко от Чугунного моста.
Один восемь семь.
Еще одно убийство.
В этот раз шериф Финн подготовился. Я наткнулся на блокпост на полпути к Херман-роуд. Ни обаяние, ни обещание поставлять кофе в неограниченном количестве не помогли пройти мимо помощников шерифа. Желтая лента, окружающая место преступления, мелькала между деревьев на опушке леса. Что бы ни случилось, тело было там. Финн разговаривал с судмедэкспертом рядом с полицейской машиной. Я помахал шерифу, но здоровяк только покачал головой.
Побежденный, я вернулся в город, чтобы перекусить, как и планировал. Все еще было раннее утро, так что закусочная пустовала. Мне не хотелось рассказывать Эмме о втором убийстве, но, очевидно, слухи уже распространились. Она сама спросила меня, знаю ли я, кто это был на этот раз. Однако я и не догадывался, что личности обеих жертв будут всем известны к полудню того же дня.
***
Говорят, что в маленьких городках плохие новости распространяются как пожар, но если проливается кровь, все происходит еще быстрее.
Синди Лепье. Рой Дэниелс. Первая и вторая жертвы убийцы. Синди жила недалеко от Клермонта в трейлере у пруда. Мне кажется, что у нее не было какой-то определенной работы. Видимо выпивала. Рой был новичком в городе, еще большим, чем я. Он плотно осел на диване у родственников. Видимо, его профессией был максимум поиск меди в канализациях или продавливание койки в камере у шерифа.
Клермонт, конечно, не стал бы погружаться в траур по поводу смерти таких людей, как Синди и Рой, но, признаюсь, меня раздражало, насколько мало кому было дела до них. Я думал, что городской совет по крайней мере отменит хеллоуинскую охоту за конфетами для местных детей, пока убийца на свободе. Но нет. Совет отчетливо дал понять, что все мероприятия пройдут как обычно. И вот я, в день праздника, шагал по городу, на заходе солнца, а все вокруг вели себя так, будто ничего и не произошло.
Семьи расставляли фонарики из тыквы и развешивали скелетов на деревья во дворах. Мертвые листья покрывали землю и хрустели под сапогами, отмечая мой путь к библиотеке. Ходили слухи, что Роя прибили к шесту и выпотрошили, как Синди. Что это могло быть, если не ритуал? Моя журналистская интуиция подсказывала, что то, как совершили убийства, имело куда более глубокий смысл, чем кажется. Хотя, может быть, убийца был просто больным ублюдком. Как бы то ни было, я считал, что небольшое исследование может помочь.
Проходя мимо церкви, я заметил незнакомца, которого видел утром, стоящего на тротуаре и глядящего на часовню. Изящное угольно-серое пальто яростно трепал ветер. Мужчина выглядел в Клермонте так же чуждо, как киноактер в угольной шахте. Он, должно быть, почувствовал взгляд, повернулся, и взглянул на меня через зеркальные очки-авиаторы.
– Привет, – сказал он.
– Привет.
– Могу я вам помочь?
От того, что меня застали за бесцеремонным разглядыванием, я почему-то смутился.
– Прошу прощения, не хотел показаться грубым. На самом деле хотел сам спросить, не нужна ли вам помощь. Выглядите немного потерянным.
– О, отличный способ на это намекнуть. Вы, случаем, не знакомы с местным священником? – Он кивнул в сторону часовни.
– Пастором, вообще-то. И да, я его знаю. Точнее знал. Отец Гордон скончался на прошлой неделе. Не уверен, прибыла ли в город замена.
Мужчина улыбнулся и вернулся к разглядыванию церкви.
– Жаль, жаль.
Меня охватило холодом, возможно, из-за ветра.
– Вы его знали?
– Очень хорошо.
Чужак всем видом показывал, что разговор окончен. Я пробормотал прощание и опрометью бросился в библиотеку, едва не споткнувшись о тыкву на тротуаре. С моей стороны было абсурдно не доверять незнакомцу только потому, что он новичок в городе. Эта дурная привычка присуща некоторым местным жителям, но точно не такому просвещенному парню, как я. Тем не менее, я не мог избавиться от давящего беспокойства всякий раз, когда думал о нем. Дело было не только в его виде, не только в том, как сильно он несоотвествовал городу. Я говорил себе, что это просто воображение, но вспоминал наш разговор перед церковью и снова и снова ловил себя на одной детали.
Я не помню, чтобы у него была тень.
***
Библиотека Клермонта небольшая и уютная, – отличное место, чтобы убить время дождливым днем или посидеть с книгой, когда за каменными стенами летит снег. Обычно в этот поздний час здесь было пусто, но когда я вошел, у стола возле аквариума с черепахами сидели два человека. Между ними лежала стопка старых книг, некоторые из которых были открыты. В одном из силуэтов я узнал Кейси – местного библиотекаря, а в другом – мою подругу из закусочной.
– Я опоздал на собрание книжного клуба?
Эмма подняла голову и усмехнулась.
– У меня было странное предчувствие, что ты появишься здесь в поисках неприятностей.
– Не неприятностей. Истории. – Я указал на стопку книг перед Кейси. – Предполагаю, здесь найдется старая добрая коллекция местных легенд, рассказов о серийных убийцах и прочего жуткого дерьма для исследований, верно?
– И немного книг по демонологии, колдовству и ритуалам кровавых жертвоприношений, – добавил Кейси. – Для пущего эффекта.
Библиотекарь протер очки уголком жилета. Кейси вписался бы, как родной. на обложку квартального вестника “Типичный библиотекарь". Однако до меня дошли слухи, что раньше он был барабанщиком в панк-группе, так что никогда не знаешь, какие секреты скрывают люди. Единственным признаком прошлой жизни Кейси были его забитые татуировками руки, которые он обычно прятал под рубашкой.
– Итак, нашли что-нибудь пригодное для печати? – спросил я, сев напротив Эммы.
– Мы только начали, – отозвалась она. – Здесь многое предстоит перелопатить. – Эмма закрыла книгу. – Я думаю, было бы полезно увидеть место второго убийства.
– Я уже пробовал. – Я пожал плечами. – Финн перекрыл дороги.
– Сомневаюсь, что это так останется после темноты.
– Позволь мне внести ясность. Эмма, ты хочешь проникнуть на место преступления, на место жестокого кровавого ритуала... в лесу... в ночь на Хэллоуин?
– Да.
– Я в деле, - сказал я, поднимаясь.
– А я – нет, – добавил Кейси. – Я буду держать оборону здесь и продолжу просматривать книги. Могу даже настроить проектор и изучить некоторые микрофильмы из старых номеров “Газеты'".
Я ударил по столу.
– Да! Прямо как в "Секретных материалах". Чур я Малдер!
– Тайлер. Люди умерли. Настоящие люди.
– Да. Извини. Ты права, Эмма. Это, эм… это было грубо.
Она подмигнула.
– Но немного все-таки похоже на “Секретные материалы”, правда?
***
К тому времени, как мы добрались до Херман-роуд, уже полностью стемнело. Прогноз Эммы оказался верным: на обочине рядом с местом убийства стояла всего одна полицейская машина. Эмма велела мне проехать мимо поворота на Херман и припарковаться через одну улицу. Мы срезали путь через пару задних дворов и добрались до лесной чащи. А там оставалось всего десять минут пешком до первой желтой ленты.
Полицейский участок Клермонта не обладал самыми передовыми методами, но я был шокирован, увидев, насколько мало они сделали для обеспечения безопасности места преступления. Тело убрали (слава богу), но следы убийства остались на всеобщее обозрение. Ржаво-красные пятна покрывали траву, листья и корни у столба, на котором, вероятно, был прибит Рой. Повсюду были отпечатки ботинок, сломанные ветки, даже несколько оберток от еды. Я водил фонариком, как метлой, исследуя каждый сантиметр на наличие подсказок, которые могли бы нам дать намек на то, где убийца нанесет следующий удар.
Мы целый час рыскали вокруг в поисках чего-нибудь, что ускользнула от глаз лучших ищеек Клермонта. Даже без тела Роя на столбе сцена ужасала. Солнце еще не зашло, но в лесу стояла кромешная тьма. Мы двигались осторожно, сканируя землю фонариком шаг за шагом. В какой-то момент я поскользнулся на чем-то мягком. Выругавшись, я посмотрел вниз и увидел неопознанный кусок фиолетово-серого цвета.
– Похоже коронер кое-что упустил, – сказал я, пытаясь сдержать тошноту.
Эмма молчала.
– Думаю, здесь мы ничего не найдем, - сказала она. – Вернемся в город. В архиве церкви хранятся кое-какие старые записи, о которых мне рассказывал мой дедушка. Может, нам следует взять их…
Телефон Эммы начал вибрировать.
– Привет... Кейси, притормози. Нет, я не могу... успокойся, просто успокойся. Начни сначала...
– Что случилось? – прошептал я.
Эмма прижала телефон к груди.
– Это Кейси. – Она оглядела лес. – Я думаю, можно с уверенностью сказать, что мы здесь одни. Я включу громкую связь.
–...может случиться в любую минуту, так что нам нужно торопиться. – Восторженный голос Кейси разносился из телефона.
– Кейси, можешь начать сначала? – попросила Эмма. – Тайлер слушает тебя на громкой связи.
– Я знаю, где будет следующее убийство, – возбужденно затараторил Кейси. – Черт, это безумие! Такое уже случалось раньше.
– Когда? – спросил я.
– Почти семьдесят лет назад. В пятидесятых годах произошло тройное убийство. Ритуальное убийство, как у Синди и Роя.
– Как ты это нашел? – Спокойный голос Эммы резко контрастировал с тем, как взволнованно я себя чувствовал.
Я услышал нотку гордости в голосе Кейси.
– Членство в правлении Исторического общества наконец принесло свои плоды. Я вспомнил об убийствах, когда вы ушли из библиотеки. Проблема была в том, что я не смог вспомнить – год, когда умерли те бедолаги, только приблизительное время. Мне пришлось включить проектор и просмотреть статьи в "Газете" за тот период времени. И я нашел то, что искал. С первой попытки выбрал правильный год, представьте? Повезло.
– Очень повезло, – прошептала Эмма. Прозвучало безжизненно.
– Забавно, даже после того, как нашел нужное издание, я едва не пропустил статью, – продолжил Кейси. – Жестокое тройное убийство – новость для первой страницы, но представьте себе, кто-то додумался запихнуть его на третью.
В животе у меня похолодело, словно я только что проглотил ведро льда.
– На какую страницу? – переспросил я.
Слышно было, как Кейси перелистывает бумаги на другом конце телефона. Вероятно, читал свои заметки.
– Да, все точно. Статья на третьей странице октябрьского выпуска “Утренней Газеты” 1955 года.
Эмма вопросительно посмотрела на меня. Я просто покачал головой. Совпадение.
– Ты сказал, что есть предположение, где будет следующее убийство? – спросила Эмма у Кейси.
– Не “предположение”. Я уверен. Три убийства в пятьдесят пятом году дают паттерн.
– Убийства происходят в одном и том же месте? – не удержался я.
– Нет, нет. Они составляют одну и ту же форму. Треугольник. Каждое место смерти ровно в трех милях от следующего по прямой. И раз мы знаем положение двух тел, то третье произойдет либо к югу, либо к северу.
Лицо Эммы было пустым в холодном свете телефона.
– В любом случае шансы пятьдесят на пятьдесят. А ты сказал, что уверен.
– Южная точка была бы далеко за пределами Клермонта на горе, – ответил Кейси. – А вот северная – внутри города. Эмма, церковь ровно в трех милях от места обоих убийств. Если это какой-то ритуал, какое-то… жертвоприношение, то последняя смерть произойдет там. Я уверен.
– Хорошо. – Эмма ответила после минутного молчания. – Сиди на месте. Мы отправимся...
– Я уже в пути.
– Нет! – С внезапной яростью рявкнула Эмма. – Не приближайся к церкви. Это небезопасно.
Я услышал улыбку в голосе Кейси.
– Не волнуйся обо мне. Я не идиот. Я уже позвонил шерифу, и он встретится со мной там. Скоро увидимся.
– Кейси. Кейси? Черт.
Эмма опустила телефон и перевела дыхание.
– Безрассудный чувак, но я уважаю это, – подал я голос.
Её лицо было наполовину скрыто во мраке, но я мог сказать, что она одарила меня холодным взглядом, разом стершим улыбку с моего лица.
– Эм...нам, наверное, стоит ехать ему навстречу?
Эмма проигнорировала меня и подняла телефон. Но застыла, прежде чем успела набрать номер. Я проследил за её взглядом до густой чащи в окружающем нас лесу. Два ярко-красных глаза уставились на нас, паря примерно в двух метрах от земли. Они не столько отражали свет, сколько пылали им. Я обвел пространство лучом фонарика. В ответ, вместо того, чтобы развеяться, каждая тень, как будто, только стала гуще. И теперь вместо двух глаз за нами наблюдала дюжина или больше красных точек.
– Уходим, – шепнула Эмма.
Я кивнул, и мы начали отступать. Я постоянно водил фонариком из стороны в сторону. Теперь глаза были повсюду вокруг нас, сотни и сотни горели между деревьями. Ночь уже была темная, безлунная, но, казалось, с каждой минутой становилось все темнее. Где-то в тени раздался безошибочно узнаваемый звук – треск падающего дерева. Потом еще один.
– Беги, – прошипела Эмма.
Мы мчались сквозь лес обратно к пикапу. Снова и снова я спотыкался о корни или камни, и полу-бежал на четвереньках, стараясь не упустить прыгающий синий огонек телефона Эммы. Она двигалась по лесу знакомым путем даже в темноте. Наверное, еще одно преимущество того, что ты местный. Мы обогнали то, что окружало нас среди деревьев. Или это оно решило нас не преследовать... В любом случае, мы добрались до пикапа целыми и невредимыми. Эмма даже не дала отдышаться, и тут же вдавив педаль в пол, рванула обратно в город.
Обратная дорога прошла в молчании. Клермонт был ярко освещен и оживлен. Семьи бродили по тротуарам, крошечные призраки и скелеты стучались в двери и обменивались конфетами на Главной улице. Сцена была настолько обычной – чуть ли не сошедшей с открытки, – что трудно было поверить, что в тот день уже было совершено два убийства и, возможно, готовится третье.
Мы нашли церковь незапертой, но тихой. Единственный свет давала кучка молитвенных свечей в глубине зала. Я чувствовал запах старого дерева и благовоний от тысяч служб.
– Как думаешь, где... – начал я, но Эмма уже направилась к боковой двери.
Я последовал за ней, осматривая темные углы в поисках красных глаз. Дверь вела в короткий коридор, заканчивающийся узкой лестницей и еще одной дверью, уже в подвал. Эмма быстро сбежала вниз и пронеслась через подвал. В углу лежал пыльный коврик, частично прикрывавший что-то похожее на люк. Она без раздумий потянула за металлическое кольцо и, как будто, удивилась, когда крышка поддалась. Эмма исчезла в яме.
Меня охватило непреодолимое желание уйти. Покинуть церковь и Клермонт в целом. Но я не мог бросить Эмму, да и Кейси все еще не было видно. Плюс... мне необходимо было знать, что происходит. Так что я забрался в разверстую дыру и спустился по ржавой лестнице. Когда мои сапоги коснулись дна подземелья под церковью, я обернулся…
…и сдавленно закричал.
Кровь покрывала все. На земле лежали тела.
Подземелье освещала единственная лампочка, качающаяся на шнуре. В жестком белом свете я стоял на месте битвы. Помощник шерифа Майерс свернулся калачиком на земле, в луже крови. Рядом с ним валялся дробовик. Тот незнакомец, которого я видел в городе, ветошью рухнул у стены, его дорогую рубашку испещрили дырки от дроби. Шериф Финн сидел на складном стуле, тяжело дыша и прижимая пистолет к бедру. Лампочка в очередной раз качнулась, и моим глазам открылось то, что осталось от Кейси.
Он был третьей жертвой, пригвожденный к столбу с распоротым жилетом и вывалившимися кишками. Эмма замерла посреди маленькой комнаты, уставившись на тело Кейси.
– Что ты наделал?.. – прошептала она.
Шериф кашлянул и медленно встал. Я заметил, что его рука (та, которая не держала пистолет) болталась вдоль бока, явно сломанная.
– Дела пошли плохо, – Финн был спокоен. – Ничего не поделаешь.
– Кейси не должен был быть следующим, – закричала Эмма. – Он был нашим другом. Зачем ты это сделал?!
Шериф опустил глаза.
– Мы не собирались ничего делать, просто сидели и ждали вас. Но эта тварь… – Он кивнул на труп незнакомца и фыркнул. – Оно вломилось сюда, и все полетело к чертям. Майерс успел угостить его двенадцатым калибром прежде, чем оно вырвало ему горло. Я сам всадил в него две обоймы. И все равно, ублюдок сломал мне руку, как сырную палочку, прежде чем ушел в нокаут. Кейси получил пару пуль в этом хаосе. Извини, Эмма, но нам нужен был третий.
– У нас был третий, – процедила Эмма, указывая на меня.
Это было все равно что получить удар кулаком в грудь. Из меня вышел весь воздух. Шериф Финн печально посмотрел на меня.
– Как я уже сказал, Кейси все равно был не жилец. Не умирать же ему зря. Поэтому я распял его и произнес те слова, которым научил меня твой дед, и теперь все кончено. Не так, как нам хотелось, но... ничего не поделаешь.
Эмма стояла, как статуя, свирепо глядя на шерифа. Я не мог решить, чего хочу больше: бежать к лестнице или свернуться в клубок прямо здесь.
– Пожалуйста, – сказал я. – Что происходит? Почему вы убили Кейси?
– Чтобы остановить меня, – раздался голос позади меня.
Я повернулся и увидел, что незнакомец стоит, немного пошатывающийся, но невероятным образом живой, несмотря на то, что его рубашка превратилась в решето от пуль. Зеркальные авиаторы потерялись в пылу битвы, и его глаза сияли ярко-красным светом. Таким же, как и те, что наблюдали за нами в лесу.
– Что ты такое?
– Посланник. – Незнакомец задумчиво запустил палец в дыру на груди. Финн держал его на прицеле, а Эмма практически рычала. – Что ж, все и правда обернулось чертовой неразберихой.
– Нечистое создание, – начала Эмма. – Тебе здесь не рады. Убирайся.
Незнакомец обернулся ко мне.
– В этом городке не любят чужаков, тебе не кажется?
– Что ты за посланник?
– Тот, что не справился, судя по всему. Мой повелитель все еще спит под горами и, похоже, так и останется спать. – Незнакомец посмотрел на Эмму. – Ты родственница старого проповедника, верно?
– Да. Внучка.
– Он был настоящим сукиным сыном. Жаль, что мне не довелось понаблюдать, как умирает этот лицемер. Я слышал, его нашли в луже его собственной...
– Заткнись! – рычала Эмма. – Мы закончили. Ты трус и паразит. Ты так боялся моего деда, что не осмелился появиться в Клермонте, пока он не умер. Он, должно быть, сделал с тобой нечто ужасное в пятьдесят пятом, мм?
Губа незнакомца дернулась, и я увидел, как Финн готовился выстрелить. Но существо просто рассмеялось.
– Да, ты похожа на своего деда, это точно.
Эмма кивнула.
– И, как и мой дед, я могу причинить тебе боль, если понадобится.
Незнакомец поднял руки.
– Успокойся, пастор. Ты уже меня победила. Ритуал завершен.
Мой взгляд метался между шерифом с пистолетом, незнакомцем с красными глазами и Эммой со сжатыми кулаками. Я не мог сказать, кто из них троих был самым опасным. Но все равно должен был знать, почему люди умирали.
– Что за ритуал? Что вы пытались призвать? И почему трем людям нужно было умереть из-за этого?
– Мы ничего не призывали, – выплюнула Эмма. – Ритуал защищает город. Обращение к Самайну, три смерти в перевернутой святой троице. Кровь защищает город и удерживает Кошмар Под Горой.
– Спросите своих трех жертв, насколько они сейчас “защищены”, – хихикнул незнакомец.
– Пьяница и бродяга. Кто будет скучать по ним? – презрительно бросила Эмма.
– А Кейси? – Я не мог на этом успокоиться.
У Эммы хватило такта хотя бы выглядеть виноватой.
– Это должен был быть не он.
Она пристально посмотрела на меня.
– Ох, – только и сказал я, наконец понимая.
Похоже, даже спустя два года, я остался чужаком в Клермонте.
Незнакомец снова засмеялся и покачал головой. Он протиснулся мимо меня.
– Удачи, – прошептал он мне, ухватившись за лестницу. А потом крикнул Эмме и Финну: – Увидимся на следующий год. Мой повелитель проснется в один из Хэллоуинов. И тогда он будет пожирать.
Незнакомец полз вверх по ступенькам, как паук. Я повернулся, только чтобы увидеть, как шериф направил свой пистолет мне в лицо.
– Прости, парень, – сказал Финн.
– Подожди! Подожди. Просто скажи мне... кто еще в городе знает?"
– Все, кто имеют значение. – Финн смотрел на меня с грустной улыбкой
Я закрыл глаза.
– Стой.
Эмма подошла к Финну и опустила его руку с пистолетом.
– Мы не можем просто отпустить его, – возразил шериф.
– Ритуал завершен. Мы в безопасности еще на один год. Может быть, даже дольше, теперь, когда посланец знает, что в Клермонте снова есть пастор. Нет необходимости в других смертях. Кроме того, – Эмма посмотрела на меня равнодушными зелеными глазами, – кто ему поверит?
***
Той ночью я уехал из Клермонта и вздохнул с облегчением, когда последние его следы исчезают из зеркала заднего вида. Эмма права, кто мне поверит? Спящие боги, неубиваемые монстры и кровавые жертвоприношения. Но отчего-то мои мысли снова и снова возвращаются к этому проклятому городу. Будут ли они снова убивать на Хэллоуин? Каждый Хэллоуин? Это цена, которую они готовы платить за мир?
И главный вопрос, на который я пока не могу ответить.
Я просто позволю этому продолжаться?
~
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Автор - Владимир Фарулин
Влад с детства видит призраков. А они видят Влада. Кому-то из них на него наплевать, а кто-то ждёт от него помощи.
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Предыдущие части
Сильно больше глав на Литрес:
– Давление шалит! Что ты хочешь в мои годы!
– Пап, да тебе и шестидесяти нет ещё! Какое давление!?
– Обычное... артериальное! Полнолуние скоро, вот и бесоёбит организм! Всё хорошо, не переживай. Я железный, что мне будет.
Мы слушали эту перепалку, сидя на чистой и опрятной кухне. Я попросил Семёна не ходить к ним. Негоже подглядывать за чужими ссорами. Брат достал планшет, предложил сыграть пока в крестики-нолики.
– Да какое, к чёрту, давление! – продолжала бушевать девушка. – Я тебя на полу нашла! Без сознания!
– То самое, которые ты мне сейчас поднимаешь! – не уступал Константин. – Сходи лучше в магазин, к чаю купи чего-нибудь для гостей.
Девушка стремительно вышла в коридор, остановившись у входной двери. Она посмотрела на меня и развела руками.
– Нет, ну вы слышали? К чаю!
– И в аптеку загляни, – сказал появившийся вслед за ней Константин, заправляя клетчатую синюю рубашку в спортивные штаны. – Тонометр посмотри новый. Мой что-то барахлить начал. Давай, давай, иди. Я пока поздороваюсь пойду нормально.
Кристина сокрушённо покачала головой. Надела босоножки и вышла. Мужчина закрыл за ней дверь, усмехнулся, покачав головой. Дойдя до кухни, он протянул руку, здороваясь. Я встал, ответил на рукопожатие. Ладонь была сухая и на удивление сильная. Такое редко можно ожидать от книжного червя, которым показался мне Константин.
– Прошу простить за... – он махнул в сторону уже знакомым жестом, – это вот всё. Сам не ожидал.
– Вам действительно уже лучше? – ответил я. – Может, мы в другой раз зайдём?
– Мы? – бодро улыбнулся Константин. – Значит, Семён тоже сейчас здесь? Тогда тем более оставайтесь! Я так долго ждал этой встречи! Погодите, чай поставлю.
Он снял с плиты пузатый хромированный чайник, подошёл к раковине и начал наполнять его водой.
– Знаете, не люблю все эти электрические шумелки. Кипяток в них какой-то неживой получается. Безвкусный. А то ещё и пластиком отдаёт. На такое даже заварку жалко переводить.
Закрыв воду, Константин вернул чайник на плиту, защёлкал газовой конфоркой.
Артём написал, что два года назад профессору диагностировали неоперабельную опухоль мозга. Времени уже прошло прилично, и, насколько я знаю, так долго с таким диагнозом не живут. Наверняка обморок был вызван болезнью. Значит, ему осталось совсем недолго.
– А ведь Кристина не знает, что вы умираете, да?
Я внимательно наблюдал за его реакцией. Он замер на секунду, бросил на меня взгляд. Плита наконец выдала маленький очаг голубого пламени. Константин подошёл к столу, тяжело опустился на мягкое сиденье высокого стула с затейливой резьбой на спинке.
– Не знает. Незачем ей. И так видите, какая эмоциональная. А вы как?..
– Я же бывший сыщик, забыли?
– Ах, ну да. Ну да.
Константин снова улыбнулся, но этот раз как-то тускло.
– Какие прогнозы?
– Да кто их разберёт, врачей этих, – он пожал плечами. – Может, месяц, а может, полгода-год. Сказали, зависит от темпов роста опухоли.
– Примите мои соболезнования. Мне жаль, правда.
– Спасибо, я уже свыкся с мыслью о скорой смерти. Ничего. Зато смогу точно узнать, прав я был в своих исследованиях или нет.
– В смысле?
– А что у вас с рукой? – вместо ответа спросил Константин.
Удивительная всё-таки у него особенность игнорировать вопросы. Ладно, всему своё время. Я осторожно положил ноющую конечность на стол, как если бы собирался сдавать кровь, и начал разматывать бинт.
– Это и есть причина нашего визита, в общем-то.
Бывший профессор исторического факультета не отрываясь смотрел на появляющуюся из-под марли воспалённую кожу. Пригнулся изучить загрубевшую ладонь. Когда он увидел чёрные извилистые прожилки, шумно вдохнул носом, прошептал:
– Не может быть... Что с вами произошло? Как?
Я рассказал ему о ночной драке со странными чёрными существами. Услышав про голубое свечение из широко раскрытых ртов, Константин возбуждённо вскочил и выбежал из кухни. Я удивлённо посидел с минуту, начал заматывать бинт обратно.
– У него там не кабинет, а целая библиотека, – ожил планшет. – Я сходил за ним посмотреть, куда он поскакал так резво. Роется, что-то ищет.
– Будем надеяться, найдёт, – пробормотал я. – Зуд достал уже. Странно, кисть вообще не болит.
– Кстати, по-моему стало хуже. Вернёмся, сам посмотришь. Хрень какая-то.
Отличный диагноз от того, кто почти целиком теперь состоял из энергии Древа Жизни и, на мой взгляд, по силе не уступал какому-нибудь Супермену. Хрень какая-то. Спасибо, утешил.
Хозяин квартиры вернулся, неся в руках толстую потрёпанную книгу в коричневом кожаном переплёте. Положил передо мной, открыл на заложенном месте.
– Похоже на ваших гостей?
С пожелтевших от времени страниц на меня смотрели карандашные наброски тех самых тварей, с которыми я имел неудовольствие познакомиться минувшей ночью. Долговязые фигуры с длинными руками и схематичным изображением свечения посередине головы.
– Абсолютно. Одному из них я этой вот рукой оторвал голову.
– А я знал! Знал! – неожиданно воскликнул Константин. – А они мне что? Хватит заниматься ерундой, Константин Анатольевич! Ваши сказки не интересны нашему факультету!
– Вы о чём? – слегка оторопел я от таких бурных эмоций.
– О скудоумии людском! Впрочем, ладно. Всё былое. Уже не важно.
– Так, может, расскажете, кто ко мне заявился?
На плите утробно загудел чайник.
– Гончие. Гончие Клипот, – не обращая никакого внимания на это, ответил Константин. – И в таком случае... вы позволите?
Он показал на мою забинтованную конечность. Я снова положил её на стол. Мужчина начал осторожно разматывать белую марлю.
– Ей лучше как можно дольше оставаться на свету. Это не вылечит, но хотя бы не станет сильно хуже.
Чайник продолжал безрезультатно надрываться. Константин собрал бинт в кучку, бросил на другой конец стола. Придвинул стул ближе ко мне, сел и перелистнул книгу почти в самое начало. Перевернул несколько страниц мелкого печатного текста (несмотря на солидную обложку, книга больше походила на кустарный самиздат неизвестно какого года), остановился на рисунке двух деревьев с извилистой широкой кроной. Оба были полностью одинаковы и располагались друг под другом, в виде зеркального отражения. У основания каждого виднелись не слишком разборчивые витиеватые подписи на неизвестном мне языке.
Ручка конфорки повернулась, перекрывая газ. Пламя потухло, и требовательный гудок начал стихать. Семён не выдержал. Константин был настолько увлечён, что, казалось, совершенно выпал из окружающего мира.
– Смотрите, – он показал на дерево сверху. – Это Древо Жизни Сефирот. Известное вам и большинству людей под именем Иггдрасиль. А под ним его, как бы так выразиться... вторая ипостась – Древо Смерти Клипот. То есть, по сути, это одно и тоже Древо Жизни, но с двух разных сторон. Самый близкий аналог, наверное, будет инь и ян в восточной мифологии. Одно целое с противоположными свойствами. Понимаете?
– Ну... в принципе... – неуверенно протянул я. – Общую мысль улавливаю.
– Хорошо, – кивнул Константин. – Если часть Сефирот взаимодействует с энергией жизни, забирая или отдавая её, то часть Клипот действует на уровне смерти. Причём, – и это очень важно! – по утверждению адептов каббалистического учения, смерти как таковой не существует. Смерть – лишь смена мерности существования информационно-энергетического сгустка, который обычно называют душой. То есть служит неким проводником к перерождению! И сама суть такого дуального существования заключается в периодическом перезапуске цивилизаций!
– В чём? – на этом моменте я окончательно «поплыл», ощущая себя невероятно тупым.
– Судя по информации, что мне удалось собрать, сейчас идёт уже десятый или двенадцатый виток разумной жизни на Земле!
– Эм-м-м... допустим... Но я не очень понимаю, при чём тут деревья...
– Ну как же! Всё просто! Когда очередная цивилизация доходит до того, что начинает угрожать существованию планеты, часть Сефирот распускается, поглощая всю энергию живых существ. После чего часть Клипот собирает так называемые души, переводит их в другую мерность и запускает цикл постепенного перерождения очередного разумного вида. Это своеобразный защитный механизм. Пара предохранителей, если хотите!
– Получается, Древо Жизни убивает, а Древо Смерти снова даёт жизнь?
– Именно! Потрясающе, не правда ли?!
– То есть гибель миллиардов – по-вашему, потрясающее событие?
Профессор вздохнул, задумался на секунду.
– Алексей, вы любите комаров?
– Ну не в восторге.
– А когда включаете дома фумигатор или электрическую лампу-ловушку, вы творите добро или зло?
– Да ничего я не творю, я поспать хочу спокойно.
– Именно! Но если мы опустимся на уровень сознания этих насекомых, то для них вы настоящий Гитлер, несущий им геноцид. И как же тогда быть?
– Во-первых, давайте не сравнивать людей с комарами.
– Но в масштабах мироздания так и есть!
– Конечно, а дальше вы скажете, что человечество – ужасный вирус, который уничтожает Землю, бла-бла-бла. Где-то я уже это слышал.
– Отнюдь. На данный момент человек – высшая ступень эволюции сложных организмов. И он необходим для жизни самой планеты. Вокруг нас полно миров, где цикл по каким-то причинам не завершился или пошёл не по плану. Марс, Луна, Венера – что с ними стало? Пустые куски камня, обречённые скитаться в бесконечном космосе. Я об этом и говорю вам! Всё взаимосвязано!
– Значит, чтобы наш мир жил, нужно всех убить и потом потихоньку заселять заново?
– Совершенно не обязательно, но! Что вы сделаете для спасения запаршивевшей дворняги?
– Ну и сравнения у вас, профессор.
– И всё же. Отмоете, уничтожив всех блох каким-нибудь дустом, или позволите им и дальше её жрать? Пока она не упадёт без сил и не издохнет? Какой акт добра или зла совершите? А представьте, что, когда собака погибнет, блохам некуда будет деваться. Грубый пример, понимаю, но тем не менее.
– Вы так рьяно защищаете гибель нашей цивилизации...
– Ни в коем случае, – перебил меня взмахом руки профессор. – Я только пытаюсь донести до вас суть неизбежных процессов мироздания. Если человечество начнёт угрожать существованию самой планеты, его уничтожат. И всё начнётся заново. А так называемые души никуда не денутся благодаря Древу Смерти.
– Ну да, да. Их отправят играть в новую песочницу.
Я был обескуражен. Конечно, мне довелось увидеть много всякого дерьма, причём буквально совсем недавно. Но то, что рассказывал уважаемый профессор, тянуло на «Оскар» по психиатрии. Хотя с другой стороны... Нельзя отрицать, что учёные постоянно делали находки, полностью противоречащие обычным канонам истории. Как минимум странные взлётные полосы в Перу, удивительные круглые воронки, заполненные мёртвой водой, радиационный фон в ископаемых поселениях, едва ли не следы от древних ковровых бомбардировок. Всё это, как и многое другое, не находило никакого сколько-нибудь логичного объяснения, а историками просто замалчивалось. Так что чем чёрт не шутит, возможно, доля правды в словах профессора была.
Хлопнула входная дверь. Вернулась Кристина. Она разулась и направилась к нам. Слегка нахмурилась, увидев скомканные бинты. Поставила на стол небольшую коробку с тортом и рядом положила коробочку с новым тонометром.
– Ну что, как ваши дела? – спросила вполне миролюбиво, без тени той эмоциональной вспышки.
– Ты не поверишь, милая! – воодушевлённо ответил Константин. – Всё, что я изучал, над чем смеялись эти престарелые идиоты из университета, оказалось правдой! Минувшей ночью у Алексея были гончие!
– Вот как? – она удивлённо вскинула брови.
– Кстати, – вставил я, – можно как-то поподробней о них?
– Ну конечно!
Константин перелистнул обратно на изображение чёрных фигур.
– Видите ли, молодой человек, – продолжил он уже менторским тоном, – вокруг каждого Древа так или иначе всегда образовывался некий культ. Собрание посвящённых адептов, которые пользовались силой, источаемой Древом. Думающих, что владеют секретом истории и могут ей управлять. По сути паразиты. Как тля, живущая на стеблях растения. Древо всегда существовало по своим собственным законам, непостижимым для нас. А присутствие таких прихлебателей для него – это как... – он задумался. – Много вам дела до летающей вокруг пыли?
Я понимающе кивнул.
– Так вот, как я понял, культ Сефирот, предшественники того самого Аркадия Степановича, описанного вами, был уничтожен несколько веков назад. Семён ошибся, когда предположил, что ваш главврач нашёл увядающее семя. Древо Сефирот просто было в спячке. Вероятно, период его пробуждения совпал с ритуалами, что проводил Аркадий Степанович. И, признаюсь, это меня немного тревожит. Не хочется верить, что мы так близко подошли к опасной черте. Но ладно, не об этом!
Он встал, подошёл к кухонным шкафчикам. Достал три чашки, пачку заварки и белый фарфоровый чайничек.
– Как вы уже убедились, – продолжил Константин заваривая чай, – взаимодействие с силой Древа может кардинально изменить человека. Главврач был на пути становления адептом высшего уровня. Твари, что охраняли вас, – слуги. А те, что спали под землёй, – палачи. У Древа Клипот есть такие же последователи. Очень древний культ. По меньшей мере ему около тысячи лет. Его структура гораздо более развита, нежели та горстка, с позволения сказать, мутантов, которых вы похоронили под обломками больницы.
Кристина разрезала тесёмки на коробке с тортом и достала разрисованные цветами блюдечки. Константин поставил передо мной чёрную кружку с надписью: «Самому лучшему папе».
– Те, кто приходил к вам, – это гончие. Ищейки и убийцы в одном лице. Существа, когда-то бывшие людьми, но живущие теперь сразу в двух мерностях. Или измерениях, если вам так будет проще. Ваш с братом удивительный дар позволяет перемещаться между этими мерностями. Но они обитают сразу и там и там. Чувствуете разницу?
– Честно говоря, не очень.
– Ну смотрите, – мужчина снова присел рядом. – Вам для перехода в другую мерность нужен своеобразный ритуал, некое действие, которое вы выполняете перед этим. Физическая оболочка должна заснуть, и тогда энергетический сгусток, то есть душа будет способна взаимодействовать в другой мерности. При этом она достаточно жёстко привязана к телу. Ведь, насколько я помню, вы писали, что не можете далеко от него отходить?
– Начинаю понимать, о чём вы. Я очень удивился, когда меня в состоянии перехода начали вполне ощутимо избивать.
– А ещё они неприятно кусаются, – засветился экран планшета.
– Что? – вскинулся Константин. – Семён, вас укусили?
– Да. Зашёл домой, вижу: какие-то твари чёрные Леху облепили. Я со спины сдёрнул одну. Она меня увидела, аж засветилась вся. Потом зашипела и вцепилась в плечо. Я прям охуе...
Семён поспешно стёр последнее недописанное слово.
– Пардон, охренел. И главное, укусила и давай вырываться, как кошка бешеная. Я эту скотину выпустил, она в коридор выскочила и с концами.
– Получается, – Константин задумчиво постучал по столу пальцами, – с вами, Алексей, гончие вступили в схватку, а когда появился Семён, его просто укусили и тут же ретировались.
– Двух я убил. Третья да, получается, сбежала. Может, испугалась?
– Гончие не знают, что такое страх. Могу предположить, она не просто сбежала. Вы, Семён, и были целью их визита.
– И зачем я им нужен?
– К сожалению, я ещё не настолько хорошо разбираюсь во взаимоотношениях этих двух культов. Но, судя по доступным мне документам, между ними есть определённая конкуренция. Вы же понимаете, две такие силы не могут мирно сосуществовать. Особенно учитывая природу человеческого характера. Передел сфер влияния, постоянная грызня за власть, неизбежные конфликты. И, опять-таки, только лишь могу предположить, что уничтожение культа Сефирот сторонники Клипот приняли с изрядной долей радости. А на жалкие попытки Аркадия Степановича они, скорее всего, даже не обратили внимания. До некоторых пор, по крайней мере. Но! Когда вы, Семён, уничтожили само Древо... Хо-хо! Не думайте, что это прошло незамеченным! Почти наверняка произвело эффект разорвавшейся бомбы, как бы банально ни прозвучало. А теперь...
Я дёрнулся от внезапного болезненного прострела. Цепкие холодные колючки пробежались до самого плеча. Константин прервался, обеспокоенно посмотрел на меня.
– Всё нормально, – успокоил я его, – просто что-то дёрнуло. Получается, своей книгой я дал им понять, что у них появился новый оппонент?
– Именно! – воскликнул Константин. – И не просто оппонент, а несущий в себе силу Сефирот! Более того, управляющий ею по своему усмотрению! Невероятно сильный противник!
Он встал, проверил заварку в чайничке. Удовлетворённо кивнув, вернулся к столу и начал разливать по кружкам. Вдруг остановился и сконфуженно произнёс:
– Простите, Семён, я как-то не подумал... Может быть, вы присоединитесь к нам? Я просто не знаю... пьёте ли вы. Кристиночка, милая, поставь ещё одну чашку, пожалуйста.
– Это необязательно. Обычная еда бесполезна для меня. К тому же я не чувствую ни вкуса, ни запаха.
Девушка замерла в нерешительности на полпути, но всё-таки поставила на стол новую кружку вместе с блюдцем.
– Так вот, – продолжил обходительный профессор истории, раскладывая треугольники торта, нарезанные его приёмной дочерью. – Я думаю, что они решили убедиться в правдивости вашей истории. И теперь откроют на Семёна полноценную охоту. Такое соседство вряд ли их обрадует. Возрождение культа с сильным и знающим адептом, как ваш брат... не знаю... не знаю...
В голове всплыла фраза, которую прошептала чёрная тварь: «Где. Сосуд. Отдай. Дурак. Надо. Где».
И это не совсем вязалось с теорией Константина. Скорее всего, гончая назвала сосудом моего брата, забравшего в себя часть энергии Древа. Выходит, они уже всё знали. Проверять было незачем. Но тогда какого...
Новая вспышка боли заставила меня застонать и схватиться за руку. Жгучая ледяная молния протянулась от кисти до самой шеи. Константин вскочил.
– Что с вами?!
– Не зн-знаю... с-сука...
Тело свело судорогой. Я повалился со стула на пол. Меня всего била крупная дрожь. В груди бушевало холодное пламя. С каждым вздохом оно становилось сильнее и мощнее. С каждым ударом сердца я ощущал волны странной... будто мёртвой, жуткой силы, расходившейся по телу. Но основная часть невероятной энергии концентрировалась в правой руке. Она билась внутри, как бешеный зверь. Требовала выпустить её наружу. Там, где правая ладонь коснулась рыжего потёртого линолеума, появилось небольшое озеро чёрного льда. С огромным усилием я сжал кулак и просипел сквозь стиснутые зубы.
– Ух-х-ходите... отс-сюда... б-быстро...
Кристина присела рядом, попыталась обнять за плечи. Тёплое прикосновение брата лишь усилило муку.
– Пошли вс-с-се в-в-он!!!
Последнее, что я увидел: как Константин хватает дочь, оттаскивает её к выходу из кухни. Перевернулся на спину. Вскинул руку вверх и закричал, разжимая кулак.