Сразу после полуночи 10 апреля 1993 года четверо молодых людей – Джесси Эрнандес, Хуан Медина, Армандо Лазо и Роберт Ингленд – возвращались домой с вечеринки в северо-восточном Эль-Пасо, штат Техас. Они были на пересечении Трансмоунтейн-роуд и Электрик-стрит, когда рядом с ними остановилась машина, и кто-то с пассажирской стороны начал стрелять.
Медина и Эрнандес побежали. Ингленд, которому было 18 лет, получил одно ранение в голову и умер на улице. Лазо, которому было 17 лет, был ранен в живот и бедро. Он прошел около 100 ярдов до дома выше по улице, где его тело было найдено после того, как жители позвонили в 911.
Свидетели сказали, что слышали стрельбу - пять или шесть выстрелов одновременно, - и полиция обнаружила на улице шесть гильз 22-го калибра. В своих первоначальных заявлениях в полицию 10 апреля Медина и Эрнандес заявили, что не могут опознать стрелявшего или дать подробное описание автомобиля, хотя и сказали, что он, вероятно, был красного или бордового цвета.
Расследованием руководил детектив Альфонсо Маркес из полицейского управления Эль-Пасо. Он вернул Эрнандеса на допрос 12 апреля. Когда Эрнандес повторил то, что он знал и чего не знал, Маркес разозлился и сказал, что Медина уже сообщил полиции, что Эрнандес убил их друзей. Допрос продолжался, и позже Эрнандес сказал, что был близок к признанию в преступлении, которого не совершал.
Три дня спустя, получив наводку, Маркес и другие полицейские арестовали Майкла Джонстона, которому было 15 лет. Его приковали наручниками к стулу, допрашивали в течение восьми часов, угрожали смертной казнью и сказали, что его друзья уже обвинили его в стрельбе.
Маркес сказал мальчику, что его изнасилуют в тюрьме, если он не сознается. Затем Джонстон дал показания, в которых говорилось, что он застрелил Лазо и Ингленда. Ему так и не было предъявлено обвинение, и позже Маркес признал, что признание было ложным. 21 апреля Маркес вызвал на допрос 17-летнего Дэвида Рангела. Опять же, Маркес сказал, что другие обвиняли Ранхеля в стрельбе, и что, если он не признается, он проведет остаток своей жизни в тюрьме и подвергнется сексуальному насилию, потому что он был молод и красив.
Ранхель сказал Маркесу, что его двоюродный брат Даниэль Вильегас сказал, что он застрелил Лазо и Ингленда из обреза. Однако он добавил, что уверен, что 16-летний Вильегас шутит, поскольку он всегда хвастался тем, чего на самом деле не делал. После того, как Ранхель записал заявление, включавшее дробовик, Маркес сказал ему сделать это снова, на этот раз опустив тип используемого оружия.
Заключительное заявление, подписанное Ранхелем, противоречило заявлениям Медины и Эрнандеса, а также доказательствам, собранным на месте преступления. Ранхель сказал, что Вильегас был в черной машине, а не в красноватой, и что Вильегас сказал ему, что он преследовал Лазо и выстрелил в него второй раз у дома, хотя там не было найдено никаких гильз.
В тот же день Родни Уильямс, которому было 15 лет, был доставлен на допрос. Детектив допросил его, но сказал, что мальчик не может предложить ничего нового. Затем за дело взялся детектив Скотт Грейвс. Уильямс попросил разрешения повидаться со своей матерью. Грейвс отклонил эту просьбу. Допрос длился около шести часов. Уильямс сначала сказал, что он и Вильегас не имели отношения к стрельбе; они смотрели телевизор в соседней квартире. Грейвс сказал, что это ложь. Он сказал Уильямсу, что отправится в тюрьму, где его изнасилуют, но что, если он подпишет заявление, изобличающее Вильегаса, он сможет вернуться домой.
В своем заявлении Уильямс сказал, что они с Вильегасом уехали в ночь на 9 апреля, в Страстную пятницу, с Фернандо Луханом, Маркос Гонсалесом и Энрике Рамиресом, который был за рулем белого седана. Он сказал, что они украли ящик пива из круглосуточного магазина и сразу после полуночи наткнулись на четверых молодых людей на Трансмоунтейн-роуд.
Они обменялись несколькими словами, а затем Вильегас начал стрелять. Уильямс сказал, что Вильегас сначала убил Англию, а затем выстрелил Лазо в спину, когда тот убегал. Уильямсу было предъявлено обвинение в убийстве, хотя позже обвинения были сняты за недостаточностью улик.
21 апреля в 10:00 вечера Гонсалес и Вильегас были арестованы в доме Вильегаса. В то время у полиции был только ордер на арест Гонсалеса, которому было 18 лет. После задержки примерно на час Вильегас был доставлен в Службу по расследованию преступлений против несовершеннолетних. Он был прикован наручниками к стулу и допрошен Маркесом, который угрожал ему и сказал, что отвезет его в пустыню и “надерет ему задницу”.
Вильегаса никогда раньше не допрашивали, и позже он скажет, что был “напуган до смерти”. Наконец Вильегас согласился дать показания.
Во-первых, он сказал, что стрелял Уильямс. Маркес дал ему пощечину и сказал, что это неправильно и что он умрет на электрическом стуле, если не сознается. В течение следующего часа или около того Маркес и Вильегас работали над признанием Вильегаса. Маркес также поддерживал связь с Грейвсом, который допрашивал Гонсалеса в полицейском управлении. Офицеры продолжали корректировать два заявления, пока они почти не совпали (хотя все еще содержали несоответствия), а также более точно совпали с заявлением, данным Уильямсом. Гонсалесу было предъявлено обвинение, но позже дело было прекращено.
Вильегас отказался от своего признания через несколько часов после подписания заявления. Он сказал сотруднику службы пробации по делам несовершеннолетних, что “он этого не делал” и что он признался, потому что устал, а полиция “преследовала его”. К тому времени было уже слишком поздно. Ему было предъявлено обвинение в убийстве, караемом смертной казнью.
Первый судебный процесс над Вильегасом состоялся в декабре 1994 года. Его представлял Хайме Оливас. Уильямс, Гонсалес и Ранхель дали показания в пользу обвинения. Ранхель утверждал, что Вильегас пошутил по поводу его причастности к стрельбе. Уильямс и Гонсалес заявили, что их заявления о причастности Вильегаса были ложными и получены с помощью угроз.
Вильегас также дал показания о тактике допроса детектива Маркеса. Кроме того, несколько свидетелей защиты заявили, что Вильегасом легко манипулировали и он имел опыт лжи. Вильегас бросил школу в седьмом классе, и судебный психиатр, который осматривал его, сказал, что у него были эмоциональные проблемы и, возможно, легкая умственная отсталость, состояния, которые сделали бы его восприимчивым к давлению полиции.
Судебный процесс закончился поражением присяжных, зашедших в тупик со счетом 11:1 в пользу обвинительного приговора.
Второй судебный процесс над Вильегасом состоялся в августе 1995 года. Хайме Эспарса, окружной прокурор округа Эль-Пасо, снова был главным обвинителем, но у Вильегаса, который был объявлен неимущим, теперь был новый адвокат. Оливас снова предложил представлять его интересы, но эта просьба была отклонена. Всего за два месяца до начала судебного процесса дело было передано адвокату Джону Гейтсу. У него было мало времени на подготовку, и он не просил об отсрочке. Гейтс вызвал только одного свидетеля, снайпера, который дал показания о том, как трудно было бы застрелить двух молодых людей способом, предложенным Вильегасом в его признании.
В своем заключительном слове Гейтс сказал, что Вильегас не собирался никого убивать; он просто был безрассуден. 24 августа 1995 года Вильегас был признан виновным и приговорен к пожизненному заключению. Он обжаловал свой приговор, но его апелляция была отклонена Восьмым апелляционным судом в 1997 году. В 2007 году Вильегас подал иск о применении процедуры хабеас корпус, требуя нового судебного разбирательства на основании неэффективности адвоката. Позже в петицию будут внесены поправки, включающие также заявление о фактической невиновности, после того как выступят два потенциальных свидетеля. Центр по неправомерным обвинениям молодежи при Юридической школе Северо-Западного университета помог его команде местных адвокатов в подготовке петиции.
Судья Сэм Медрано-младший провел слушания в 2011 году. 6 августа 2012 года он рекомендовал Вильегасу провести новое судебное разбирательство. Судья Медрано заявил, что Гейтс предоставил неэффективного адвоката. Судья Медрано сказал, что Гейтс должен был напасть на несоответствия в заявлениях и показаниях, данных Вильегасом, Ранхелем, Уильямсом и Гонсалесом.
Во-первых, не было никаких свидетельств кражи пива в ту ночь ни из одного из круглосуточных магазинов, о которых упоминали молодые люди.
Во-вторых, Лухан и Рамирес не могли быть в этом замешаны. Рамирес в то время сидел в тюрьме, а Лухан находился под электронным домашним арестом.
В-третьих, их заявления о самой стрельбе не соответствовали судебно-медицинским и вещественным доказательствам. Свидетели вспомнили только один выстрел; рядом с телом Лазо не было найдено ни одной гильзы, и ничто не указывало на то, что в него стреляли, когда он убегал. Но вместо того, чтобы отметить эти несоответствия, Гейтс прекратил свои расспросы в этой области.
Более того, по просьбе прокурора он изложил в отчете государства выводы, сделанные в отчете о вскрытии, хотя этот отчет содержал ошибки и упущения. В нем говорилось, что в Лазо стреляли три раза, а не дважды, и не было отмечено, что пули попали Лазо спереди.
В заключительных аргументах Эспарса использовал эту дезинформацию, чтобы утверждать, что Вильегас выстрелил в Лазо три раза, что, по его словам, указывало на намерение убить (на первом судебном процессе Эспарса правильно сказал, что в Лазо стреляли дважды.). Кроме того, Гейтс не смог оспорить ни правдивость признания Вильегаса, ни то, каким образом оно было получено. Судья Медрано установил, что Маркес нарушил права Вильегаса, задержав его поступление в центр для несовершеннолетних и не зачитывая ему его права на Миранду более чем через час после того, как он был задержан полицией.
Судья также обнаружил, что появились новые доказательства невиновности. В начале расследования полиция допросила Руди и Хавьера Флорес, двух братьев, которые знали Англию и Лазо. Хавьер Флорес, которому было 20 лет, и Лазо дрались в школе. Руди Флорес, которому было 15 лет, вступил в жаркий спор с Англией и Лазо на вечеринке за две недели до стрельбы и угрожал убить Лазо. Кроме того, машина Хавьера Флореса, на которой иногда ездил Руди, была похожа на ту, которую описали Медина и Эрнандес, и всего через несколько часов его видели стреляющим из пистолета 22-го калибра.
Полицейские отреагировали на эту стрельбу и конфисковали оружие, но результаты баллистических тестов так и не были обнародованы. Несмотря на эти и другие версии, Маркес и другие полицейские отвергли братьев Флорес как подозреваемых. В Эль-Пасо широко обсуждалось ходатайство Вильегаса о Хабеасе. Джамаркис Грейвс услышал о слушаниях и выступил вперед по настоянию своей подруги. Он показал, что слышал, как братья Флорес говорили, что Вильегаса “посадили за решетку, потому что он сел за то, что они сделали”. Отдельно женщина по имени Конни Мартинес Серрано сказала, что она пошла в дом Флореса после стрельбы с другой женщиной, которая собиралась взять там оружие. Это был пистолет 22-го калибра, и женщина отказалась взять его после того, как узнала, что он был использован.
Серрано также сказала, что близкая подруга Руди Флореса рассказала ей, что Флорес признался, что стрелял в Лазо и Ингленда. Серрано сказала, что несколько раз звонила в Отдел по борьбе с преступностью, но ей неоднократно говорили, что полиция задержала нужного подозреваемого.
Штат обжаловал решение судьи Медрано, но 18 декабря 2013 года Апелляционный суд по уголовным делам штата Техас постановил, что Вильегас имеет право на новое судебное разбирательство из-за неэффективного адвоката. Суд не согласился с выводом судьи Медрано о том, что Вильегас соответствовал стандарту доказательства фактической невиновности. Вильегас был освобожден под залог 14 января 2014 года.
Государство подготовилось к третьему судебному разбирательству. Этот судебный процесс должен был начаться в начале 2015 года, но был отложен по нескольким причинам. Адвокаты Вильегаса пытались скрыть его признание 1993 года, и в конце 2014 года судья Медрано постановил, что оно неприемлемо, поскольку было получено в результате “принудительного поведения сотрудников полиции”.
Штат не стал обжаловать это решение, а вместо этого добился того, чтобы тюремные телефонные разговоры Вильегаса с его друзьями и семьей были признаны доказательствами. Судья Медрано постановил, что эти разговоры не могут быть допущены, как и Апелляционный суд Восьмого округа, а затем Апелляционный суд по уголовным делам штата Техас.
Третий судебный процесс начался 1 октября 2018 года, после того как Вильегас отклонил ходатайство Элфорда, которое позволило бы ему остаться на свободе. На этот раз прокуратура не смогла воспользоваться его признанием, и большая часть следственной работы полиции была дискредитирована.
Вместо этого государство положилось на Ранхеля, который снова засвидетельствовал, что Вильегас сказал, что он застрелил этих людей. На перекрестном допросе Ранхель также сказал, что знал, что его двоюродный брат шутит. Кроме того, друг детства Оскар Гомес показал, что в 2014 году он сказал полиции, что Вильегас намекнул ему в 1993 году, что он стрелял в мужчин, хотя Гомес также показал, что он сказал это только потому, что полиция оказывала на него давление, и он боялся, что его посадят в тюрьму за какое-то дорожное движение ордера.
Присяжные совещались восемь часов в течение двух дней, прежде чем признали Вильегаса невиновным. Прокурор Джеймс Монтойя заявил, что, несмотря на приговор, окружная прокуратура округа Эль-Пасо по-прежнему считает, что Вильегас несет ответственность за две смерти.
“Других подозреваемых нет. Больше некому расследовать это дело. Мы считаем, что когда обвиняемый признался своему двоюродному брату, своему другу, это были правдивые признания и что он признал свою вину ”.
После оглашения приговора Вильегас отправился помолиться в католическую церковь Святого Марка. Он сказал:
“Даже в суде, когда мы ждали, люди подходили к нам и говорили:" Мы болеем за вас". Даже сотрудники правоохранительных органов в зале суда, я не могу сказать, кто они такие, даже говорили: "Мы болеем за вас. Мы болеем за вас”.
Вильегас подал гражданский иск в 2015 году в окружной суд США против города Эль-Пасо и нескольких полицейских, включая Маркеса и Грейвса, за нарушение его гражданских прав. Этот судебный процесс был отложен до исхода его третьего судебного процесса, но теперь планируется двигаться дальше.
