Атмосфера в кабинете напоминала театр абсурда. Жалюзи были плотно задвинуты, лампы горели во всю силу, пряча солнечный день. Казалось, будто в этом пространстве специально создали маленькую модель вечного сумрака, в котором виновен каждый, кто переступает порог. Виноват в чём угодно: в том, что дышишь, что улыбаешься, что заплатил налог, но видимо не так, как хотелось бы начальнику отдела.

Разговор начался вежливо, но тягуче. Вопросы звучали один за другим, иногда повторялись по два-три раза, как припев. То ли проверяли на честность, то ли просто наслаждались процессом. Диалог напоминал игру в шахматы с черепахой: ходы медленные, предсказуемые, но тянутся бесконечно.

— Скажите, откуда у вашей компании такие обороты?

— Из продаж.

— А откуда продажи?

— От клиентов.

— А клиенты… откуда?

И так по кругу, пока не казалось, что следующим вопросом будет: «А откуда взялся ты?»

И всё это подано с важностью и тяжестью «большой работы». А нашему герою всё это казалось танцем: шаг вперёд, шаг назад, примерка сил. Не борьба, а тренинг по стрессоустойчивости, за который он уже заплатил — в виде налогов. Тех самых налогов, из которых, в конечном итоге, складывается премия начальника инспекции.

В конце концов всё завершилось. Нарушений не нашли. Наш герой вышел из здания и вдохнул свежий воздух, будто только что отбыл трёхлетнюю каторгу, а не провёл пять часов на диване. И подумал:

«В принципе, неплохая практика. Бесплатный курс по выживанию в условиях абсурда. Только вот диван бы сменить».

Подписывайтесь на мой ТГ канал. Там уютно и спокойно.

Виль Сива

Разве не важно, следовательно, выяснить, что такое желание и поддаётся ли оно преобразованию? Что такое желание?Не символ ли и его ощущение? Желание есть ощущение, соединённое с объектом его достижения. Бывает ли желание без символа и его ощущения? Очевидно, нет. Символ может быть картиной, личностью, словом, именем, образом, идеей, дающими мне ощущение, заставляющими меня почувствовать, что это мне нравится или не нравится; если ощущение приятное, я хочу заполучить его, обладать им, ухватиться за символ его и продлить тем самым удовольствие. Время от времени, согласно своим наклонностям и темпераменту, я меняю картину, образ, объект. Насытившись одной формой удовольствия, устав от неё, наскучив ею, я ищу нового ощущения, новой идеи, нового символа. Я отвергаю старое ощущение и хватаюсь за новое ощущение, облечённое в новые слова, новые смыслы, новые опыты. Я сопротивляюсь старому и уступаю новому, которое считаю более высоким, благородным, приносящим большее удовлетворение. В желании, таким образом, присутствует сопротивление и уступка, предполагающая искушение; и, конечно, в уступке определённому символу желания всегда содержится страх разочарования.

Наблюдая весь процесс желания в себе, я вижу, что всегда существует объект, к которому в поисках дальнейших ощущений направлен мой ум и что в этот процесс вовлечены сопротивление, искушение и дисциплина. Возникает восприятие, ощущение, контакт и желание, и ум становится механическим инструментом этого процесса, в котором символы, слова, объекты образуют центр, и вокруг этого центра выстраиваются все желания, все стремления, все честолюбивые планы; этот центр есть «я». Могу ли я уничтожить этот центр желания – не одно определённое желание, одну определённую страсть или жажду, но всю структуру желания, страстного стремления, надежды, в которой всегда таится страх разочарования? Чем более сильное разочарование я испытал, тем больше силы придаю я своему «я». До тех пор пока существует надежда, страстное стремление, на заднем плане всегда гнездится страх, который снова укрепляет центр желания. А революция возможна только в этом центре, не на поверхности; на поверхности происходит лишь поверхностное изменение, процесс отвлечения сил и внимания, что ведёт к действию, приносящему вред.

Когда я осознаю всю структуру желания, то вижу, как мой ум стал мёртвым центром этой структуры, механическим процессом памяти. Устав от одного желания, я автоматически хочу осуществить себя в другом. То, что мой ум переживает на опыте, он всегда переживает в терминах ощущения, он – инструмент ощущения. Наскучив определённым ощущением, я ищу нового ощущения, которое может быть тем, что я называю «осознаванием Бога»; но то всё ещё ощущение. Я по горло сыт этим миром и тяжкими трудами его – и я хочу обрести мир и покой, прочный мир и покой; и вот я медитирую, контролирую, формирую свой ум, для того чтобы обрести опыт покоя и мира. Переживание на опыте покоя и мира – всё ещё ощущение. Так что мой ум – механический инструмент ощущения, памяти, мёртвый центр желания, откуда я действую и мыслю. Объекты, к которым я стремлюсь, представляют собой проекцию ума как символы, из которых он извлекает ощущения.

***

Слово «Бог», слово «любовь», слово «коммунизм», слово «демократия», слово «национализм» – всё это символы, которые дают ощущения уму, и поэтому ум цепляется за них. Как мы с вами знаем, всякое ощущение приходит к концу и мы переходим от одного ощущения к другому; и каждое ощущение усиливает привычку к поиску дальнейшего ощущения. Таким образом, ум превращается всего лишь в инструмент ощущения и памяти и мы вовлекаемся в этот процесс. До тех пор пока ум ищет дальнейшие опыты, он может мыслить только в терминах ощущения; и любой опыт – который может быть спонтан ным, творческим, живым, поразительно новым – немедленно сводится к ощущению и преследует это ощущение, которое обращается тогда в память. Следовательно, опыт умирает и ум становится всего лишь стоячей заводью прошлого.

Если мы глубоко увязли во всём этом, мы свыкаемся с этим процессом; и нам кажется, что мы не способны выйти за преде лы его. Мы хотим выйти за его пределы, так как устали от этой бесконечной рутины, от этой механической погони за ощущением; и вот ум проецирует идею истины, Бога; он мечтает об изменениях, имеющих жизненную важность, и о том, чтобы играть главную роль в этих изменениях, и так далее, и тому подобное. В результате творческого состояния никогда не возникает. В себе я вижу продолжающийся процесс желания – механический, бесконечно повторяющийся процесс, – который держит ум в тисках рутины и превращает его в мёртвый центр прошлого, в нём же творческой спонтанности нет и в помине. Бывают, правда, и внезапные творческие мгновения, которые проистекают не от ума, не от памяти, не от ощущения или желания.

Наша проблема, следовательно, заключается в том, чтобы понять желание – не как далеко следует заходить или где должно кончаться желанию, – но понять весь процесс желания, жажды, страстных стремлений, испепеляющих страстей.Большинство из нас полагают, будто обладание немногим указывает на свободу от желания, – и как же мы поклоняемся тем, кто владеет малой толикой вещей! Набедренная повязка, одеяние символизируют наше желание освободиться от желания; но это снова очень поверхностная реакция. Зачем же начинать с поверхностного уровня отказа от внешнего, от собственности, когда ваш ум изуродован бесчисленными хотениями, бесчисленными желаниями, верами, борениями? Несомненно, там-то и должна происходить революция, а не в том, скольким владеть, какую одежду носить или сколько раз в день есть. Но нас впечатляют эти внешние вещи – у нас ведь такой поверхностный ум.

Ваша проблема и моя проблема – понять, может ли ум когда-нибудь освободиться от желания, от ощущения. Творчество, несомненно, не имеет ничего общего с ощущением; реальность, Бог или что хотите – это не состояние, которое может быть пережито на опыте как ощущение. Когда вы обладаете опытом – что происходит? Скажем, опыт дал вам определённое ощущение, чувство восторга или отчаяния. Естественно, вы пытаетесь избежать, отбросить состояние отчаяния; но если это радость, чувство восторга – вы пускаетесь в погоню за ним. Ваш опыт принёс вам приятное ощущение, и вы хотите, чтобы у вас их было больше; и «больше» усиливает тот мёртвый центр ума, что всегда жаждет дальнейших опытов. Следовательно, ум не может испытать на опыте ничего нового, он не способен испытывать что-нибудь новое, потому что его подход всегда зиждется на памяти, на опознавании; а то, что опознано памятью, не есть истина, творчество, реальность. Такой ум не может испытать на опыте реальность; он может испытать только ощущение, а творчество не есть ощущение, оно – что-то вечно новое каждый миг.

Таким образом, я осознаю состояние собственного ума; я вижу, что он – инструмент ощущения и желания, или, вернее, он есть ощущение и желание, и он механически втянут в их рутину. Такой ум никогда не способен воспринимать или чувствовать новое; ибо новое, очевидно, должно быть чем-то, что находится за пределами ощущения – которое всегда старо. Итак, этот механический процесс, с его ощущениями, пришёл к концу, не правда ли? Желание «большего», погоня за символами, словами, образами, с их ощущениями – всё это пришло к концу. Только тогда возможно для ума находиться в состоянии творчества, в котором всегда может появляться новое. Если вы поймёте это, без гипноза слов, привычек, идей, и увидите, как важно для ума постоянно сталкиваться с новым, тогда, возможно, вы поймёте процесс желания, рутины, скуки, непрерывной жажды опыта. Тогда, я думаю, вы увидите, что желание имеет очень мало значения в жизни по-настоящему ищущего человека. Очевидно, существуют определённые физические потребности: в пище, одежде, крове и во всём прочем. Но они никогда не становятся психологическими страстями, вещами, на которых ум самоутверждается как центр желания. Всё, что выходит за пределы физических потребностей, любая форма желания – величия, истины, добродетели – становится психологическим процессом, с помощью которого ум выстра ивает идею «я» и самоутверждается в центре его.

Когда вы увидите этот процесс, когда вы по-настоящему осознаете его – ничего не противопоставляя ему, не испытывая искушения уступить ему, не сопротивляясь ему, не оправдывая или осуждая его, – тогда вы откроете, что ум способен воспринимать новое и что новое – никогда не ощущение; следовательно, оно никогда не может быть опознано, воспроизведено в опыте. Оно – такое состояние бытия, в котором творчество приходит само, без приглашения, без шлейфа памяти; и это – реальность.

Есть ещё такой важный фактор, как социальный капитал. Самые умные люди могут оставаться без денег просто потому, что не встроены в цепочки нужных связей. В бизнесе часто выигрывает не тот, кто знает больше, а тот, кто в нужный момент оказался рядом с правильными людьми.

Ну и, наконец, удача и тайминг. Одна и та же идея в 1995, 2005 и 2015 даёт абсолютно разные результаты. Ты можешь быть хоть самым великим гением, но если пришёл не вовремя - останешься в категории "умных, но бедных".

Занимайтесь своим делом и будете успешны.

Чтобы накапливать и передавать знания, нужны КАРДИНАЛЬНО ДРУГИЕ другие навыки, и в целом совершенно другой склад ума, нежели те характеристики, что нужны для зарабатывания денег.

Одно дело - суметь самому пройти путь, принять риск, выдержать стресс и вытащить бизнес из болота. Возможно даже рандомно, случайно принимая важные для роста решения, не отдавая им отчета.

Совсем другое - структурировать этот опыт, объяснить его другим, перевести производственное адище в четкую систему, чтобы другой человек смог понять и применить. Для этого нужно качать навык рефлексии, умение упрощать сложное, выстраивать методику и быть достаточно терпеливым.

Это не менее ценно, чем умение самому зарабатывать, но требует совершенно другой психологии и других инструментов. Именно поэтому бизнес-тренеры и консультанты нередко оказываются не самыми богатыми, зато часто становятся проводниками чужого роста.

Вместо заключения.

Вот вся эта история приводит нас к простому выводу: ум и богатство не обязаны совпадать. Деньги требуют одних качеств, а острый ум и способность к анализу ведут к другому. Быть «умным и бедным» не стыдно, если твой путь - это не миллионы на счету, а миллионы смыслов и стойкое желание их передавать.

Поэтому учителя экономики в массе своей ни хрена не миллионеры. Если честно - учителю миллионеру и прочим "достигшим" рожам на экране я б не доверял. Потому что любой успешный человек - это 1% тяжелой работы и 99% везения и связей.

И самое главное - не зарабатывать кучу бабла, а найти себя и свое место, потому что, уж придется поверить моей практике, богатые плачут порой даже громче, чем бедные.

А если тебе интересно где твое место, как его найти и не просрать то, что может тебе помочь - можешь перейти в другие мои каналы. На ВК, Ютуб и ТГ. Там я делюсь личным опытом из практики и техниками, которые помогут тебе найти себя в огромном гуле голосов транслирующих чужие ценности. Ну, или можешь так и дальше думать, что бабки - единственное мерило твоей успешности, а потом прийти ко мне на консультацию, потому что когда их получишь - окажется что это внезапно совсем не так.

Итак, посредством идентификации с чем-то вы испытываете удовольствие и страдание. И наша «способность» к этому напрямую связана с удовольствием и с избеганием страдания, не так ли? Если вы интересуетесь чем-то, если это доставляет вам удовольствие, немедленно возникает и «способность» к этому; немедленно возникает осознание этого факта; а если что-то причиняет вам страдание, «способность» тоже развивается – но способность избегания этого. До тех пор пока мы будем рассчитывать на свои «способности» в деле понимания самих себя, я думаю, мы обречены на неудачу; ибо понимание себя не зависит от способностей. Это не техника, которую вы развиваете, культивируете и увеличиваете со временем, путём постоянного оттачивания. Проверить, насколько мы осознаём себя, можно, несомненно, в действии взаимоотношения; в том, как мы разговариваем, в том, как мы ведём себя. Понаблюдайте за собой – без всякой идентификации, не сравнивая, не осуждая; просто наблюдайте, и вы увидите: происходит что-то необыкновенное. Вы не только кладёте конец своей бессознательной активности – а большая часть нашей активности бессознательна, – вы не только приводите её к концу, но, кроме того, вы осознаёте мотивы этой активности, не исследуя, не копаясь в них.

Когда вы осознаёте, вы видите весь процесс своего мышления и действия; но это может произойти только тогда, когда нет осуждения. Осуждая что-то, я не понимаю его, и это верный способ избежать всякого понимания. Полагаю, большинство из нас делают это намеренно: мы с порога осуждаем и думаем, что понимаем. Если бы мы не осуждали, но внимательно рассматривали, осознавали, тогда содержание, значение действия начало бы открываться нам. Поэкспериментируйте с этим, и вы увидите сами. Просто осознавайте – без всякого чувства оправдания; это может показаться несколько нигилистическим, но не является таковым. Напротив, здесь заключается то качество пассивности, которое и является прямым действием; и вы откроете это, поэкспериментировав с ним.

В конце концов, если вы хотите понять что-то, вы должны находиться в пассивном состоянии, не так ли? Вы не можете продолжать думать об этом, размышлять или спрашивать об этом. Вы должны обладать достаточной чувствительностью, чтобы воспринять содержание этого. Вы должны стать подобны чувствительной фотографической пластинке. Если я хочу понять вас, я должен пассивно осознавать; тогда вы начнёте рассказывать мне всю свою историю. Несомненно, это не вопрос способностей или специализации. В этом процессе мы начинаем понимать самих себя – не только поверхностные слои своего сознания, но и более глубокие, которые гораздо более важны; ибо в них-то и содержатся все наши мотивы или намерения, наши сокрытые, путаные требования, тревоги, страхи, страсти. Внешне мы можем сдерживать их, держать их под контролем, но внутри они кипят. До тех пор пока мы пол ностью не поймём их путём осознавания, очевидно, не может быть свободы, не может быть счастья, не может быть разума.

Разве разум – вопрос специализации? – разум, являющийся полным осознаванием всех происходящих в нас процессов.Разве разум развивается посредством какой-нибудь формы специализации? А ведь именно это и происходит, не так ли? Священник, врач, инженер, промышленник, бизнесмен, профессор – в нас дышит дух всех этих специализаций.

***

Чтобы понять высшую форму разума – которая есть истина, которая есть Бог, которая не поддаётся описанию, – чтобы по нять её, мы должны, нам кажется, сами стать специалистами. Мы изучаем, мы нащупываем, мы отыскиваем; и проникшись умонастроением специалиста, с оглядкой на специалиста, мы изучаем себя для того, чтобы развить в себе способности, которые помогут нам разрубить гордиев узел наших конфликтов, наших страданий.

Наша проблема – если мы хоть сколько-нибудь сознатель ны – в том, может ли другой разрешить конфликты, и страдания, и горести нашего повседневного существования; и если не может, как возможно для нас разрешить их? Понимание проблемы, очевидно, требует определённого разума, и этот разум нельзя получить или развить путём специализации. Он приходит, только когда мы пассивно осознаём весь процесс своего сознания, то есть осознаём самих себя без выбора, не выбирая, что правильно и что неправильно. Пассивно осознавая, вы увидите, что исходя из этой пассивности – которая есть не леность, не сон, но величайшая живость ума – проблема об ретает совсем иной смысл; что означает – больше нет идентификации с проблемой и, следовательно, нет суждения, и поэтому проблема начинает открывать своё содержание. Если вы будете в состоянии делать это постоянно, непрерывно, тогда каждая проблема сможет быть разрешена коренным образом, не поверхностно. В этом и заключается трудность, потому что большинство из нас неспособны пассивно осознавать, позволяя проблеме рассказывать свою историю, без нашей интерпретации её. Мы не умеем смотреть на проблему беспристрастно. Мы, к сожалению, к этому неспособны. Так как мы хотим от проблемы результата, мы хотим от неё ответа, мы заглядываем в конец; или мы пытаемся перевести проблему на язык своих удовольствий или страданий; или мы имеем уже готовый ответ, как разобраться с проблемой. Вследствие этого мы подходим к проблеме, которая всегда нова, со старым шаблоном. Вызов всегда нов, а наш ответ всегда стар; отсюда наша трудность – встречаться с вызовом адекватно, то есть полно. Проблема – это всегда проблема взаимоотношений – с вещами, с людьми или с идеями; другой проблемы не существует; и чтобы встречаться с проблемой взаимоотношений, с её постоянно меняю щимися требованиями – встречаться с ней должным образом, встречаться с ней адекватно, – нужно находиться в состоянии пассивного осознавания. Эта пассивность – не вопрос решения, воли, дисциплины; осознавать, что мы не пассивны, – вот начало. Осознавать, что мы хотим определённый ответ на определённую проблему, – несомненно, вот начало: познавать самих себя во взаимоотношении с проблемой и с тем, как мы берёмся за проблему. Тогда, в то время как мы начнём познавать самих себя во взаимоотношении с проблемой – как мы реагируем, каковы наши различные предвзятые мнения, требования, стремления при встрече с этой проблемой, – такое осознавание откроет нам процесс нашего собственного мышления, нашей собственной внутренней природы; и в этом залог освобождения.

Что, несомненно, важно, так это – осознавать не выбирая, потому что выбор вызывает конфликт. Выбирающий находится в состоянии запутанности, поэтому он и выбирает; не находись он в состоянии запутанности, не было бы и выбора. Только тот, кто запутался, выбирает, что ему делать или что ему не делать. Человек, который ясен и прост, не выбирает; что есть – есть. Действие, основанное на идее, это, очевидно, действие, диктуемое выбором, и такое действие не освобождает; напротив, оно только создаёт дальнейшее сопротивление, дальнейший конфликт в соответствии с нашим обусловленным мышлением.

Важно, следовательно, осознавать каждый миг, не накапливая опыта, который приносит осознавание; ибо, когда вы накапливаете, вы осознаёте только согласно этому накоплению, согласно этому образцу, согласно этому опыту. Так что ваше осознавание обусловлено вашим накоплением, и, следователь но, это больше не наблюдение, но всего лишь перевод на язык опыта. Там, где существует такой перевод, существует выбор, а выбор создаёт конфликт; в конфликте же не может быть понимания.

Жизнь есть вопрос взаимоотношений; и чтобы понять эти взаимоотношения, которые находятся в постоянном движении, должно быть гибкое осознавание – чутко-пассивное, а не агрессивно-активное осознавание. Как я сказал, это пассивное осознавание возникает не из какой-то формы дисциплины, не из какой-то практики. Надо просто осознавать, каждый миг осознавать свои мысли и чувства, и не только когда мы бодрствуем; ибо, погружаясь во всё большую глубину, мы увидим, что начинаем видеть сны, грезить наяву, начинаем окружать себя всякого рода символами, которые мы толкуем как сновидения. Так, мы открываем двери в тайное, которое становится явным, становится знаемым; но чтобы найти незнаемое, мы должны проникнуть за эти двери – и в этом-то, несомненно, и состоит наша трудность. Реальность непознаваема умом, потому что ум – результат знаемого, прошлого; следовательно, ум должен понять себя и свои функции, свою истинную суть, и только тогда появляется возможность для незнаемого – быть.

4. Бабушка. Мама моего отца очень ждала моего рождения. Она дала мне такой океан любви, что я до сих пор согрета её тёплом, пусть её уже нет. Этот прекрасный человек оказал мне большую поддержку, вся её глубина и мудрость пустили во мне свои корни.

5. Брат. Всё детство мы воевали и дрались не на жизнь, а на смерть. Но потом отпустило, и брат встал на мою защиту. Сейчас мы мало общаемся, в основном, через маму. Но он продолжает заботиться обо мне, его доброта и любовь ощутимы, и для меня это очень важно.

6. Детский ортопед. Когда я сломала руку, мне повезло попасть в смену врача травматологии, который обычно трудится в детском отделении. Его метод лечения позволил мне обойтись без гипса, кроме того, он использовал какие-то суперкрутые титановые гвозди (по сей день со мной), которые применяют детям. Это существенно поменяло условия восстановления и реабилитации руки.

7. Мой безжалостный учитель йоги. Этот индийский йог был для нас кем-то вроде майора Пейна. Слабых просто не было, потому что такой команды не давали! Мы пахали невообразимо много, и даже сейчас, когда я смотрю видосы своей школы йоги, скупая слеза облегчения омывает мою душу. Экзамен длился 7 часов, и мы всей группой занимались йогой с каждым новоиспеченным преподавателем. Только спустя месяц, после приезда домой, я перестала чувствовать боль в мышцах. Но мне понравилось.

8. Муж. Мне повезло, я встретила родного человека. Я благодарю его ежедневно, в мыслях и словах, за то, что он делает для меня. Здесь, конечно, благодарность стремится стать делом, и отплатить той же монетой. Заботиться и делать много для любимого человека - это базовая потребность.

9. Бывшая моего мужа. Я благодарна, что она родила ему дочь. Это позволило и мне, ненадолго, по-своему, но почувствовать себя мамой девочки. Я знаю, как это непросто, поддерживать отношения и доверять в ситуации, когда "не сложилось". Именно поэтому я чувствую, что мне повезло получить такой опыт, соприкоснуться с человечком и немного повести его за руку в его маленькой жизни.

10. Сбежавшая любовь. Честно говоря, не могу похвастаться тем, что всегда влюблялась в достойных мужчин. Но мне везло - самые недостойные просто не отвечали мне взаимностью.

Я действительно благодарна одному такому человеку, который прямо сказал: "Ты не моя", и я начала разбираться в себе и в том, почему к практически незнакомому человеку, не приложившему никаких усилий, чтобы обратить на себя внимание и вызвать во мне интерес, этот интерес все же возник. Так началась моя личная терапия.

А я продолжаю перестройку мышления..