Кто читал поделитесь мнением
Серьезно, это кто-то читает?
Серьезно, это кто-то читает?
Привет. Я – ЛитРаб. В составе небольшой артели, пишу книги на заказ. А это история про очередной плагиат, который не остановить.
Я уже неоднократно писал про плагиат, с которым сталкиваются редакторы и все, кому по роду деятельности приходится вычитывать чужие рукописи. Однако, нередки случаи, когда автор копирует не конкретное произведение, а только концепцию. В одной из первых частей «Будней ЛитРаба», я рассказывал о Евстрафии и детективных историях, в которых были персонажи, как один похожие на Конандольевских Холмса и Ватсона. Ну и с соответствующим сюжетом. В этот раз, со мной приключилось нечто подобное.
Получив запрос на редактуру рукописи, от одного из товарищей по артели, подтвердил готовность. То же действие проделали ещё двое моих коллег и рукопись была принята в работу. Такая вот у нас, коллективная ответственность. Но первым за будущий шедевр всегда берусь я. Так что получив файл, взглянул на инициалы заказчика и безо всяких задних мыслей, присвоил ему личный идентификатор Монти. Это ещё одна традиция. Мы никогда не называем папки с файлами рукописи или черновиков, фамилией заказчика. В случае, если эта папочка утечёт куда-то, будет крайне проблематично связать реального заказчика и какого-нибудь Попандополо.
Создал требуемые документы, папки, подписал, кликнул дважды по самой рукописи и углубился в чтение. Ничто не предвещало беды – хотелось бы мне сказать. Вот только беду я заподозрил на третьей строчке черновика. Когда оказалось, что главного персонажа зовут Донни Дак. Он живёт в мире похожем на наш, то есть мир, почти ничем не отличается. А ещё он из угасающего дворянского рода, который кое-как сводит концы с концами в Америке. Той, альтернативной Америке, где есть дворянские рода и всё такое. На гербе гордого, еле живущего рода, у них утка. «Селезень»? – пометил я себе в блокнотик, спросить у автора. «Ну пусть будет Селезень» - ответил он, во время нашего сеанса связи.
Итак, подведём итог первого абзаца. Донни Дак. Последний наследник дворянского рода, с гербом в виде Утки. «Совершенно никаких аналогий». Продолжим.
Но Монти был не так прост. Потому что уже в середине первой части, Донни, целый день зарабатывавший немножко денюжек на покушать, посреди ночи вскакивает с кровати. Достаёт из потайного шкафа супергеройское трико, чёрный плащ и идёт на улицу, бороться с преступностью. А ещё через пару абзацев, на утро, к нему приезжают его родственники. Богач Мак Дак и трое малолетних племяшек. У Мака, есть водитель Зиг и охранник Заг. Все они активно друг с другом взаимодействуют и ютятся в скромном особнячке рода Дак, пока Донни по ночам пинает гопников и грабителей банков.
«Скажите, вы уверены, что это не является точной калькой с Диснеевского мультфильма, Утиные истории?» - поинтересовался я у Монти.
«Ну скажете тоже», - рассмеялся автор, - «Там везде утки, а у меня люди! Это же совсем другое!»
«Угу, другое. Где-то я это уже слышал», - покивал я и вернулся к чтению.
Не откладывая в долгий ящик, Донни начинает активно заводить знакомства и врагов. Сперва он знакомится с Некой миссис Понни Вандер. Очень симпатичной простолюдинкой, которую по случайному стечению обстоятельств, то-ли пробует изнасиловать, то-ли домогается представитель другого аристократического рода, Гавс. Как понятно, их герб – это большой бульдог. Отмудохав наглеца, Донни хватает свою Понку, то есть конечно Понни и волочёт её… к себе домой. Знакомиться поближе вероятно. На следующий день, аристократическому дому Дак, объявляют войну Гавсы. Ну да, это же так очевидно – устроить побоище, потому что два юнца девку не поделили. Но ладно. Никто громить особнячок не торопится, и война выходит очень странная. Без боевых действий.
Разумеется, Чёрный плащ, а ему уже дали такое секретное прозвище репортёры, вмешивается в ход войны и вламывается в дворец к бульдожьим детям. Там он раздает всем леща, приставляет к горлу главы дома, Мэй свой кинжал и говорит заключить мир. Та тут же подписывает все нужные документы. После чего он требует ещё и контрибуцию. Свечной заводик на окраине. Шутка. Заводик, производящий экзоскелеты и броню. Как обычно бывает в боярках, требуемое ему тут же отстёгивают. Разумеется, Донни сразу же бежит на свой новый заводик и встречается там с новым персонажем – Винтером. Этот гениальный изобретатель, уже давно изобрёл вундервафлю, то есть супер-пупер-мега броню, с предустановленным карамультуком. В общем, обувшись в этот костюмчик, можно с марсианами сражаться, не то, что с какими-то Гавсами. Почему эту модель не производят, и не поставляют за странные деньги армии или другим дворянам? А чёрт его знает. Дорого для них наверное. А вот для Донни, из нищего рода Селезня – в самый раз.
Заканчивается первый рассказ из серии про Чёрного плаща Донни, на прекрасной ноте. Едва собрав экзоброню и почувствовав себя железным человеком, только круче, Донни становится свидетелем того, как открывается портал. А из него тут же начинают лезть какие-то роботы, с селезнем самого Донни на броне. После короткой стычки, черный плащ берёт в плен особо умного дроида, который докладывает, что в параллельной реальности, род Селезня, почти уничтожен и последний из его представителей – мисс Клавдия, решает свалить в соседнюю вселенную. Прихватив с собой сотню другую человекоподобных боевых роботов. Встретив своего родича, мисс Клавдия тут же соглашается въехать в гостеприимный особнячок, а Донни готовится творить добро, во главе армии дроидов.
И так ещё тридцать частей.
Ужас всей ситуации в том, что формально, это действительно не плагиат. Тут люди, а не утки. И даже то, что персонажи слизаны с мультсериала – никому ничего не докажет. А у автора есть деньги на то, чтобы нанять редакторов и привести рукопись в кое-как читаемый вид. А если редакторы хоть в половину талантливы, то он ещё и продать этот сборник рассказов сможет. А потом ещё и издаться в твёрдом переплёте.
На наше счастье, у заказчика неожиданно закончились деньги и переписанная рукопись, пролежав у нас почти два года, стала нашей собственностью. Теперь можем издать, при желании сами. Только что-то никому не хочется становиться родителем Донни, Чёрного плаща.
Это автобиографическое эссе Роберт Шекли написал в 2004 году, за год до своей смерти.
Автор перевода интервью — Fyodor, источник публикации — сайт Фантлаб. Роберт Шекли. Автобиография. Часть 1
Ранние годы в Виллидже: прогулки, разговоры с Филом Классом, писавшим под псевдонимом Уильям Тенн, постоянное сочинение рассказов, хождения по книжным магазинам, питьё кофе в огромном количестве и в разных местах по всему Виллиджу. И размышления о том, стоит ли мне попробовать официально изучить форму короткого рассказа.
Иногда я подумывал о том, чтобы вернуться в Нью-Йоркский университет или в другое высшее учебное заведение в центре Манхэттена. Я часто испытывал искушение, но никогда этого не делал. У меня был, как я считал, здоровый антисхоластический инстинкт. Изучать то, что я уже успешно делал, казалось мне ошибкой. Я боялся испортить механизм, разрушить то, что у меня уже было, в попытке получить больше. Я был полон простой мудрости, почерпнутой из pulp-публикаций. На моё раннее обучение повлияли Джек Вудфорд, Марк Твен и ещё несколько человек. Меня интересовала Высшая Критика, но не до такой степени, чтобы изучать её, так же как меня интересовал Кафка, но не до такой степени, чтобы изучать его формально.
Я любил Гринвич-Виллидж. К моему удивлению народ уезжал оттуда. Но вскоре я сделал это и сам. Мы с Зивой ждали ребенка. Наша двухкомнатная квартира в Виллидже была недостаточно просторной для нас двоих, тем более для троих. Через моего тогдашнего зятя, Ларри Кляйна, я получил возможность снять большую семикомнатную квартиру на Вест-Энд-авеню между 99-й и 100-й улицами. Это казалось беспроигрышным вариантом.
Но стоило мне туда добраться, как я потерялся в городе, совсем не похожем на Вест-Виллидж, который я знал столько лет. Это была грязная и несколько опасная часть Нью-Йорка. Уродливый Бродвей наводнили шлюхи и мужчины опасной наружности. Трущобный район латиноамериканского типа с многоэтажными апартаментами, где люди, многие из которых казались персонажами рассказов Исаака Башевиса Зингера, старались держаться в стороне от окружающей их жизни. Я обожал произведения Зингера и до сих пор часто перечитываю их. Но тогда, как и сейчас, у меня не было желания смешиваться с его народом. Еврейство интересовало меня, но примерно так же, как и Кафка, – что-то, что можно читать и восхищаться, но не заниматься формальным изучением. Еврейство всегда было для меня проблемой, как, кажется, почти для всех евреев. Я был заинтересован, но не вовлечен.
Зива Квитни и Роберт Шекли беседуют с Дж. Браннером
У меня было такое же желание – оставаться непричастным ко всему, что меня не касалось и не отражало моих стремлений. Эта часть Нью-Йорка выглядела и пахла по-другому. Еда была другой, и люди, которых я видел на улицах, были другими. Я так и не привык к этому месту и не смог его полюбить. Мне приходилось ездить целый час на метро, чтобы вернуться в привычную обстановку. Ноутбуки ещё не были изобретены, а я так и не приучил себя писать от руки, сидя в кафе. Я умудрился переехать из Вест-Виллиджа, где я был как у себя дома, в Верхний Вест-Сайд, где я оставался чужаком.
В это время я купил крейсерскую 32-футовую парусную лодку под названием Windsong. Я плавал на ней пару сезонов по Лонг-Айленд-Саунду, а затем отправился во Флориду по внутриконтинентальному водному пути. Мы с Барбарой [Роберт меня запутал. Пишет о своей второй жене Зиве, но почему-то здесь называет её Барбарой, именем первой жены. В тексте есть и другие путаницы... - прим. переводчика] зимовали в Форт-Лодердейле, а весной я вернулся на яхте обратно. Я продал яхту – она олицетворяла собой совсем иной образ жизни, и это не соответствовало моим представлениям о том, как должен жить писатель-фрилансер.
Затем однажды я собрал вещи и уехал на Ибицу, испанский остров в Средиземном море.
Зива Шекли/Квитни и Алиса Квитни, дочь Роберта Шекли, писательница и редактор
До этого я дважды ненадолго приезжал на Ибицу – в 1960 и 1963 годах. Мне понравился остров и жизнь писателя на нём. Зиве, жительнице Нью-Йорка до кончиков пальцев, он очень не нравился, и уж точно она не хотела жить на острове. Я же безумно хотел поселиться там или хотя бы где-нибудь на юге Европы. Поэтому я сбежал и начал новую жизнь. Ибица оправдала мои ожидания. Я нашёл недорогую усадьбу, где следовал ежедневной писательской рутине: оставался дома и работал до полудня или около того, потом ехал в бар Sandy's за почтой, затем шёл в El Kiosko, большое кафе на открытом воздухе в центре города, чтобы выпить кофе и пообщаться с друзьями, а потом, как правило, обедал с этими друзьями. Потом домой на сиесту. А потом вечер.
Мне это нравилось. А когда я встретил новую женщину, Эбби Шульман, которая приехала сюда на лето к друзьям, жизнь стала ещё лучше. Осенью Эбби осталась, и мы стали жить вместе.
Алиса Квитни
Теперь я действительно наслаждался своей жизнью. Проблема была в том, что я писал не так много, как мне казалось. Фриланс между Америкой и испанским островом был связан с задержками, техническими трудностями, обрывом связи с друзьями и редакторами, особенно в те докомпьютерные времена. Но я зарабатывал немного денег за счёт фильмов, жизнь на Ибице, казалось, стоила тех трудностей, с которыми я столкнулся в поисках средств к существованию, и жизнь шла весело.
В тот период я сильно подсел на наркотики. Я никогда не считал себя наркоманом. Но именно им я и был, хотя в то время не осознавал этого. Всё началось с марихуаны. Потом кислота – ЛСД. Затем псилоцибиновые грибы и другие вещества, изменяющие сознание. Марихуану на Ибице было трудно найти, зато было много гашиша, который привозили контрабандой из Марокко и Афганистана.
Я также принимал снотворное – с тех пор, как впервые подсел на него в Акапулько, куда мы с Барбарой отправились в медовый месяц и где я написал свой первый роман. Маленький домик, который мы снимали на берегу залива Хорнитос, находился всего в ста метрах от бедняка, который жил в полуразрушенной лачуге и единственным его достоянием было радио, которое он врубал в любое время ночи и дня. Это чертовски мешало моей работе. Я не мог уснуть и отправился в аптеку в Акапулько за снотворным. Мне продали барбитураты, и это стало началом моего двадцатилетней зависимости от них.
Снотворное делала свою магию, но часто оставляло меня уставшим, с ощущением похмелья на следующий день. К тому же они были ненадежны – для достижения эффекта приходилось увеличивать дозу, а это уже было чревато передозировкой. Я пытался бороться с эффектом похмелья на следующий день с помощью стимуляторов.
Норман Спинрад, Харлан Эллисон и Роберт Шекли
Декседрин и дексамил, в основном. На Ибице я не смог их достать. Но я нашел там лучшее снотворное – кваалудин, тяжелый гипнотический препарат, ужасно вызывающий привыкание. Их можно было купить без рецепта в любой аптеке. Фармацевты не всегда были рады, когда я покупал по дюжине упаковок за раз. Но они всегда продавали их мне.
Я привёз на Ибицу свою проблему с наркотиками, и это было плохой комбинацией. Моя жизнь превратилась в попытку сбалансировать эффект одного лекарства от другого. А ещё я пытался писать. Но писательство было для меня маневром по сохранению лица, пока я жил с наркотической зависимостью. Моя производительность резко упала. Я старался поддерживать её, но часто проигрывал эту битву. Ибица была слишком райским для меня местом; здесь легко можно прожить жизнь, прилагая минимум усилий. Тем не менее, я так и жил. У меня была прекрасная усадьба в Сан-Карлосе, жена, которая принимала наркотики вместе со мной, и множество друзей, которые тоже принимали наркотики и одобряли их. Пожалуй, единственным наркотиком, на который я не подсел, был алкоголь.
Хотелось бы сказать, что в один прекрасный день я опомнился и бросил наркотики. Но это произошло только через несколько лет – пока я не покинул Ибицу, не расторг брак, не съездил на Дальний Восток и не вернулся, сначала в Париж, а затем в Лондон.
Мы с Эбби прервали наше пребывание на Ибице, прожив около года в Пальме-де-Мальорка. Почему? В то время это казалось хорошей идеей. Ибица была очень дорогой, очень тесной, и я редко доводил до конца свою работу. Я обманывал себя относительно причин этого, и мне казалось, что жизнь в другом месте, где нет наших обычных друзей, будет полезной. Во время одного из наших визитов туда мы познакомились с человеком, который сдавал квартиру недалеко от Пласа Корт, одного из старых, исторических районов Пальмы. Вышел один из моих фильмов, так что я потратил гонорар на аренду квартиру, и мы поехали туда на нашем мотоцикле, классном 250-кубовым Bultaco Matador.
Поездка началась хорошо. Мы ездили на мотоцикле по острову, посетили Дейю, где познакомились с Робертом Грейвсом, и Вальдемосу, где жили Шопен и Жорж Санд, и шокировали соседей своим неженатым положением. Но вскоре наша жизнь на Ибице стала более мрачной. Во-первых, у нас украли мотоцикл, хотя через несколько дней нам его вернули, правда, немного в потрёпанном виде. Во-вторых, произошло более серьезное событие, когда однажды поздно вечером мы отдыхали в нашей квартире. Подняв глаза, я увидел, что на меня смотрит мужчина. Я встал и прогнал его. Я не слишком быстро преследовал его, поскольку мне пришла в голову мысль, что он может быть вооружен. Когда я спустился на нижнюю площадку, то обнаружил в нашем почтовом ящике записку. Она была написана по-испански и гласила: "Сегодня ночью ты умрешь". Она была подписана «чёрной рукой» [«Чёрная рука» – итальянская разновидность рэкета. Типичные действия Чёрной руки заключались в отправке жертве письма с угрозами телесных повреждений, похищения, поджога или убийства. В письме требовалось доставить определенную сумму денег в определённое место]. Это нас, мягко говоря, встревожило. Я обратился в муниципальную полицию, но меня направили в Секретную полицию, которая занимала здание с надписью Policia Secreta. Там нас направили в Гражданскую гвардию. В Гражданской гвардии восприняли угрозу спокойно, сказали, чтобы мы не беспокоились, они всё выяснят. Но, насколько я знаю, они так и не сделали этого.
Лишь спустя несколько месяцев я узнал, в чём дело. Девушка нашего домовладельца была уверена, что хозяин квартиры занимается сексом втроём с Эбби и мной. Она наняла подругу, чтобы та застукала нас в квартире и оставила записку с угрозами. Из этого ничего не вышло, и дальше ни во что не развилось.
В Пальме мы разорились, и нам пришлось выпрашивать еду на шведских столах. Мы платили за ужин, но при этом набивали карманы шведскими фрикадельками и холодными котлетами.
Я любил Пальму, благородный старый город, большая часть которого всё ещё заключена в старые стены. Там был кафедральный собор, как мне сказали, самое старое готическое здание в Европе.
На территории собора стояли скамейки, и я часто работал там – писал от руки. Повсюду были интересные рестораны и тапас-бары, а также модные магазины для тех, кто мог себе это позволить.
Наконец, вздохнув с облегчением, мы вернулись на Ибицу.
Мы также часто бывали в Париже, поскольку некоторые друзья позволяли нам пользоваться их квартирами. В Париже у меня было несколько хороших друзей, и мне всегда было приятно бывать в этом, наверное, самом красивом городе мира.
На следующий год, на Ибице, я начал страдать от периодических болей в горле. Мы обратились к врачу на Мальорке и мне сказали, что у меня сердечный приступ в замедленном темпе и нужно срочно принимать меры. Благодаря добрым услугам испанского друга мы прилетели в Мадрид и разместились в центральной больнице. Мой кардиолог был одним из ведущих специалистов Испании. Он мудро посоветовал не предпринимать никаких немедленных действий: мы должны были подождать и посмотреть, как всё будет развиваться. Ситуация утихла, и мы вернулись на Ибицу и к тому образу жизни, который, несомненно, привёл к этому. Перед отъездом доктор сказал мне, что если бы я обратился со своим заболеванием в Штаты, мне, несомненно, сделали бы многократную операцию шунтирования. Я медленно восстанавливал силы, но уже через шесть месяцев чувствовал себя так хорошо, как никогда раньше.
Джон Браннер и Роберт Шекли
Следующий сердечный приступ случился несколько лет спустя. Мы с Эбби покинули Ибицу и переехали в Лондон. Мы прилетели на греческий остров Корфу, чтобы попытаться наладить свою жизнь. Мы спорили всю дорогу, громко и яростно, и продолжали спорить в Корфу. Внезапно у меня сильно заболела грудь. Это было предупреждение, которого я более или менее ждал.
Мы сели на самолет до Лондона, не сообщив авиакомпании о моём самочувствии, которая никогда бы не отправила меня в таком состоянии. В Лондоне нас встретил друг с машиной скорой помощи и отвез меня в частную клинику. Там меня снова не стали оперировать. Вместо этого они дали мне смесь (кажется, фенергила и валиума) и фактически вырубили меня на неделю. В течение этого времени мне снились страшные сны о схватках с Эбби, и один или два раза мне казалось, что она пришла убить меня. Когда я выписался, мы расстались. Я переехал в квартиру в Хайгейте. Через месяц или около того я начал свое путешествие на Дальний Восток. Тогда это казалось хорошей идеей...
Я отправился на Дальний Восток с минимумом одежды и максимумом рукописей. А ещё – с портативной пишущей машинкой. Единственное, чего у меня не было, – это портативной звуковой системы, и я твердо решил обзавестись ею при первой же возможности. Мой самолёт сделал остановку для заправки в Калькутте, а затем отправился в Сингапур. Я пробыл там всего день или около того – исключительная чистота и аккуратность оттолкнули меня, тем более, я слышал истории о том, как людей арестовывали за то, что они выбрасывали пустую сигаретную пачку. Я, конечно, не собирался этого делать, но всё равно меня это тревожило.
Моя следующая остановка, Куала-Лумпур, оказалась не намного лучше. Я внезапно оказался в непокорном мусульманском мире. Возможно, меня охватило предчувствие грядущих террористов. Я совершил обязательную обзорную экскурсию по большой мечети, которая, как я слышал, является самой большой в мире, провел одну ночь и полетел дальше в Пенанг.
Пенанг мне сразу понравился. Это остров, на котором проживают как минимум три разные группы населения – мусульмане, индуисты и китайцы. У каждой из них своя религия и свои праздники. Я остановился в отеле Eastern & Oriental, где хранятся воспоминания о королеве Виктории – и там впервые на Дальнем Востоке я закинулся кислотой. Однако моё психоделическое путешествие не было счастливым. На лужайке подо мной ужинали и танцевали пары. Мне было отчаянно одиноко. Я включил "Пинк Флойд" на купленном ранее магнитофоне и впервые задумался о том, что я делаю со своей жизнью.
Родители Роберта Шекли
На Пенанге можно было вкусно поесть. Я нашёл рынок за городом, где стояли десятки отдельных ларьков с едой, в каждом из которых подавали только одно блюдо. Это был тот стиль питания, который мне больше всего нравится: маленькие блюда, каждое из которых имеет особый вкус. Что-то вроде дальневосточного шведского стола или "рийстафеля на свежем воздухе". И была прекрасная прогулка от E&O вдоль канала до этого места.
В Пенанге я покупал "пули", как их называли, – марихуану, завернутую в вощеную бумагу, каждая длиной примерно с винтовочную пулю. Очень мощно!
Я провел там неделю или две, а затем отправился в Бангкок – место, которое поначалу обескуражило меня своими размерами и суетой. Это был огромный город. Многие главные улицы были бывшими каналами, и пересечь одну из них со светом или без него могло стоить жизни. Бангкок – ночной город, с множеством сверкающих кофеен, где вечерние дамы ждали, чтобы развлечь вас. Я купил здесь несколько пиратских кассет, в основном старый рок шестидесятых и семидесятых годов. Найти книги было сложнее, но кое-что я всё же нашёл.
Пробыв в Бангкоке около недели, я отправился в Чиангмай, северную столицу. Мне понравился размер этого города – он казался почти понятным – и вскоре я нашёл места, где можно было выпить утренний кофе, пообедать и поужинать карри. Я также нашёл большой буддийский храм на окраине города. Отправившись туда осматривать достопримечательности, я встретил англоговорящего немецкого монаха, который жил здесь уже несколько лет. У него были свои покои на одной стороне храмового комплекса – однокомнатная комната с видом на небольшое стоячее озеро. Он был спокоен, дружелюбен и, казалось, доволен своей участью. Я попытался узнать его секрет – если это был секрет, – потому что мне было ещё далеко до того, чтобы быть довольным своей судьбой. У него не было для меня особого совета, но его присутствие успокаивало.
Хотел бы я рассказать вам историю о том, как мой непокорный ум умиротворился под влиянием мудрости Востока, но со мной такого не случилось. У меня не было желания становиться буддийским священником или даже буддистом. Я уже был тем, кем хотел быть, – писателем-фрилансером. Но если у меня было то, что я хотел, почему я был так несчастлив? На этот вопрос в то время не было ответа и, возможно, нет его и сейчас.
Во время моего пребывания в Чиангмае я подружился с тайцем, который хотел, чтобы я купил пустой участок рядом с отелем "Чиангмай" – лучшим отелем в городе. Мой друг сказал, что он и его семья построят ресторан. Он будет готовить. Их еда будет лучше и дешевле, чем в гостинице "Чиангмай". Мы бы заработали кучу денег.
Мне было интересно, но не очень. Писать и продавать слова – единственный бизнес, которым я когда-либо занимался, и единственный, которым хочу заниматься. Возможно, мне удалось бы собрать деньги на покупку этого участка. И тогда моя история могла бы быть совсем другой.
Но я этого не сделал. Вместо этого я уговорил его друга, школьного учителя, в свой выходной день отвезти меня на мотоцикле в Бирму, чтобы я мог покурить опиум с племенем мео. Я, конечно, хорошо заплатил ему за это, и мы отправились в путь.
Мы с трудом пересекли границу Бирмы – запретную территорию, но никто не обратил на нас внимания. Мы нашли племя мео, где он преподавал в прежние годы. Договорённости были достигнуты быстро. Я заплатил деньги, и меня привели в дом на сваях с комнатой, заросшей травой. После дневной жары дул приятный ветерок. Мне принесли трубку, и даже нашёлся мальчик, который раскурил её для меня. Для них это не имело большого значения. Для меня это был такой же литературный эксперимент, как и всё остальное. Я накайфовался очень сильно, однако у меня не было никаких галлюцинаций, о которых рассказывали другие. Думаю, мне понравилось, но повторять это снова я не хотел и не хочу.
Вскоре после этого я вернулся в Париж, затем в Лондон, а потом в Нью-Йорк.
Я до сих пор помню тот день, когда отказался от наркотиков. Я вернулся с Дальнего Востока. Я остановился в квартире друга в Лондоне. Я принял кислоту, чтобы взбодриться, и пережил худшее путешествие в своей жизни. Я помню, как плакал часами в мрачной квартире моего друга, за окном шел дождь. Я начал повторять свои кислотные трипы. Однако теперь это были закольцованные повторения всех худших трипов прошлого. Кислота говорила мне, что пора завязывать.
Был и ещё один фактор. Моя бывшая жена Эбби только что обвинила меня в том, что я наркоман. Я – наркоман? Как такое может быть? И всё же я знал, что это правда.
Я бросил всё и сразу. Тот кислотный трип сказал мне, что я убиваю себя, и у меня был выбор, куда пойти.
Вернувшись в Нью-Йорк, я почувствовал себя в этом городе чужим после десяти лет, проведенных в основном на Ибице. Многие из моих старых друзей уехали. Они уехали на более зелёные поля и за более дешёвой арендной платой. Мне снова удалось найти квартиру в Вест-Виллидж, но она мне не нравилась. С тех пор как я уехал, в Виллидже произошла джентрификация, и цены стали заоблачно высокими. Даже пара комнат, которые у меня были, по моим меркам стоили слишком дорого, а хозяин квартиры был не из лучших. Я попытался заняться фриланс-писательством. Впереди у меня был как минимум один большой проект. Во время пребывания в Европе я начал писать роман под названием "Драмокл". После хорошего начала я обнаружил, что не могу продолжать. Но я должен был его закончить! Я заключил контракт и потратил аванс! Мне нужно было разобраться со своей профессиональной жизнью!
Легче сказать, чем сделать. Роман продолжал томиться. Я чувствовал себя заблокированным от регулярного написания коротких рассказов, пока над моей головой висел этот роман. Затем мне неожиданно предложили работу редактора художественной литературы в журнале Omni. Бен Бова, которого я тогда даже не знал, сделал мне это предложение. Зарплата была хорошей, а работать в офисе Omni мне придётся всего три дня в неделю. Это дало бы мне шанс заработать на жизнь и закончить роман, а также продолжить медленно продвигающийся бракоразводный процесс между мной и Эбби. Она тоже вернулась и жила в Вудстоке, штат Нью-Йорк. Я согласился на работу и переехал в новый многоквартирный дом на Гринвич-авеню. Я приводил свою жизнь в порядок.
Я проработал в Omni два года. Мне очень нравилась редакторская работа, и ещё больше мне нравилась писательская работа, которую я выполнял для Omni. Мне нравилась моя новая квартира и моя новая жизнь. У меня снова появились друзья. Всё шло хорошо... за исключением того, что я никак не мог закончить свой роман.
Роберт и Джей Шекли
Я отдавал этому всё своё свободное время. Четыре дня в неделю и всё время отпуска я работал над ним. И ни к чему не пришёл. Никогда в жизни я так не застревал.
Во время пребывания в Omni я посвящал роману всё своё свободное время. По истечении двух лет я попросил несколько недель неоплачиваемого отпуска. Мне отказали. Я уволился.
И как только закончилось выходное пособие, я оказался на мели. Пришлось оставить квартиру. Что ещё более важно, я должен был уехать. Не было никакой возможности жить на Манхэттене на свои исчезающие средства и закончить роман.
В это время я познакомился с женщиной. Писательницей по имени Джей Ротбелл. Она тоже хотела уехать из Нью-Йорка. Мы придумали вложить оставшиеся у меня деньги в машину и туристическое снаряжение и поехать во Флориду. Там мы будем жить в системе государственных и национальных парков, а я закончу свою книгу. Мы купили у Эбби, моей бывшей жены, старую разваливающуюся машину и отправились в путь.
Примерно через неделю мы были во Флориде, останавливаясь то в одном, то в другом парке. Я купил современную палатку и складной стол. Со мной была Olympia Standart (печатная машинка). Мы переезжали из Кис в Себринг и из Майами на Западное побережье. Питались в основном порошковой походной едой, за исключением редких хот-догов или гамбургеров. Это была довольно хорошая жизнь. Так продолжалось несколько месяцев. Наконец, в кемпинге на берегу Флоридского залива, на оконечности Флориды, я закончил свой роман.
Роберт Шекли с женой Гейл Даной в Санкт-Петербурге (фото: Roberto Quaglia)
Мы вернулись в Нью-Йорк, чтобы доставить его в издательство. А также, чтобы узнать, что мой киноагент продал мой роман "Цивилизация статуса" кинокомпании, и я должен был написать первый вариант сценария в Лондоне, в сотрудничестве с режиссёром. Это произошло осенью. Моя работа должна была начаться весной, в Англии. Однако в это время Марвин Мински из Массачусетского технологического института пригласил меня в Кембридж, штат Массачусетс, стать его первым приглашенным учёным.
Семья Р. Шекли: сестра Джоанна, племянница Сьюзан, дочь Алиса, Роберт, отец Давид, сын Джейсон
Мы с Джей провели зимние месяцы в Кембридже, штат Массачусетс, а весной отправились в Англию. В течение нескольких дней режиссёр разыгрывал свою идею фильма, а я делал подробные заметки. Вскоре я приступил к работе над черновиком. Через месяц или два я закончил его и отдал режиссеру. Он сказал мне, что остался доволен. Но дальше этого проект не пошёл.
Мы отправились на Гибралтар. Там мы с Джей поженились. Затем вернулись в Париж. А вскоре после этого мы расстались. Я отправил Джей обратно в Америку и продолжил работать в Париже.
Мне было очень одиноко. Наконец я вновь встретился с Джей в Портленде, штат Орегон, куда она уехала. Мы снова попытались наладить наш брак. Но не получилось. Я уехал в Майами, чтобы заняться исследованием нового романа. Держался на расстоянии до тех пор, пока Джей не уехала. Вскоре после этого мы развелись.
Я вернулся в Портленд. И с тех пор я здесь. На вечеринке, устроенной друзьями, я познакомился с замечательной женщиной. Мы стали часто встречаться, а через несколько месяцев поженились. Мою жену зовут Гейл Дана. Она была и остается очень талантливой журналисткой, а также одаренным учеником и инструктором по йоге. И всё это при том, что она ещё и красавица! Мы несколько раз расходились и снова сходились. Это было нелегко для каждого из нас, но для меня это было очень полезно. Я не могу представить себе жизнь без неё.
Сейчас, когда я пишу эти строки, мне исполнилось семьдесят пять с половиной лет. Я продолжаю писать, и у меня продолжаются трудности с писательством. Мы – команда, мои трудности и я.
Roberto Quaglia, Роберт Шекли, Пол Андерсон. Роберто был другом и поклонником Р. Шекли. Вместе с ним очень много путешествовал и посещал литературные конвенты. На его сайте можно найти очень много бытовых фотографий Р. Шекли
PS. Шекли ничего не рассказывает о своих детях. Словно их у него и не было никогда. У писателя четверо детей: сын Джейсон от первого брака (супруга Барбара Скадрон, годы брака: 1951-1956 гг.), дочь Алиса Квитни от второго брака (супруга Зива Квитни, годы брака: 1957-1972), дочь Анна и сын Джед от третьего брака (супруга Эбби Шульман). Дочь Анна приезжала за Р. Шекли в Киев, когда писатель был госпитализирован из-за резкого ухудшения здоровья.
Источник: https://fantlab.ru/blogarticle86059
Половина букв написаны в противоположную сторону, часть букв вообще отсутствует. Но талант ничем не задавишь). P. S. Блин, как поменять местами 2-е и 3-е фото??? Неправильно выложил
Это автобиографическое эссе Роберт Шекли написал в 2004 году, за год до своей смерти.
Разные источники в интернете пишут, что эссе фантаст написал для CA. Мои поиски в попытке расшифровать эту аббревиатуру привели меня к предположению, что под этими буквами скрывается сборник "Contemporary Authors". Он выходит с 1962 года и в нём опубликовано более 116000 биографических и автобиографических статей. По моим ощущениям автобиографическое эссе Р. Шекли написано очень спонтанно и отрывочно. В нём автор вспоминает наиболее яркие эпизоды из своей жизни, но при этом приводит и много мелких деталей. Поскольку на русском языке автобиографию Р. Шекли я не нашёл, то привожу свой перевод [автор перевода — Fyodor, источник публикации — сайт Фантлаб].
Я родился 16 июля 1928 года в больнице Бруклина, штат Нью-Йорк. Мои родители жили в маленькой квартире с балконом. Одно из моих самых ранних воспоминаний – как один из моих дядей подвешивает меня над маленьким балконом. Я был в ужасе. Улица была так далеко внизу!
У меня есть ещё одно воспоминание о тех днях. Это сон. Я смотрел вниз на город, и казалось, что он горит. В земле были дыры. Из них выползали люди в шапках странной формы. Может быть, пожарные?
С матерью Рае Хелен Файнберг
Моя мать, Рейчел, была фермерской девушкой из Лейк-Плэсида, штат Нью-Йорк. В колледже она прошла курсы, которые давали ей право преподавать в Америке и Канаде. Позже она часто рассказывала о том, как преподавала в однокомнатном классе в Саскачеване. В школу она ездила на лошади.
Она познакомилась с Давидом, человеком, который стал моим отцом, когда ей было около двадцати пяти лет. Он был примерно на десять лет старше, восстанавливался после нервного срыва, вызванного, как говорили, его стремлением добиться успеха в бизнесе. Он уже отслужил в американской армии, в Первую мировую войну. На поле брани он прошел путь от сержанта до младшего лейтенанта и получил медаль за храбрость в Мёз-Аргонском наступлении. Его родители были польскими евреями, эмигрировавшими из Варшавы в Америку, вероятно, в 1880-х или 1890-х годах. Отец Давида, Цви, был раввином не от мира сего, который никогда не проповедовал перед прихожанами. Он был полным неудачником в бизнесе. Последние годы жизни провел в Бруклинской публичной библиотеке, читая Шекспира. Давид сосредоточил своё внимание на деловом мире. Он нашел работу в страховой фирме Schiff-Terhune на Джон-стрит в нижнем Манхэттене. Он начинал как офисный мальчик, постепенно рос и в итоге стал секретарем-казначеем фирмы.
Когда мне было около четырех лет, мои родители переехали из Нью-Йорка в Нью-Джерси, сначала в Вест-Оранж, а затем в Мейплвуд. Лето мы проводили на ферме брата моей матери, Мозеса Файнберга, в северной части штата Кин, Нью-Йорк. Я заинтересовался писательством в раннем возрасте, вскоре после того, как обнаружил, что то, что я читал, было написано людьми, очень похожими на меня. Это было где-то между пятью и семью годами. Я был ранним читателем и довольно ранним писателем. Я читал самые разные материалы. Всё было вперемешку: великие книги, обязательные книги, детские книги, книги для взрослых, научную фантастику и фэнтези – моя мельница была готова к любому зерну.
С отцом Давидом Шекли
В какой-то момент моей юности я приобрёл пишущую машинку благодаря дяде Сэму, младшему брату моего отца, продавцу и демонстратору пишущих машинок. Он подарил мне портативную Royal. Но ещё до того, как она попала в моё распоряжение, я начал писать свой первый роман, от руки, в школьной тетради. Я назвал этот роман «Fathoming the Maelstrom» («Постигая Водоворот»). В то время я находился под сильным влиянием Эдгара Аллана По.
Я так и не закончил этот роман. Вскоре я вернулся к своей первой любви – чтению рассказов. У меня было много мастеров. Джек Лондон, например. Ещё Генри Каттнер. Де Мопассан. И великий О. Генри, чьи рассказы я считал последним словом в умном сюжете и привлекательности на рынке. Но их было так много, что я не могу вспомнить их все.
Я читал истории о ковбоях и индейцах, детективные истории. Я читал «Отверженных» в очень старом четырёхтомнике. Я читал Уиллу Кэтер, Конрада Эйкена и стильного «Короля в желтом» Роберта У. Чембера, который привил мне вкус к Парижу, а также к фэнтези.
Мейплвуд был «милым» городком на севере центральной части Нью-Джерси, недалеко от Ньюарка и Нью-Йорка. Я вырос под звуки свинга биг-бэндов – Томми и Джимми Дорси, Бенни Гудмана, Зигги Элмана, Глена Миллера, Вона Монро и несравненного Дюка Эллингтона. В те дни я много слушал радио – Эдди Кантора, Бена Берни, радиотеатр «Люкс». Я был очарован поздними ночными шоу, особенно «Я люблю тайны» с его великолепным актерским составом – Джеком, Доком и Реджи.
С собакой Пенни
Моим любимым комиксом был «Принц Валиант». Когда я учился в средней школе, Америка воевала с Японией и нацистской Германией. Я ожидал, что со временем меня призовут в армию, и когда я стану вернувшимся военным, я буду встречаться со всеми красивейшими девушками. Газеты пестрели сообщениями о победах и поражениях американцев. Родители велели мне брать только ту еду, которую я смогу съесть, и помнить о голодающих финских детях, которым не хватало еды. Я слушал, как Лоуэлл Томас рассказывал о зимней войне финнов с русскими, и в моей голове возникали образы мужчин в белых парках с винтовками на спине, скользящих на лыжах по густым, темным заснеженным лесам.
В раннем возрасте мы, мальчишки, спорили друг с другом о том, кто должен стать следующим президентом – Лэндон или Рузвельт. Мы ничего не знали ни о том, ни о другом. Мы просто хотели принимать в этом участие. Мы мало говорили о войне, хотя она доминировала во всём. Фильмы конца 30-х и начала 40-х годов были героическими и сентиментальными. Джон Уэйн был королём. Фильм «Миссис Минивер» Грира Гарсона дал мне первое впечатление о героической Англии.
В те дни, в начале 40-х, ещё существовали бульварные журналы, и я был завсегдатаем нашего магазина на углу, читал то, что не мог позволить себе купить, и покупал всё, что мог, из научно-фантастических журналов. Там были «Удивительные истории» (Startling Stories), «Захватывающие истории чудес» (Thrilling Wonder Stories), «Странные истории» (Weird Tales) (до сих пор выходят!), «Истории о планетах» (Planet Stories), «Знаменитые фантастические тайны» (Famous Fantastic Mysteries), «Фантастические романы» (Fantastic Novels) и другие, которые я уже забыл. Я мечтал стать писателем научной фантастики. Но это было не все, что я читал. Джек Лондон, Эмброуз Бирс, О. Генри, Стивен Ликок, Гомер, Вергилий, Данте, Гораций, огромная недисциплинированная масса книг, в основном взятых в городской библиотеке. Список влияний можно было бы продолжать бесконечно, если бы я только мог вспомнить.
Я научился играть на гитаре у своего кузена Бада. Не очень хорошо, но громко и в такт. После этого я поступил в школьную танцевальную группу, за что мне платили. Мне нравилось иметь собственные деньги и не полагаться на пособие от родителей. Это казалось скорее признаком достижения, чем жизненной необходимостью. Депрессия прошла мимо нас, незаметно для меня. И хотя мои родители всегда были бережливыми, мы с сестрой ни в чём не нуждались.
Когда я вошёл в мир свиданий, то часто брал семейную машину (всегда новый Plymouth каждый год или около того – отец считал, что в марках GM есть что-то броское).
Каждое лето в те годы, когда мне было от шести до шестнадцати лет, мои родители собирали нас и ехали за триста миль или около того на ферму моего дяди Мозеса в Кине. Тогда не было ни Северной дороги, ни супермагистралей, поэтому мы ехали по местным дорогам и шоссе, проезжая через такие места, как Механиксвилл и Саратога-Спрингс, и наконец, добравшись до Кина, долины Кина и, проделав долгий путь вверх по Еловому холму, мимо хижин Берты, оказывались на ферме Мозеса площадью 200 акров, граничащей с Адирондакской пустыней. Мозес был братом моей матери, единственным из семи братьев, кто не стал заниматься юриспруденцией или медициной. В основном он занимался молочным животноводством, хотя на заднем дворе у него были и кукуруза, и трава, и овощные грядки, а на боковом – свиньи. У него было стадо из двадцати или около того коров, молоко он покупал и у местных фермеров. Он был первым в Северной стране (как её называли), кто применил пастеризацию, и мог бы сделать на этом хороший бизнес, если бы был бизнесменом, а не трудолюбивым мастером.
Моим другом и кумиром в те годы был мой двоюродный брат Бад (Бернард). Он был младшим сыном Мозеса, примерно на десять лет старше меня. Он доставлял молоко, которое Мозес пастеризовал. И я тоже доставлял его, стоя на подножке пикапа, чтобы делать это быстрее и успеть закончить, пока Бад играл в софтбол в городе или ходил на свидание ранним вечером. Старший сын Мозеса, Стив, жил в городе, во время войны служил на торпедных катерах и погиб в аварии на мотоцикле. Его сестра Сесилия, которую мы все звали Сис, работала медсестрой в местном лазарете. Она была замужем за Си, высоким черноволосым парнем индейского происхождения, который занимался скачками на рысистых лошадях.
Си лишь много позже узнал, что у его жены был роман с Фредди, чужаком из глубинки, который, как говорили, приехал в эти края «для успокоения нервов» и снимал дом и несколько хижин по дороге в Элизабеттаун. Фредди был высоким, красивым парнем, но выглядел каким-то хрупким. Я часто ходил пешком за пять миль от фермы Мозеса до его дома, и Фредди ставил мне классическую музыку на своем «Виктроле». Часто я отправлялся дальше, проезжая на попутках двадцать с лишним миль до Элизабеттауна, где была аптека, в которой продавались «Гиганты современной библиотеки», и где я впервые познакомился с Альфредом Лордом Теннисоном и другими.
Сейчас я смотрю на всё это в золотом свете. Но не всегда было всё так хорошо. Мозес и остальные члены семьи не особо общались друг с другом. Наёмный работник, франко-канадец из Квебека, часто ни с кем не разговаривал, а местный идиот, которого Мозес поселил за определенную плату, иногда вообще молчал, размышляя о каких-то пустяках, реальных или воображаемых. Может, он и был идиотом, но зато замечательно играл на пианино. А ещё были танцы на площади, которые улучшали ситуацию, по крайней мере на некоторое время. На них обычно присутствовал Док Гофф, дачник из Нью-Йорка, в сопровождении своих прекрасных дочерей или племянниц. Бад был любителем кадрилей, а также гитаристом. Я наблюдал за всем этим с восторгом. Я с трудом мог дождаться того дня, когда стану достаточно взрослым, чтобы тоже танцевать кадриль или, может быть, играть на гитаре.
Иногда летом тот или иной из моих дядей приезжал и оставался ненадолго. Среди них был Зип (Эзра), успешный нью-йоркский адвокат, и его жена Энн. Зип был заядлым рыбаком и коллекционировал ранние американские стеклянные бутылки. Он и Энн погибли много лет спустя, когда на пересечении 72-й улицы и Бродвея неуправляемая машина сбила их обоих. Иногда приезжал мой дядя Саймон. Он был дантистом, мужем сестры моего отца, Иды, статной, красивой женщины.
Всё это происходило между моими пятым и шестнадцатым годами. По мере взросления жизнь на ферме становилась для меня всё менее ценной, но мне всегда хотелось туда поехать.
Моя сестра Джоан, которая была на три с половиной года младше меня, всегда ездила на ферму вместе с остальными. Она была (и есть) симпатичной светловолосой женщиной, внешне приветливой и покладистой, не выказывающей никаких признаков внутренних сомнений и неуверенности, которые её тревожили. Впоследствии она вышла замуж, родила дочь Сьюзан, развелась, стала лицензированным психотерапевтом и по сей день практикует в Вест-Сайде на Манхэттене. В те ранние годы мы были друзьями и товарищами, до тех пор, пока я не стал одержим своими проблемами взросления. Помню, отправились мы однажды в гору на смотровую площадку. Мы заблудились, проплутали целый день, наконец нашли дорогу и с ужасом узнали, что наши родители вызвали полицию, чтобы разыскать нас.
Летом я в основном занимался сенокосом, доставкой молока, иногда ловил рыбу в маленьком ручье, протекавшем через землю Мозеса, иногда купался в Зеркальном озере в Лейк-Плэсиде, где от холодной воды у меня синели губы.
Тем временем в Мейплвуде, где я жил большую часть года, я продолжал учиться в школе. Я был прилежным учеником, хотя отмечалось, что я никогда не делал того, на что был способен. Вместо этого я читал книги, играл в танцевальном ансамбле, достаточно освоив игру на гитаре, и мечтал стать писателем. Я встречался, мне разбивали сердце, я восстанавливался. Сейчас, оглядываясь назад, всё это кажется очень банальным. У меня было очень мало проблем. Но, видимо, что-то было не так, потому что в возрасте пятнадцати лет или около того я сбежал из дома, уехал в Нью-Йорк и устроился на работу в фотолабораторию. Я позвонил родителям, чтобы сообщить, что со мной все в порядке. Они попросили встретиться со мной. Я согласился, и они уговорили меня остаться дома, пока мне не исполнится семнадцать и я не закончу школу, и тогда, если я всё ещё захочу уехать, я смогу поехать с их благословения. Я согласился, но больше никогда не убегал.
Однажды летом закончилась Вторая мировая война. Мне было семнадцать, я жил на ферме Мозеса в северной части штата Нью-Йорк. Призыв в армию всё ещё продолжался. Если бы меня призвали, это означало бы трёхлетнюю службу. Но если бы я записался в армию, то служил бы восемнадцать месяцев. Конечно, призыв мог закончиться к тому времени, когда до меня доберутся. Но мог и не закончиться. Отслужив восемнадцать месяцев, я мог получить три года колледжа по программе GI Bill (закон о военнослужащих). А я ещё не был готов к колледжу. Я завербовался.
Меня отправили в Форт-Дикс, а затем в Кэмп-Полк, штат Луизиана, для прохождения базовой подготовки. После четырехнедельной подготовки в качестве санитара меня отправили в лагерь Стоунман, штат Калифорния, а оттуда на военное судно, направлявшееся в Корею, где я должен был стать пехотинцем, хотя ещё не стрелял из винтовки.
Я высадился в Корее, в порту Инчхон. Долгий, медленный переезд на поезде в Юндунпо, затем ещё один переезд на поезде в Сеул. В Сеуле я пробыл достаточно долго, чтобы получить назначение в роту «Джордж» 32-й пехоты 7-й дивизии, дислоцированную в Кэсоне на 38-й параллели.
Там я попал на караульную службу. Охрана заставы, охрана склада боеприпасов, охрана заставы. Караульная служба – это всё, что делала наша рота. У меня был один перерыв от этого, когда сержант, заметив по моим документам, что я умею печатать, поручил мне набирать секретные отчёты о расположении золотых приисков в Северной Корее.
Мне хотелось попасть в Сеул, где я мог бы найти работу в полковом танцевальном оркестре. Но пропусков в Сеул не было. В конце концов я получил пропуск, разбив свои очки.
Норман Спинрад, Харлан Эллисон, Роберт Шекли
Жизнь в роте Джорджа была неспешной. В основном у нас были пешие караулы, перемежающиеся с сидячими караулами на двух наших заставах. Одна из этих застав находилась в тридцати ярдах от небольшого деревянного моста. По другую сторону моста находилась Северная Корея. Там дежурили русские: дружелюбные люди с плоскими восточными лицами, все они утверждали, что они из Москвы. Мы нашли с ними общий язык настолько, что обменялись оружием для осмотра. Их винтовки и пистолеты-пулеметы, оснащенные снайперскими прицелами, явно превосходили наши винтовки M1 Garrand. Иногда мы прикидывали, как скоро они смогут загнать нас через всю Корею в море. Предположения варьировались от одного дня до трёх суток. Наш боевой дух был невысок.
Капитан нашей роты поручил мне написать о работе, которую выполняла рота Джорджа на 38-й параллели, для публикации в полковой газете. Я написал, как мне казалось, неплохую статью и сдал её. Он вызвал меня на следующий день. После долгих разговоров я узнал, что он был недоволен той ролью, которую я отвёл ему в работе роты, которая, насколько я мог судить, заключалась в том, что он ходил по своим постам охраны. Я забрал статью и переделал её. Он всё ещё был недоволен. Я расширил его роль в своём уже полностью выдуманном рассказе. Ему всё равно не понравилось. Я сказал ему, что сделал всё, что мог, и больше ничего не могу сделать. Он спросил, действительно ли это так. Я ответил, что да. Он махнул на меня рукой.
Через неделю я вышел за территорию роты, чтобы отдать своё белье корейским прачкам. Мы всегда это делали без пропуска. Когда я вернулся, то узнал, что меня начали искать. Меня объявили отсутствующим без разрешения, и мне предстояло выбрать: семь дней наказания в роте или военный трибунал.
Поэтому я семь дней выкапывал лёд из ротных канав.
В Сеуле я занимался тем же, чем и в школе, – играл в оркестре, и мне за это платили. С моими деньгами рядового и тем, что я зарабатывал, играя на офицерских танцах, я получал сумму, эквивалентную зарплате майора. Так продолжалось до тех пор, пока мой срок не истек и меня не отправили домой.
Я прибыл в Северную Калифорнию, получил почётную отставку и продолжил играть в оркестре. Наконец я вернулся в Нью-Джерси, подал документы в Нью-Йоркский университет, был принят и осенью приступил к занятиям.
Занимаясь летом и зимой, я смог закончить университет за два с половиной года, имея при этом новую жену – Барбару Скадрон, с которой я познакомился на занятиях по писательскому мастерству, которые вёл в Нью-Йоркском университете Ирвин Шоу, – и ребёнка. Я не особо планировал всё это, но так получилось. Я нашёл работу в компании Wright Aeronautical в Нью-Джерси, снял квартиру в Риджфилд-Парке и попытался вернуться к написанию рассказов.
Мой единственный реальный шанс сделать это появился, когда мой профсоюз объявил забастовку. В пикетах я не нуждался, поэтому отправился домой и в течение нескольких недель, пока длилась забастовка, писал короткие рассказы так много и так быстро, как только мог. Когда забастовка закончилась, я вернулся на работу – делать рентгеновские снимки деталей реактивных двигателей. Работа с будущим, говорили мне. Но на тот момент единственным будущим для меня было фриланс-писательство.
В течение следующих месяцев я начал продавать эти рассказы. Первую историю я продал в журнал Уильяма Хэмлинга "Воображение". Затем в журнал "Дока" Лоундеса "Future Science Fiction". Потом стали продаваться и другие. Я нашел агента – не сомневающегося Фредерика Пола. В самом начале нашего сотрудничества он сказал мне: "Я продам каждое слово научной фантастики, которую ты напишешь". Это был самый лучший комплимент, который я когда-либо получал. Айзек Азимов, также клиент Фреда, сказал мне несколько ободряющих слов. Вскоре после этого я бросил свою работу на фабрике и вступил в ненадежный мир фриланс-писательства на полный рабочий день.
О, эти первые дни, когда я писал полный рабочий день. Жаль, что писать на полную ставку можно только один раз. Я снял офис в соседнем Форт-Ли, дополнительную комнату в кабинете дантиста. И я ходил туда каждый день и писал, писал, писал. И почти всё, что я писал, продавалось.
Меня иногда спрашивали, как я получаю идеи для рассказов. У меня не было определенного метода. Идеи приходили ко мне в любое время. Что-то, что я прочитал, или что-то, что мне сказали, или что-то, что я подслушал, могло послужить первоначальным толчком. Или же, просто ничего не делая, возникала идея или цепочка ассоциаций, и я следовал им, чтобы создать сюжет. Я постоянно носил при себе карманные блокноты, и вскоре после того, как у меня появлялась идея, я записывал её. В противном случае я мог забыть о ней.
Иногда я задумывался, не стоит ли мне попробовать формально изучить форму короткого рассказа. Стоит ли мне читать книги о том, как находить идеи? Мой более или менее инстинктивный ответ был категоричным "Нет! Я чувствовал, что похож на гусыню из старой народной сказки, которая несёт золотые яйца. Попытки выяснить, как я это делаю, скорее испортят мою внутреннюю работу, чем сделают её лучше. Я старался сохранить отношение, которое было у меня с детства: я был pulp-писателем, одним из той анонимной (для меня) группы писателей, которые писали для старых детективных бульварных изданий. В то же время у меня было чувство, которое я почти никогда не озвучивал, что я нечто большее, чем просто pulp-писатель с коннотацией посредственности, которую подразумевает этот ярлык. Я хотел писать лучше, создавать лучшие истории, создавать истории, которые читатель будет чувствовать, а не просто подчиняться механическим свойствам повествования. Я хотел быть чертовски хорошим, но я никогда не говорил с собой о том, что я имею в виду под этим. В то время у меня не было единой модели. О. Генри по-прежнему привлекал меня, но я признавал механические и предсказуемые качества многих его рассказов. В то же время я чувствовал, споря в своей голове с его критиками: "Если это так просто и объяснимо, давайте посмотрим, как вы это сделаете".
В начале первых лет писательской деятельности я продал один из своих рассказов в новый журнал под названием Galaxy. Вскоре после этого я познакомился с Горацием Голдом, который жил в то время в Стайвесант-Тауне, не так далеко от того места, где я позже поселился в Западном Гринвич-Виллидже. Горацию понравились мои вещи, и он сказал, что будет счастлив, если я буду показывать все мои рассказы сначала ему. Меня это устроило – он платил лучшие расценки в этой области. Я посылал ему почти всё, что писал, всегда оставляя себе время для продажи рассказов в старые бульварные журналы, которые любил с детства. В те годы я начал продавать рассказы в «Playboy», чья единая цена в 1500 долларов за рассказ была намного лучше, чем всё, что могли дать научно-фантастические журналы, или журналы формата дайджест, как их теперь называли. Они также предоставляли превосходные иллюстрации к рассказам, и вы могли сотрудничать с такими именами, как А.К. Спекторский, Рэй Рассел, а также с такими известными писателями нежанрового направления, как Ирвин Шоу, Джон Апдайк и многими другими.
Но «Playboy» не был тем рынком, на который я мог рассчитывать. Мой доход приносили научно-фантастические журналы, в первую очередь Galaxy. Я начал общаться с Горацием и стал завсегдатаем его пятничных покерных игр, где вечер обычно заканчивался ритуальным возгласом "однажды были с Шекли". На эти игры приходило много людей, не относящихся к научной фантастике. Я помню Джона Кейджа, молчаливого и улыбающегося, победителя в покере, как и во многих других вещах. Там были Луи и Биби Баррон, известные исполнители саундтреков к фильмам. Мы, писатели-фантасты, жаждали кинопродаж, но пришлось ждать несколько лет, пока рынок разовьётся.
В этот период я занимался несколькими разными писательскими делами. Меня наняли написать пятнадцатисерийный сериал для Captain Video. Это было тогда, когда я еще жил в Риджфилд-Парке, штат Нью-Джерси, и я помню посыльного, который каждый вечер приходил за моей дневной серией, чтобы отнести её на Пятый канал Dumont в старое здание Wanamaker Building в центре Манхэттена. Они очень торопились с моим сценарием, поскольку он был единственным подходящим для рекламы пластикового космического шлема, который один из рекламодателей предлагал вместе с каким-то товаром, который он продавал. Работа показалась мне достаточно лёгкой, но продолжать её не было смысла. С эстетической или художественной точки зрения она меня не впечатлила, а оплата в то время – 100 долларов за получасовой эпизод – или это был час? -– была сопоставима с работой в журнале, которую я уже делал.
Откуда мне было знать, что через несколько лет телевидение будет стоить гораздо дороже? А если бы я знал, что бы я с этим сделал?
Наверное, ничего. Я был свободным писателем-фантастом. У одного из французских писателей-сюрреалистов есть персонаж, который говорит: "Что касается жизни, то пусть за нас это делают слуги". Это было очень похоже на мою позицию. У меня не было серьёзных денежных желаний. Даже платежеспособность не была достаточной целью, чтобы отвлечь меня от того, чем я занимался без особого осознанного плана.
Радиостанция ABC попросила меня написать для них историю для двухчасовой драматической презентации. Я придумал "Ловушку для людей", которую кто-то адаптировал. В нем снялись Стюарт Уитмен и Вера Ралстон, а также другие актёры.
В те годы я также немного поработал в Голливуде, время от времени приезжая в Калифорнию и останавливаясь у моего хорошего друга Харлана Эллисона. Обычно я оставался там около месяца, немного работал над сценариями и возвращался в Нью-Йорк, чтобы продолжить писать короткие рассказы для нью-йоркского рынка. В это время я продал свой рассказ "Страж-птица" компании Outer Limits и был нанят для написания сценария. Я уже работал, наслаждаясь разумным счастьем, когда мне позвонили со студии. Сильные мира сего хотели, чтобы я объяснил, как они покажут это на экране. Моя история, на которую они купили права, рассказывала о том, как выглядит Страж-птица, а как её показать –это, конечно, их проблема, а не моя. Я попросил снять меня с проекта и вскоре вернулся в Нью-Йорк.
Более впечатляющим для меня был шанс продать свои услуги по написанию коротких рассказов для программы Beyond the Green Door, предназначенной для радиостанции Monitor Radio. В ней Бэзил Рэтбоун читал короткие истории с неожиданной концовкой. Программа имела пятиминутный формат, и этот формат требовал трёх перерывов на рекламу. Таким образом, рассказ занимал от 1000 до 1500 слов и был структурирован определенным образом. Это была как раз та проблема, которая мне нравилась: техническая, без лишней студенческой болтовни о смысле, эффекте и т.д. То, что я решил эти вопросы, хотя бы в какой-то степени, должно было быть очевидно по реакции слушателя на сам рассказ. Было бы достаточно просто написать в три или тридцать раз больше слов для каждого рассказа, гораздо проще, чем написать сам рассказ. Но это был не мой путь. За прошедшие с тех пор годы я потерял или засунул куда-то большинство рассказов, не смог найти радиозаписи (их искали и лучшие исследователи, чем я), хотя мне удалось найти и опубликовать пять из шестидесяти историй.
Я сдавал эти истории каждую неделю, по пять штук. Вся моя жизнь превратилась в поиск сюжетов в течение всего дня, а потом яростное писание полночи. Это было очень похоже на моё представление о том, чем должен заниматься писатель, поэтому я не возмущался. Но по истечении шестидесяти дней я попросил отгул. Продюсеры не захотели его предоставить, и я уволился. Уволился, несмотря на очень приятный телефонный звонок от самого мистера Рэтбоуна с просьбой продолжить работу. Он был одним из моих героев, но я отказался работать дальше в таком темпе, даже для него. И 60 долларов, которые они платили мне за сюжет, не были большим стимулом.
За последующие десять лет со мной произошло много событий. За это время я написал свой первый роман "Корпорация «Бессмертие»", который сначала продал в виде четырех частей в журнал Galaxy под названием "Убийца времени". Написать его четырьмя кусками по 15 000 слов было проще для моего ума писателя коротких рассказов, чем рассматривать целый роман объемом в 60 000 слов. Несколько лет спустя я продал историю Рону Шуссету, который адаптировал его для фильма под названием "Фриджек" (Freejack), а в главных ролях снялись Эмилио Эстевес, Рене Руссо и Мик Джаггер. Мне фильм не слишком понравился – возможно, потому, что я уже знал сюжет. Но чуть раньше, я продал свой рассказ "Седьмая жертва" Карло Понти, который отдал его режиссеру Элио Петри, снявшему "Десятую жертву". Мне очень понравился этот фильм. В главной роли снялся один из моих любимых актеров — Марчелло Мастроянни, хотя мне показалось, что со светлыми волосами он выглядит не лучшим образом.
В течение десяти лет, примерно с двадцати двух лет, когда я начал продавать, до тридцати пяти, я был счастлив в писательстве. Я заполнял свои карманные блокноты, нумеруя их, чтобы не сбиться со счета. Иногда я всё равно сбивался. Я вёл свой писательский бизнес с минимальным количеством методов, достаточным, чтобы не потерять страницы черновиков и обеспечить выпуск готового продукта на рынок. Всё равно это было довольно хаотично. Но мне удавалось доводить свои рассказы до конца. В первые два-три года я писал не менее одного рассказа в неделю, иногда два или даже три. Все они были довольно короткими. В течение нескольких лет я с трудом выходил за пределы 1500 слов. Мне нравилась форма короткого рассказа, но я чувствовал, что должен уметь писать рассказы объемом 3 000, 5 000 слов или даже больше. Время от времени я находил идею, достаточно большую для новеллы.
Те годы, когда я писал рассказы для Galaxy, были лучшими годами моей работы над короткими рассказами. Но потом всё изменилось. Гораций Голд был вынужден покинуть Galaxy по состоянию здоровья и переехать в Калифорнию. Для Galaxy, да и для журнальной сферы в целом, наступили тяжёлые времена. Журналы стали закрываться, не выдержав конкуренции с телевидением. Мне стало неспокойно.
В этот период я начал писать романы. После первого, "Корпорация «Бессмертие»", я написал "Обмен разумов", "Хождение Джоэниса" и роман под названием "Человек за бортом". Для издательства Bantam Books я написал пять триллеров в мягкой обложке о секретном агенте Стивене Дэйне. Дэйн был моим представлением о жёстком правительственном агенте, безжалостном, но с хорошими либеральными ценностями. Моё представление об Иране и Аравии было ещё более наивным – на него повлияли "Ким" Киплинга, а также Эрик Эмблер и Грэм Грин.
Где-то в это время мой брак с Барбарой распался. Барбара была хорошим человеком. Но мы были слишком далеки друг от друга в важных вопросах. Я переехал в Адскую кухню (Hell’s Kitchen – район Манхэттена), поселившись в квартире, которую когда-то снимал писатель-фантаст Лестер дель Рей. Это была привокзальная квартира с холодной водой, отапливаемая керосиновой печкой, и арендная плата составляла 13,80 доллара в месяц.
Адская кухня была интересной, грязной, захудалой частью Манхэттена. Сейчас Линкольн-центр выходит на то место, где я раньше жил. Я начал налаживать свою жизнь. Встретил очаровательную женщину – Зиву Квитни. Я нашел квартиру в Вест-Виллидж и сделал предложение руки и сердца. Мы переехали на Перри-стрит, и так начался самый продуктивный этап моей жизни.
Продолжение следует
Источник: https://fantlab.ru/blogarticle85896
- Спасибо, Святой Отец, спасибо Вам, что Вы к нам приехали. – обращалась женщина в преклонном возрасте к мужчине в самом расцвете сил, лет тридцати на вид.
Они сидели в совсем уж небольшой комнате в глубине католического монастыря. Комната освещалась одной скудной лампой под потолком, как раз практически над столом, за которым они пили чай. На столе стояли небольшие чашечки со сладостями, одна из них была доверху наполнена конфетами из варенного сахара. За ней и потянулся священник, положив себе в рот.
Священник выглядел довольно обыкновенно для представителя своей профессии. Черная ряса, с белым воротником под шеей. Обязательно символы веры – в его случае маленький томик Библии, чётки Святого Розария из пятидесяти зёрен, обмотанные вокруг ладони и конечно же крест на шее, правда под рясой от чего его не было видно. Внешностью совершенно обыкновенной, не толстый и не худой. С редким, коротким волосом, без растительности на лице. С обыкновенными чертами лица. Ничего заурядного.
Да было в нём то, что скрывалось от обычного человека и в том числе от прихожан его церкви, то, что знали лишь высшие чины католической церкви. Его история, а точнее его занятие, тесно переплетённое с его верой и работой. Святого отца, определённо нельзя было назвать ведьмаком, это бы противоречило совершенно всем правилам церкви, а скорее правильно его было бы назвать охотником на нечисть. Призраки, демоны, что вселились в маленьких девочек, бесы, черти, одним словом, всё потустороннее, что связанно с христианством и то, в чём мог бы помочь святой отец.
Так и сейчас, он прибыл в небольшой городок, где остановилась католическая община.
- Святой Отец, когда Епископ поручил нам восстановить Церковь Святого Иона, мы невероятно обрадовались, благодарили и молили Бога, за такую возможность послужить Ему. Ведь всем известно, что Церковь Святого Иона древнейшее святое место нашей земли, которую разрушили во время войны, а после забросили. Епископ обещал нам всё необходимое для восстановления. Когда мы прибыли с Отцом Андрием в приход Святого Иона нас ждало разочарование. Сразу же, как мы вошли в большой зал кирхи, на нас напала будто вся нечисть земли. Мы не смогли им противостоять. Оба молились, читали до и в тот момент Библию, но бесполезно. В конце нам пришлось уйти, а после, пока уходили, мы ещё долго слышали злобный демонический смех изнутри кирхи.
По лицу женщины потекли тихие слёзы, она начала шептать, молиться еле в слух. Ей нужен был покой и прощение от Господа за то, что они не справились с возложенной на их плечи задачей.
- Не переживайте, Елена. Завтра я отправлюсь в Приход Святого Иона, а сейчас хотелось бы отдохнуть.
- Да, да, конечно, Святой Отец, давайте я вас отведу в ваши покои.
Оба встали, священник взял свой бокал со стола, поставил его в раковину, а фантики выбросил. Дальше направились в покои священника. Выйдя из двери, в глаза забил яркий свет, удивительно, что это маленькая каморка, в которой они были прежде не освещается так, как весь монастырь. Ведь в коридорах, в залах, в молитвенных комнатах, везде более чем достаточно света. В его покоях в том числе.
Покои были не самой большой комнатой с двумя простыми односпальными кроватями, тумбочками с лампами под каждую кровать, на этом всё. Никаких развлечений или иных благ цивилизации. Телевизор конечно же отсутствовал, но в том числе и холодильник и микроволновка, да они в общем-то были и не нужны, когда имеется общая кухня, полностью обеспеченная всем.
Священник переоделся и направился купаться. В планах была молитва Святого Розария и дальнейший сон, ибо завтра его ожидал трудный день. После приёма душа, полностью очищенный от грязи этого мира священник уселся по-турецки. на кровать, оставив впереди себя достаточное количество места. Многие, кто видел то, как он молится, осуждали его за это, ибо это было отхождение от правил, но благодаря его статусу, да и будучи бунтарём по природе своей, ему было плевать.
Не просто так он оставил место впереди себя, и если бы в комнате находился человек с его способностями, то сразу бы увидел и заметил от чего так поступает священник. Напротив него сидел голубоватый призрак молодой девушки, она также наклонила свою голову вниз в молитве и вложила свои руки в руки любимого человека. Священник сжимал их в молитве, он молился, не перебирая зёрна Святого Розария, в это раз чётки высели на руке между его рукой и рукой призрака. Так благодаря его способностям он мог мало того, что видеть призраков, так и ощущать их телесно. Таким образом он сжимал руки, павшей уже, но некогда живой своей возлюбленной.
Интересная история любви, начавшаяся ещё до прихода священника в церковь и к вере, но закончилась она печально. Теперь святой отец ходит по религиозному свету в надежде найти способ избавить свою любимую от страданий, дабы она отправилась в Рай, а он нашёл покой за некогда совершенный поступок.
Как и каждый раз, в конце молитвы по его лицу протекла одна скупая мужская слеза. Он открыл глаза, призрака больше не было. Осталось затушить прежде зажжённые свечи с елеем и можно было отправляться спать. Ароматы елея благотворно влияли на его сон, как и молитва в том числе. Потребовалось пара минут, а дальше святой отец спал, как младенец.
На утро, как раз было воскресенье, прошла служба и причастившись он поехал дальше. Путь предстоял совсем не дальний. Тридцать километров до ближайшего такого же небольшого городка, а от него в глубины леса до заброшенной деревни. На её территории, как раз и находился давно оставленный приход Святого Иона.
Деревня поселила смятение в его душе. Тотальная разруха, практически полностью уничтоженное людское поселение. Периодически виднелись старенькие кирпичные домики с черепичными, давно уже покрытыми плесенью крышами. Конечно же без окон, ибо, после уничтожения деревни в ней так более никто и не поселился. В её дальнем конце стояла ветхая кирха.
Так же кирпичная, уже давно без окон, а точнее с заколоченными окнами. Башня была без крыши, в крыше здания самой церкви виднелась пробоина, то ли от снаряда, что не разорвался во время войны, а быть может от колокола, что свалился с башни, и конечно, если он в ней имелся. Вокруг царила полнейшая разруха, люди столь давно здесь не жили и уж точно долгие годы не приходили для почитания святого места, от чего не ведомо, как раз может от поселения в этом месте нечистой силы.
Святой отец собрался духом, он сел на колени и воздал хвалу Господу с очередной молитвой. Далее проверил всё ли на месте в его сумке для борьбы с нечистью. Всё это время рядом с ним был призрак девушки. Она никогда не причиняла вред ни ему, ни кому бы ещё, а порой и помогала в борьбе с нечистью, не в силах покинуть этот мир.
Большая массивная дверь кирхи заскрипела, но открылась, при попытке войти внутрь. Под открытым небом, без смазки, петли давно заржавели, да всё же пропустили гостя. Внутри, в приходской комнате также была разруха. По всюду валялись подсвечники, огарки свеч, кубки, лампадки, множество бумаги и в том числе сожённые Библии. Стена осыпалась, уничтожив святые лики, некоторые полностью, некоторые же остались частично нетронутыми. Больше всего в шок и ступор вводили повсюду разбросанные кости, по виду очень напоминающие человеческие.
“Что же за монстр здесь поселился?” – рассуждал священник.
Дальше само здание церкви после ещё одной скрипучей двери. Просторное, вытянутое в длину. Полусгнившие, частично обожжённые лавки были на месте. Впереди же, после вереницы лавок на сцене стоял длинный стол, а за ним сидела молодая женщина.
- О! Гости! – тут же, она испарилась и оказалась позади священника. Он аж ахнул от неожиданности.
Женщина выглядела по всем современным стандартам. Невероятной красоты, как и лицом, так и фигурой. Большие объёмные формы, фигура – песочные часы. Во всех местах, где сейчас принято оголена. Сверхглубокое декольте, без бюстгальтера, и всё это обтягивало её прекрасное тело. На лице, всё как сейчас принято, пухлые накаченные губы, большие ресницы, будто взмахнув ими можно вспорхнуть, неестественно откорректированное лицо. Прямые чёрные волосы спускались на её открытые плечи.
- Изыди демон! Именем Господа велю тебе исчезнуть отсюда! – священник начал молиться, сжимая в руке зёрна Святого Розария, перебирая их по очереди.
- Демон? Изыди? Рассмешил! – произнесла она, рассмеявшись и встала напротив.
Священник не стал мешкать, молитва помогала не всегда, он знал об этом, поэтому достав из сумки шар святой воды, он бросил им в лицо женщине. Шар лопнул, святая вода пролилась на её лицо. Она упала на пол и начала корчиться от боли. Всё продолжалось совсем недолго, от силы минуту, а после её извивания прекратились. Святой отец подошёл к ней, как неожиданно она подпрыгнула, её лицо теперь стало отвратительным, не от того, что святая вода обожгла её, нет, такое ощущение, что вода не подействовала никак, а от того, что по лицу поплыла косметика.
- Ну вот… Теперь заново макияж делять! Знаешь сколько времени это занимает? – она достала зеркало из кармана и начала стирать с лица потёкший макияж.
- Ещё раз, велю тебе, именем Гопода…
- Господа? А ты смешной священник!
- Не перебивай…
- А что мне будет, что ты мне можешь сделать? Ты в курсе, что я не демон и не кто-нибудь, кому ты можешь причинить боль? Бери выше, я и мои братья и сёстры, мы те, кого создали вы люди! И, кстати, как говорил один из моих любимчиков, философ с такими огромными усами – Бога нет! Вы его убили!
- Кто ты? Кто убил Бога! Господи помилуй, я не со зла произнёс…
- Кто я? Я та, как и мои братья и сёстры, кого вы сами взрастили и кормите с каждым годом всё больше и больше. Нам даже последнее время делать ничего не нужно! Хорошо, я подскажу.
После этих слов женщина нагнулась вперёд, тем самым коротенькая юбочка приподнялась и оголила всё, что было под ней, совсем ничем не прикрытое, прямо перед священником. Он сразу же почувствовал желание, каким бы набожным он не был, но на него это подействовало, он не мог бороться так сильно с естественными проявлениями человеческой сущности.
- Ты блуд. – с явной горечью в голосе сказал святой отец.
- Да! Именно! Быстро же ты догадался. Поэтому ни ты ни я, мы не можем навредить друг другу. Мы проявления человечества, а не демоны под контролем Сатаны!
Святой отец задумался, что же делать дальше. Он вновь сел по-турецки, совершенно пропуская мимо ушей, что говорит ему грех и ушёл в молитву. В его руке вновь почувствовалась рука призрачной любимой.
“Евангелина, помоги, пожалуйста…” – обратился священник мысленно к своей возлюбленной.
Открыв глаза, он видел, как Евангелина вылетела из-за его спины обхватила грех и попыталась утащить его в неведомые недра, да всё было тщетно, что может сделать призрак считай первородному греху. Взмах грешной руки и Евангелина испарилась. По лицу святого отца вновь скатилась скупая слеза. Он не знал, упокоена ли её душа, или же отправилась в чистилище на вечные муки.
Блуд, встала и отряхнулась. Она обратилась к священнику:
- Уходи, мы не можем причинить друг другу вреда, - на этот раз её голос был более спокойным, менее эмоциональным, - Ты понимаешь, что раньше, нам приходилось навещать людей, нашёптывать им неестественные желания. Например я, если бы ты знал, скольких я совратила и даже смогла дотянуться до Давида! Великий всё же был муж.
Она продолжала.
- Посмотри же сейчас, как я процитировала прежде, Бога нет, вы его сами убили. Большинство людей живут не по правилам христианства, а по своим желаниям, по тому, что мы когда-то им нашёптывали. Нам больше не приходится никак напрягаться, люди всё делают за нас сами и питают нас своей энергией. Да мне даже этого и доказывать не нужно. Ты в курсе, что лень всё это время был здесь?
- Здарова! – прокричал кто-то из-за стола.
- Вот я о чём и говорю. Некогда, когда пророки боролись с нами, нам приходилось тяжко. Нам приходилось совращать людей к нашим желаниям. Теперь же всё изменилось. Когда люди отказались от норм и морали по вере, они полностью подчинились нам. Только посмотри вокруг различные приложения, мероприятия, страницы в интернете дабы укротить свои грешные желания. Нам нечего делать. Мы слоняемся по свету и в этот раз решили остановиться здесь, в этой церкви. Человечеству не выстоять против нас! Отказавшись от норм морали вы оказались слишком эмоциональными дабы жить самим по своим желаниям!
С этими словами к святому отцу пришло осознание её слов, что так действительно и есть. Церковь теряет прихожан постоянно. Кто-то уходит в никуда, но много людей переманивают около религиозные секты. Больше всего по его душе ударило осознание великого врага, которому он не может сделать ничего.
Поделюсь и своим опытом. Важная оговорка - речь о ситуации, когда автор пишет рукопись, отдаёт по договору в издательство, то печатает книжку и передаёт в магазины, а автор получает денежку. Всякий разный самиздат и сетевые (электронные) книги не берём.
Сидел я значица на литературном форуме, общались про фэнтези и фантастику, ну и как-то пришёл к тому, что охота написать свою книгу. Далее тезисно некоторые моменты из памяти.
Работа с соавтором - это пздц, товарищи. В начале идея была классной - пишем книгу от имени двух персонажей, я за "мальчика", соавторша - за "девочку". Есть общий концепт, историю/сюжет, дальше будет глава от неё, от меня и т.д. Ага, разогнались. Во-первых, нужно чётко распланировать работу, кто, что и когда будет писать. Во-2, крайне желательно быть на одной волне с соавтором. В общем, несмотря на инновационную идею сюжета (до сих пор никем не реализована), где-то на трети книги соавторство мы оба забросили. Кстати, моя соавторша позже написала книгу в соавторстве с другим камрадом. И хотя первый том всем понравился (вышел на бумаге хорошим тиражом + переиздания), второй они не осилили. Сейчас она одна пишет любовное фэнтези, уже в районе 16-17 книг написано, в основном на Автор.Тудэй, но, скажем, в 2024 г. свежая книга вышла на Литресе.
Написать книгу - на самом деле не так сложно, как кажется. Бесплатных инструкций в интернете полно, можно платные книжки найти бесплатно. Да просто зайдите в книжный и полутайте, там порой такие странные книги продают.
471 руб. в Читай-городе, между прочим
Задача даже не в том, как выделиться среди других, это можно реализовать. И не в том, как достучаться до издательства - можно зерграшем (писать много раз на все электропочты разных издательств), можно по-умному (например, найти топового автора из этого издательства и выпросить у него рецензию). Основная проблема - дописать свою нетлёнку. Вот реально.
Оставшиеся страницы были в тягость. В какой-то момент мне очень хотелось бросить всю эту затею. Но потом я решил не подгонять себя, а писать столько, сколько смогу, и тогда, когда смогу.
Сам видел, как люди начинали и бросали у самого финала. Я сам где-то месяц писал 80% книги и потом ещё 3 месяца дописывал оставшиеся 20%. Кстати, вместо художки я в итоге написал так называемый нон-фикшн.
Термин «нон-фикшн» представляет собой заимствование (кальку) из английского языка, где термин non-fiction, буквально означающий «не вымысел», используется для классификации всей литературы, не являющейся художественной (англ. fiction — выдумка).
Его писать проще, чем художку, так как вместо придумывания сюжета, персонажей и т.п. ты просто описываешь либо свои знания, либо свой опыт, либо свои впечатления и т.д. Можно даже "прилипнуть" к известному человеку и творчески написать его биографию. Например:
Книга какого-то М.Котина об основателе ДоДо-пиццы Фёдоре Овчинникове
Наступило будущее - хотя я писал книгу именно печатая тексты на компе, но сегодня я скорее против того, чтобы писать книгу клацая по клавиатуре (вы ещё на печатной машинке напишите). Один из простых вариантов - записать аудио, потом расшифровать (есть даже бесплатные сервисы) и отдать копирайтеру или даже гострайтеру. Один мой товарищ написал нон-фикшн просто собрав свои статьи за несколько лет и оформив их под единое содержание.
За редактуру, корректуру и художника я не платил. Редактор есть у издательства, он в любом случае книгу будет вычитывать, хотя не всегда качественно. Пишу я относительно хорошо, поэтому корректор не потребовался, хватило моей вычитки, фокус-группы и издательского редактора. Картинку предоставило издательство, я только одобрил.
Тиражи - миллионные тиражи были в Советском союзе. Строй машину времени. У топовых авторов (Лукьяненко, например), могут быть много-много тысячные тиражи (речь об одной книге, совокупные тиражи у него около 9 млн), но - сколько тот Лукьяненко написал до достижения какой-то популярности? Сейчас интересному для издательства автору светит 1-2-3 тысячи тиража. Скажем спасибо электронным книгам и ценам на печать.
При этом автору платят совсем не ту сумму, по которой книга продаётся в книжном. Обычно гонорар автора - около 200 руб. за книгу, при тираже, скажем, 1000 штук это будет аж 200 000 руб. Но есть нюанс. От этой суммы автор получает обычно от 5% до 10%. То есть никому неизвестный автор при относительно неплохом раскладе - 200 руб. за книгу, 5% гонорар и 3 000 экз. получит примерно 30 000 руб. Если автор супер молодец и ему дали 10% гонорара, то он получит аж 60 000 руб. Причем не сразу, а только по мере продаж его книг, которые могут продаваться 2-3 года.
2 ноября 2020 года я получил по почте отчет о продажах: из него стало ясно, что было продано 600 книг по средней цене 184,61 ₽. Мне не объяснили, почему вместо 220 ₽, которые указали изначально, книга приносила в среднем 184 ₽. Возможно, в каких-то магазинах ее продавали по акции, но точную причину я не узнавал.
...А 30 марта 2021 года получил сумму за вычетом налога — 7940 ₽.
...Таким образом, я заработал на продаже своей первой книги 13 103 ₽.
Заработать на книге - практически без шансов. Если это не супербестселлер или не множество книг, когда с каждой капает чуть-чуть, но совокупно Ниагара, то доход вообще не соответствует расходу (времени). В частности, я потратил на книгу 4 месяца (писал по вечерам после работы) и получил от издательства 6 000 руб. (после чего издательство ликвидировалось и остаток не заплатило) + несколько десятков экземпляров (20 авторских бесплатно, остальные в счёт гонорара), которые продавал сам, заработав ещё около 10-20 тыс.руб. После чего желание писать книги для заработка у меня пропало )) Кстати, тираж был 3 000 штук, весь быстро распродан.
Что делать-то? Если очень хочется, то почему б не написать. ИМХО, самый оптимальный план действий такой - кратко:
1) Примерно определяемся с идеей книги. Обязательно понять - зачем мне книга? Заработать? Неа, см. выше. Мечта? Ок. Показать экспертность? Ок. И т.д.
2) Идём в книжный, библиотеку, интернет и находим либо все книги конкурентов по своей тематике, либо (если их очень много) топ-10. Анализируем найденное, выписываем себе: издательство, фишки, чем эти книги лучше/хуже вашей идеи. Определяемся с целевой аудиторией - чем точнее, тем лучше.
3) Корректируем идею книги с учётом найденного, создаем содержание, придумываем фишки и тем или иным образом её пишем. Вернее, пишем 1-2 главы, хоть из начала, хоть из середины. Желательно найти демо-группу, рецензентов, которые готовы прочитать эти пару глав. Чем более авторитетны, особенно в тематике книги, найденные люди, тем лучше. Упрощённо говоря - книга с одной рецензией Лукьяненко имеет больше шансов на издание, чем книга с рецензиями ваших мамы, папы, сестры, брата, тёти и собаки.
4) При готовых 1-2 главах пишем в найденные в п. 2 издательства письмо, прикладываем синопсис (ищем в интернете, как его писать), рецензии, содержание книги, 1-2 главы книги (по ним редактор поймёт, как вы умеете писать и интересно ли читать), справка о вас.
5) Далее, если всё сделать максимально качественно, 9 издательств скорее всего либо не ответят, либо напишут вежливый отказ. Но одно купит книгу )) Вы заключите договор, допишите книгу и получите авторские экземпляры (для мамы, папы, тёти, собаки и т.д.), немножко денег и ЧСВ )) Честно скажу - ОНО ТОГО СТОИТ! )))
6) Автор оригинального поста права - книгу надо продавать самому. Издательство продвигает только топовых или очень и очень перспективных авторов. Вряд ли вы будете таким. Вариантов продвижения множество, например, я ещё в процессе написания книги сделал сайт, кажется на Wordpress, постил там тематические статьи, в итоге сайт чисто на органическом контенте выдавался на первой странице Яндекса по профильным запросам + был блог в тогда мегапопулярном ЖЖ. Это помогло мне продать свои экземпляры с автографом и хорошей наценкой.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.