Репрессии. От латинского repressio подавление, угнетение(с)
Репрессии, как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось........Почти Пушкин.
Ну давайте поговорим о репрессиях ! Сразу на ум приходит что? Разумеется не травля в Германии евреев в 30-е
И конечно же (не дай бог) не травля коммунистов и сочувствующих им времён Маккартизма в США.
Когда слышишь слово "репрессии" то тут и ежу понятно, что это СССР, ГУЛАГ, 1937 год, Сталин, Ежовщина, "репрессировали ни за что"....
На склоне лет своих Станислав Говорухин снял документальный фильм "Россия которую мы потеряли" И там он с горестью повествует, о том как его отца, "трудягу, соль земли русской" репрессировали ни за что! Но ведь есть архивы, и люди раскопали их.
Вот это самое "ни за что" папки Станислава Сергеевича заключалось в том, что он, цитата: "стрелял в собрание комитета сельской бедноты"!!! Хорош гусь. Конечно же стрелять в людей это не преступление если они "красные" , но когда их стреляют в ответ это почему то репрессии!
Иди вот вам ещё пример: Жил да был юноша бледный со взором горячим, сам из дворян. В 1917 году горячо принял революцию и позже записался в РККА. В 1920 году вступил в ВКП(б).
Вернувшись с гражданской войны, поступил на завод, там был одним из организаторов соцсоревнования! Неоднократно поощрялся руководством завода. И в результате был направлен на учёбу в ̶С̶а̶н̶к̶т̶-̶П̶е̶т̶е̶р̶б̶у̶р̶г̶с̶к̶и̶й̶ Ленинградский государственный химико-технологический институт! С отличием защитил диплом на тему "Метод обжига химических компонентов для получения синьки"..........
Погодите плеваться. Синька это не то что вы подумали. Это не та синька которая чмо!
Подсинивание это устранение жёлтого оттенка белых лакокрасочных материалов, текстиля, бумаги, пластмасс, сахара и других материалов. Чтобы глаз радовало, так сказать!
В 1935 году уже не юноша но муж, критиковал коллективизацию, за что был ссаными тряпками изгнан из ВКП(б). Дважды был арестован, но освобождён за недоказанностью! Ах эти беспредельные Сталинские репрессии, рассадник беззакония. Прямо втоптали в грязь, превратили в "лагерную пыль" мальчонку....
Нихуя! Мальчонку после двух арестов отправили на поселение в Омскую тогда область(ныне Тюменская) , где не ломаясь как восьмиклассница тут же стал стал агентом НКВД под кличкой «Ультрамарин»(та самая синька) в Шадринском отделе для разработки ссыльных троцкистов. Ну а чо? Все же знают - лоха застучать не западло!
Так его прессовал режим, что мужчина, находясь в ссылке , на поселении стал не много ни мало, аж технологом по спиртопроизводству. Затем ссылка была заменена из Сибири в Брянскую область, так же технологом спиртопроизводства. Не работа а рай......
Хороший мальчик? Вам нравится?
Классический пример ведь. Невинно пострадал от репрессий, был "крепким хозяйственником" , если бы не одно НО!
Я вам рассказал историю Бронислава Каминского! Руководителя так называемой "Локотской республики"
Карателя, предателя, одного из создателей "русского" подразделения СС "Рона" Убийцу тысяч людей, махрового садиста и упыря которому за его достижения жал руку Гиммлер! Было за что. По личным приказам Каминского были убиты тысячи людей за одно только подозрение в связи с партизанами!
Действительно достойный хуеплёт.
Закончил он впрочем не очень. Паренёк до такой степени оборзел, что немцы расстреляли его за мародёрство после подавления польского восстания в Варшаве. А чо, так можно было?(с)
Пшеки , кстати до сих пор считают , что СССР должно было в лице Рокоссовского, помочь этой абсолютно прозападной авантюре, и положить там ещё тысяч несколько наших предков, для того, чтобы эти скоты сейчас наши памятники демонтировали! Но это, как говорит Каневский уже совсем другая история! Я это к чему говорю? Я к тому, что начни сейчас расследование в отношении тех кто грабит страну и армию, и начни к ним применять ЗАКОНЫ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ, то 1937 покажется детским садиком. Кстати, если кому не лень и есть возможность поднимите судебную практику по 1937 году. Вы удивитесь , но процент оправдательных приговоров был гораздо выше чем в современной России!

(РОССПЭН), 2012. / сост. и отв. ред. О.В . Будницкий; авторы вступ. статьи и примеч. О.В. Будницкий, Г.С . Зеленина.
Лидия Осипова. Дневник коллаборантки
III. Рига
18. 4. 44. Пасха. Первая Пасха на полной воле. В смысле съедобного оформления она была более чем скромной. Но какая приятная. Какая радостная. Был у нас сотрудник не редакции, а конторы, Кирилл Александрович. Совсем молодой человек. Старый эмигрант. Россию помнит только смутно. Но как он ее любит. Он принес мне яйцо, расписанное им самим. Чýдное. Пробыл у нас целый день. Какая прекрасная молодежь здесь. Он скаут-мастер. И обещал нас познакомить со своими товарищами по скаутизму.
5. 5. 44. Познакомились с бездной замечательных людей. Особенно хороша староэмигрантская молодежь: Кирилл Александрович познакомил меня со стайкой девушек. Ну до чего же милы. И до чего по-настоящему русские. Как нам становится жалко нашу несчастную советскую молодежь. И она могла бы быть такой же светлой и нести те же самые идеалы, что и эта.

20. 5. 44. В редакции появилась новая сотрудница *. То ли на правах секретаря редакции, то ли еще на каких-то. Очень молодая, умница, сухая и... настроенная явно пронацистски. Она пишет очень умные передовицы, но в них часто стали мелькать пронемецкие настроения, что возмущает наиболее идейную часть сотрудников. Влияние она имеет очень большое, поэтому я перестала печататься. Т.е . меня перестали печатать. Она живет в нашем же доме и приходит к нам часто по вечерам для разговоров. Так как я не скрываю своих власовских симпатий и демократизма, то результаты соответственные. Манера выражаться у нее такая: немцы столько пролили за нас крови, а мы им в спину нож готовим. ЗА НАС! Возражать ей приходится очень осторожно. Кто ее знает. Видели в Советском Союзе достаточно таких «друзей дома». Приходят для хороших разговоров, а потом в ГПУ пожалуйте. С гестапо мне тоже не хочется знакомиться. А она очень фанатичная особа.
* Несомненно, имеется в виду Вера Александровна Пирожкова (р. 1921). Из Риги она уехала в Германию, где училась, а потом преподавала в Мюнхенском университете. О ее рижском опыте и общении с Осиповыми в Риге и Германии см.: Пирожкова В. Указ. соч. С . 188–204.

15. 6. 44. ... Во-вторых, Колю возили читать доклад в школу, которая готовит пропагандисток для власовской армии. Руководит ею какая-то голландка *. И делает чудеса. Коля приехал в восторге. Понемногу эта загадочная власовская армия начинает принимать более конкретные формы: Колю приглашал для переговоров о чтении лекций в школе пропагандистов некий полковник П., ведающий набором кадров в власовскую армию. В так называемые сторожевые батальоны.
* Речь идет о женской роте пропагандисток, сформированной летом 1944 г. по инициативе журналистки баронессы Марии де Сметт, имевшей звание зондерфюрера «К» (капитана). В состав роты вошли слушательницы курсов, созданных в Пскове в конце 1943 г. и эвакуированных в Ригу в связи с наступлением Красной армии.

...В-седьмых или в-десятых уже, в газете были опять попытки немцев заставить нас говорить о том, что русская культура многим обязана немцам. Ничего из их попытки не вышло. Мы весьма высокого мнения о немецкой культуре и когда будем обладать действительно свободной печатью, не преминем принести этой культуре дань уважения и «решпекта». Теперь нет: несвоевременно. И немцы отступились. Такой же, а может быть, и еще больший отпор получили они, когда пытались начать в газете разглагольствования о том, как русские угнетали подвластные им народы. Газета до сих пор остается русской. Что будет дальше — неизвестно.
Теперь о самом главном. К нам приходили знакомиться члены Национально-трудового союза (НТС) *. От них мы узнали, что Трушнович с самого своего приезда за границу работает в нем. Организация чрезвычайно интересная. Идеология их еще очень слабо разработана. Много детского. Но самые основы — это то самое, о чем мы все думали все эти годы. Читаешь их программу и встречаешь не только свои мысли, но даже и те самые выражения, какими ты эту мысль формулировал. Есть настоящее русское дело еще на свете. Они очень активны. Они добились у немцев разрешения для многих из своих членов поехать в Советский Союз и ехали рабочими, переводчиками, директорами «фирм» и пр. У них это называется «поехать на Восток». Ехали из Франции, Сербии, из Германии и вели там свою работу. Сейчас вся их головка сидит в берлинской тюрьме, а они как ни в чем не бывало продолжают работу. Клубик молодежи тоже, оказывается, дело их рук. И Слава П., и Кирилл А. — члены союза. Во власовской армии они тоже на первых ролях. Недавно в Риге студентам русской корпорации при университете один пропагандист, М .З ., читал доклад о власовской армии. Он из школы пропагандистов, какую немцы устроили в одном из лагерей (Дабендорф) **. НТС там проводит совершенно нагло свою работу. Буквально у немцев под носом. Есть даже слухи, что и Власов — член этой организации. Если же не член, то очень хорошо осведомлен о ней и ее деятельности. Ни одна организация за границей не проявляет сейчас такой активности.
Расстрелянный в Гатчине сын врача Х — тоже был членом НТС. А мы-то сидели там и никак не подозревали, что такое существует рядом с нами. Мы с Колей только и думаем о том, как бы попасть в армию Власова. Наконец-то начинается что-то настоящее. Побьем большевиков — с союзниками договоримся. Совершенно ясно, что мы выдержали голод и все прочее только потому, что мы нужны в нашем русском хозяйстве.
* Национально-трудовой союз (возник в конце 1920-х гг . как Союз русской национальной молодежи, в 1931–1936 гг. назывался Национальный союз нового поколения, в 1936–1943 гг. — Национально-трудовой союз нового поколения) — эмигрантская организация с филиалами в разных странах (Германии, Польше, Румынии, США и др.), нацеленная на подрыв коммунистического строя в России. Члены НТС активно действовали на оккупированных территориях, сотрудничали с власовцами.
** Дабендорфская школа (официальное ее название — Отдел восточной пропаганды особого назначения) — учебный центр власовцев, готовивший офицерские кадры для Русской освободительной армии (РОА). Школа была создана в 1943 г. недалеко от Берлина, около деревни Дабендорф, на месте бывшего лагеря для французских военнопленных. Программа школы включала военную и пропагандистскую подготовку.

22. 6. 44. ... Большевики все приближаются. Наши мальчики и девочки разработали подробнейший план переброски нас в Швецию на лодке или на плоту. Лодку предполагалось украсть у латышских рыбаков. И уже были намечены две для этой цели. Если бы не Бобе, то этот план был бы приведен в исполнение. Очень жалко расставаться со всеми ними. Они здесь остаются. Помоги им, Господи.

Я .уею, дорогая редакция, оттого и пишу. Мысли путаются, руки движутся, но попробую изложить как умею.
Попала под руку книжка «Свершилось. Пришли немцы!» Идейный коллаборационизм в СССР в период Великой Отечественной войны. РОССПЭН, 2012.
И там, среди прочего «Дневник коллаборантки» Лидии Осиповой, опубликован в эмигрантской прессе в 1950 г.
И вот, запись от 31. 1. 42. Конину они уже ели, окурки собирали, повешенных и убитых видели, золотишко на хлеб меняли, ковер из квартиры классика немцам продали, обращение с советскими военнопленными знают, с голоду половина соседей померла, сами уже опухли, но немцы для них "наши фронтовые друзья". В СССР были конечно всем недовольны, но лично ничего такого не претерпели. Муж профессор, лекции читал, бегали от страха по всей стране, чтобы их "кровавая гебня" не ухватила, осели под Ленинградом. Высокообразованные люди с моральными качествами, делятся друг с другом последним куском и вообще натуральные, именно те, что "со светлыми лицами".

Читаем запись.
"Событий никаких, если не считать того, что число умирающих возрастает с каждым днем. Но мы все к этому привыкли, и это не считается событием. Попробую обрисовать наше существование «с птичьего полета».
На кровати лежит распухший мужчина. Если поднимет колени, то их за животом не увидит. Лицо все заросло. Глаза неестественно блестят. На диване, напротив, лежит такая же распухшая женщина. Только без бороды. Говорят очень слабыми голосами. Всегда на одну и ту же тему: какова будет жизнь, когда немцы победят, война кончится и большевиков разгонят. Имеется уже совершенно разработанный план устройства государства, программы народного образования, землеустройства и социальной помощи. Вообще, предусмотрены все случаи жизни. Горит коптилка в лучшем случае. Чаще освещаются печкой. За стенами разрушенный город. Свистят снаряды. Некоторые падают во дворе. Иногда вылетают все стекла, и тогда приходится вставать и затыкать окна тряпками и картонками. Если нужно встать и пойти в темную и холодную кухню «по нужде», человек терпит елико возможно, потому что встать — это большой и тяжелый труд. И над всем этим превалирует беспрерывное, сверлящее чувство голода. Того голода, который разрывает внутренности и от которого можно начать выть и биться. И непрерывно мозг сверлит одна мысль: где и как достать еды!
И вот как-то в один из таких вечеров я спросила всех наших: М.Ф., Витю, Колю: «А что, ребята, если бы сейчас пришел к нам какой-нибудь добрый волшебник и предложил бы нам перенестись в советский тыл. И там была бы довоенная жизнь, и белый хлеб, и молоко, и табак, и все прочее. Или сказал бы, что мы до конца дней наших будем жить вот так, как сейчас. Что бы вы выбрали? И все в один голос, еще я не успела докончить фразы, сказали: оставаться так, как сейчас. Ну, мы с Колей, понятно. Мы все предпочтем советской власти. А вот Витя, воспитанник этой самой власти. Я спросила у него — почему. Очень спутанно и сбивчиво он смог все-таки дать понять, что там, в прежней жизни, не было никаких надежд, а теперь он видит надежду на лучшее. А М.Ф., которой при советской власти уж не было совсем-то плохо жить, она просто обругала меня, чтобы я не приставала с глупостями. «Всякому понятно, почему».
Может быть, я выживу, и этот дневник уцелеет. И вероятно, я сама буду читать эти строки с сомнением и недоверием. Но было все именно так, как я сейчас записала. Мы предпочитаем все ужасы жизни на фронте без большевиков, мирной жизни с ними. Может быть, потому, что в глубине сознания мы верим в нашу звезду. Верим в будущее освобождение. И уж очень хочется дождаться времени, когда можно будет работать во весь дух. А работы будет очень много. И работники будут нужны. И еще поддерживает мстительное желание посмотреть на конец «самого свободного строя в мире». Испытать радость при мысли, от которой дух захватывает. Только страшно, что резать будут много и, как всегда, не тех, кого надо. Зарежут и нас, вероятно".

Лично мне здесь видится реальная биологическая, звериная ненависть ко всему народу и ко всему народному. Мечты о том, что их возьмут в работники по приведению этого заново "освобожденного" народа к нужным кондициям и тоска по системе, где они будут просвещать, наставлять и показывать светлое грязным тупым и необразованным. Наслаждаясь попутно своей нужностью "цивилизованной нации".
И они готовы сдохнуть, лишь бы не считать себя частью народа.
Интеллектуальный нацизм. Так наверное нужно это все обозначить. И таких как они очень много.

(РОССПЭН), 2012. / сост. и отв. ред. О.В. Будницкий; авторы вступ. статьи и примеч. О.В. Будницкий, Г.С . Зеленина.
Лидия Осипова. Дневник коллаборантки
24. 12. 41. ... Морозы стоят невыносимые. Люди умирают от голода в постелях уже сотнями в день. В Царском Селе оставалось к приходу немцев примерно тысяч 25. Тысяч 5–6 рассосалось в тыл и по ближайшим деревням, тысячи две — две с половиной выбито снарядами, а по последней переписи Управы, которая проводилась на днях, осталось восемь с чем-то тысяч. Все остальное вымерло. Уже совершенно не поражает, когда слышишь, что тот или другой из наших знакомых умер. Все попрятались по своим норам, и никто никого не навещает без самого нужнейшего дела. А дело всегда одно и то же — достать какой-нибудь еды.

25. 12. 41. ... Сегодня мы никуда не выходили, но зато у нас было много визитеров. Немцев в такие дни тянет к семье, к уюту. Вот наши фронтовые друзья и приходят к нам,празднично выбритые, начищенные. Показывают фотографии своих семей, вздыхают и покорно идут обратно в окопы. Был и неприятный визит. Русский. Упоенный своим вчерашним пребыванием на офицерской елке, тактично рассказывал нам, голодным, что он ел и что пил на этой елке. Как милостивы к нему были немецкие офицеры. Еле сдержалась, чтобы его не выгнать. Все-таки кое-какие кислые слова ему достались. Какая шпана. Говоря о немцах, он говорит «мы», а ведь этот прохвост при первом признаке немецкой слабости продаст их даже не за пачку папирос, а за солдатский окурок. Нет, как бы мы ни ненавидели большевиков и как бы мы ни ждали немцев, мы никогда не скажем про себя и про них «мы».
Сегодня роскошное рождественское пиршество: на первое — суп из СД-шных корочек с капелькой маргарина, что принес Ваня-Дураня. На второе — лепешки из картофельной шелухи, в которых было не меньше трети муки. Потом чай и по три солдатских коричневых печенинки. Постановлено единогласно, что мои печенья из желудей были вкуснее. Эти тоже, по-видимому, из желудей и на сахарине. Это рождественские подарки для солдат, которые им прислал богатый Третий рейх. Чудно́.

27. 12. 41. ... А вот и не легенда. Обезумевшие от голода старики из дома инвалидов написали официальную просьбу на имя командующего военными силами нашего участка и какими-то путями эту просьбу переслали ему. А в ней значилось: «Просим разрешения употреблять в пищу тела умерших в нашем доме стариков». Комендант просто ума лишился. Этих стариков и старух немедленно эвакуировали в тыл. Один из переводчиков, эмигрант, проживший все время эмиграции в Берлине, разъяснил нам (и не очень, чтобы по секрету), что эта эвакуация закончится общей могилой в Гатчине, что немцы своих стариков и безнадежно больных «эвакуируют» таким образом. Думаю, что выдумка. А впрочем, от фашистов, да, кажется, и от всего человечества можно ожидать чего угодно. Большевики все-таки не истребляют народ таким автоматическим образом. Не могу сейчас найти правильной формулы, но чувствую, что у большевиков это не так. Лучше, если это слово применимо в этом случае. Но хрен редьки не слаще.

31. 1. 42. ... Может быть, я выживу, и этот дневник уцелеет. И вероятно, я сама буду читать эти строки с сомнением и недоверием. Но было все именно так, как я сейчас записала. Мы предпочитаем все ужасы жизни на фронте без большевиков, мирной жизни с ними. Может быть, потому, что в глубине сознания мы верим в нашу звезду. Верим в будущее освобождение. И уж очень хочется дождаться времени, когда можно будет работать во весь дух. А работы будет очень много. И работники будут нужны. И еще поддерживает мстительное желание посмотреть на конец «самого свободного строя в мире». Испытать радость при мысли, от которой дух захватывает. Только страшно, что резать будут много и, как всегда, не тех, кого надо. Зарежут и нас, вероятно.

3. 2. 42. Сегодня я ходила в Управу и устроила интригу против Коли. Ему необходимо какое-то дело. Я договорилась с городским головой, что он достанет ему разрешение на посещение пустых домов и на розыск там книг. У нас в Царском Селе было много частных библиотек, оставшихся еще со времен революции. Теперь никому книги не нужны, и они пропадают. Говорят, что немцы собирают и вывозят книги в Германию. У нас пока этого нет. И может быть, нам удастся спрятать и сохранить хотя бы часть самых ценных книг *.
* Поэт и литературовед, «царскоселка» Ирина Николаевна Бушман (урожд. Сидорова-Евсеева) дает в своих воспоминаниях несколько иную интерпретацию истории спасения книг:
«И в этих нечеловеческих условиях жизни интеллигенты-энтузиасты во главе с Ивановым-Разумником решили устроить независимую от немцев организацию людей умственного труда, призывая в свои ряды молодежь и стариков, профессуру и студенчество. Их первый призыв был: спасайте книги!
Книги в это время валялись просто на улицах около разрушенных снарядами домов или в квартирах, перевернутых вверх дном немецкими обысками. Их поливал дождь, топтали солдатские сапоги, немцы брали их на растопку. И вот в вымирающем от голода городе раздался клич: “Спасите нашу пищу духовную! Собирайте книги! Собирайте их на улицах и в брошенных квартирах. Сносите их в городскую библиотеку или в свои собственные, ибо право собственности на них отмерло в это страшное время. Они не вещи — они наши друзья, и их надо спасти!”
По инициативе этой группы книги собирались, складывались в ящики и прятались в надежных местах. Распухшие от голода люди, бравшие на себя этот непосильный труд, знали, что не им придется воспользоваться его плодами, но торопились спасти книги, пока они не погибли и пока не погибли люди, способные их спасти. Спасти для русского читателя, для Родины под любым правительством...
А новый советский служащий, перебирающий теперь картотеку городской читальни в Пушкине, не посмеет помянуть добрым словом ни полумертвых энтузиастов, спасавших под перекрестным артиллерийским огнем сокровища родной литературы, ни их инициатора и организатора — Иванова-Разумника». (Бушман И. Из воспоминаний о друзьях // Встреча с эмиграцией: Из переписки Иванова-Разумника 1942–1946 годов / публ. О. Раевской-Хьюз. М., 2001. С. 371.)
Полагаем, что версия Осиповой более достоверна, хотя не исключено, что в спасении книг принимали участие и другие люди. Во всяком случае, создание независимой от оккупационных властей русской организации выглядит не слишком реально и не зафиксировано никакими другими источниками. И уж вовсе фантастично выглядит нарисованная мемуаристкой картина сбора книг «под перекрестным артиллерийским огнем»!

3. 2. 42. ... Особенно он огорчен тем, что погибла библиотека Разумника Васильевича. Она находилась в его квартире на территории нашего санатория. Сейчас этот район совершенно недоступен для гражданского населения. А там было собрано несколько тысяч томов, и все — интереснейшие. Солдаты рвут и топчут, и топят печки ими. И там была его переписка с такими поэтами, как Вячеслав Иванов, Белый, Блок и прочими символистами и всеми акмеистами. Несколько раз умоляли немцев из этого дурацкого СД вывезти все эти сокровища. Всякий раз обещали и ничего не сделали. И теперь все пропало. НИЧЕГО не осталось. Вот тебе и Гете с Шиллером. И сколько ни вдалбливал в их телячьи головы, что эта библиотека кроме своего культурного значения имеет также и огромную материальную ценность и что хозяин отступается от своих прав на нее, только бы она не погибла, а была бы где-то в сохранности — ничего не помогло. Вот если им сказать, что в таком-то месте имеется меховое пальто или еще что-либо в том же роде — найдутся и средства для перевоза, и храбрецы. В каком бы опасном месте это ни было. Нет, наши военкомы гораздо понятливее на такие вещи.