Ответ на пост «Как есть...»
Анархизм - забота только о себе
Теология - забота о Церкви
Нацизм - забота о "высшем" человеке
Консевартизм - забота о старом человеке
Либертарианство - забота о обособленном челвоеке
Ямиакиямизм - забота ни о ком
Анархизм - забота только о себе
Теология - забота о Церкви
Нацизм - забота о "высшем" человеке
Консевартизм - забота о старом человеке
Либертарианство - забота о обособленном челвоеке
Ямиакиямизм - забота ни о ком
Предлагаю вашему вниманию отрывок из выступления Клауса Шваба - основателя и президента Всемирного Экономического Форума, которое имело место несколько лет назад:
"Мы видим [...] возмущение людей элитами, которые, как они думают, выиграли от глобализации. [...] Позвольте мне назвать несколько вещей. Первое - мы не должны возвращаться в старые времена неолиберализма и пытаться как-то его починить. В США, в частности, мы имеем анти-системное движение, которое, как мы видим, является революцией против системы, которое называется либертарианством, которое намеревается уничтожить все, что может иметь какое-то влияние государства на частную жизнь".
ВЭФ собирает представителей мировой финансовой элиты и пытается в том числе влиять на политическую повестку, обозначая то что является по их мнению проблемой, и предлагая "решения". Обратите внимание, что ни марксизм, ни социализм Клаус Шваб не называет проблемой - с ними элиты за последние 100 лет прекрасно научились сосуществовать, они увидели, что элиты в социалистических странах могут жить подобно арабским шейхам, и не видят в этом проблемы - более того, многие миллиардеры активно топят за социализм, потому что в нынешних условиях он может принести им лишь выгоды. То, что Шваб именует проблемой в первую очередь - это движение, которое выступает за минимизацию политической власти для элит, независимо от их генезиса - будь то элиты капиталистические или социалистические.
Очень показательно. Повод задуматься.
«Защитники капитализма склонны страстно апеллировать к священным принципам свободы, которые воплощены в одной максиме: богатых нельзя сдерживать в осуществлении тирании над бедными» (Бертран Рассел).
Вот, собственно, и всё, что нужно сказать о либеральных и особенно либертарианских «свободах».
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Возьмем за аксиому то, что каждый человек принадлежит сам себе и свободен принимать решения, касающиеся его самого. В таком случае, это означает, что человек не может принадлежать кому-то еще - ни вождю, ни большинству, ни каким-либо группам интересов, ни абстрактному "обществу". Поскольку человек - существо социальное, то свободные люди будут объединяться в сообщества с теми, с кем им хочется объединяться (желание объединяться должно быть взаимным - сообщество может отказать новому члену в том, чтоб его принять). Это называется свободой ассоциации. В таких сообществах люди сами определяют порядок взаимоотношений между собой, и могут даже составить об этом документ, чтоб не было недопониманий и чтобы не упустить детали. Появляется право. В данном случае оно контрактное - правоотношения описаны в контракте, который приняли все стороны. Сообщества тоже могут заключать контракты между собой - для того, чтобы объединяться и координировать усилия в различных сферах. Сообщества могут складываться по любому признаку - территориальному, трудовому, по любым интересам, по которым люди готовы объединяться. Сообщество, сложившееся на определенной территории, может определить правила проживания и нахождения на этой территории и описать их в контракте, который принимает каждый, кто на эту территорию ступает - то есть, образовать контрактную юрисдикцию. В контракте также может быть определен порядок разрешения споров и наказания нарушителей и преступников. Множество таких юрисдикций могут объединиться в более крупную и определить общие законы для всех. Образуется квазигосударственное образование, конфедерация.
Описанная система не регламентирует ни один из пунктов какого-либо контракта. Все, что она требует - добровольности их заключения. Это называется принципом неагрессии - non-agression principle (англ.), или NAP. Агрессия - это инициация насилия. Действуя по принципу неагрессии, заключив своего рода договор о неагрессии - люди могут заключать любые контракты, и если принцип неагрессии продолжает соблюдаться - контракты являются добровольными и их легитимность не вызывает сомнений. Договор о неагрессии неявно заключают два человека, встретившиеся на лодках в нейтральных водах. Они находятся вне юрисдикции какого-либо государства, и все же могут общаться и договариваться - пока соблюдают этот контракт. Если один нападет на другого или захочет отобрать его имущество - второй будет защищаться, и в этом случае допустимо насилие - так как договор обязывает не инициировать насильственных действий, но не отрицает насилия для обороны.
Философия, базирующаяся на принципе неагрессии, называется либертарианством. В чем-то она близка к классическому либерализму, но в то же время, имеет существенные отличия, поскольку выстраивает стройную систему, в которой государство является производным от добровольного договора. К сожалению, многие люди дезинформированы относительно либертарианства, и считают его формой анархии, отрицания законов и государства как такового, дикого капитализма и пр. На самом же деле, либертарианство является ничем иным как правовой системой, призванной примирить людей с совершенно разными ценностями и видением идеального образа жизни, показывающей, как возможно выстроить общество, подходящее для всех, кто готов отказаться от агрессивного насилия.
Пользуясь свободой ассоциации, свободные люди на принадлежащей им земле могут образовать свою, частную юрисдикцию, поскольку они могут это сделать, и никто не может им этого запретить. Внутри этой юрисдикции они могут построить ту систему, которая им больше нравится - свободную экономическую зону, или зону с высокими налогами и хорошим социальным обеспечением, да хоть социализм или коммунизм в том виде, который считают правильным. Если они не захотят иметь дел с наркотиками или алкоголем в любом виде - это будет место, свободное от алкоголя и наркотиков, если наоборот - захотят кофешопы на каждом углу - пожалуйста. Главным условием остается добровольность и свобода выхода из такой юрисдикции.
Это же, кстати, опровергает еще один миф о либертарианстве: в такой системе невозможно контрактное рабство - так как рабство невозможно без принуждения и насильственного удержания раба в неволе. Вообще, нельзя принудить кого-либо к буквальному исполнению условий контракта - так как принуждение без угрозы насилия невозможно. Все, что возможно - это определить убытки от неисполнения контракта и попробовать их взыскать.
Если же против человека применяется агрессивное насилие - он свободен защищаться от него любыми средствами. Это называется "санкция агрессора" - агрессор дает право на такую защиту своими действиями. В этом заключается отношение либертарианцев к насилию, к самообороне - и как следствие, к владению оружием. Не существует понятия “превышение самообороны” - на агрессора возлагается вся ответственность за последствия как его агрессии, так и обороны от нее. Он, по сути, выходит из договора о ненападении. Да - преследование убегающего и добивание уже обезвреженного агрессора жертвой или ее защитником может считаться самостоятельным актом агрессии, где жертва меняется ролями с агрессором и выступает с его позиции. Такие действия должен квалифицировать суд. Но пока акт агрессии длится, когда все порой решается за доли секунд - жертва не обязана оценивать, а хотят ли ее убить или только покалечить, или просто поугрожать ножом или пистолетом - жертва может защищаться всеми доступными способами.
Вышеупомянутые тезисы рождают вопросы - а как же должен работать суд в такой системе и каким образом энфорсятся его решения? По сути, суд - это арбитр, решения которого признают обе стороны. Сам же суд может работать по-разному в зависимости от порядков в конкретной юрисдикции, то же самое можно сказать и о исполнении судебных решений.
Практика
Либертарианство замечательно тем, что оно, в отличие от либерализма - не постулирует универсальные ценности для всех и необходимость централизованного государства для того, чтоб эти ценности всем навязать, в отличие от коммунизма или других тоталитарных идеологий - не требует революции и слома всей системы для того, чтоб на ее обломках строить светлое будущее. В отличие от марксистов, открыто призывающих к насилию по отношению к людям по принципу принадлежности их к определенным "классам", для либертарианцев цель не оправдывает средства - всегда важно, какими средствами вы достигаете цели и нарушают ли они NAP; да и здравый смысл подсказывает, что много чего натворить ради благой цели, но в итоге так ее и не достигнуть.
Поскольку суть в том, чтобы дать людям больше личных и экономических свобод (в том числе для того, чтобы люди сами могли определить правила и ограничения для себя и своего окружения), это можно делать с помощью постепенных политических преобразований, не ввергая общество в шок и давая ему возможность адаптироваться. Очевидно, что если просто взять и разом упразднить центральную власть в государстве - получится очередное Сомали, и это никому не нужно. Но зачем нужна философия, если можно просто добиваться большей автономии на уровне регионов и муниципалитетов? Философия напоминает о том, ради чего все делается и, соответственно, в каком направлении в каждый момент времени стоит идти. Она постоянно напоминает: центральная власть - это не мудрое и уважаемое начальство, которое может с царского плеча раздавать права и свободы, может их дать, а может - забрать обратно с той же легкостью. Наоборот - власть это такие люди, как и мы все, далеко несовершенные и склонные к коррупции, и именно снизу им делегируется определенная часть полномочий, необходимая на их уровне, в то время как людям их права и свободы даны по факту; более того, даже имеющийся набор полномочий должен рассматриваться критически на предмет их необходимости.
Либертарианство дает человеку, мыслящему в его категориях, моральный компас, способный рассказать о том, насколько хорош или плох тот или иной закон, насколько оправданы действия правительства, оно может даже дать решение в некоторых случаях, в которых люди, мыслящие этатистскими категориями, заходят в тупик. Оно говорит нам о том, какое государственное устройство может быть лучше, а какое - хуже. Например, децентрализация власти и местное самоуправление - это хорошо, а усиление центральной государственной власти - это плохо. Вопрос, например, о том, нужно ли разрешить или запретить аборты, вызывающий неутихающие скандалы десятки лет - находит новый ответ на уровне либертарианства: оба варианта одинаково плохи, дайте людям самим решить это на уровне муниципалитетов.
Опасения, что такой подход рождает правовой хаос - беспочвенны, так как уже сейчас существуют государства с очень сильным местным самоуправлением. Например, Швейцария, в которой тысячи гемайнде (общин) - и каждая может иметь свои собственные законы.
Не так много было в мире политиков, руководствовавшихся либертарианскими убеждениями - но это и объяснимо, это сравнительно молодое течение. Иногда политики, называющие себя модным малоизвестным словом, по факту совершенно ему не соответствуют. Но и положительные примеры имеются. В 2000-х годах в Грузии либертарианец Каха Бендукидзе, заняв пост министра экономики, а потом - главы правительства, провел реформы, благодаря которым Грузия поднялась со 137-го до 11-го места в рейтинге стран по лёгкости ведения бизнеса, здравоохранение, бывшее одним из худших в мире, буквально преобразилось в лучшую сторону, а экономика страны росла самыми быстрыми темпами именно в этот период.
Существует масса исторических примеров, когда реформы, пусть не проводившиеся либертарианцами, но являвшиеся либертарианскими (или по меньшей мере либеральными) по своей сути - приводили к положительным результатам. А примеры стран с децентрализованным государственным устройством - США, Швейцарии - показывает успешность и устойчивость такой модели на длинной дистанции.
Внутри левого политического лагеря кооперативные движения имеют ту же выгодную отличительную черту, что и движения за контрактные юрисдикции и чартерные города в лагере либертарианцев — в отличии от всех прочих они делают что-то в плане созидания нового, а не требуют без конца чего-то от других: новых прав и послаблений у государства или новых налогов и обязанностей у граждан.
В свете вышесказанного нет ничего особо удивительного в том, что среди многочисленных противников Убера и других агрегаторов, считающих что данные компании занижают цены и как-то еще нехорошо обращаются со своими водителями (наивно упуская из виду, что без Убера у большинства этих водителей просто не было бы никакой работы), выгодно отличились именно кооперативные движения — и вовсе не очередным государственным лоббизмом, уничтожением миллионов рабочих мест или созданием этнической таксопарковой мафии, а производством децентрализованной системы, способной конкурировать с традиционными агрегаторами.
Так нью-йоркский кооператив, состоящий из бывших водителей и одного бывшего менеджера Убера, запустил новое приложение Co-op Ride, более честно распределяющее прибыли и позволяющее водителям иметь более высокие показатели показатели прибыли чем в американском Убере: 70% стоимости заказа идет обратно водителям; 20% менеджерам, программистам и маркетологам и 10% направляется на расширение платформы. На данный момент зарегистрировано уже больше 2500 водителей, однако данная услуга доступна только в Нью-Йорке.
Аналогичные платформы возникают и в других городах (В России помимо Яндекс Такси и Ситимобиля также есть и другие агрегаторы, один из которых — основанный в Якутии inDriver — уже давно работает на рынке Латинской Америки). Сам Drivers Cooperative, которому принадлежит приложение Co-op Ride, уже подписал соглашение с итальянским кооперативом Cotabo, вместе с которым они планируют создание федерации транспортных кооперативов.
Чем особенно интересны кооперативы, владеющие платформами-агрегаторами, так это наглядной моделью разрешения очевидной рыночной проблемы: агрегаторы по своей природе обладают очень большим эффектом масштаба (пользователям платформы тем выгоднее пользоваться именно ей, чем больше пользователей у нее уже есть), а значит стремятся к монополизации и образованию олигополий, требующих общественного контроля, и кооперативы пользователей платформы как раз и являются одним из вариантов подобного контроля со стороны общества.
По сути, ряд цифровых платформ, управляющих некоторым количеством общественных процессов в физическом мире, принадлежащих кооперативу пользователей этих платформ — это уже ничто иное, как полноценная контрактная юрисдикция, способная выполнять большинство общественных функций наравне с государством, а то и гораздо эффективнее его.
https://t.me/antygosudarstvo/592В связи с ростом цен на продукты питания всё чаще я слышу безумные призывы национализировать торговлю.
Как бы там ни было, но раз приходится прибегать, как называют социалисты, к паразитам, то спрашивается: который из этих паразитов менее требователен — негоциант(коммерсант) или чиновник?
Торговле (я предполагаю, что она свободна, а иначе как же мог бы я рассуждать?) ради ее собственного интереса приходится изучать времена года, следить изо дня в день за состоянием урожаев, получать сведения со всех концов света, предусматривать существующие потребности и всегда быть наготове. Она всегда имеет наготове суда, держит повсюду своих корреспондентов, и непосредственный интерес ее состоит в том, чтобы купить как можно дешевле, сберечь деньги на всех этапах этой операции и достигнуть наилучших результатов с наименьшими усилиями. Ведь не одни только французские негоцианты, но и негоцианты всего мира заняты снабжением Франции хлебом в тот день, когда она нуждается в нем; и если их собственный интерес требует от них неуклонного исполнения этой задачи с наименьшими издержками, то существующая между ними конкуренция также неуклонно заставляет их дать возможность и потребителям воспользоваться всей достигнутой ими экономией. Лишь только хлеб привезен, то в интересах торговли продать его как можно скорее, чтобы покрыть свои издержки, восстановить затраченные на дело капиталы и при благоприятных обстоятельствах снова начать ту же операцию. Руководствуясь сравнительными ценами на хлеб, торговля распределяет его по всей поверхности страны, начиная всегда с самого дорогого места, где чувствуется наибольшая потребность в нем. Нельзя представить себе вернее рассчитанную организацию этого дела в интересах тех, кто чувствует голод, и лучшая сторона этой организации, не замеченная социалистами, является результатом именно того, что она свободна. Правда, потребитель принужден оплатить торговле ее расход за перевозку, хранение в складах, комиссию и т.д.; но при какой же системе не требуется, чтобы тот, кто ест хлеб, вознаграждал за издержки по его доставке? Ему приходится платить вознаграждение за оказанную ему услугу. Что же касается размера этого вознаграждения, то благодаря конкуренции оно доведено до возможного минимума, относительно же его справедливости было бы странно, если бы мастеровые Парижа не стали работать на негоциантов Марселя, когда негоцианты Марселя работают на мастеровых Парижа.
Но пусть, согласно измышлению социалистов, государство заступит место торговли. Что произойдет тогда? Я прошу указать мне, где в этом случае искать экономии для общества? Уж не в покупной ли цене? Пусть представят себе, что в Одессу вдруг наехали в один день, и притом в день общей нужды, уполномоченные от 40 тыс. общин. Какое действие произвело бы это на ценность? Не получится ли экономия от сокращения расходов? Но разве при этом потребуется меньше судов, меньше экипажа на них, меньше перегрузки, меньше складов или, может быть, не придется никому ничего платить за все это? Не получится ли экономия за счет прибыли негоциантов? Но разве ваши уполномоченные и чиновники поедут в Одессу даром? Но может статься, они будут кататься и работать во имя братства? Ведь им тоже надо жить. Разве их время не должно быть оплачено? Не думаете ли вы, что этот расход не превзойдет в тысячу раз 2-3%, зарабатываемые теперь торговцем, — размер барыша, на который он всегда охотно согласится?
Но подумайте еще хорошенько о трудности взимания стольких налогов и распределения такого количества хлеба, о несправедливостях, злоупотреблениях, неизбежных при таком предприятии. Подумайте, наконец, об ответственности, какая лежала бы на правительстве.
Ну и опыт советской розничной торговли стал притчей во языцах. Чего стоят только объявления 90х "ищем продавца без опыта в советской торговле"
Источник:
https://old.inliberty.ru/library/155-chto-vidno-inbspchego-n...
Не знаю, разочарую я вас или это просто будет кормлением тролля, но нищему и глупому что в рынке, что при социализме всего две дороги: садиться кому-нибудь на шею или устраиваться на неквалифицированную работу. Если он ещё и ленив, остаётся только первый вариант.
Садиться кому-нибудь на шею выгоднее в стране с рыночной экономикой: на выбор есть благотворительные ночлежки и столовые, фриганство, вписки, знакомые более или менее при деньгах (в рыночной экономике таких будет больше), или побираться. При социализме вариантов меньше: кто не работает, тот не ест, поэтому остаются только знакомые и вписки (даже побираться при социализме часто запрещено).
Неквалифицированный труд легче найти при социализме, благо право на труд одно из важнейших позитивных прав, которые социалистический строй гарантирует. Полезность такого труда для людей вполне может быть нулевой или отрицательной, но это уж как повезёт. При свободном рынке неквалифицированный труд, скорее всего, окажется интенсивнее, но и оплачиваться будет повыше.
Наконец, бывают промежуточные режимы, коих большинство. Есть режимы вроде российского, где толком нет социалки, но и денег на неквалифицированной работе почти не поднимешь. Есть социал-демократии, проедающие либеральное наследство: там и на пособии можно неплохо посидеть — однако таких нищих, глупых и хитрожопых там очень много, они образуют гетто, и порядки в них мало кому понравятся.
Источник