Нонфик о том, почему наши бабушки и дедушки заряжают воду у телевизора, а родители лежат на ипликаторе Кузнецова
О чём книга?
Человек советский только кажется существом рациональным — низвергнувшим титанов и в космосе богов не видавшим. На самом деле же советская «бытовая мифология» — это целый потусторонний мир со своими артефактами и аномалиями. И отголоски этого мира слышны и сейчас: наверняка все в детстве жопой садились на ипликатор Кузнецова, многие слышали про банки «заряженной» по телевизору воды. Собственно, об этой мифологии и пишет Конаков в своём «Убывающем мире».
При этом автор не пытается разобраться, почему человек верит в то или иное суеверие. Вместо этого Конаков аккуратно, аки археолог, достаёт мозгового паразита (например, мем про инопланетную природу Тунгусского метеорита) — показывает его со всех сторон и рассказывает, откуда он взялся. Откуда взялась вера в то, дыхательная гимнастика помогает от астмы или что лечить болезни можно дистанционно по телевизору — которая и обеспечила кашпировским и прочим чумакам миллиарды баблоидов.
Почему интересно читать?
Самое занятное, что эти ментальные паразиты живы до сих пор. Можно сколько угодно смеяться над полоумными бабками, верующими в Джуну и гармонизаторы пространства, но каждый из нас хоть раз произносил «ой, что-то у меня голова разболелась — наверное, из-за магнитных бурь», правда?
Короче, если хотите узнать, откуда взялись все эти восхитительные истории про Тунгусский метеорит, вера в телепатию и телемедицину, космопоиски и прочая мозговая хурма — и какую рябь она создаёт на сегодняшнем медиаокеане, рекомендую эту книгу. Автор очень интересно (хотя местами и суховато) пишет о вненаходимой стороне жизни в СССР: которая всегда была, но никогда не фиксировалась телеобъективами кинохроник.
Больше рецензий в моем телеграм-канале — подпишись!)
Когда в 17 я прочитала главную работу Рэя Бредбери, а именно роман-антиутопию «451 градус по Фаренгейту», я крайне скептично отнеслась к подвигу людей, которые учили книги наизусть. Согласно сюжету, они учат наизусть великие литературные произведения, дабы те не исчезли, став прахом после работы пожарных. Пожарные в романе сжигают книги (да-да, вот такой парадокс!).
А совсем недавно я познакомилась с биографией супруги О.Э. Мандельштама. Никакого скепсиса. Эта великая женщина действительно учила произведения наизусть, чтобы они не канули в реку забвения. Надежда Мандельштам хранила в недрах своей памяти опасные стихи своего мужа. Стихи, которые в сложные времена нельзя было написать на бумаге. Только представьте, она так боялась растерять драгоценный архив своего талантливого супруга, что выучила его. Вне всяких сомнений её поступок – настоящий подвиг.
Я надеюсь, что каждому человеку дано отыскать такую любовь.
К. Станюкович - повести, рассказы - их много и они не длинные.
Лет с 14:
Б. Полевой - "Повесть о настоящем человеке", в детстве читал раза три.
Л. Платов "Секретный фарватер", супер захватывающий триллер. Не знаю, откуда эта книга оказалась у нас дома, но она была в таком состоянии, как будто её нелегально переправляли через линию фронта.
Лет с 16:
Н. Попель - "В тяжкую пору"
Б. Момыш-Улы, "Психология войны"
С. Крамаренко - "Против мессеров и сейбров"
А. Рытов, "Рыцари пятого океана"
А. Покрышкин, "Небо войны"
Странное дело, но в советское время подобные книги (военные мемуары) не то, что были дефицитом - их не было вообще, даже в библиотеке. И похоже, мало кто знал об их существовании. В то же время, продвигалась приключенческая литература английских авторов и русская эмигрантская литература, а книжные магазины были завалены никому не нужным окололитературным шлаком.
Роберт Дункан Милн родился в Купаре (Шотландия) в обеспеченной семье, был сыном священника и получил прекрасное образование. Но, проявив талант к изучению классической литературы, он бросил Оксфордский университет и в 1868 году решился на смелый шаг - отправился в Америку, в бурно развивающийся штат Калифорния, где его ждала жизнь, полная приключений.
После нескольких лет работы поваром, рабочим и кочующим пастухом, по-настоящему живя жизнью Нового Запада, он возвращается к изобретательской деятельности в 1874 году, запатентовав ряд идей, одна из которых, казалось, должна была сделать его богатым. Но этого не произошло.
Когда мы только узнали о нем, он уже превратился в журналиста и писателя, публикуя рассказы о своих скитаниях в уважаемом издании «Аргонавт», которое на долгие годы стало его литературным домом, расположенным в городе, который стал его физическим домом: Сан-Франциско. Соединившись с восточным побережьем Тихоокеанской железной дорогой в 1869 году, его население за последующие 20 лет удвоилось. Тогда, как и сейчас, это было место для инноваций и нового мышления. Мысли Милна были созвучны этому.
Сохраняя тот же документальный стиль, Милн начал писать истории, которые отличались буйной фантазией и насыщенностью новыми научными знаниями. Зачастую в них рассказывается о событиях, свидетелем которых он стал или с которыми столкнулся в кругу своих знакомых, в том числе о глобальных взаимосвязанных системах коммуникаций и способности видеть прошлое через движущиеся картинки. Он также предвидел телевидение, дистанционное наблюдение, мобильные телефоны и всемирную спутниковую связь, не говоря уже об изменении климата, научном терроризме и войне с беспилотниками, криогенике и молекулярной реорганизации организма.
В 1881 году он публикует книгу «Палеоскопическая камера», в которой сталкивается с фотографом по имени Миллбэнк во время посещения красивой церкви Сан-Ксавьер-дель-Бак в Аризоне, недалеко от мексиканской границы. Миллбэнк сделал необычное открытие: при правильном использовании его фотосистема может запечатлеть образы прошлого благодаря резонансу световой энергии в стенах. Просунув голову под черную ткань камеры, писатель видит, как годы событий проносятся мимо в ускоренном темпе: образы, которые Миллбэнк может сфотографировать.
Милбанк описывается как «довольно высокий и слегка сутулый человек в свободном синем пиджаке и надвинутой на глаза шляпе, над которой возвышается бронзовое и сильно бородатое лицо». Хотя он живет в Сан-Франциско, он «путешествует то тут, то там по Мексике и Центральной Америке». Для любого человека, хорошо знакомого с событиями до появления кинематографа, уже прозвучат громкие звоночки о том, что есть реальный человек, который очень хорошо подходит под это описание: Эдуард Майбридж.
Эдуард Майбридж 1876 год
Последовательные снимки животных и людей в движении, сделанные Майбриджем, стали культовыми, но у него уже была солидная репутация фотографа, который мог запечатлеть то, что не удавалось другим. После того как в начале 1875 года Майбридж был оправдан за убийство любовника своей жены на экстраординарных основаниях оправданного убийства, он надолго исчез в Центральной Америке, позже выставляя сделанные им снимки. Именно через пять лет после возвращения в Сан-Франциско он снял первую из своих знаменитых серий, спонсированных Леландом Стэнфордом (который был тесно связан с «Аргонавтом»), а затем создал способ их проецирования с помощью своего «Зоопраксископа».
Весьма вероятно, что Милн был свидетелем одной из его наглядных лекций, возможно, даже проводил время с Майбриджем и был хорошо знаком с его историей. Но даже если Майбридж просто снимал короткие циклы движения, Милн видел возможности фотографии, позволяющей запечатлеть историю в живых деталях.
Раскрытый секрет К этой теме Милн вернется с еще более провидческими подробностями восемь лет спустя, когда в том же издании появится рассказ «Эйдолоскоп». Здесь рассказчик встречает знакомого изобретателя - мистера Эспи, который занимает одинокий выставочный стол на Парижской выставке. Он утверждает, что у него есть устройство, которое может воспроизводить визуальные сцены из прошлого так же, как фонограф воспроизводит аудиозапись. Скептически настроенный рассказчик проводит Рождество в загородном доме своего друга и просит мистера Эспи провести демонстрацию, в результате которой раскрывается страшная тайна. В этом случае все образы идут в обратном порядке, как в фильме на перемотке.
Милн не мог бы выбрать более подходящее место для встречи с мистером Эспи. В ретроспективе Всемирная выставка в Париже 1889 года представляется необычайным слиянием тех, кто впервые попытался запечатлеть движение с помощью фотографии, и тех, кто продолжил это дело.
Парижская выставка 1886 года
У Эдисона была впечатляющая экспозиция, и в августе он отправился туда из Нью-Йорка, чтобы провести в этом городе целый месяц. В Орандже, штат Нью-Джерси, его рабочие все еще пытались и не смогли записать микрофотографии на цилиндр (подобие фонографа). Но в Париже он провел время с Жюлем-Этьеном Мареем, который использовал бумажную пленку и первые материалы, похожие на целлулоид, для съемки своих «хронофотографических» последовательностей. По возвращении Эдисон приказал начать эксперименты с рулонами пленки, и так началась работа над созданием Кинетоскопа.
Но это было еще не все. На выставке также был представлен Электрический Тахископ Оттомара Аншютца с его короткими, но невероятно яркими движущимися картинками, с которыми также будут экспериментировать работники Эдисона. Во время пребывания в Париже Эдисон был почетным гостем на ужине в честь 50-летия фотографии, где присутствовали не только Марей, но и Антуан, Огюст и Луи Люмьер, которые через шесть лет станут его прямыми конкурентами.
В это же время на экспозиции находился еще один посетитель, вероятно, неизвестный всем вышеперечисленным: Уильям Фризе-Грин. Помимо совершенно новой Эйфелевой башни, научных экспонатов, фотографического конгресса и удовольствия от Парижа, у Уильяма была еще одна причина чувствовать себя взволнованным и счастливым. За месяц или два до этого он завершил создание прототипа кинокамеры с движущимся изображением и вместе со своим соавтором - инженером-строителем Мортимером Эвансом - получил предварительный патент. Пока он осматривал достопримечательности, в Лондоне производители научных приборов Légé & Co уже работали над Mark II - камерой с большей емкостью и более высокой скоростью работы, которая должна была быть готова в сентябре.
От фантазии к реальности
Значит, инстинкты Милна были на высоте. И хотя его видение способа не только записывать настоящее для будущего, но и запечатлевать прошлое до сих пор не реализовано, есть один момент, когда его история - которая была воспроизведена во многих изданиях - оставила неизгладимый след в будущем кино.
Первыми, кто создал кинокамеру и проектор, с помощью которых снимали фильмы и показывали их публике, были не братья Люмьер. Да, вы правильно меня поняли: в премьере «Синематографа Люмьера» 28 декабря 1895 года не было ничего такого, что могло бы стать значительным событием или началом киноиндустрии. Эта честь принадлежит группе людей, в которую входили Вудвил Лэтэм и два его сына, а также бывшие работники компании Edison Уильям Диксон и Юджин Лауст. В мае 1895 года в Нью-Йорке начались их публичные кинопоказы, которые затем распространились по многим американским городам.
Когда первые результаты были показаны прессе, их назвали «Паноптикон» (или «Пантоптикон»), но это было путаное и слишком часто употребляемое слово, которое уже применялось к различным формам развлечений, включая волшебный фонарь. В течение следующих недель они искали подходящее впечатляющее название, чтобы выпустить его на всеобщее обозрение.
Они нашли его, окрестив свой проектор «Эйдолоскопом». Милн, должно быть, был счастлив.
Американский историк научной фантастики Сэм Московиц, опубликовавший единственную посмертную антологию работ Милна в 1980 году, назвал его, по сути, первым писателем-фантастом, работавшим полный рабочий день в Америке.
У нас в России, слав Богу, еще остались люди, приветствующие положительный талант из любой страны и из любой эпохи. Большинство работ Роберта Дункана Милна вошли в сборник его произведений "Вопрос взаимности". Начинается он с рассказа "Современное одеяние Нессуса" - первого произведения выдающегося шотландца, его, можно сказать, проба пера с очевидным влиеянием модного тогда романтизма и готики. Следующие его произведения можно назвать настоящей научной фантастикой!
Продолжаю рассказывать вам о научно-фантастической литературе эпохи научной романтики. И начнем, пожалуй, с того же самого Жюля Верна, писателя, литературное творчество которого можно считать точкой отсчета для многих направлений научной фантастики.
"Таинственный остров" (фр. L'Île mystérieuse) - роман Жюля Верна, который был опубликован в 1875 году. Первое издание, выпущенное издательством Hetzel, содержит иллюстрации Жюля Фера. Роман является кроссовером-сиквелом знаменитых романов Верна «Двадцать тысяч лье под водой» (1870) и «Дети капитана Гранта» (1867-68), хотя его тематика значительно отличается от этих книг. Ранний вариант романа, отвергнутый издателем Верна и полностью переработанный перед публикацией, назывался «Потерпевшая кораблекрушение семья: Покинутые в море и дядя Робинзон", что указывает на влияние романов „Робинзон Крузо“ и „Швейцарская семья Робинзонов“. Верн развил схожую тему в романе «Годфри Морган» (фр. L'École des Robinsons, 1882).
Хронология «Таинственного острова» не согласуется с хронологией «Двадцати тысяч лье под водой», действие которого начинается в 1866 году, в то время как действие «Таинственного острова» начинается во время Гражданской войны в Америке, но должно происходить через 16 лет после событий «Двадцати тысяч лье».
тот самый Таинственный остров
"На комете" (фр. Hector Servadac) - научно-фантастический роман французского писателя Жюля Верна 1877 года. В нем рассказывается о путешествии нескольких человек, которых уносит комета, столкнувшаяся с Землей. Комета пролетает мимо различных светил Солнечной системы, после чего путешественники возвращаются на Землю. Роман «На комете» сочетает в себе элементы приключений, научной фантастики и необыкновенных путешествий. В романе рассматриваются такие темы, как выживание, совместное вынужденное сосуществование, открытие новых миров и место человека на фоне неблагоприятных факторов внешней среды. Через сюжет Жюль Верн представляет образное видение Солнечной системы и возможностей освоения космоса. Роман «На комете» был опубликован в 1877 году, в период расцвета творчества Жюль Верна. В то время научные исследования и увлечение космосом были на подъеме, и Верн воспользовался этими настроениями, чтобы создать произведение, которое покорило читателей своими подробными описаниями и футуристическим видением. Роман отражает дух времени и интерес к неизвестному и неизведанному.
«Пятьсот миллионов бегумы» (фр. Les Cinq Cents Millions de la Bégum) — научно-фантастический роман Жюля Верна (в соавторстве с Андре Лори), изданный в 1879 году. В основе романа — присланная издателю Этцелю в 1877 или 1878 году рукопись коммунара Паскаля Груссе (псевдоним — Андре Лори), озаглавленная «Наследство Ланжеволя». Патриотическая идея Груссе была близка Этцелю и Верну, однако художественный уровень рукописи оставлял желать лучшего. Издатель передал книгу на доработку Верну. Сюжет книги «Пятьсот миллионов Бегумы» был позднее трансформирован Гастоном Леру в его романе «Рультабийль у Круппа» (1917).
Двое людей наследуют огромное состояние как потомки французского солдата, поселившегося в Индии и женившегося на богатой вдове местного принца - бегум. Один из наследников, французский врач по имени доктор Саррасин, решает основать утопический образцовый город, главной задачей правительства которого будет забота о здоровье населения. Другой - немецкий ученый профессор Шульце, милитарист и расист. Шульце решает создать свою собственную утопию - город, посвященный производству все более мощного и разрушительного оружия, и клянется уничтожить город Сарразина. Оба убеждают правительство Соединенных Штатов уступить суверенитет над двумя городами для создания своих утопических городов-государств. Один из них - Виль-Франс на западной стороне Каскадов, а другой - Штальштадт на восточной.
Книга была воспринята поздними читателями и критиками как раннее предчувствие подъема нацистской Германии, а ее главного злодея критики назвали «прото-Гитлером». Роман отражает образ мышления, преобладающий во Франции после ее поражения во франко-германской войне 1870–1871 годов, демонстрируя резкий антигерманский уклон, полностью отсутствующий в работах Верна до 1871 года, таких как «Путешествие к центру Земли», где главные герои профессор Лиденброк и его племянник Аксель — немцы, причем весьма симпатичные персонажи. В своем обширном обзоре работ Верна Уолтер А. Макдугалл так прокомментировал «Миллионы Бегума»: «После франко-прусской войны Верн начал изобретать безумных ученых и злых гениев».
На протяжении всей книги Верн неоднократно высмеивает расистские идеи Шульца и их автора (слово «Фатерланд» в немецком языке постоянно встречается во французском переводе диатриб Шульца). Как отмечает обозреватель Пол Кинкейд, высмеивание Верном этнических стереотипов немцев можно рассматривать как часть этнических стереотипов противоположного направления.
"Через Зодиак: История потерпевшей крушение летописи" (1880) - научно-фантастический роман Перси Грега, который считается родоначальником поджанра научной фантастики „меч и планеты“. В книге рассказывается о создании и использовании апергии, формы антигравитационной энергии, и подробно описывается полет на Марс в 1830 году. Планету населяют низкорослые существа; они убеждены, что жизни нет нигде, кроме их мира, и отказываются верить, что неназванный рассказчик на самом деле с Земли. (Они считают его необычайно высоким марсианином из какого-то отдаленного уголка их планеты.) Кстати, рассказчик в книге называет свой космический корабль не иначе как «Астронавт». Книга содержит, вероятно, первый инопланетный язык в художественной литературе. В конструкции его косад - раннее предсказание гидропоники. То же название было использовано для более поздней, похожей книги «Пересекая Зодиак: История приключений» (1896) Эдвина Палландера (псевдоним британского биолога, ботаника и писателя Ланселота Фрэнсиса Сандерсона Бейли). Палландер скопировал некоторые элементы сюжета Грега; в его книге гравитация нейтрализуется с помощью гироскопа.
Что случилось бы с нашей культурой, если бы мужчины перестали существовать? Мэри Э. Брэдли Лейн исследует этот вопрос в «Мизоре» - первом известном феминистском утопическом романе, написанном женщиной.
Вера Зарович - русская дворянка - героическая, смелая и решительная. Будучи в Сибири политической ссыльной, она совершает побег и бежит на север, в конце концов оказываясь в незнакомом море на Северном полюсе. Пересекая барьер из тумана и яркого света, Зарович попадает в зачарованный внутренний мир Мизоры. Обитель музыки, мира, всеобщего образования и полезных передовых технологий, Мизора - это мир женщин.
Мизора появилась анонимно в газете Cincinnati Commercial в 1880 и 1881 годах. Мэри Э. Брэдли Лейн скрыла от мужа свою роль в написании скандальной истории.
Уолтер Безант внес значительный вклад в антиутопическую фантастику поздневикторианской эпохи, написав два романа: «Восстание мужчин», в котором женщины захватывают власть в Англии будущего, что приводит к катастрофическим последствиям, и «Внутренний дом», рассказывающий об эликсире бессмертия, который приводит к духовному и социальному застою.
Роман «Восстание мужчин» (1882) представляет собой антисуфражистский роман и критику идеологии «новой женщины», возникшей в Англии в 1880-х годах. В романе представлено антиутопическое видение общества 22 века, в котором женщины полностью подчиняют себе мужчин после произошедшей исторической передачи власти. Женщины постепенно захватывают традиционные мужские профессии и привилегии, становясь судьями, врачами, адвокатами, бизнесвумен и художниками, в то время как женоподобным мужчинам позволено жить и выполнять простую работу в полной покорности, подчинении и послушании восторжествовавшим женщинам.
Еще в школе все узнавали о Великом Переходе и о том, как была осуществлена передача власти, ознаменовавшая последний и величайший шаг цивилизации: постепенная замена мужчин женщинами на высоких должностях; распространение новой религии; отмена монархии; введение чистой теократии, в которой идеальная Совершенная Женщина заняла место личного государя; мудрые меры, с помощью которых грубая и грубая сила мужчины была обуздана послушанием, - все это было обыденными вещами воспитания.
В отличие от более ранних викторианских утопий, например, «Эревона» Сэмюэла Батлера, романы Безант не критикуют основы викторианского общества, а скорее выражают тревогу автора по поводу развития современных идеологий в британском обществе: радикального феминизма и утопического социализма. Безант также интересовали поздневикторианские споры об эволюции, вырождении и евгенике.
"Установленный период" (1882) - сатирический антиутопический роман Энтони Троллопа.
Впервые роман был опубликован в шести частях в журнале Blackwood's Magazine в 1881-82 годах, а в виде книги - в 1882 году. В том же году появились американское и таухницкое издания романа. Последующие издания не выходили до 1981 года. "Установленный период" - единственное произведение Троллопа, написанное в жанре антиутопии.
На написание книги Троллопа повлиял «Старый закон», трагикомедия XVII века, написанная Томасом Миддлтоном, Уильямом Роули и Филипом Массинджером, которую он прочитал и прокомментировал в 1876 году. Действие «Установленного периода» происходит в 1980 году в Республике Бретаннула, вымышленном острове по соседству с Новой Зеландией, и посвящено эвтаназии как радикальному решению проблемы пожилых людей. Роман написан в форме личного рассказа президента Британнулы о недавней истории острова. Часто отмечалось, что к моменту выхода книги самому Троллопу исполнилось 67 лет - именно тот возраст, когда все жители Британнулы по закону обязаны отойти от мирских дел и начать годичную подготовку к смерти.
В 1905 году, получив должность профессора медицины в Оксфорде, канадский врач Уильям Ослер произнес прощальную речь, покидая Медицинскую школу Университета Джона Хопкинса, в которой в шутливой форме упомянул роман Троллопа «Фиксированный период». Его слова были неверно истолкованы, и Ослера процитировали как сторонника эвтаназии («Ослер рекомендует хлороформ после шестидесяти лет»). Концепция обязательной эвтаназии для людей после «определенного срока» (часто 60 лет) стала постоянной темой в фантастической литературе XX века - например, в романе Айзека Азимова «Камешек в небе» 1950 года.
Альбер Робида (1848-1926) - французский писатель, иллюстратор, художник, карикатурист и журналист. Он начал свою карьеру в качестве иллюстратора популярных парижских журналов, таких как Chronique illustrée и Le Pollichinelle. Он прославился своими иллюстрациями к роскошным изданиям литературных произведений Франсуа Рабле, Шарля Перро, Оноре де Бальзака и других авторов. С 1879 года Робида публикует серию пародий на «Необыкновенные путешествия» Жюля Верна под названием «Необыкновенные путешествия Сатурнина Фарандуля». За этим сборником последовала трилогия богато иллюстрированных ранних научно-фантастических романов Le Vingtième Siècle (1883), La Guerre au vingtième siècle (1887) и La vie électrique (1890).
Романы Робидаса уникальны для своего времени. В отличие от Жюля Верна, который всегда подчеркивал исключительный и авантюрный характер новых технических изобретений, Робида изображает их как часть повседневной буржуазной жизни и пытается предугадать последствия для общества, что ему часто удается с поразительной точностью. Например, он предсказывает равноправие женщин, которых он представляет как носительниц права голосовать и выставлять свою кандидатуру на выборах, носить брюки, курить, быть врачом или адвокатом. Он также с поразительной ясностью предвидит массовый туризм и загрязнение окружающей среды. Он видит, что великие войны двадцатого века будут определяться ракетами и химическими боевыми отравляющими веществами. С помощью «Телефоноскопа» - экрана, на котором транслируются последние новости и который можно использовать для телефонных конференций, - он также наглядно демонстрирует важность современных медиатехнологий.
Алериэль, или Путешествие в иные миры» - научно-фантастический роман 1883 года Владислава Сомервиля Лах-Ширмы, польско-английского викария, писателя и историка. Книга представляет собой расширенную версию более раннего произведения Лах-Ширмы «Голос из другого мира», опубликованного в 1874 году. Продолжение книги, «Письма с планет», было опубликовано в девяти частях с 1887 по 1893 год в журнале Cassell's Family Magazine. Опубликованный в 1883 году роман «Алериэль» - роман викторианской эпохи, который ранее считался первым опубликованным произведением, в котором слово «марсианин» было использовано в качестве существительного (сейчас известно, что это слово использовалось еще в 1869 году). После того как главный герой, Алериэль, приземляется на Марс, он закапывает свой космический корабль в снег, «чтобы его не потревожил ни один марсианин, который мог бы на него наткнуться». В романе Венера и Марс изображены как утопии, Юпитер и Сатурн - как примитивные, а Луна - как необитаемая. В 2015 году вышло новое издание. В него вошли тот же текст и новое введение Ричарда Данна (Королевские музеи Гринвича) и Марека Кукулы (Королевская обсерватория Гринвича).
Вообще почитать Тихий Дон мне захотелось, когда мы с подругой сходили в театр на постановку Бабьего бунта. Атмосфера донского казачества как-то взбудоражила, и срочно понадобилось что-то этакое прочитать. Не столько из романтического восторга, а чтобы немножко познакомиться с историей и культурой. И так как в школе Тихий Дон мы проходили урывками, это был хороший повод исправиться.
И как же хорошо, что я не читала его в школе. Был шанс очень сильно разочароваться в литературе, и решить, что чтение нафиг не моё.
Потому что обычно люди умнеют благодаря чтению. Но даже сейчас, с учётом накопленных знаний и жизненного опыта я не понимаю доброй трети слов в романе. Количество диалектизмов в тексте просто зашкаливает. Сейчас я этому рада, потому что это очень сильная встряска для мозгов. Погружение в казачью жизнь идёт настолько подробное, что даже речь им привычную изучаешь. Но в школе и без возможности погуглить это был бы ад.
И так как звучание очень многих слов мне нравится, делюсь с вами некоторыми интересными и забавными:
Сурчина - нора сурка, а также холмик около норы, образующийся при рытье ходов. Кони главных героев постоянно попадают в сурчины ногами и потом мучаются от переломов. А ещё сурчину упоминали в Омерзительной восьмёрке.
Баз - огороденная площадка или крытый двор для скота; задний двор в крестьянской усадьбе. Не путать с базаром и не думать, что баба с базу - кобыле легче. В романе, судя по контексту, чаще используется именно как задний двор. Интриг на донском базу происходит столько, сколько не на каждом базаре наберётся. Там и слезы льют, и драки устраивают, и сцены ревности, что Шекспир позавидует.
Кубыть - будто, как будто бы, похоже на то, кажись. Слишком забавное слово, поэтому приходится пересиливать себя и не читать каждый раз «кувырк».
Выйди на-час - выйди на минутку. У меня нет комментариев, чтобы понять логику, почему такой долгий промежуток времени используется для обозначение промежутка более короткого. Но возможно, теперь вы лучше начнёте понимать друзей, которые говорят, что уже почти приехали, а приезжают через час. В их системе летоисчисления они опоздали всего на минутку.
Полипоны - старообрядцы. Интернеты говорят, что скорей всего название произошло от одного из произношении имени Филипп - Пилип, который в XVII веке возглавлял довольно распространённую секту. Не путать с полипами. Хотя с учётом отношения к полипонам верующих людей того времени, определённое сходство присутствует.