Первичная редактура или как я исправила абсолютно бессмысленный текст
Сейчас пишу свою вторую книгу. Первая была крайне живая и эмоциональная, потому что переживания главной героини были моими личными - описывать своё личное отношение к происходящему было легко. В этой части у меня несколько фокальных персонажей, которых я ассоциирую с собой. Писать гораздо тяжелее, а если и сажусь за очередной сюжет, получается как-то сухо.
Недавно как раз начала новую главу. Написала пару страниц, перечитала, подправила. И вот смотрю я на неё и понимаю, что писала будто не я - дерзкий, провокационный стиль потерялся, никаких витиеватых метафор, а фокальным персонажем получился сам автор. Скучно. На днях мне пришло вдохновение, и я исправила этот ужасный отрывок, добавив немного красок. Конечно, будет ещё куча этапов редактуры, но получилось гораздо живее. Ниже публикую 2 отрывка до и после первичной редактуры.
Может, что-то добавить-убрать-поправить? Приветствуются советы и объективная критика)
ДО
Одиночные пикеты растянулись по всему центру. То тут, то там стояли молодые ребята с разноцветными плакатами. «Долой qr-коды», «Мы против принудительной вакцинации», «Мы не доверяем власти», «Люди не товар» и прочие лозунги пестрили на плакатах. Пестрили и пикетчики — это были ярко одетые ребята, кто-то с цветными волосами, у кого-то лица были утыканы пирсингом, у кого-то к одежде были прикреплены радужные ленточки и значки.
Сегодня пикеты организовала молодёжная группа Рассвет под предводительством Ромы Брайтона — именно под этим именем его знала неформальная молодёжь Перми. Рома Брайтон был одним из лучших татуировщиков города и владел сетью тату-салонов, где, соответственно, работали такие же талантливые ребята, как и он сам.
Кэт посчастливилось попасть к нему в салон два года назад, и эта работа стала единственной, на которой она продержалась больше пары месяцев. С Ромой они быстро нашли общий язык, а потом он предложил вступить ей в доблестные ряды Рассвета — не совсем легальной и совсем недружелюбной организации, отстаивающей права и свободы.
Права и свободы они отстаивали по-разному: когда выходили на пикеты с популярными лозунгами, как сегодня, когда тайно развешивали по городу провокационные листовки и снимали не менее провокационные видео, а когда и вовсе громили административные здания или нападали на государственных служащих. Иногда за дело, иногда чтобы запугать. Как говорил Рома Брайтон, в борьбе за правду все средства хороши. Кэт всей душой поддерживала стремление коллег сделать мир чуточку лучше, но вот средства ей не очень нравились.
Однажды на митинге, где Рассвет стал зачинщиком беспорядков, Кэт и ещё человек пятнадцать запихнули в автозак, а потом несколько часов держали в ментовке. Тогда ещё бесстрашная Кэт отнеслась к задержания со скептицизмом, пока одному парню из Рассвета не посадили на три года за нападение на полицейского.
Сейчас Кэт держала безобидный плакат с символом мира и надписью «За мир и котиков». Прохожие поглядывали на неё с интересом и иногда с опаской — время было неспокойное, задержать могли за всё, что угодно. Несколько минут назад группка подростков снимала на телефон издалека, громко хохоча, а потом ребята попросили разрешения сфотографироваться вместе с плакатом.
С конца улицы начали раздаваться возгласы. Сначала послышался один мужской голос, затем к нему начали присоединяться другие голоса. Так, по цепочке, крики докатились до Кэт.
Она подхватила опасный лозунг. Метрах в десяти от неё звонко скандировала фразу Леся, яро тряся в воздухе кулаком. Кэт подумала, что Леся отлично бы вписалась в ранние феминистические движения, вроде суфражисток, — уж очень она была инициативная и, в то же время, простая. Кэт криво усмехнулась, поймав взгляд Леси. Та лучезарно улыбнулась в ответ и закричала вдвое энергичнее.
Вдруг полицейские сирены заглушили крики протестующих. Оглушающее гудение приближалось, казалось, со всех сторон. Девушки бегло переглянулись, Леся заговорщически подмигнула.
Именно их они и ждали.
Один из автомобилей остановился недалеко от девочек. Из него выскочили трое полицейских и двинулись прямо к ним.
— Бля, ну почему именно мы? — сказала Кэт себе под нос, исподлобья глядя на приближающихся мужчин в форме. Одеты они с Лесей были вполне обычно — ни ярких волос, ни радужных ленточек. Наверное, доблестных стражей порядка спровоцировал звонки Лесин крик, который громче всех разносился по округе.
ПОСЛЕ
Одиночные пикеты растянулись по всему центру. То тут, то там стояли молодые ребята с провокационными плакатами. «Долой qr-коды», «Мы против принудительной вакцинации», «Мы не доверяем власти», «Люди не товар» и прочие лозунги пестрили на плакатах. Пестрили и провокаторы — это были ярко одетые ребята с цветными волосами, дредами, радужными ленточками на рюкзаках. На лицах у всех были нацеплены маски — у кого обычные медицинские, у кого карнавальные, закрывающие лица полностью. Одежда тоже была у всех вызывающая: разноцветные горнолыжные комбинезоны и кислотного цвета пуховики мозолили глаза прохожим. Одни парень нацепил маску грабителя из «Бумажного дома», а в сочетании с красной курткой это выглядело весьма эффектно.
Сегодня пикеты организовала молодёжная группа Рассвет под предводительством Ромы Брайтона — именно под этим именем его знала неформальная молодёжь Перми. Рома Брайтон был одним из лучших татуировщиков города и владел сетью тату-салонов, куда брал таких же талантливых ребят, как и он сам.
Кэт посчастливилось попасть к нему в салон два года назад, и эта работа стала единственной, на которой она продержалась больше пары месяцев. С Ромой они быстро нашли общий язык, а потом он предложил вступить ей в доблестные ряды Рассвета — не совсем легальной и совсем недружелюбной организации, отстаивающей права и свободы.
Права и свободы они отстаивали по-разному: когда выходили на пикеты с популярными лозунгами, как сегодня, когда тайно развешивали по городу провокационные листовки и снимали не менее провокационные видео, а когда и вовсе громили административные здания или нападали на государственных служащих. Иногда за дело, иногда чтобы запугать. Как говорил Рома Брайтон, в борьбе за правду все средства хороши. Кэт всей душой поддерживала стремление коллег сделать мир чуточку лучше, но вот средства ей не очень нравились.
Однажды на митинге, где Рассвет стал зачинщиком беспорядков, Кэт и ещё человек пятнадцать запихнули в автозак, а потом несколько часов держали в ментовке. Тогда ещё бесстрашная Кэт отнеслась к задержания со скептицизмом, пока одному парню из Рассвета не посадили на три года за нападение на полицейского. После того случая бесстрашия чуть-чуть, но а кому сейчас не страшно?
Кэт стояла у подножья лестницы, ведущей в торговый центр. Одета она была так же провокационно, хотя у жителей цивилизованных стран шарф в цветах квир-сообщества не вызывал бы и толики того внимания, которое привлекала к себе Кэт. Даже любопытно, что вызывало больший ажиотаж — этот раздражающий шарф, концы которого свисали ниже пояса, или безобидный плакат с голубой буквой «Н» на белом фоне.
Сегодня снующие мимо прохожие оказались особенно мерзкими. Самым «приятным», что они делали, если это можно было так назвать, — это снимали на издалека на телефоны и открыто ржали. Всего лишь беспечные подростки, которым ещё не приходилось публично отстаивать свои права, разве что орать на родителей, когда они без спросу заходят в их комнату. Взрослые же прохожие были настроены категорично: мужчины с дурным запахом изо рта плевались оскорблениями прямо в лицо; прилично одетые женщины с колясками демонстративно отъезжали на другую сторону тротуара, подальше от «ряженых идиотов», как они выражались по телефону; женщины постарше, почти что бабки, возмущённо кряхтели и размахивали потёртыми сумками. Стоящему метрах в десяти Данилу прилетело как раз от такой бабки. С воплем «Что ты имеешь против нашего президента, гадёныш?» она набросилась на него с лыжной палкой — Данилу пришлось бросить плакат, чтобы защититься от злобной патриотки.
С конца квартала начали раздаваться крики. Сначала послышался гулкий мужской голос, затем к нему начали присоединяться другие. Постепенно нестройные возгласы превращались в чёткий, осмысленный лозунг.
Кэт с гордостью подхватила этот опасный лозунг. Её хрипловатый, прокуренный голос утонул в общем потоке. В нескольких метрах правее воодушевлённо скандировала фразу Леся, яро тряся в воздухе кулаком. Кэт подумала, что Леся отлично бы вписалась в ранние феминистические движения, вроде суфражисток, — уж очень она была инициативная и, в то же время, скромная, незаметная. Кэт криво усмехнулась, поймав взгляд Леси.
Теперь уже не просто несколько — десятки камер были направлены на нарушителей спокойствия. Особо трусливые прохожие начали поторапливаться, некоторые переходили на другую сторону улицы. Какие-то юные девчонки робко улыбались, а судя по губам, тихонько скандировали лозунг вместе с протестующими, но, спустя минуту, испуганно заозирались.
Крики заглушил шипящий голос из громкоговорителя:
— Прошу митингующих разойтись. Участие в акции незаконно, вас привлекут к ответственности!
На место прибыли полицейские.
Пока Кэт высматривала, откуда раздаётся голос, у её сторону уже направлялись трое суровых представителей закона в меховых шапках.
— Чёрт, к нам идут, — сказала Кэт себе под нос, исподлобья глядя на приближающихся полицейских. Может, им просто не повезло оказаться ближе всех к месту остановки автомобиля, а может, доблестных стражей порядка привлёк её плакат.