700 метровый водопад Olmafossen в Норвегии
Церковь у дороги 1797 года
Церковь у дороги 1797 года
Где-то между Швецией и Финляндией
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Аландские острова (Åland). Аландский архипелаг состоит примерно из 6500 островов, но населены немногим более 60. Если вы хотите тишины и спокойствия, отправляйтесь на прогулку по островам или просто оставайтесь в очаровательном Мариенхамне, самом маленьком мегаполисе в мире. Посмотрите на их флаг, как вы можете догадаться, это еще одна неизведанная Скандинавия:)
Шетландские острова (Shetland Islands) -Скандинавия внутри Великобритании.
Викинги прибыли на Шетландские острова около 850 г. н.э. и поселились здесь, положив начало почти 600-летнему периоду скандинавского правления. Этот период отчетливо сформировал культуру и традиции. В 1469 году острова вошли в состав Шотландии. Несмотря на то, что они входят в состав Шотландии вот уже более пяти веков, они имеют много культурных различий. Также у Шетландских островов и Шотландии разные флаги, острова имеют флаг с классическим скандинавским крестом.
Чем дальше, тем интереснее. На этот раз поговорим о путешествии викингов на земли славян и возникновении Руси. Эта тема до сих пор вызывает горячие споры среди норманистов, утверждающих, что русскую государственность принес с собой викинг Рюрик; и антинорманистов, оскорбленных утверждением о том, что славяне не могли создать государство самостоятельно.
«Финны на своем языке называли шведов ruotsi. Это слово относится к людям, которые плавали по Восточной Балтике и ее рекам на гребных судах — вероятно, именно так и выглядели шведские воины-торговцы. В какой-то момент восточные славяне заимствовали это слово у своих соседей-финнов и стали называть этих людей русами. Со временем скандинавы слились с местными племенами и это имя перешло к династии, господствовавшей над торговым путем от Новгорода до Киева на юге.»
«Русские летописи рассказывают собственную историю о том, как скандинавы поселились в этой обширной восточной стране. Они сообщают о том, что из-за моря прибыли некие люди, которые стали собирать дань со множества племен вокруг Новгорода, но затем они были изгнаны обратно. Однако славянские племена, свергнув своих правителей, оказались не способны управляться сами или договориться об общих законах. Потому они предприняли отчаянный шаг и отправили через море посла, чтобы тот пригласил варягов вернуться. Чтобы править воинственными племенами, приехали три брата; они взяли своих людей, чтобы расселить их по землям финских и славянских племен. Старшего из братьев звали Рюриком: он сел править в Новгороде. За два года братья Рюрика умерли, и он установил контроль над всеми племенами.»
«В этом походе Рюрика сопровождали два знатных руса, Аскольд и Дир, которые добились от него разрешения двинуться на юг по речному пути, ведущему к Константинополю. Спустившись по Днепру, они заметили небольшой городок на холме и спросили, чей он. Им сказали, что город основали три брата, одного из которых звали Кий, но со времени их смерти он стал данником хазар. Аскольд и Дир решили прервать свою поездку в Константинополь и остаться здесь, в этом городке, так удачно расположенном над рекой; и они разослали вести другим родам русов, призвав их присоединиться к ним. Вскоре они установили власть над окружающей территорией, и со временем это поселение разрослось, став главным центром Руси. Он будет известен как Киев, или Конугард на языке людей Севера.»
«Аскольду и Диру недостаточно было контролировать Днепр из Киева; они помнили, что изначально бахвалились дойти до Константинополя и познакомить византийцев с секирами русов. Летописи рассказывают о том, как флот русских кораблей, возглавляемый правителями Киева, пронесся по Черному морю подобно буре и пересек его до самих высоких стен города, который они называли Миклагардом. Они избрали идеальное время для нападения: император увел свои войска, чтобы отбить нападение аббасидской армии, город же не ждал нападения с севера. Русы прорвались через защиту Босфора, и их отряды утопили в крови городские предместья, грабя монастыри и дома и убивая всех подряд. Император бросился обратно из своего похода против Аббасидов и всю ночь молился о сохранении города. На следующий день он увидел, что мольбы его были услышаны: налетел сильный шторм, разметавший флот русов. Некоторые корабли выбросило на берег, а выжившие убрались туда, откуда приплыли.»
«С далекого севера обрушился народ, — вспоминал патриарх Фотий. — Народы с конца земли, порочные, безжалостные, нахлынули как осы. Голоса их ревели как море».
«Сообщается, что примерно через 50 лет после этого первого нападения из Киева приплыл флот из двух тысяч русских кораблей под командованием князя Олега, и византийцы приняли условия, выдвинутые этой жестокой северной армией. Император согласился выплатить каждой корабельной команде определенную сумму серебра, однако куда выгоднее для русов было предоставленное им право безопасной торговли на их собственных условиях.»
«После этих вторжений с севера византийские императоры обратили особый интерес к путям, по которым русы спускались по Днепру»
«В июне русские купцы отправлялись из Киева в подчиненный город Витичев, где из всех судов формировался караван, затем отправлявшийся на юг. Когда они подходили к днепровским порогам команды высаживались, и несколько умелых людей проводили лодки вдоль берега или между камней, обходя быстрины. Первый порог назывался «Не дремли!» и был отмечен неровными скалами, над которыми с сильным ревом протекала вода; среди других были «Звонецкий» и «Ненасытец», а крупнейший из порогов назван по птицам, гнездившимся на утесе.»
«Они оснащают свои корабли для морского плавания перед тем, как начать последний отрезок пути вдоль побережья Черного моря к великому городу, который они называют Миклагардом, а мы зовем Константинополем.»
Константинополь
«Люди, которых называли варягами стали поступать на службу к византийцам, а некоторые из них образовали элитный отряд телохранителей самого императора. В отличие от русов, предводители которых сохраняли скандинавские имена, но перенимали культуру славянских племен, варяги чаще всего были скандинавами: они происходили из Швеции, но также из Дании, Норвегии и даже из Исландии. Варяги ценились за лояльность и верность клятвам, и императоры хорошо платили за службу этим присягнувшим воинам.»
Столкнувшись с развитой христианской культурой в Византии и Греции, скандинавы оказывали влияние на местные достопримечательности. Известные артефакты той эпохи - руническое граффити в Айя-Софии в Стамбуле и Пирейский лев с руническими граффити, нанесенными неким варягом.
В истории викингов много выдающихся личностей, но последним мы рассмотрим историю Харальда Сурового в Византии.
«Харальд Хардрада более всего известен своим неудачным вторжением в Англию в 1066 году, но дни своей молодости он провел в варяжской страже, и он — самый известный из множества скандинавов, служивших на Востоке.»
«В это время Византией правила императрица Зоя Багрянородная.»
«По мощеным улицам Харальд направился прямиком во дворец, где предложил свою службу в качестве наемника в варяжской страже. Молодой норвежец был назначен в византийский флот и командовал операциями своих людей, прочесывавших Средиземноморье в поисках пиратов. В то время главой варяжской стражи был родственник царицы — эллин по имени Гигир, — но люди Севера с каждым разом все сильнее подчинялись Харальду, показавшему себя главным храбрецом в битвах.»
«Харальд повел свою армию в Северную Африку и в области, которые скандинавы называли Серкландом. Скальды говорят, что в том походе по землям мусульман он взял 80 городов, часть из которых сдалась, а иные были захвачены силой. Харальд сражался так, будто не боялся смерти, и завоевал в пустынных областях большое количество чистейшего золота. Обогатив в том походе своих людей, он направил флот на Сицилийский эмират. На острове был лишь один город, стены которого были столь высоки, что Харальд не мог взять его приступом. Как-то он сидел, рассматривая городские укрепления с варяжских позиций, и увидел, как какие-то маленькие птички, гнездившиеся в городе, летают в лес за едой. Задумав жестокую хитрость, достойную самого Одина, Харальд приказал изловить этих птиц сетями. Люди Харальда покрыли птичек воском и сосновыми щепками и зажгли эти живые свечи. Птицы полетели прямиком в свои гнезда под деревянными крышами города, и вскоре дома один за другим были охвачены пламенем. Жители сложили оружие и сдались на милость Харальда, который на этот раз сохранил им жизни.»
Интересно, что точно такой же стратегический ход приписывают княгине Ольге.
«Харальд разграбил много других городов, прибегая к хитрости, если силы было недостаточно. Эти похождения принесли ему огромное богатство, и, когда он вернулся в Константинополь, известия о его доблести уже достигли города. Теперь он обратил взор на Святую землю, и все города на его пути к Иерусалиму сдавались варягам, которых он вел за собой. Умывшись по обычаю паломников в реке Иордан, он передал несметные сокровища храму Гроба Господня и очистил пути пилигримов от головорезов и воров.»
«Теперь, проведя годы в походах на юге, Харальд хотел вернуться в Норвегию, чтобы заявить права на свои земли. Но была одна проблема: императрица Зоя так полюбила своего северянина-военачальника, что не желала и слышать о том, чтобы он покинул варяжскую стражу и уплыл со своей свитой на север. Она обвинила его в том, что он взял себе больше богатств из добычи, завоеванной в походах на врагов Империи, чем было положено, и по ее настоянию император отправил Харальда в заключение. С поста начальника наемного войска Харальд попал в темное подземелье, и большинство людей в этом положении потеряло бы надежду; но во тьме Харальду явился образ его брата Олафа, и он понял, что подмога близка. Кто-то опустил в подземелье веревку, и Харальд спасся. Он направился прямо к верным ему варягам, которые присоединились к мятежу, и вломился со своими людьми в царские покои. Харальд хвалился тем, что он лично нашел императора в его убежище и выдавил ему оба глаза. Его месть была совершена, Харальд с племянницей царицы Зои в качестве заложницы отправился в порт и той самой ночью на двух кораблях, принадлежавших варяжской страже, вышел в Босфор.»
«Тогда выход из гавани в Босфор был защищен железной цепью, о которую разбился бы каркас любого судна. Харальд приказал своим людям изо всех сил налечь на весла и разогнаться по мере приближения к цепи. Когда корабль заскользил по воде как дельфин, он сказал всем, кто не греб, со всеми своими доспехами бежать на корму корабля, так что нос поднялся над водой. Судно налетело на преграду, взобравшись на нее, но киль его зацепился за тяжелую цепь. Как только они остановились, Харальд приказал своим людям ползти по скамьям гребцов обратно на нос. Корабль сильно затрещал, переваливаясь через цепь, но, оттолкнувшись с силой веслами, они освободились и преодолели последний рубеж обороны города. Другому судну так не повезло: киль развалился надвое, и многие варяги утонули, пытаясь покинуть корабль. Теперь перед Харальдом простиралось открытое море, но, прежде чем отплыть на север, он спустил на берег племянницу императрицы Зои и под охраной вернул ее в Миклагард. Харальд похитил ее, чтобы показать царице, что варяг его положения может взять все, что захочет. Когда паруса наполнились ветром и Харальд Суровый взял курс на север, домой, над Черным морем начинался рассвет.»
Ух, круто! На этом дерзком побеге, пожалуй, и остановимся.
Работа, проделанная Томом Биркеттом потрясает. Простой обзор и рекомендация книги к прочтению превратилась в пересказ из пяти частей. И многое я опустил, сконцентрировавшись на самых ярких эпизодах.
Всем, кто интересуется скандинавской мифологией, культурой и историей, я советую начать именно с книги «Скандинавские мифы и легенды. Жизнеописания богов и героев с иллюстрациями и подробными комментариями».
«Один — искатель путей. Он путешествует до самых дальних пределов Мидгарда и не боится посещать Ётунхейм или держать путь в Хель. В каждом своем походе он узнает что-то новое о мире. Пусть даже Рагнарёк предотвратить нельзя, он надеется узнать достаточно, чтобы добиться какой-то передышки для богов и отсрочить неизбежную гибель.
Легендарные герои, истории которых мы узнали, разделяют безудержную энергичность Одина, а их подвиги дают человечеству ценный урок: сидя дома в кресле, многого не добьешься.
Северные народы распространялись из своей родины Скандинавии подобно корням Мирового Древа, следуя за водой.
На востоке речная сеть открывала торговые пути к Черному морю и Византии, а также к серебру халифата; на юге скандинавские мореходы плыли вдоль иберийского побережья к Северной Африке и переправлялись в Средиземное море, чтобы разбойничать, захватывать рабов и служить при дворах могущественных королей.
На западе викинги поднялись по Сене и разорили Париж, превратили в огромные торговые центры Йорк и Дублин и заселили обширные земли в Ирландии, Англии и Франции, уничтожили старые королевства и способствовали тому, что эти страны обрели их нынешние очертания.
Самое большое воздействие эти путешественники оказали на Северную Атлантику, в истории которой они открыли новую страницу. Они заселили отдаленные Фарерские острова, превратили Исландию и Гренландию в процветающие крестьянские сообщества и устремились исследовать земли, лежавшие еще западнее.
Это уже не мифы, а история, ведь сохранились предания, которые скандинавы рассказывали друг другу, — предания о личностях, не менее ярких, чем герои легенд, и о событиях, происходивших на фоне ничуть не менее удивительных пейзажей, нежели любая из земель Ётунхейма.»
Пришло время скандинавам покинуть свои родные земли: Норвегию, Данию и Швецию. В последней части книги Том Биркетт знакомит нас с походами викингов по Северной Атлантике, Северной Америке, Византии и Руси.
Исландия
««Книга о заселении» сообщает нам, что первые норвежские мореходы оказались в Исландии случайно. Человек по имени Наддод плыл из Норвегии к Фарерским островам и сбился с курса. Он увидел землю и заплыл в залив, окруженный высокими горами. Наддод взобрался на одну из них, но не увидел ни одного признака того, что вокруг обитают люди. Когда он вернулся на борт корабля, начал падать снег, хоть зима и закончилась довольно давно. Наддод назвал это место Снэланд (Снежная Страна) и принес весть о его обнаружении в норвежские колонии: несмотря на погоду, он гордился открытием этой новой земли.»
«Следующим человеком, достигшим Исландии, был швед Гардар. Некоторые источники сообщают, что туда его привело ясновидение его матери, другие — что его вынес в море шторм, разразившийся в проливе Пентленд-Ферт. Гардар решил обогнуть побережье: он убедился, что то был остров, и построил на севере убежище в месте, которое сейчас известно как Хусавик (Залив Домов). Там он провел зиму и вновь вышел в море весной. Но, прежде чем остров скрылся из виду, оторвало лодку, которую они тянули за собой и на которой плыл человек по имени Наттфари и два раба. Они сошли на берег в заливе, который до сих пор называется «Наттфаравик», но о дальнейшей их судьбе ничего не известно. Гардар был не из тех, кто боится рассказать о своих достижениях: по возвращении он назвал эту землю островом Гардара и рассказывал, будто она от гор до побережья покрыта сплошными лесами.»
«Вести о новой земле дошли до человека по имени Флоки Ворон; он был великим викингом и искателем приключений. Со своими людьми и дочерью он отправился из Норвегии к Шетландским островам, чтобы найти остров Гардара; пока они стояли у архипелага, дочь его утонула, но он продолжил путь на север, в открытое море. С собой на борту Флоки вез трех воронов. Первый выпущенный им ворон повернул за корму и полетел в направлении Шетландских островов; Флоки поплыл дальше. Вторая птица облетела корабль и уселась на мачту. Флоки продолжил плавание. Третий освобожденный ворон полетел в ту сторону, куда был обращен нос корабля, и скрылся из виду — так Флоки понял, что он поблизости от этой загадочной новой земли. Он обогнул мыс Рейкьянес и полуостров Снайфедльснес и доплыл до западных фьордов. Здесь было столько рыбы, что команда корабля позабыла собрать сено, и многие животные, привезенные ими, издохли зимой: Гардар не ошибся насчет снега. Весной Флоки забрался на гору, лежащую к северу и, взглянув вниз, увидел: фьорд до сих пор скован плавучими льдинами. С горечью он произнес, что они поселились в земле льдов, и название это закрепилось. Флоки и его люди приготовились уплывать, но не успели подготовить корабль до конца сезона, и, когда они собирались обогнуть полуостров Рейкьянес, течение вновь загнало их в залив; кроме того, от корабля оторвало буксируемую лодку, в которой на веслах сидел человек по имени Херьёф; суда быстро разделились и потеряли друг друга из виду в тумане. Норвежцам пришлось вновь зазимовать на острове в двух различных лагерях. Весной Флоки Ворон нашел Херьёфа, и тем летом они наконец отчалили в Норвегию. Флоки Ворон не мог сказать о месте, которое он назвал Исландией, ничего хорошего, но Херьёф был о ней лучшего мнения, а их спутник Торольф любил рассказывать людям, что пастбища там столь хороши, что масло сочится из каждой сорванной травинки. С тех пор его стали звать Торольф Масло.»
Эрик Рыжий и открытие Гренландии
«Скандинавские народы заселили все северные острова от Исландии до Гебрид, но Мировой океан простирался и далее на запад. Никто не ожидал обнаружить пастбища Исландии посреди Северной Атлантики — так, возможно, и дальше были неоткрытые земли? Разве Тор, плывший, чтобы найти Мирового Змея, не продвинулся еще дальше в эти неизведанные моря? Открытия скандинавских мореплавателей не всегда были преднамеренными, но кто вел их корабли к этим новым берегам, как не Один, Тор или бог моря Ньёрд?»
«Эрик Рыжий прибыл в Исландию после того, как его отец убил нескольких человек в Норвегии. Эрик унаследовал земли в Хаукадале, где он устроил хозяйство; но прожил он здесь недолго. Его рабы спровоцировали оползень, разрушивший дом соседа, и конфликт привел к тому, что Эрик прикончил нескольких знатных людей. Он был изгнан из Хаукадаля и переселился на близлежащий остров во фьорде. Но он отдал резные бревна на сохранение своему соседу; когда тот их не вернул, он нашел и убил этого человека. За это Эрик был окончательно объявлен в Исландии вне закона. Он избежал поимки и сел на корабль, который подготовил заблаговременно: он слышал о мореходе по имени Гуннбьёрн, который видел землю, когда его отнесло в океан. Задумка Эрика состояла в том, чтобы отправиться со своими друзьями на запад и попробовать что-то отыскать.»
Авторитетный товарищ.
«С попутным ветром Эрик вышел в море, оставив позади Снайфельдснес. Поплыв на запад, через несколько дней он увидел землю, покрытую большим ледником, и повернул на юг, чтобы проверить, не пригодно ли для жизни ее побережье. Он и его спутники обогнули мыс Фарвель и провели первую зиму в месте, которое известно, как остров Эрика. Весной они поднялись по фьорду и решили, что это место сгодится для устройства базы: там были хорошие пастбища, а в летние месяцы фьорд был свободен ото льда. Несколько следующих лет Эрик провел, исследуя близлежащие фьорды и давая имена ориентирам на своем пути. Говорят, что он нашел остатки каких-то кожаных лодок и несколько каменных орудий и понял, что люди бывали в этом месте прежде; но не было никаких признаков того, что они здесь селились. Спустя три года исследований этой новой земли Эрик вернулся в Исландию и достиг примирения с людьми, которые хотели его смерти; но он не собирался оставаться здесь надолго, обрабатывая свой бедный земельный участок. Эрик хотел пустить корни в высоких фьордах, которые он обнаружил на западе. Эту новую территорию он назвал Гренландией (Зеленой землей), надеясь, что имя привлечет в нее желающих переселиться. И он был прав.»
«Сообщается, что в первой волне поселенцев из Исландии с Эриком отплыли двадцать пять кораблей, но до конца пути из них добрались лишь четырнадцать. Многие из тех, кому это удалось, поселились во фьордах, окружавших земли Эрика в Браттахлиде; некоторые отправились к северу и основали там второе поселение. Их дома имели толстые стены из торфа и длинные общие помещения; лучшие из них были покрыты плавником и занавешены расписными тканями. Поселенцы обнаружили вдоль фьордов хорошие пастбища для овец и крупного скота и выяснили, что охота здесь была неплохой: можно было продавать моржовую кость и меха, а время от времени в Норвегию живьем отправляли белых медведей. Но как бы выносливы и самодостаточны ни были эти крестьяне-поселенцы, некоторые вещи они могли получить только из родных земель Норвегии, и торговые суда регулярно бороздили Северную Атлантику между этими далекими берегами: они привозили лес, зерно и металл, а обратно отправлялись с куда более экзотическими товарами. Говорят, что бивни нарвалов чрезвычайно удивляли людей, которые не видели самого животного.»
Но были викинги, что пошли на риск, и не преуспели в покорении нового фронтира.
«Мореплаватели на протяжении этого долгого пути из Исландии по непредсказуемым морям зависели от милости Ран и ее дочерей. В первые годы существования поселения друг Эрика по имели Торбьёрн продал свою землю и с дочерью Гудрид Путешественницей и тридцатью спутниками направился в Гренландию. Вскоре они столкнулись с трудностями: штормы и встречные ветра замедлили движение настолько, что разразилась эпидемия, и половина мужчин и женщин на борту умерли от болезни и невыносимых условий. Торбьёрн и Гудрид наконец сошли на берег лишь в начале зимы, и только гостеприимство Херьёльфа и его семьи, устроивших хозяйство на южной оконечности Гренландии, спасло их от гибели.»
«Человек по имени Бьярни также отплыл к Гренландии со своими родственниками, но его отнесло далеко к югу. Когда туман, окутывавший корабль, рассеялся, он обнаружил, что достиг места, которое совершенно не соответствовало услышанным им описаниям. То была земля, густо поросшая лесом, без крутых фьордов; вдоль побережья, усеянного крупными скальными плитами, он направился на север. Когда он доплыл до края заснеженных горных вершин, то посчитал эту землю никудышной и решил, что они зашли слишком далеко. Сильная буря отбросила их обратно в море, и в конце концов они оказались у берега, более похожего на Гренландию, какой ее описывали. В сумерках они высадились на берег и удостоились теплого приема в доме отца Бьярни, но люди сочли позором то, что он не посетил виденные им с корабля земли; это говорило о полном отсутствии любознательности.»
Лейф Эрикссон открывает Винланд
«У Эрика было два сына: Торстейн и Лейф. Торстейн провел большую часть своей жизни в Гренландии и возделывал здесь землю до самой смерти, но Лейфа оседлая жизнь не устраивала. Он отплыл в Норвегию и поступил на службу к королю-христианину Олафу Трюггвасону. Олаф спросил Лейфа, не собирается ли он вернуться летом в Гренландию, и тот ответил утвердительно. «Хорошо, — сказал конунг. — Если тебе суждено оставить службу у меня, у меня есть для тебя два задания: возьми христианство обратно домой и проповедуй его от моего имени». Лейф посчитал, что заставить упертых поселян отказаться от их старых богов будет сложно, но согласился попытаться это сделать.»
«Он отплыл из Норвегии, но путешествие пошло не так, как было задумано; и когда он разглядел сушу, то была не та земля, которую он ожидал увидеть. Вместо затуманенных пиков и ледников Гренландии перед ним предстали поля дикой пшеницы и клены. Лейф остановился в заливе и разбил небольшой лагерь, выслав своих людей на разведку окружающей территории. Они сообщили, что реки кишат рыбой, а трава сочна; им показалось, что климат здесь должен быть мягок. В команде Лейфа был немец по имени Тюркир. В один день он ушел из лагеря и не вернулся; Лейф выслал поисковый отряд. Они обнаружили Тюркира, бредущего нетвердой походкой в направлении привала. Он казался очень довольным и что-то бормотал по-немецки. Его губы и пальцы были испачканы в виноградном соке; оказалось, что он нашел дикую лозу, росшую неподалеку от залива и полную ферментированных плодов. По винограду Лейф и решил назвать эту землю Винландом; прежде чем отправиться назад в отцовское селение, он не забыл запастись гроздьями ягод, деревом и дикой пшеницей.»
«По пути домой в Гренландию Лейф встретил потерпевших кораблекрушение моряков, севших на риф. Так как шансы встретить спасение на этих огромных океанских просторах были минимальны, они прозвали его Лейфом Счастливым; весть об открытии Винланда быстро распространилась.
Как только Лейф вернулся в Гренландию, он стал проповедовать христианскую веру, и его обратившаяся в новую религию мать Тьёдхильд построила небольшую церковь. После этого она не могла жить с Эриком Рыжим, и это раздражало старого воина: он останется почитателем прежних богов до своего последнего дня. Приключенческий дух Эрика был еще силен, и одним летом он отправился с экспедицией, чтобы своими глазами увидеть место, именуемое Винландом, о котором постоянно говорил его сын. Но Эрику не суждено было достигнуть земли на западе; уже в начале путешествия был дан дурной знак: он упал с лошади и сломал несколько ребер. Как только корабль вышел в море, его унесло так далеко, что он мог видеть берег Исландии, и настолько к югу, что он мог слышать крики прибрежных птиц с ирландского побережья, но ему не удалось поймать восточный ветер вплоть до конца сезона. Утомленный, но счастливый тем, что сохранил жизнь, он вернулся в Гренландию: боги хотели, чтобы он оставил открытие новых земель кому-то другому.»
Лишь спустя несколько веков испанские моряки заново откроют эти земли. Но назовут их не Винланд, а Америка.
Следующей была экспедиция купца Карлсефни, который хотел основать в Винланде свое поселение.
«Что же до Карлсефни, он повел свою небольшую флотилию на юг и через несколько дней привел поселенцев к озеру, образованному приливом: его окружали земли, изобилующие пшеницей и виноградом, реки были полны рыбой, а леса — дичью. Казалось, что в той земле они одни, но ранним утром, когда переселенцы только начинали дневные дела, группа мужчин в кожаных лодках подплыла к лагерю через озеро. Люди в лодках размахивали над головами деревянными булавами в направлении движения солнца по небу. Карлсефни счел это знаком мира, поэтому гренландцы поставили белый щит и стали знаками приглашать чужаков приблизиться к берегу. Внешний вид этих людей поразил скандинавских переселенцев: у них были большие глаза и широкие скулы; их внешность сочли отвратительной, а их самих прозвали скрелингами. Туземцы, обернувшись, смотрели с неменьшим удивлением, нежели сами переселенцы, и не прекращали глазеть на них, пока не скрылись за мысом.»
Своих новых соседей викинги назвали скрелингами. Поначалу, викинги были уверены в дружелюбии туземцев. Но это была ошибка.
«Пришла весна, а с ней вернулись и скрелинги. На этот раз мыс окружило столько кожаных лодок, что с большого расстояния казалось, будто озеро покрыто угольями. Племя туземцев хотело торговать с пришельцами, и более всего их интересовала красная ткань, которую они обматывали вокруг голов и обменивали на шкурки; гренландцы отдали всю ткань, что у них была, постоянно уменьшая размер кусков. Карлсефни не согласился продать скрелингам копья или мечи. Торговля прекратилась, лишь когда с полей переселенцев пришел разъяренный бык, из-за которого туземцы в страхе побежали на свои лодки и уплыли через озеро.»
«За этой встречей последовали три спокойные недели. Тогда на озере вновь появились лодки — но на этот раз булавы направлялись против хода солнца, а скрелинги издавали ужасающие боевые крики. Скандинавы взялись за оружие и поспешно приготовились к битве. У туземных воинов были катапульты, и на Карлсефни и его людей обрушился град камней, а затем и странный шар, который пролетел над их рядами и с невероятным грохотом ударил в землю. Это для гренландцев было уже слишком: они повернули и побежали, чтобы укрыться в скалах.»
«Но не Фрейдис, дочь Эрика Рыжего. Она вышла из своего дома, услышав шум бегущих воинов, и недолго думая обозвала их трусами. «Я вела бы себя лучше, если бы у меня в руках было оружие! Вам следует убивать их как скот, а не бежать к холмам!» — закричала она, но все были глухи к ее увещеваниям. Она последовала за мужчинами, осыпая их подобными упреками, но не могла идти с ними в ногу, ибо была на сносях. Скрелинги продолжали обстрел, и нога Фрейдис ступила на тело мужчины, который был убит при бегстве. Он выронил свой меч, который, неловко наклонившись, подобрала Фрейдис. Она обернулась, чтобы защитить себя, и, когда воины бежали по склону в ее направлении, она открыла одну свою грудь и плашмя ударила ее мечом. Туземцы были столь поражены этой сценой, что прервали свою атаку и побежали к лодкам. В тот день Фрейдис продемонстрировала мужчинам цену храбрости.
Несмотря на яростное нападение, погибли лишь двое поселенцев и четверо аборигенов. Говорят, что скрелинги выхватили из рук умирающего скандинава топор и ударили им о скалу; тот раскололся, и они разуверились в силе оружия пришельцев, которое оказалось слабее камня.»
«Карлсефни решил, что угроза нападения с озера делала это место слишком опасным, и норвежские поселенцы погрузились на свои корабли. Следующие их встречи со скрелингами были неудачны. По пути к северу вдоль побережья они обнаружили пять одетых в кожу аборигенов, спавших на скале с чашей, где плавал мозг оленя, смешанный с кровью. Карлсефни решил, что они, должно быть, отвержены своим племенем, и убил их всех. В Маркланде они из засады захватили двух туземных мальчиков и обратили их в рабство; а когда их суда остановились, чтобы пополнить запасы, из зарослей вышло одноногое существо, которое выпустило стрелу в зятя Эрика Торвальда, сидевшего у руля своего корабля. Торвальд достал стрелу из паха, на наконечнике ее болтался большой кусок жира. «Должно быть, мы нашли богатую землю: я точно хорошо наелся», — пошутил он, хотя рана эта для него оказалась смертельной. Третью зиму своего путешествия переселенцы провели близ того места, где они впервые стали лагерем: то снова было трудное время, и в особенности норовисты после трех лет блужданий стали неженатые мужчины. Карлсефни решил, что настало время покончить с предприятием и вернуться домой. Тем летом они вернулись в Гренландию, где их встретил Эрик Рыжий.»
Викинги отступили и больше не возвращались в Винланд или Маркланд. Единственное неоспоримое доказательство их присутствия в Америке, это археологический памятник Л’Анс-о-Медоуз на Ньюфаундленде.
Художник - Лев Троцкий