Литература + Оружие

Когда мужчина с некоторым армейским опытом пишет историко-приключенческие романы — неудивительно, что его герои умело пользуются оружием.

Конечно, большинство читателей не заметят, если я перепутаю аркебузу, пищаль и мушкет, или если револьвер назову пистолетом. Уже давно никто не обращает внимания, как в девяти из десяти книг персонаж нажимает на курок, чтобы выстрелить. Хотя курок есть далеко не у любого оружия и служит он для другого, а для выстрела нажимают на спусковой крючок. По-моему, всё это принципиально важно.

В романе-бестселлере "1916 / Война и Мир" оружию отводится особенная роль, поскольку кульминация основного сюжета — убийство Григория Распутина. На знаменитой вечеринке с граммофоном, куда заманили "царского мужика", все мужчины, кроме него, были вооружены... ...но кто из чего стрелял?

Хозяин дома, молодой князь Феликс Юсупов, купил себе "браунинг" — любимое оружие террористов начала ХХ века. Лёгкий удобный пистолет, который делался совсем плоским, когда с его рукояти снимали накладки. В отсутствие металлоискателей браунинг можно было без труда спрятать и мгновенно им воспользоваться. Из такого пистолета убили российского премьер-министра Петра Столыпина, австрийского эрцгерцога Фердинанда с женой и многих других. У браунинга Юсупова был условно небольшой калибр — 7.62 или 7.65 мм. Даже после того, как князь почти в упор выстрелил Распутину в спину, мужик оказался только ранен.

Депутат Государственной думы Владимир Пуришкевич имел при себе пижонский "сэвидж", американский пистолет 38-го калибра, то есть около 9 мм. Когда Распутин выбрался из подвала Юсуповского дворца и побежал через двор к набережной Мойки, депутат несколько раз выстрелил ему вслед. От волнения он сперва промахивался, но потом укусил себя за руку, пришёл в чувство и снова ранил Распутина — правда, с большого расстояния, поэтому жертва не утратила способности двигаться.

Великий князь Дмитрий Павлович был кадровым военным. Штатное оружие тогдашних офицеров российской армии — револьвер Нагана. В отличие от пистолетов, у которых перекошенный патрон может заклинить затвор или магазин, револьверы практически безотказны. Дмитрий Павлович выскочил навстречу Распутину со стороны набережной Мойки, едва не попал под огонь Пуришкевича — и добил "царского мужика" выстрелом в лоб. Кто стрелял из "нагана" или хотя бы держал в руках патрон, тот знает, что пуля там калибра 7.62 мм. Свинцовая, с тупым концом. На мишени она оставляет аккуратную круглую дырочку. Такая дырочка во лбу, с отпечатком дульного среза, обмётанная пороховой гарью, — штанц-марка, верный признак выстрела в упор — оказалась точкой в конце жизни Григория Распутина.

В 2005 году британская вещательная корпорация ВВС со ссылкой на рассекреченные данные спецслужб сообщила, что в организации убийства Распутина деятельное участие принимали офицеры британской разведки. Они были вооружены мощными револьверами Уэбли-Скотта, но стрелять этим джентльменам уже не пришлось.

Если оставить в стороне байки о пирожных, начинённых цианистым калием, и прочую белиберду о том, что Распутин захлебнулся, когда его тело часа через два-три после расстрела спустили под лёд Малой Невки, — надо признать, что против такого арсенала у "царского мужика" не было ни единого шанса.

Кстати, ещё один герой романа Владимир Маяковский много лет спустя застрелился из "браунинга". Есть вероятность, что первую попытку самоубийства в 1916 году он совершил, используя тот самый пистолет, из которого был убит Распутин. Желающим узнать подробности охотно рекомендую всё же прочесть роман "1916 / Война и Мир".
Кроме оригинала на русском языке существует итальянский перевод для полиглотов и эстетов. Называется "Последняя зима Распутина" — он тоже стал бестселлером в Италии среди переводных романов.

Действие романа «1916 / Война и мир» происходит вдалеке от фронтов Первой мировой войны.

В книге нет батальных сцен, зато рассказывается о подготовке России к столкновению с Германией. В 1912—1913 годах будущий герой генерал Брусилов держал пари с коллегами в Генеральном штабе о дате начала боевых действий и ошибся ненамного...
...но из-за бесхозяйственности, воровства и предательства во власти сверху донизу армия оказалась неподготовленной. В первый год войны Россия довольствовалась довоенными запасами снарядов. Ни казённые, ни частные заводы не удовлетворяли хотя бы минимальных потребностей в боеприпасах. «Снарядный голод» позволял российской артиллерии отвечать лишь одним выстрелом на тридцать германских.

Боеприпасов не хватало даже для пассивной обороны. Надо было выходить из войны, самое позднее, к осени 1915 года. Но тогда союзницы России по Антанте — Англия и Франция — остались бы один на один с Германией и её сателлитами. Поэтому они начали поставлять россиянам снаряды. На графиках того времени видно соотношение между экспортом и внутрироссийским производством.

О событиях 1917-1918 годов надо говорить отдельно...
...а здесь — о том, что в результате войны уцелели как раз экспортёры. Российская империя перестала существовать заодно с Германской и её союзницами — Австро-Венгерской империей и турецкой Портой.
Словом, важность собственной промышленности трудно переоценить. Как и опасность бесхозяйственности и воровства вплоть до высших эшелонов власти.

Своё к ним отношение я сформулировал в книге "Антикоучинг. Как НЕ НАДО писать"...
...а капитан Альфред Хаттон упомянул одного такого красавца в труде "Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием":

Этот синьор Рокко приехал в Англию, чтобы учить искусству фехтования знатных господ и придворных. Так, он заставлял их носить свинцовые вкладки в башмаках, чтобы постоянно тренирующиеся ноги были проворнее в бою. Этот учитель фехтования тратил огромные деньги на аренду прекрасного дома на Уорвик-Лэйн, который называл своим колледжем, не желая представляться просто владельцем школы фехтования.
В его школе были развешаны доспехи всех благородных мужей, бывших его учениками, здесь же находились их рапиры, кинжалы и боевые рукавицы. Имелись в этом зале и скамейки со стульями, чтобы благородные ученики могли рассесться вокруг, внимая своему учителю.
Обычно он не брал учеников, не способных платить по двадцать, сорок, пятьдесят или даже по сто фунтов. Зная обо всём, что нужно благородному человеку, учитель фехтования нашёл в своём колледже место и для большого квадратного стола, покрытого зелёным сукном, в богатом золотом обрамлении. На столе всегда стоял изящный письменный набор, отделанный малиновым бархатом, — чернильница, пресс, порошок для просушки бумаги, воск для печатей и конечно же свитки отличнейшей позолоченной бумаги, готовой послужить благородным мужам материалом для писем, которые те могли отослать своим управляющим, чтобы самим спокойно предаваться фехтованию, не заботясь о делах. А для того, чтобы все могли следить за временем, в углу зала висели часы с огромным циферблатом. В школе была ещё одна комната, которую сам учитель называл «внутренней школой», где находилось много оружия и где он обучал секретным техникам боя избранных учеников.
При дворе Рокко очень любили. И жил-был неподалёку некий Остин Бэггер, честный парень, не обладавший особым умением, но имевший доблестное сердце истинного англичанина. Как-то раз, веселясь со своими друзьями, он похвастал, что сразится с синьором Рокко, и действительно пошёл к его дому в Блэкфрайерсе и стал кричать:
— Синьор Рокко, вы считаете себя самым хитрым в мире со своим оружием, вы заявляете, что можете любого англичанина поразить уколом в любую точку, вы приехали сюда из-за моря, чтобы учить благородных и знатных англичан сражаться, — так вот, вы просто трус! Выходите из дома, если не боитесь, я пришёл сразиться с вами!
Синьор Рокко, выглянув в окно, увидел, что задира стоит на улице с мечом и круглым щитом-баклером наготове, схватил свой двуручный меч и, выскочив из дома, набросился на Остина Бэггера. Тот храбро оборонялся, прорвался в ближний бой, повалил учителя фехтования подножкой, рубанул по ягодицам и почти забил поверженного ногами, причинив тяжёлые увечья. Однако по доброте душевной Остин не стал убивать своего противника, а бросил лежать и ушел.
Это был первый и последний реальный бой синьора Рокко, если не считать случая на Квин-Хит, где ему пришлось обнажить рапиру против лодочника, что не спасло его от избиения вёслами и скамейками. <...>

Словом, знай наших!
И коучинг свой при себе держи.

В «Жизнеописании Карла Великого», составленном франкским монахом Эйнхардом в первой половине 9 века, повествуется, что в 778 году, когда Карл Великий возвращался из похода в Испанию, на его арьергард (последний отряд) напали баски и истребили его в Ронсевальской битве. При этом погибло несколько пэров (прямых вассалов короля).

Среди них был некто Хруодланд, префект Бретонской марки. Перед тем, как погибнуть в неравном бою, Хруодланд протрубил в рог; Карл Великий его услышал, повернул назад и отомстил "сарацинам" (так тогда называли всех не христиан).

На этом история заканчивается и начинается литература.

Главное произведение о Хроудланде – знаменитая «Песнь о Роланде» - повествует именно о битве в Ронсевальском ущелье. Из неё мы узнаём, что перед неминуемой смертью Роланд пытался разбить о камни свой меч, чтобы тот не достался врагам.

Сломать меч не удалось, но подоспевшему Королю (само слово «король» как раз и происходит от собственного имени Карла Великого) удалось извлечь оружие из мёртвой руки Роланда только после вознесения специальной молитвы…

Почему Роланд хотел уничтожить свой меч? Чтобы не достался врагам? Конечно! Но почему это было так важно? Тут не всё так просто, как можно подумать.

У меча Роланда было имя. Его звали Дюрандаль. Вернее, не так… Её звали Дюрандаль. Почему её? Потому что французское слово «épée» (меч) – женского рода.

Меч у франков был не просто женского рода. Рыцари относились к нему – как к женщине, как к «небесной жене». Вот почему отдать меч врагу, если уж не можешь его спасти, было немыслимо…

...Кстати, д’Артаньян тоже был вооружён мечом - «épée». Шпага у него появилась лишь в русском переводе, это слово происходит от итальянского «spada»... тоже означающего «меч».

Мы в "Телеграм": https://t.me/luchik_magazine

Бесплатно скачать и полистать номера журнала "Лучик" можно по ссылке: https://lychik-school.ru/archive/

27 мая 1919 года произошло событие архиважное, как сказал бы вождь мирового пролетариата и по совместительству председатель Совета Народных Комиссаров РСФСР, который подписал в этот день постановление "О сроках охоты и о праве на охотничье оружие".

Документ стал первым советским законом об охоте, и в нём был подвох. Власть рассматривала охотничьи общества как резерв Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Позже ещё один вождь пролетариата и по совместительству председатель Революционного Военного Совета РСФСР специально отметил в приказе №1215 от 5 июня 1921 года: "Охота, в особенности по крупному зверю, развивает качества, необходимые пешему разведчику, и является хорошей практической школой в приобретении навыков, необходимых в деле разведки". Поэтому на основании приказа в программу обучения разведчиков была введена охота на крупного зверя "преимущественно в зимний период, но не менее двух раз в год".

Ещё позже ассистент одного из вождей пролетариата и лучшего друга охотников, по совместительству первый маршал СССР, тоже решил высказаться и глубокомысленно заметил: "Хороший охотник — это готовый опытный разведчик, меткий стрелок, выносливый и способный в любых условиях переносить трудности походной жизни".

При этом ни один документ прошлого или настоящего не предписывает фотографироваться с грудой убитых зверушек и птичек. Зато существуют нормы человеческой этики, которые требуют как раз обратного: не кичиться количеством трупов и не стрелять животных ради спорта, а добывать мясо только для еды, раз уж так устроена пищевая цепочка.

Словом, 27 мая можно подумать ещё кое о чём — и ещё о кое-какой годовщине, кроме дня рождения Санкт-Петербурга

С Днём охотника, дорогие товарищи!

(Снимок Ивана Ульяновского)