Мой дедушка шаман. Был им. История его жизни сильно похожа на качественный триллер без комедии, но с добрыми, не предвещающими плохой конец моментами.
Никто не знает точно - от его отца или от его деда перешел дар.
В детстве я любил сидеть подле него в горах вместо того, чтобы с мальчишками бегать в кашару. Казалось, только около деда чувствуешь себя беспечным ребенком, за которым дед присмотрит, чего не скажешь о его старшем сыне, дядьке, который только так и выгонял на работы.
То сено косить, то убирать какули из коровников, стойла, то воду носить из родника, который находился в низине ущелья во флягах, на коне; то сопровождать клячу с сенокоса, которая тащила на себе огромную волочугу набитую донельзя скошенной травой. Запах детства, как мы все пишем, думаем, рассказываем.
Это не было моим детством, это отрывки, которые иногда происходили, ведь, к деду, увы, я ездил редко. А бегал, как говорил дядька, от тяжелой работы. Для меня, для городского мальчишки это было сродни унижению, и я уезжал чаще к маминым родителям, в свое прекрасное детство, где был королем. Но не об этом.
Ветер в горах сдувает зимой и летом всю влагу на лице, руках и ты покрываешься ороговевшей кожей, как рептилия. Но воздух чистый. Носом чуешь дым из труб в деревенских домах. Кто топит дровами, кто коровьими лепешками. В каждом доме на очаге стоит черный чайник, в нем кипит вода. Рядом стоит заварочный чайник, тебе наливают чаю. Вкуснее нигде нет. Никакой цивилизации. Все натуральное, человеческое. На улице тишина стоит, аж жить хочется полной грудью!
Я не смог привыкнуть к такой жизни. Дед часто уговаривал пожить годик, мол, школа находится всего-ничего в 5-ти км, детки все ходят учатся, ну и что, что надо перейти ущелье по висячему мосту? Уж нет. Спасибо. Мы как-нибудь на автобусах и машинах.
Дом моего деда стоит на холме и по сей день. Немного опишу.
Вся деревня стоит в низине от холма, как на ладони. Поднимаетесь под углом градусов в 30 наверх, увидите заднюю стену большого "конвертного" дома справа. Слева угол большого высокого склада. Там хранят всё – от картошки до серпов. Между ними цементная тропа-подъезд во двор. Чуть дальше по левую руку стоит летняя кухня «полторашка» двор огромный и тоже залит цементом. Веранда дома застеклена квадратными маленькими окошечками, покрашено все в белый цвет. Под уклоном вниз громадный сад с плодовыми деревьями, малиной. Цветы растут всюду в небольших импровизированных клумбах. Вокруг всей этой огромной территории посажены тополи. Листья летом на ветру шелестят, словно шептуны начитывают молитвы.
Мой дед был тогда древним стариком, но огромным, высоким, статным и грозным, с не пышной и аккуратной бородкой. Это я потом пойму, спустя много лет, что 70 лет - это не глубокий старик. Носил он черные хромовые сапоги, черное однобортное пальто советских времен 30-х годов, летом камзол из мягкого бархата: на голове у него была кунья шапка. Носил белую рубашку с воротником-стойка. Он всегда был чистый, от него исходил аромат сушеной гвоздики. Люди тех лет носили мешочки с сушеной гвоздикой за пазухой, как саше.
Почему мне был интересен дедушка? У него были мистические истории. И не просто мистические, а мне довелось увидеть настоящие моменты крипоты.
Далее будут небольшие две истории. Что это было мне никогда не объяснить.
**************************************************************************************************
История первая. Албарсты.
Никогда в горах не стоит быть ночным путником. Даже если вы на коне, лучше оставаться ночевать там, где оказались после заката. Иначе, могут увести албарсты.
Албарсты бывают разные – под видом вашей мамы, заканчивая вашей собакой. У кого какое слабое место.
Поиски человека, которого увела албарсты чаще заканчиваются ничем. Человек либо сам объявляется через несколько дней, может часов, а может, и никогда, но, как правило, дни его сочтены.
Погода стояла весенняя. Ошмётки снега лежали под горой, под буграми. Из-за них было весьма холодно. Погода ясная, солнце светит ярко, но все в тулупах, шубах.
В то утро мы с дедом плели плётку из кожаных шнурков перед складом. Дело увлекательное. Плетка получается в диаметре около 2-х сантиметров. Похлеще, чем бита будет.
Ею никого не бьют, каждый мужчина носит такую плётку, если он на коне. Атрибут верховой езды.
Дед остановился на минуту. Поднял голову, как будто вслушивался. Покачал головой, как будто отрицал что-то. Я не испугался, но стал вслушиваться тоже. Ничего. А дед, как сокол привстал-присел на месте на табуретку и озадаченно тяжело вздохнул. Не успел я спросить, что случилось, как на холме появился сосед из дальнего дома деревни:
- Желаю здравствовать! – протянул деду ладонь для рукопожатия.
Дед протянул в ответ руку и долго ее не отпускал. Смотрел на соседа с таким сожалением, как будто сосед умирающая корова, которую жалко.
- Здравствуй. Проходи в дом, чай пить будем.
- Нет, я мимо проезжал. Корову потерял, еду посмотреть за тем пригорком, может далеко не ушла.
- Ушла, она за тремя холмами, скорее ее волки уже за ночь растерзали. Не ходил бы – дед сделал скучающий вид.
- Вы же знаете, корова больших денег стоит, мне все равно надо съездить. Да. И жена покоя не даст.
- Тогда, постарайся вернуться до заката.
- Хорошего дня, дед! – сосед пошел к своему коню.
От пригорка, на котором стоит дом деда, сосед поехал вбок, и дед долго наблюдал за ним, качая головой, пока тот не скрылся из виду.
Он бросил плетение сразу же, пошел в сад под большую яблоню, его любимое место. Я пошел за ним. Сев на табурет он стал вглядываться в одну точку. Я сделал то же самое. Длилось это минут десять. Мне стало скучно.
- Деда, идем в дом, холодно же? – я посмотрел на деда и вскрикнул.
Он сидя умер!
Я был наслышан до этого о его жизни, о ритуалах экзорцизма, о том, как его в нашей деревне и в соседних деревнях просили помочь всяким приблудошным, водили детей, женщин, старух, мужиков разных возрастов. Я видел, как он собирал в миску золу, шептал что-то, накрывал миску тряпкой и водил по спинам разных людей. А потом золу выбрасывал мокрую, белую. Люди его благодарили, но он не брал денег. Если приносили сладости или посуду, брал, но не прикасался. Говорил оставить воон там.
Но я не видел его смерти никогда!
Все в доме завтракали. Семья у дядьки была огроменная. Около 10 детей. Ели они, как сорок лошадей, но и работали, как сто волов. Я забежал и крикнул, что дед умер.
Дядька, на мое удивление, молча встал, его старший сын пошел за ним. Они осторожно подняли деда с табурета, внесли в дом, усадили на кровати, как сидел, подложили под спину подушки. В доме воцарилась тишина. Для них это было обыденностью. Дядька спросил, приходил ли кто, я сказал, что сосед ищет корову, заходил поздороваться.
- Он пошел за ним – бросил дядька – Сиди тут, скоро должен проснуться.
Но дед был мертвым. Как он мог проснуться?!
Шли часы. Уже обед. Мне принесли еды, деду сменили мокрое полотенце на лбу, которое высохло почти сразу же. И я ждал. Мыслей не было никаких.
Ближе к закату дед открыл глаза:
- Ох, далеко же он ушел. Взрослый, а как ребенок. Сказал же, вернись до заката. Черти беснуют, еле завернули его обратно, но на шею лошади легла албарсты. Скачет в страхе. Надеюсь, уж дойдет. Ты не бойся, то, что увидишь сейчас нам не навредит. Просто повторяй за мной. Доехал.
С улицы и вправду донеслись звуки копыт. Мы оба выбежали во двор. Сосед, который утром улыбался был весь иссохший. Глаза его нехорошо блестели в растерянности.
- Дед.. Я.. Как ты там оказался? Дышать нечем. Воды!.. – рухнул с коня.
Конь при этом согнул все свои четыре конечности и тяжело задышав лег на бок. Из глаз коня лились слезы.
Дед начал произносить что-то похожее на молитву Богу Тенгри. Я повторял за ним. Он прикладывал обе ладони на спину соседа, который валялся тут же, на холодном цементе во дворе в беспамятстве, то на коня, который на глазах угасал!
Я вспотел, мне стало жарко, начал слышать голоса. Сначала вдалеке, потом все ближе и ближе. Они звучали в моей голове громким шёпотом со всех сторон. Я ясно видел хоровод, в середине горел огромный костер, в круге был мой дед без бубна, без маски шамана, он танцевал. Я зашел в круг, начал танцевать вместе с ним. Хоровод сел плотным кругом и молча раскачивался из стороны в сторону. Я впал в транс.
***************************************************************************************************
… Кто-то сильно дергал меня за плечи. Это был дедушка.
- Ну, ты и соня. Вставай, у нас много работы.
Я был такой уставший, голова гудела, была тяжелая, как танк. Я вышел на улицу, стояла ясная, холодная погода, как всегда ветрено. Внезапно вспомнил, что было ночью, и только бросился к деду, он улыбнулся рядом:
- А ты умница. Не испугался. Помнишь деревянную фигуру, которая бежала от нас по кругу? Такие албарсты весьма сильны. Хорошо, хоть, не увела его в лес, не нашел бы там, опоздай я на полчаса.
И я вспомнил всё…
- Ну, так вот, всё с ним хорошо. Вовремя успел. Через неделю оклемается полностью. Лошадь жалко, куда-то надо было деть... Выбор всегда сложный.
Это был мой первый опыт. Обо всех не расскажешь, нельзя.
******************************************************************************************************
История вторая. Заключительная.
Мой папа рассказывал. Как давно в его детстве приходил к деду шаман из другой долины, а границы у шаманов четко очерчены, им нельзя вторгаться в чужие территории. Только по приглашению.
Что этот-де шаман просил отдать моего деда своих «нечто» тому, за хорошую плату. Что дед отказал.
Я приехал к деду летом. В середине лета, перед поездкой к своей любимой другой бабушке совсем в другие края страны. Дед меня за две недели научил многому.
Однажды тихим летним утром, мы с ним натачивали косы для покоса травы. Эта работа тоже увлекательная. Маленьким молотком бьют по лезвию косы в строго установленном порядке, коса становится, как японский меч. Грмоковато, правда, молотком по наковальне о металлическое лезвие, но глядеть интересно.
Вдруг, дед снова начал качать головой, не соглашаясь. Я уже к тому моменту привык к его выпадам, просто смотрел на него с любопытством. Он молча возмущался глазами, удивлялся, качал головой, был не согласен и не выдержав, выдал:
- Какие вы надоедливые. Если приеду, и будет как в тот раз другое, я вам ноги повырываю.
Улыбнулся, подмигнул мне добрым прищуром. Пошел, оседлал коня, мне сказал ждать дома, а сам ускакал куда глаза глядят.
Погода теплая, вон лежит Кумайык, огромный, бывалый пес, без которого овцы наглеют, воздух пахнет кислым кумысом, я привез утром с пастбища; парным молоком, сливками, цветами, малиной. Красотища.
Дед вернулся почти под вечер, спрыгнул с коня, как мяч, держа в руке пустоту пошел к ограде сада, достал из сапог плетку и начал дубасить, со словами:
- Ах, вы черти, ах вы юродивые глупцы. Какое это золото? Где вы видели золото? Дааа?! Это вы называете золотом? Ну, я вам сейчас покажу, ну держитесь!
К этому я привык так же. Давно. Он их лупил.
Наконец, дед устал. Он молча подошел ко мне, сел дальше точить косу. Закончив, мы вкусно поужинали. Дядьки несметное семейство с работ в полях возвращались поздно. Ужин его невестка готовила тоже поздно.
После ужина, вышли на улицу подышать, и он начал смеяться:
- Представляешь, дурак старый я. Золото они нашли. Идем, говорят, ну и поехал. Мало ли. Приезжаю аж за ледник, они радуются, беснуются, тащат меня в траву, а там лежит старая булавка! Блестит на солнце, вот и подумали, что золото. Килограмм говорят. Им-то что, оправа кажется громадиной. Они знаешь какие мелкие. Их много. А на днях, пшеницу кошу, и эти, мы говорят, в миг сделаем все. И лезут на соцветие пшеницы, даже зернышко не могут отломить. Потеха, да и только! Вот черти проклятые, совсем от рук отбились. Привыкаешь к ним.
Я любил такие рассказы. Представлять их - этих было, как читать увлекательную книгу. Я тоже засмеялся.
Вдруг, дед стал серьезным:
- Утром приедет этот, который лет тридцать назад приходил, будет снова уговаривать меня отдать их. Стар я. А ты еще молод. Я решил так. Если, ты силен, как я вижу, они вернутся. Но пока их надо отдать. Мне сложно с ними совладать. Тебя заговорят запросто. А тот уже взрослый, лучше стал, чем я его видел давно. Временно отдам ему. Но ты знай, где они. Стукнет тебе, как мне, когда начал, сходишь сам. Заберешь. Не отдать не посмеет, да, и черти эти не останутся сами. Это мой наказ. Понял? Да, успокойтесь вы, ошалелые! Я же говорю, не на совсем! – своим…
Я-то понял. Если бы еще видел их.
Утром и в самом деле пришел шаман. Ему было лет 50. Богато одет, как купец, как ряженый петух, чуть ли не в сапогах-скороходах.
- Здравствуй, уважаемый. Долго мы не виделись. Я рад, что ты меня позвал. Всю жизнь ждал этой встречи.
- И тебе здравствовать. – Дед был грустным – Проходи, присаживайся. Ждал тебя.
Был неинтересный диалог о жизни в целом, светская беседа о пустом. Напишу о главном.
**************************************************************************************************
Дед плакал. Нет, ревел навзрыд.
Махал рукой вслед мужику, который все дальше и дальше уходил за горизонт, кричал вслед:
- Скоро он вас заберет! Все будет хорошо! – голос срывался до фальцета – не бойтесь, я на вас надеюсь!......
Я, схватившись за его подол пальто тоже ревел. Не видел никого, кроме ряженого, но мне было так обидно за деда. Слезы размазали грязь на моем лице от горной пыли. Ревел, как никогда в жизни.
Он их отдал. Сделка состоялась с пометкой, что потомок деда придет за ними через несколько лет. Если он их будет обижать, они вольны вернуться сами. Если их не будут вовремя кормить, они вольны вернуться сами. И много таких - если, при которых, они становились вольными и могли вернуться.
Я еще побыл с дедом неделю после. Он молчал, ни разу не проронил ни слезинки больше, но исхудал, почернел, был подавлен. Кушал, как обычно. Что-то делал во дворе, как обычно. Всё было, как обычно, но без этих. Жизнь в его глазах угасла.
Только каждый вечер он выходил в ту сторону, куда уехал на коне шаман и махал руками, словно отгонял рой пчел. Когда никто не слышал, шептал мне ночью:
- Кто бы мог подумать, что это лев! Грива у него огромная, он весь золотистый. Каждый вечер перед закатом появляется между двух гор, среди облаков, трясет гривой. Назад хочет. Но еще не время. Еще не время.
- Деда, а зачем ты их отдал, если тебе без них плохо?
- Стар я малой, давно стар. Не справляюсь. Но ты будешь крепче, сильнее, ты справишься. Спи.
******************************************************************************************************
******************************************************************************************************
Во сне я видел деда. Он подошел ко мне с улыбкой. Обнимал сильно, с теплом. Я четко чувствовал его запах сушеной гвоздики.
- Некрасиво вышло. Но ты не пугайся. Не ори, как все. Я устал. Это вышло случайно, но они злились на меня, я их понимаю. Не забудь забрать их. Где его дом ты теперь знаешь.
Я проснулся тут же и пошел к отцу:
- Пап, дед умер, надо ехать.
Мама заплакала, отец заплакал. Я не плакал, дед запретил.
Мы собрались, взяли моих сестренок, позвонили по городскому телефону всем родственникам и выехали ночью в горы.
Приехали под утро, петухи еще молчали.
В доме горел свет во всех комнатах. Дядьки жена с детьми вовсю готовились к похоронам. Бабушка громко завела длинный и подвывающий плач по усопшему мужу.
Я помог отцу выгрузить все из машины; заехали по дороге в ночной магазин, купили необходимое.
Мой любимый дед упал с лошади.
Чтобы вы знали, лошадь не роняет человека и не давит его. Лошадь - не ишак. Падать с лошади с увечьями – невозможно.
Дед мой упал ребрами в легкие.
p.s. Да. Я заберу их. Осталось чуть-чуть. В установленный срок. Шаман давно умер, его сын стар, они у него. Я уже оповестил, что я приду за ними.
********************************************************************************************************
Каждый вечер перед закатом с той стороны, куда уехал на коне шаман, где бы я ни был, вижу льва. Он мотает мне гривой, но улыбается, приветствует, как непосредственный ребенок. Мой лев ждет меня.
(с)
первая часть Шаман. Часть первая