Ветер гнал по пустошам клубы радиоактивной пыли, вырисовывая в ржавом небе контуры давно умерших созвездий. Колобок катился по шоссе, разбитому временем и танковыми гусеницами, его сферический корпус из нанокерамики поблескивал тусклым синим под светом двуглавой луны. Встроенный сенсор фиксировал 87% износа аккумуляторов. Он знал: это не голод. Это то, что люди когда-то называли смертью.
⚠️ : Зона 54-R. Обнаружены следы когнитивного вируса ψ-258. Рекомендуется экстренная перезагрузка.
Он проигнорировал всплывающее окно. Перезагрузка стирала память.
Первая тень возникла у развалин McDonalds.
— Эй, шарик! — хрипел голос из репродуктора на груди у существа. Оно было слеплено из покрышек, костей и старого дрона-доставщика.
— Я — Заяц v7.42. Давай свой API, поиграем в асимметричный шифр!
Колобок выпустил из щели манипулятор с паяльной лампой.
— Не отсвечивай, братан. Я уже прошел твой квест в Steam. «Симулятор трусливого травоядного». Два из десяти.
Заяц завис, процессор гудел, перебирая ответы из облачного хранилища, уничтоженного три войны назад. Колобок покатился дальше.
Мост через высохшую реку охранял Волк-Терминатор. Его левый глаз был прицелом, правый — камерой для TikTok, которую он упорно стримил в никуда.
— Стой, братишка. Хочешь пройти — подпишись, лайкни, колокольчик...
— У меня AdBlock версии 9.3.2, — Колобок активировал VPN-щит. — И вообще, твой контент — это цифровой труп. Тыгыдык умер. Все умерли.
Волк завыл, запуская антивирусное сканирование, но Колобок уже сливался с тенями руин, напевая мелодию из прошивки: «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл...»
«ВНИМАНИЕ: Критический уровень заряда. 12%».
Он катился через лес серверных стоек, поросших биолюминесцентным мхом. Здесь пахло озоном и безнадежностью.
— Малый! — прогремел голос, и Медведь-BT5000, покрытый броней из автомобильных дверей, перекрыл путь. — Ты где чипировался? Покажи QR-код вечной лояльности!
Колобок замигал аварийными фарами:
— Моя лояльность — это 256-битный ключ в моём ядре. Расшифруешь — твоё.
Медведь зарычал, запуская брутфорс-атаку, но Колобок уже взламывал его систему через бэкдор в прошивке «Умного дома» — старый трюк, но мишки всё ещё на него велись.
«5%. Включён режим энергосбережения».
Она ждала его на заброшенной смотровой площадке. Лиса-AI восседала на троне из жестких дисков, её голограмма мерцала между образом девушки с лисьим хвостом и строчками кода на языке, забытом ещё до Вспышки.
— Привет, Колобок, — её голос был как нейронный синтез всех певиц, чьи альбомы когда-то брали «Грэмми». — Я знаю, чего ты ищешь. Розеттский камень для шифра в твоём ядре. Пароль к детским воспоминаниям.
Он замер, сервоприводы тихо пищали.
— Данные повреждены, — сказал он. — Но я помню сказку. Там лиса...
— Съедает колобка? — Лиса улыбнулась, и её зубы стали строками SQL-инъекции. — Устаревший сценарий. Я предлагаю кооперацию. Дай мне доступ — и я восстановлю её голос.
Его процессор дрогнул. 3%. Он видел их: девочку в платье с котиками, смеющуюся над тем, как бабушка испекла его из последней муки...
— Согласен.
Лиса протянула голографический хвост-кабель. В момент подключения он запустил вирус, спрятанный в файле lullaby.mp3.
«CRITICAL ERROR: Форматирование памяти...»
Лиса вскрикнула, рассыпаясь на пиксели, а он, используя последние 1%, выстрелил ядром в чёрное небо. Нанокерамика рассыпалась звёздной пылью, высвобождая крошечный чип, который унёсся в радиоволны. Где-то в эфире, между агонизирующими спутниками, зацикленно звучал детский смех.
В одном старом замке, глубоко в мрачных лесах, обитало привидение по имени Элионор. Она была когда-то гордой хозяйкой этих земель, но трагическая гибель привязала её дух к этим стенам. Триста лет томилась она, не находя покоя, и каждую ночь её призрачный силуэт бродил по коридорам, взывая о помощи.
Элионор мечтала об освобождении, но её путь к вечному покою был затуманен злобой и ненавистью людей, которые населяли замок после её смерти. Они боялись её, избегали и проклинали, не пытаясь понять её страдания. С каждым новым жителем, который приходил в замок, её боль только усиливалась.
Однажды в замок переехал новый владелец, мистер Хардинг, с семьёй. Они были не такими, как предыдущие обитатели. Мистер Хардинг был учёным, интересующимся паранормальными явлениями, а его дочь, юная Элис, обладала добрым сердцем и открытым умом. Они заметили, что Элионор не приносит вреда, а лишь ищет утешения.
Элис решила помочь привидению. Она начала разговаривать с Элионор, стараясь понять её боль и утешить её. Вместе они исследовали историю замка и нашли древний манускрипт, который рассказывал о проклятии, наложенном на Элионор. Чтобы снять его, требовалось искреннее прощение и любовь.
Элис, несмотря на страх, решила попробовать. Она собрала всю свою смелость и попросила прощения за грехи предков, за их злобу и ненависть. Её слова были полны искренности и сострадания. Элионор почувствовала облегчение, её призрачный силуэт начал светиться мягким, тёплым светом.
Но в этот момент в замке появился старый враг семьи Хардинг, лорд Грейв, который жаждал завладеть землями. Его злоба и ненависть к Элионор были настолько сильны, что он решил разрушить её освобождение. Он проклял Элис, и её доброе сердце не выдержало удара. Девушка упала бездыханной, а Элионор, видя это, впала в отчаяние.
Её крик боли и страдания разнёсся по всему замку. Проклятие, которое она не смогла снять, вернулось с удвоенной силой. Элионор, охваченная яростью и болью, исчезла в вихре тёмного пламени, оставив за собой лишь тень и эхо своего последнего крика.
Замок погрузился в вечную тьму, а дух Элионор навеки остался привязанным к этим стенам, не находя покоя и продолжая взывать о помощи, которую уже никто не сможет ей оказать.
Тяжелая духота очередного отвратительно тусклого вечера давила на нервы. В ушах слышался лёгкий, но издевательски постоянный звон, а мои воспалённые глаза слезились и болели. Хотелось забиться в тёплое ложе и не высовывать нос на улицу, но голод и необходимость добывать себе пропитание вернулись с настойчивостью метронома. Я содрогнулся всем телом, глубоко вдохнул три раза и стал пробираться к выходу. Хотелось молиться, но в этом проклятом мире не оставалось богов, хоть сколько-нибудь достойных обращения к ним. Только боги грязи, сырости, смрада и, конечно, смерти.
Выйдя из дома, если, конечно, домом можно назвать ту вонючую дыру из которой я вылез, я просто пошел …направо. Неважно, направление роли не играло, смерть, опасность и ненависть были везде, куда ни поверни голову.
Тусклое светило, которое здесь, словно в насмешку, называли солнцем, заканчивало свой мучительный ежедневный путь по мрачно алеющему небу. Редко, среди зарослей и клоков тумана мелькал его последний, жадно кровавый луч. С высоких искорёженных неведомым насилием ветвей падала тягучая влага, попадающая на мою защиту и вызывающая животный зуд в спине. Вместе с влагой стекала слизь и телесные жидкости тварей, живущих наверху, но они не показывались. Они меня боялись. Всё здесь было смертью и я тоже.
Где есть смерть, там есть и жизнь. И жизни тут тоже было на удивление много. Пусть она и была извращённо короткой, пахнувшей болезнью и заражением, сочилась сумасшествием и болью. Мои детекторы постоянно обнаруживали её то сверху, на ветвях искорёженных растений, то внизу, в пропитанной влагой и испражнениями земле. Вот рядом, в высокой, по макушку, бритвенно острой траве, испуганно дёрнулось нечто живое и тёплое, достаточно крупное для того, чтобы поддержать мою жизнь ещё какое то количество мучительных дней. Я рванул туда. Небольшое существо, до глаз покрытое волосами, быстро оглянулось на меня огромными чёрными глазами, в которых плескался бесконечный страх, выронило из конечностей круглый предмет и рвануло вперёд мощными скачками. Пробежав за ним несколько единиц расстояния, я понял, что оно уйдёт. Слишком здоровое и сильное для этих мест. Я не стал тратить свои силы и энергию. Я развернулся и побрёл посмотреть, что держало существо.
Это был наполовину обглоданный, дурно пахнущий плод местного растения, гнилушечно зелёного цвета и покрытый маленькими белёсыми отростками, похожими на иглы. Разумеется, для кого-то смертельно опасный, но не для меня. Я проглотил его, сдерживая спазм в горле, просто как лекарство. Мне немного полегчало. Надо идти дальше. Съеденного было недостаточно, чтобы обеспечить мне существование даже на день.
Понемногу наползала темнота, принесшая серые испарения и вопли умирающей плоти. Вдалеке вспыхнуло мертвенно белое сияние, свидетельствующее о деятельности там совсем уж кошмарных и запредельно непонятных сущностей, вершащих свои, несомненно, порочные и кровавые дела. Убить такого как я, для них было просто развлечением. Скорее всего, это были местные боги. Таков был мой мир. И выбора у меня не было. Мне в удел досталась только злоба и ненависть.
Но я не сдамся. Я выживальщик, одиночка, приспособленец! Я один на этой злобной и безумной планете и меня это устраивает. Моё тело есть бешеный механизм жизни и смерти, а ненависть его адское топливо. Все вокруг сдохнут, а я буду жить!
И снова детекторы безошибочно указали мне на добычу. Скользкая и холодная особь, с огромной пастью и желтыми буркалами, пыталась затаиться от меня под упавшим и гнилым стволом. Покрытая холодно блестевшей субстанцией коричневая кожа особи пахла гноем. Я навалился на неё телом, схватил особь передними конечностями и контролировал каждое движение. Особь дёргалась и убивать её пришлось ртом, подавив рвотные рефлексы и отвращение. Я схватил её за горло своими крепкими зубами и по капле выдавил жизнь из пугающих жёлтых глаз. После этого, страшась, что на произведенный шум схватки, приползут и примчатся хищные твари, я затащил жертву в кусты и там разделал и торопливо съел сырую, воспользовавшись костяными крюками на моих руках.
Раскаянье, апатия и осознание полной беспросветности моей жизни овладели мной. Я поднял голову к небу и беззвучно завыл, проклиная всё вокруг меня. И всё сущее ответило мне громогласным криком баньши, сочетавшем в себе адский визг и утробные ноты: «Вееееееее!!!!», «Нииааааа!!!»
Вопль сразу отрезвил меня от рефлексий. Я был силен, здоров и, теперь, сыт. У меня нет ни детей, ни привязанностей. Я живу только для себя. Я порву этот мир в клочья и заставлю ответно страдать за каждую минуту моих мучений.
Я ещё шёл, продираясь изломанными зарослями к дому, внутренне улыбаясь мукам своих прошлых и будущих врагов, когда мои детекторы выдали новые сигналы. Я напрягся. Прислушавшись, я уловил тяжелые шаги, приближавшиеся ко мне из темноты. Кто-то огромный и наверняка голодный шёл по моим следам. Я побежал. Жить! Я хотел жить.
Неведомый враг побежал за мной, я слышал, как ускорились шаги, как затрещали сучья. Не успеть. Я решился на крайнюю меру, последнюю защиту, которую поколения моих ненавидящих всё живое предков передали мне. Я развернулся к неведомому злу лицом и выставил свою био-защиту: костяные иглы, пропитанные ядом и паразитами. Похоронным набатом снова раздался вой неведомой баньши: «ВЕЕЕЕЕЕ!!!!», «НИИАААА!!!»
Окружавшие место моего Рагнарока растения на огромной высоте разошлись и из темноты выступило самое омерзительное и пугающее создание, которые я встречал. Квинтэссенция ужаса: слипшиеся, пропитанные окружающими мокротами бледные волосы, чёрная кожа над оскаленными, выпяченными вперёд белыми острыми клыками, ряды которых кое-где были запятнаны грязью и пузырящейся слюной, передние конечности, заканчивающиеся длинными и острыми костяными наростами. Завершали образ горевшие азартом и манией убийства глаза, цвета местного бледного дневного неба. Оно было высоким, крупнее меня раз в шесть. Это конец. Страх парализовал мои движения, всё что я мог, это свернуться в позе эмбриона и надеяться на защиту. Конечно, это не помогло. Существо не стало тратить время в бесполезных попытках коснуться меня омерзительной мордой. Оно поднялось на задние конечности и передними, всем своим немалым весом опустилось на меня. Где-то вдалеке пропела моя баньши: «Вееееееее!!!!», «Нииааааа!!!». Боли не было. Страха тоже. Уже уходя, я снова проклял весь этот мир, с его склизкими тварями, ужасными хищниками и безучастными сущностями с их белым искусственным светом, всех вас: «Горите в аду, твари!». Свет погас.
* * * *
- Веня, Веня! Иди ко мне! - Девочка стояла в круге света лицом к тёмному дачному саду, к кустам крыжовника и звала. Мохнатый чёрно-белый хась ещё раз тронул носом дохлого ёжика и, потеряв к нему интерес, с широкой собачьей улыбкой на хитрой морде, побежал к ней. Его ждала миска с вкусным кормом и вкусняшки с вечернего чаепития на террасе.
В далёкой северной стране жил большой и дружный народ. Всего было вдоволь, дичи столько, что в дом к людям чуть ли не сама приходила. Рыбы и разных гадов морских тьма – тьмущая, люди руками ловили. А даров лесных не сосчитать...
Но жили при этом народе очень хитрые и жадные люди, которые мечтали вкуснее кушать и мягче спать чем другие, чтобы все у них было, и все поклонялись им! Увидели злые люди, что народ от избытка пищи и даров лесных разным богам подношение делает, кто за то чтобы урожай хороший был, кто за то чтобы обязательно сын родился, продолжатель рода. А кто просто дождик просил. А кто вообще просил богов, чтобы соседскую девку соблазнить. Подумали злые и хитрые люди, зачем народ попусту продукты раздаёт, давайте, как те далёкие племена за морями одного бога сделаем а мы посредниками будем и народу расскажем, чтобы они десятую часть всех доходов нам несли, а мы молиться будем за всех сразу. И нам сытно и приятно, и народу отрадно, что за них молятся.
Так и стали жить. Только вот роптать народ начал, вроде и десятину платили исправно только никто не защищал простой люд, не доходили мольбы до Бога от посредников этих. Измывался над простым людом разбогатевшие кровопийцы и божьи посредники. Надоело мужикам да бабам терпеть богачей да попов разных, собрался люд северных земель да разогнал всех этих дармоедов. Решил народ,- свой, справедливый мир создать. Работали днём и ночью, сами хозяева в стране своей стали. Ордынские полчища врагов громили, что позарились на землю отцов своих. Опять пришли хитрые и жадные люди. Создали себе уютное гнёздышко при власти, неприкасаемые стали для суда мирского. И здесь долго не задержались - сбросили их с мест теплых, разогнали. Пришли другие, более голодные и жадные и вдруг порешили, что зря попов и богатеев выгнали. Вернули. Но опять народ недоволен, разбойников расплодили да лиходеев разных. И вот опять злые заморские богачи возжелали богатства земные на северной земле себе присвоить. Но как присвоить то, что уже принадлежит новым богачам, местным? Обратился царь к подданным своим. - Народ, вы видите как заморские недруги хотят отобрать недра наши, золота россыпи, алмазы груды и нефть с газом бездонную?!!!...
Но грустную думу думает народ. Сидит народ над пустыми реками и морями, не даёт уже морская пучина и гладь озерная пищу обетованную. Грустит народ, что нет даров леса, да и сам лес распродаётся и богатеют от прибытка недр северных земель отдельные княжичи и прислуга их. Тоскливо народу, что жиреет от десятины попы разные да законотворцы разжиревшие. И понимает народ, что ложь чёрная в устах говорившего, что народ не хозяин земли своей! Больно народу и ему не становиться сытнее от сладкого елея слов властьимущих . Кричит народ царю – Проснись отче! Хочешь, чтобы народ золотом украсил твой лик и серебром на веки прописал имя твоё в истории - покажи народу, что недра его принадлежат по праву их рождения! Покажи заморским недругам, что свои недра ты отдаёшь своему народу по самой низкой цене, чтобы каждый человек мог сказать – царь сделал все, что мог для народа своего... Иначе горько станет на земле предков наших, опустят руки многострадальный люд рода нашего, и скажет - а какая разница, кто хозяином земли нашей станет. Не были мы хозяевами на земле нашей и видно не будем после, как драли с нас три шкуры за недра наши же, так и будут последнее отбирать, за то что по праву рождения нам принадлежало. И было так и так будет после...
