Уже пару лет пишу стихотворения, думаю смогу найти отклик на Пикабу:)
буду потихоньку выкладывать, а пока вот вам свежий, можно сказать, только что написанный)
Мой хладный труп
Купается во тьме
Полжизни, отдал я тебе
Отдал те чудные лета,
Где зеленей была трава,
Где звук дождя или грозы,
Где запахи чудной весны,
Мой радовали взор.
Но вот теперь я окружен,
А окружен я лишь землею,
Где погребли меня вчера,
Просил я по ветру развеять,
А вышло в прочем, как всегда.
Предыдущий пост: А_С 6-3
ГигаЧат
Позитронные двигатели буксира «доели» остатки характеристической скорости; синее пламя, рвавшееся из сопел носовой двигательной установки, потухло. Пространство вокруг буксира наполнилось серыми тенями, взбаламученные пылинки легли на прежние орбиты. Вспыхнули прожектора, разогнав тени, расцветив пыль во все цвета радуги, явив миру (шла трансляция на ВТ) исполинское тело чужого корабля.
- Так вот ты какой, НЛО, — прошептал Валера Ким.
- Ахад, капсулу видишь? – спросил Прошин. – Она живая, в смысле – заряд в батареях есть?
Позади остался почти месяц пути. Они отстыковались от ВТ, использовав запас скорости станции и собственные двигатели, вышли по замысловатой орбите к Облаку, чтобы проникнуть чуть ли не к центру Глобулы. Здесь, в одном из рукавов пылевой туманности, падал в пространстве корабль, принадлежащий цивилизации Снежка. Буксир с экспедицией не мог за так подойти и затормозить подле корабля, — «подойти» означало промчаться через пространство со скоростью до пятидесяти метров в секунду, что составляло почти сто восемьдесят тысяч километров в час; «затормозить» означало приложить энергию, чтобы уменьшить скорость станции до значений круговой скорости Облака. Здесь не хватало энергии, даже если бы весь материал Облака пустили на топливо для двигателей согласно гениальному е равно эм-це квадрат.
Хотя с энергией, надо сказать, проблем не предвиделось: магнитная ловушка, распустившая усики по всему телу буксира, исправно поставляла материал для комбайнов силовой установки станции, так что даже после трёхдневной работы движков индикаторы показывали полные баки топлива…
Всё равно мало.
Детекторы буксира нащупали прямо по курсу планетоид, спутник разбитого газового гиганта, трюхавший себе в пространстве, будто отбившаяся от рук собачонка. Компьютер по данным сканеров создал образ небесного тела и высчитал программу гравитационного манёвра; параллельно в недрах электронного умника шло создание картинки центральной области Облака. Вырисовывалось там нечто невероятное, отчего Паша Колобов только хмыкнул, глядя на оформляющуюся картинку — с выводами, впрочем, никто не спешил, ждали результат.
У поверхности планетки буксир оставил бо́льшую часть характеристической скорости. Атмосферы на бывшем спутнике отродясь не водилось, поэтому сбросить скорость ещё и от трения о частицы газов не вышло; пришлось нырнуть к самой поверхности. Пока станция неслась над планетоидом, люди рассмотрели небесное тело так и эдак – компьютер постарался, ощупывая лазерными лучами горы и долины бывшего спутника. Хозяин у «собачонки» оказался той ещё дрянью: разломы на поверхности планетки говорили об интенсивной вулканической деятельности с одного бока, обращённого когда-то к патрону. Газовый гигант, старый сквалыга, выворачивал потроха из несчастного небесного бродяги, пока кто-то не восстановил справедливость, со всего маха приложив недосолнце чем-то тяжёленьким. Планетоид вращался вокруг центра масс, показывая то ломаную линию разлома, протянувшуюся от северного полюса к южному, то вогнутую противоположную сторону с кратерами старых метеоритных атак. На полюсах лежал метановый снег.
Горы, отбрасывавшие жуткие тени и долины, закрытые от света этими же горами, мелькали на экранах. Проход над поверхностью планетоида вышел без инверсионного следа в небесах, без хлопьев пламени на обшивке; ещё одна тень скользнула над царством мёртвых, блеснув прожекторами, как последними лучиками надежды и оставив за собой серую тоску да сонм теней.
Прошин вздохнул; будто гора с плеч свалилась, едва только буксир направил нос на чужой корабль. Кто-то вздохнул, то ли на мостике, то ли в эфире, не особенно скрываясь – пусть. Утлая лодчонка — буксир посреди этого сумрака… даже солнца не видно, даже связи нет…
И вот они у чужого корабля. Капсула с исследовательскими дронами отправилась по орбите вокруг центра масс объекта; Ахад обещал, что «вот-вот, чуть-чуть осталось» и грушевидный аппарат, заряженный обоймами с роботами, выйдет из тени.
- Примем на корпус, — решил Прошин. – Всё равно их дезинфицировать… Просканируем и примем.
- От чего дезинфицировать будем? – сощурился Валера.
- От всего, — оборвал его Прошин.
Прошин поёжился в кресле. Руки его тискали термос с кофе, глаза обегали экраны, показывавшие изображения с камер дронов, параметры самого буксира, медицинские данные членов экипажа, работу агрегатов кораблика, виды снаружи, цель полевого выхода… потом взгляд вновь возвращался на главный экран, на котором…
Представьте себе иголку без ушка. Ну да, немаленькая такая иголка выходит, но там же система жизнеобеспечения под обшивкой, там мозги, приборы наблюдения, иллюминаторов-то нет. Там рекреация для членов экипажа, наконец. Иголка космической станции Снежка поблёскивала в лучах прожекторов, величаво двигаясь среди частиц пыли.
- Вот какой красавчик, — сказала Тамара, когда они разглядывали только полученные с дронов изображения.
- Кому-то не понравился твой красавчик, — Кристоф бросил на стол картон со снимком «иголки».
Ближе к носу – или, по крайней мере, к части, обращённой к центру глобулы, на полированном корпусе объекта красовалось чёрное пятно.
- Пробоина, — протянул Олег. – Кто-то торопился попасть внутрь.
Прошину это не нравилось. Всё не нравилось: Облако, мешок этот пыльный, из которого как будто кто-то пялится на тебя и тут хоть раскладушку ставь у психолога; корабль этот не нравился, будь его воля, обошёл бы по орбите круго́м; не нравилось, что люди, ему, Ивану Прошину доверенные, окажутся против всей этой долбаной глобулы на хлипкой лодчонке и полезут в потроха инопланетного корабля с инопланетными страхами. То есть, да, первичный осмотр… пальпацию, так сказать… выполнили дроны, да только потом всё равно придётся лезть внутрь этой иголки, всё осматривать, всё щупать и простукивать; пробы брать, чтобы потом отчитаться перед Землёй, что, да, были, видели, на кончиках пальцев прочувствовали. Ему бы один выход на ТСА, он бы показал всем инопланетянам, кто такие раки и где они зимуют, да только план полевого выхода вернулся к ним с подписью Павлова и его же резолюцией, набранной большими красными буквами: НАЧАЛЬНИКУ ЭКСПЕДИЦИИ НАХОДИТЬСЯ НА БУКСИРЕ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ВОЗМОЖНОСТИ.
- Группа-один, готовы? – спросил Прошин.
- Готовы, — ответил Чжу Тан.
На одном из экранов появились фигуры людей в скафандрах, подгонявших снаряжение.
- Минутная готовность, — сказал Прошин и отключил звук, оставив изображение.
Люди застоялись. Соскучились по работе. Надоедает это сидение в утлой лодчонке посреди бушующего океана в ожидании…
Ждать и догонять. Суть профессии.
На экране Арнальдо (у него на шлеме Белая длань, орк недобитый) хлопнул Олега по забралу. Олег лениво махнул ногой в сторону шутника. Чжу Тан повернулся и, судя по движению губ, сказал что-то энергичное. Прошин улыбнулся.
- Кристоф, ваша группа готова?
- Да, командор, — надулся на камеру старший второй группы. – Снаряжение проверили, смотрим за окрестностями.
- Молодцы, — сказал Прошин. Глянул на экран с изображением чужого корабля.
К осмотру НЛО готовились две четвёрки. Первая: Чжу Тан – старший, Олег Виноградов, астронавт-исследователь, Арнальдо Герра, оператор, Тамара Дмитриева, медик, биолог. Вторая: Кристоф Ном, старший, Петруха, астронавт-исследователь, Ахад Рахметов, оператор, Павел Колобов, медик, биолог. Во вторую группу рвалась Ануше, но Прошин как мог ласково отговорил женщину, потому что Тамара, спортсменка и красавица, участвовала в поисковой экспедиции на Марсе к остаткам яхты небезызвестного Юджина Дадли, «Куин Виктори», в отличие от Ануше Хан, кабинетного работника, дальше обсерватории на Луне не бывавшего. Смуглая и изящная, молодая женщина вызывала у него сомнения как полевой работник. Ануше села за оператора и, похоже, обиделась на начальника экспедиции, но…
Но они вернутся. Все. Или он, Иван Прошин, откусит себе руки.
Пыль забивала оптический канал, глаза болели смотреть через сплошную рябь, слава богу связь и телеметрия шли как положено, так что Прошин всё происходящее в ТСА и окрест и слышал, и видел.
- Доберутся ребята до корабля, Ваня, без тебя справятся, — сказал Феликс, глядя, как он хлебает остывший кофе. - Сходи отдохни.
- Ага, — сказал Прошин, тиская в руках посудинку. – Сейчас.
- Ваня, — Феликс подвинулся к начальнику экспедиции и положил руку на плечо, — Ваня, я как доктор приказываю тебе отдохнуть. Пойдут ребята внутрь – сообщу.
Прошин глянул на него. Док кивнул: иди, мол.
- Ладно, только обязательно сообщи, — сказал Иван.
Его стремление держать всё под контролем то забавляло, то раздражало команду. Видимо, с подачи подчинённых однажды, на сеансе связи с ВТ, Павлов объявил ему сутки личного времени. Подчинённые под водительством Феликса с довольными ухмылками затолкали начальника в каюту, а затолкав, отрезали все каналы связи, кроме личного с Наденькой.
Шах и мат.
ГигаЧат
- Ты как? – спросила тогда Наденька.
Жена.
- Ммм… Не знаю, что сказать, — признался Иван. – Вроде нормально всё, а мне беспокойно. Странное чувство.
Он улыбнулся. Развёл руками.
Наденька улыбнулась в ответ. Остриженные волосы отрасли, лицо девушки округлилось и… Прошин подумал, что Наденька как будто светится изнутри и сама осознаёт это, поэтому двигается так… неторопливо, подбирает слова, смотрит на него так, словно знает что-то такое, что ему самому неведомо.
- Вань, ты чего?
- Ты красивая, — бухнул Прошин.
- Да?.. – Наденька улыбнулась ещё шире. – Умеешь ты удивить. То молчишь словно бука, то вот так…
- Ну… да… так получается, — Прошин зашарил взглядом по настилу каюты. – Как ты?
- Нормально, — снова эта мягкая, очень красивая улыбка. – Процедуры, анализы… Доктора покоя не дают, вот как ты: как самочувствие, да как самочувствие.
- Ну это ж не просто так, — Прошин пожал плечами.
- Да. Как экспедиция? Как люди?
- А как люди? – Прошин снова пожал плечами. – Сама же видела, что у меня за зубры подобрались: я только рот раскрыл, мне уже все данные рассказывают, да ещё говорят, что надо делать. Я тут так… документы подписывать
Наденька тихонько засмеялась.
- Вы уже в Облаке, — она не спрашивала, с ВТ точно так же видели и первую экспедицию, и вторую. – Буксир будто фонарик светится.
- Нет, до Облака ещё денёк ходу, — сказал Иван. – А почему фонарик?.. А, всё, понял, ловушка топливо собирает.
- Точно. Зонды отправили?
- Поближе подойдём, тогда. Пока не видно нифига.
- Ну хоть что-то видно?
- Корабль видно, если это корабль, камни какие-то, вроде пара планет есть – ну таких, — Прошин покрутил рукой в воздухе, — небольших. И ещё звезда эта. Или не звезда, как её там.
- Ваня.
- Мм?
- Всё будет хорошо, — Наденька подмигнула ему.
- Я что, так плохо выгляжу? – Прошин сделал вид, что разглядывает сам себя.
- Да так, — усмехнулась подруга, — я бы сказала, на троечку.
- Это невесомость, — улыбнулся в ответ Иван. – Привык на «Валентине Владимировне», а тут условия такие… походные.
Сказал – и сам знал, что сказал неправду, не в условиях дело, Прошин привык быть ведо́мым, вот правда. Очень удобно с низов ругать начальство, что оно такое и эдакое, не так всё делает, а вот как надо… а что будет, если ты сам теперь начальство? А будет ответственность: правильное решение принял – получишь награду. Неправильное…
Неправильное решение убивает. Причём хорошо, если погибнешь сам – но если ты решил, а потом погибли люди…
Лучше прыгай следом. Оно так проще.
Ну вот так Прошин и существовал всё это время. Всё само собой получалось: Институт, практика, Холт, Гиперион… Снежок, Облако. И люди под его командой, целый корабль, набитый техникой. Оправдаешь доверие, дашь результат – место в иерархии Межкосмоса обеспечено. Нет…
Лучше о таком не думать.
Продолжаю рассказывать о том, как продвигаю свой фантастический роман-антиутопию.
Литрес предложил поучаствовать в Черной пятнице, дать 50%-ю скидку. Согласился, терять нечего. В итоге они разместили мою книгу на пятой позиции в разделе скидок "Новинки".
Появилось больше просмотров, книгу стали чаще отправлять в отложенные и покупать. Отчисления копеечные, но я ж не ради денег.
А потом случайно увидел на Яндекс Книгах одного начинающего писателя, полуторачасовой аудиорассказ которого слушает почти миллион пользователей.
Затем почитал, как на Яндекс Книгах критикуют Стругацких.
В какой момент мы свернули не туда? Естественно, говорю не про свой роман, он уже получил больше внимания, чем я рассчитывал. Речь про другое.
Тяжба с ветром.
В деревне Омут, что ютилась в коленях сырых, беспросветных болот, жизнь измерялась не годами, а количеством удачно пережитых зим. Здесь даже солнце светило с оглядкой, будто боялось зацепить верхушки сосен-скелетов и обжечься о тину. А по ночам с болот выползал туман — густой, белесый, и в нём тонули звуки, краски и надежды.
В самой крайней избе, на отшибе, жил Панкрат. Не старый ещё мужик, но уже обложенный жизнью. Звали его Глухим не от недостатка слуха, а от избытка упрямства. Он верил только в то, что можно взвесить на руках, поставить в закрома или выменять на соль. В Бога, в чертей, в домовых — во всю эту нечисть, что плодилась в болотных испарениях и в головах у соседей, он не верил. Его богом был тяжкий, ежедневный труд, а дьяволом — всё, что этому труду мешало.
И был у Панкрата главный враг — Ветер. Не тот ласковый шептун, что колышет рожь, а злой, насмешливый дух с болот. Он выл в печной трубе, выдувая жар из избы, срывал ворох соломы с крыши, стоило Панкрату её починить, и выхватывал из его рук только что зажжённую трубку, оставляя на губах горький привкус. Соседи, завидев хмурое лицо Панкрата, качали головами: «Опять Ветер с ним шутит. Откупись, Панкрат, брось ему в болото краюху хлеба да горсть маку. Уймётся».
Но Панкрат лишь отплевывался.
—Какая такая нежить смеет смеяться над моим трудом? Я с ним, сукиным сыном, по-мужски разберусь!
И решил он подать на Ветер в суд. Собрал нехитрые пожитки, положил в мешок засохшую краюху, взял в руки увесистую дубину — на всякий случай — и пошёл по зыбкой, проросшей кочками дороге, что вела в большой город.
Путь его лежал через гиблые места. На краю деревни сидел на обгорелом пне отставной солдат Ефим, безногий, с пустыми глазами. Увидев Панкрата с дубиной и узлом, он хрипло рассмеялся:
—Куда путь держишь, упрямец?
— В город, на Ветер в суд подавать! — отрезал Панкрат.
Солдат покачал головой, поблёкшие медали на его старом мундире звякнули.
—Брось, земляк. С Силами Небесными не судятся. Их или бойся, или молись на них. А ты идёшь на верную погибель. Неправая правда тебя в гроб вгонит.
Панкрат фыркнул и пошёл дальше. В чаще леса он наткнулся на голодного детину с пустыми, волчьими глазами. Тот, пошатываясь, преградил ему дорогу.
—Подай, добрый человек, на пропитание...
— Отстань, — отмахнулся Панкрат. — По важному делу иду. С Ветром судиться.
Нищий замер, а потом его лицо исказила гримаса, похожая то ли на смех, то ли на ужас.
—С Ветром? Да ты погляди на меня! Я вот с барином своим судился, за землю. А теперь по миру с сумой хожу. Его правда оказалась тяжелее! А твоя с ветряной правдой потягается?
Но Панкрат уже шёл вперёд, не оборачиваясь. У старого покосившегося креста сидела старуха-плакальщица, Акулина. Она оплакивала всех подряд — и мёртвых, и живых. Увидев Панкрата, она запричитала:
—Ой, Панкратушка, буйная головушка! Не ходи, вернись! Ветер тебя в поле без креста похоронит! Никто и косточек твоих не соберёт!
Но её вопли лишь укрепили Панкрата в его решении. Все они — слабые, сломленные. А он — нет. Его правда, труда и упорства, должна восторжествовать.
Наконец он добрался до города и предстал перед Князем-Судьёй. Тот был человеком тучным, с лицом, напоминавшим запёкшуюся кровяную колбасу, и маленькими, блестящими, как бусины, глазками. Он славился своей циничной мудростью и любовью к зрелищам, особенно к тем, где чужая глупость порождала абсурдное горе.
Выслушав Панкрата, Князь расхохотался так, что затряслись его щёки.
—С Ветром в суд? Ха! Да ты, мужик, забавный! Ладно, не часто такие дела ко мне поступают. Назначу-ка я суд Божий!
Он поднялся с резного кресла и изрёк:
—Выйдешь ты, Панкрат, в чисто поле, на самую его середину. Станешь там и крикнешь трижды во всю глотку: «Выходи, обидчик мой, на суд праведный!». Если явится твой ответчик — признаю правоту твою и воздам тебе по заслугам. А коли никто не явится... — Князь усмехнулся, — ...значит, потрава княжеской воли. За то повешу. Ясно?
Свита захихикала. Панкрат, бледный, но непоколебимый, кивнул.
—Ясно.
Его вывели за околицу, на огромное, пустынное поле. Небо налилось свинцом, и первая шальная струя холодного воздуха обожгла ему лицо. Панкрат сгрёб в комок всю свою ярость, всё упрямство и крикнул, разрывая глотку:
—Выходи, обидчик мой, на суд праведный!
Ветер, до этого игравший с пылинками, вдруг стих. Тишина стала звенящей, тяжёлой.
— ВЫХОДИ! — завопил Панкрат во второй раз, и его голос, сорвавшийся на фальцет, прокатился по полю.
В ответ небо почернело. Тучи сомкнулись в сплошную, гудящую массу. Поле погрузилось в предгрозовой мрак.
И тогда Панкрат, собрав последние силы, проревел в наступающую тьму:
—ВЫХОДИИИ!
И Небо разверзлось. Но не явился Ветер. Явилась сама Гроза. Не слепая стихия, а живое, яростное, всесокрушающее Существо. Молнии били в землю, как плети, дождь хлестал стальными струями, а гром был не звуком, а рёвом разъярённого зверя.
И в этом рёве Панкрат услышал Голос. Он был соткан из свиста урагана, из грома и из шипения дождя.
—Ты звал, червь? Ты суда захотел? Я — твой Ветер! Я — его Дождь! Я — его Гром! Мы и есть твой Суд! Судись же, давай, предъяви свои праведных свидетелей! Где они?
Панкрат попятился. Он озирался, но вокруг бушевала только слепая, равнодушная ярость. Он пытался что-то крикнуть, но его слова разрывались в клочья ураганом. Он поднял свою дубину — свой последний аргумент, — но молния ударила в неё, обратив в щепу и опалив ему руки.
И его не стало. Не просто убили. Стёрли. Смыли с лица земли. Ни клочка одежды, ни обугленной косточки. Только воронка в земле да запах озона.
А в княжеских палатах Князь-Судья, выслушав доклад стражников, долго и от души смеялся, попивая густое вино.
—Ну что, нашёл на свою голову судью, дурак? Истину, видно, в огне искал, так её там и нашёл. Всем наука!
И в деревне Омут с тех пор стали говорить, встречая непогоду:
—Гляди, Панкрат с Ветром опять судится.
И крепче запирали ставни. Потому что знали — с некоторыми силами лучше не спорить. Или молиться на них, или бояться. А упрямство — дорога в никуда, где нет даже креста, чтобы помянуть.
Автор: Коньков Александр Александрович.
И снова явились они — две любимые сестрички безумия. Тишина и кромешная тьма. Они прижимались к Палу, обвивали его ледяными руками, пробираясь туда, где разум начинал растворяться в бездне первобытного страха.
Безумие
Парень, конечно, понимал, что всё происходящее, это часть эксперимента. Скальпель проверяла, как долго он сможет оставаться под водой без дыхания и движения. Холод не причинял страдания, кислород ему был ни к чему, но сама мысль о том, что его могли просто оставить здесь, бросить в этой чёрной купели навсегда, пробирала сильнее любого холода.
Источник: https://author.today/work/490820
Получаю огромное удовольствие от того, куда развивается сюжет и как проявляются персонажи :)
Мне лень съезжать с кордона,
Постельку собирать,
Ну кто создал законы,
Что нужно нас менять?
Инспектора не люди,
Так люди не живут.
Зато никто не судит,
Что только спят и жрут.
Осмелься осудить тут,
Ты в список черных дел,
Легкой рукой инспектора,
Моментом залетел.
Серия (подборка, куда добавляются главы) здесь
Робер почувствовал, как его схватили за рукав, и сфокусировал взгляд на вихрастом мальчишке лет шести. Паренек был одет опрятно, но не по размеру: верно, донашивал чьи-то вещи. Кардинал покопался в мыслях и, к своему стыду, обнаружил, что не знает имени этого мальчика.
- Как тебя зовут, дружок? - проговорил он насколько возможно мягко.
- Кристоф, монсеньор. Пойдемте! - мальчишка снова потянул кардинала за рукав сутаны.
Робер так удивился, что забыл отнять рукав.
- Куда? Зачем? - спросил он только.
- К господину Дюруа! Он ве… просил явиться, как можно быстрее.
- Ну, если ему так надо, - возмущенно начал кардинал, но тут же осекся. - Сенешаль передал что-то еще?
- Да, монсеньор, - Кристоф покрутил вихрастой головой, освежая память. - Слово в слово: я прочел и все сделал.
Робер мигом стал серьезным и собранным.
- Вот как? Что ж, иду. В капитолий?
- Нет, монсеньор. Сенешаль ждет Вас в своем доме на улице Марсо́. Я провожу! Всего за два су!
Кристоф рванулся вперед, и уже Роберу пришлось хватать мальчишку за одежду.
- Постой. Я знаю, куда идти, - кардинал не лукавил.
Адрес второго дома Дюруа, тайного дома, который был известен лишь немногим в Нарбонне, хранился в его памяти, как и тысячи других полезных сведений. Ну, может, и не очень тайного, раз любой нарбоннский мальчишка готов туда проводить всего за два су…
- А вот тебе там точно делать нечего! Держи свои пять су, - Робер извлек из кармана монетку.
- Монсеньор, вы, верно, запамятовали, я просил всего два, - запротестовал мальчишка, но разгоревшиеся при виде денег глаза выдали его.
Целых пять су! С эдаким богатством он станет знаменитым на всей улице! Да что там… Во всем квартале!
- Я помню, - улыбнулся кардинал. - Держи еще пять, за честность. И беги домой. Будешь шпионить за мной до дома сенешаля - накажу! Ты же знаешь, кто я такой?
Робер сдвинул брови, стараясь выглядеть сурово.
- Знаю, - охотно сообщил Кристоф. - Вы, монсеньор, кардинал! Хотя мсье Габо говорит, что Вы - напыщенный индюк, - с детской непосредственностью добавил он. - Но мне кажется, Вы не такой!
- Ну, спасибо на добром слове, - рассмеялся Робер. - Передай мсье Габо… а впрочем, ничего не передавай. Индюк - так индюк… Но за мной к сенешалю все равно не ходи, понял?
Кристоф серьезно кивнул. Зачем переспрашивать? Он же уже обещал и даже получил за это целое состояние, десять су! С другой стороны, вдруг этому монсеньору индюку, то есть кардиналу, потребуется помощь? В сам дом он, Кристоф, конечно, не пойдет, раз обещал. Но можно же покараулить на улице! И если кардинал позовет на подмогу из окна, то вот он, тут как тут! Робер уже скрылся в одном из переулков, выходящих на Замковую площадь, но это не беда! Кристоф мог назвать по меньшей мере три способа пройти отсюда до тайного дома господина Дюруа. Поди еще и раньше кардинала поспеет! Можно будет выбрать дерево поближе к окнам, залезть на него и устроить наблюдательный пункт… хотя нет, не стоит. Лучше остаться на земле.
С недавних пор Кристоф сильно невзлюбил лазанье по деревьям.
Робер тоже неплохо знал этот город и направился к сенешалю кратчайшей дорогой. На Нарбонну уже опустилась ночь. Над улицами и площадями взошла полная луна, так что недостатка в свете не было. Встречных прохожих было мало, и большая часть из них не внушала доверия. Конечно, в кардинале легко можно было опознать священнослужителя - хотя бы по сутане, хлопающей по ногам в такт быстрым уверенным шагам. Напасть на священника в темном переулке - грех, как ни посмотри! Но вдруг ему попадется неверующий, закоснелый во зле грабитель?
Кардинал достал из кармана стилет и ускорил шаг. До дома сенешаля осталось всего три четверти лье. Если мэтр Дюруа выполнил все, что написано в письме, которое Робер собственноручно отослал ему сегодня утром, то в этом доме у кардинала будет одно пока незаконченное дело. Глупо было бы погибнуть от кинжала какого-нибудь ночного разбойника в пяти минутах от цели!
Судьба Роберу благоволила: уже через несколько минут он стоял на крыльце дома Дюруа и изо всех сил дергал за шнур колокольчика. Отворивший дверь слуга безмолвно поклонился кардиналу и жестом пригласил его внутрь.
- Немой он что ли… - подумал Робер, проходя в большую залу, украшенную ценным деревом и десятком картин в массивных дубовых рамах.
Горящих свечей здесь было предостаточно! Если бы собрать их и раздать простым нарбоннцам, можно было б осветить целую улицу, а то и две. Верно, сенешалю была чужда идея кардинала жить скромно, даже аскетично.
Впрочем, обсудить детали интерьера можно и позже.
- Ваше Высокопреосвященство? - вставший из-за стола человек, полный, рыхловатый, рыжеволосый, на Дюруа ничем не походил. - Господин сенешаль прислал записку с просьбой явиться сюда не только мне? Как Вы пережили сегодняшнюю казнь? Я заметил, что это выбило Вас из седла… Возможно, стоило остаться сегодня вечером у себя, в Сен-Валери?
Кардинал расплылся в улыбке. Дюруа не подкачал!
- Епископ Де Шабри, - проговорил он со столь сложной интонацией, что даже искушенный слушатель не определил бы, обращение это к другу или же к смертельному врагу. - Сенешаль пригласил Вас сюда по моей просьбе.
- О, - Де Шабри отвесил легкий поклон. - Вам достаточно было дать мне указание явиться в Сен-Валери! Ваша скромная обитель расположена высоковато для моих ног, - епископ хихикнул, - но я бы не преминул подняться, если великий кардинал зовет меня.
Робер покачал головой.
- Моя келья - не лучшее место для такой встречи, - сказал он. - Тут нужна, как бы это сказать? Конфиденциальность.
- Ваш покорный слуга весь внимание!
Кардинал удовлетворенно кивнул.
- Скажите мне, Де Шабри, почему вы с Жюстин так сильно ненавидели друг друга?
Епископ удивленно воззрился на Робера.
- Ну это же очевидно, монсеньор! Я - служитель Святого Престола, великой католической церкви! Я не терплю ведьм и чернокнижников! А Жюстин… у нее тоже не было повода питать ко мне приязнь: это ведь я ее поймал и доставил вам для справедливого суда и казни.
Де Шабри отхлебнул вина из бокала, заботливо поданного немым слугой сенешаля.
- Ладно, спрошу по-другому, - покладисто проговорил кардинал. - Почему так ненавидели друг друга вы с Эквиллией?
Епископ закашлялся: очередной глоток вина попал не в то горло.
- С кем - с кем? - попытался пошутить Де Шабри, но, метнув быстрый взгляд на Робера, понял, что уйти от вопроса не получится.
- Мы… скажем так, у нас слишком разные взгляды на некоторые вопросы.
Голос Де Шабри стал заметно ниже, более хриплым. Кардинал невольно вздрогнул, узнав эти интонации. Он уже слышал их у епископа - в доме Жюстин.
- На какие? - коротко уточнил Робер.
- А ты умен, - одобрительно заметил Де Шабри, проигнорировав вопрос. - Жаль, что ты казнил эту ведьму. Спросил бы ее. Она бы ответила! Не сразу - так после ваших… - епископ, в котором с каждой минутой оставалось все меньше от смиренного служителя церкви, нарочно подобрал самое грязное, самое мерзкое слово для описания близости между мужчиной и женщиной и изрыгнул его, как отраву.
Робер даже бровью не повел.
- Раз Жюстин больше нет, то остался всего один человек, который может мне ответить. И я этого ответа добьюсь так или иначе.
Де Шабри расхохотался.
- Интересно, как? Неужто при помощи того ножичка, что держишь в руке?
Сжав стилет так, что костяшки пальцев побелели, Робер бросился на епископа - и отлетел в сторону, будто отброшенный океанской волной. Воздух на мгновение полыхнул синим, но все быстро утихло. Со стороны выглядело так, будто кардинала сбило с ног порывом ветра.
Де Шабри осклабился.
- Эта мерзавка разве не говорила тебе, что у меня тоже есть сила? Гораздо, несравнимо более великая сила!
- Говорила, - прохрипел Робер, с трудом поднимаясь на ноги.
Воздух в легких кончался подозрительно быстро.
- А о том, что преодолеть мою защиту простым смертным не по силам, предупреждала?
Предупреждала, да. Говорила, с Де Шабри не связываться. Но Робер, как видно, оказался не из самых послушных… или не из самых понятливых и сообразительных.
Или - из самых?
- И давно ты понял? - с интересом спросил Де Шабри, снова отпивая из кубка. - Яды, кстати, на меня не действуют. Зря потратились, - он постучал ногтем по кубку.
- Давно понял, - с вызовом ответил кардинал. - Ты солгал мне про свою тягу к мужчинам. Я навел справки. Знаешь, что мне ответили? “Де Шабри? Да он ни одной юбки не пропускает! За это его и отлучили, еще месяц назад.” Солгал! Значит пытался якобы постыдным признанием отвести мне глаза от чего-то более важного.
Робер вздрогнул, вдруг осознав, что было еще одно доказательство, показывающее связь Де Шабри с темными силами.
Глаза!
Доказательство столь ясное, что больше вообще ничего не потребовалось бы! Глаза… Кардинал отчетливо понял: они у Де Шабри всякий раз меняли цвет! То переливаются всеми оттенками зелени, то успокаивают небесной синевой… Разве ж бывает такое с обычными людьми?! О, скольких проблем, скольких потерь можно было бы избежать, заметь он это сразу… “Проницательный”?! Да он был слеп, как крот, и туп, как…
Робер не смог сходу подобрать уничижительную метафору для этого случая. Да и что толку теперь в таком самобичевании? За его глупость и невнимательность расплатилась Жюстин.
Де Шабри, повторив в мыслях недавнюю сентенцию про юбки, довольно развел руками.
- Лестный отзыв. Все верно, мне бабы больше по душе. Но твоя потаскуха мне отказывала, раз за разом! Тут любой разъярится! Ничего, она свое уже получила… Приятно думать, что я так удачно все подстроил. Пентакль, скелеты, обвинения… Записку от сына этого мастерового, как там его… Лефевр, кузнец? Как он удачно подвернулся! Даже от такого отребья, - епископа передернуло от отвращения, - умным людям польза. А уж приезд этого дуралея Романо - как нельзя кстати!..
Лжеепископ распалялся все больше и больше. Кардинал внимательно слушал, не перебивая.
- А упавший с ветки мальчишка? Импровизация - мой конек. Как удачно он оказался в нужное время и в нужном месте. Я был уверен, что Жюстин не останется в стороне, у нее всегда была такая слабость, - спасать детей. И она не подвела-а! Попалась в ловушку, показав всем свою силу.
- Она не могла иначе, - тихо произнес Робер. - Жюстин спасла многих людей. Многие обязаны ей жизнью.
- “Не могла иначе”, - передразнил его Де Шабри. - Могла, если б была поумнее. Это ты не мог иначе, когда я подчинил твою волю своим указаниям. Помнишь, в доме Жюстин? Или ты и это давно понял? Когда я приказал тебе сжечь ведьму или раньше?
- Дюруа, Вы слышали достаточно? - вдруг произнес кардинал, разглядывая одну из картин, где мастер изобразил Мадонну с цветком гвоздики в руке (37).
Рама отодвинулась, явив присутствующим потайной ход, неширокий, в четверть туаза, и сенешаля, с пыхтением выбирающегося наружу.
- Да, Ваше Высокопреосвященство, - кивнул Дюруа.
Он извлек из ножен новомодное оружие, шпагу из толедской стали. Такие мечи только-только начали появляться во Франции, попав туда от южного соседа, но уже завоевали признание и популярность.
- Именем закона, Де Шабри, Вы арестованы и будете препровождены в городскую тюрьму Нарбонны, где и станете ожидать суда.
- Разве овцы могут взять под стражу волка? - вполне искренне удивился лжеепископ. - Причем, эти наглые овцы даже подойти не в состоянии. Вот он, - Де Шабри кивнул на кардинала, - уже пробовал. Боже мой, как вы смешны и жалки!
Вдруг он осекся. Сенешаль, держа шпагу острием вперед, сделал несколько шагов вперед и совершенно неожиданно оказался практически рядом с Де Шабри.
Шпагой уж точно достать.
- Единственная глупая овца здесь, - улыбаясь, произнес достопочтимый мэтр Дюруа, - это ты.
Великолепно отточенное острие вонзилось в живот Де Шабри. Сенешаль еще и провернул клинок, для надежности.
Чтобы наверняка.
Он выдернул шпагу рывком, проворно перехватил и снова ударил епископа в корпус, уже выше. И еще раз. И еще.
- Я полагаю, его защитные чары развеялись, - решил Робер, беспрепятственно подходя к Де Шабри.
Сжав стилет в руке, он вонзил его прямо в грудь лжеепископа. Лезвие скользнуло вдоль ребра и вошло прямо в сердце. От такой раны человек погибает сразу… но только если это обычный человек!
Де Шабри еще жил. Стонал от боли, пускал кровавые пузыри, лопавшиеся на губах с алыми брызгами, но жил.
Кардинал довольно кивнул. Ему понравилось и то, что враг так отчаянно цепляется за жизнь, и то, что эти попытки удержать ее будут тщетными. Мигом отступив от всех христианских норм морали, сейчас Робер желал только одного. Чтобы Де Шабри перед лицом неминуемой смерти было действительно больно… и по-настоящему страшно. Чтобы он до самого конца чувствовал, как жизнь утекает из него с каждой каплей крови, с каждым вздохом! Чтобы он понимал это, как и то, что уже ничего не в силах изменить, ни молитвами, ни заклинаниями, ни воззваниями к сатане или кто там у него в покровителях…
Да, без сомнений, кардиналу понравилось наблюдать за агонией врага… Впрочем, еще один штрих, последний удар, coup de grace (38), не помешает!
Робер приблизил губы к уху лжеепископа и жарко прошептал:
- Перед тем, как ты провалишься в преисподнюю, тварь, хочу, чтобы ты узнал. Жюстин жива!
Угольно-черные глаза Де Шабри открылись так широко, как это вообще возможно. Еще пару секунд он удивленно смотрел на кардинала, а затем, так и не произнеся ни звука, упал. Пальцы пару раз царапнули по полу, оставив несколько неглубоких борозд на дорогом дереве, и все затихло.
- Пожалуй, сдох, - хмыкнул Робер.
- Что Вы ему шептали про Жюстин? - сенешаль продемонстрировал на редкость острый слух. - Она жива? Каким образом?!
Кардинал грустно вздохнул.
- Я солгал. Просто хотел отравить мерзавцу последние минуты жизни.
- Жаль - коротко резюмировал Дюруа.
- Да.
В зале повисло тягостное молчание.
- Думаю, для верности падаль стоит сжечь, - наконец, прервал тишину Робер. - Я пришлю людей, они все сделают.
- Сожгите, - безразлично отозвался сенешаль. - Досадно, что не заживо. Из-за него в костре погибла Жюстин. Этого я никогда не прощу ни ему, ни кардиналу Романо, ни Вам - никому. То, что я сделал, - Дюруа брезгливо обтер клинок об одежду убитого, - это месть за эту девушку. Светлую, красивую и добрую… Такие - большая редкость в нашем мире! А вы ее, - сенешаль неподдельно горько вздохнул, - убили. Именно убили, тут другого слова не подобрать.
- Но Де Шабри подчинил мою волю себе, Вы же слышали! - запротестовал кардинал. - Мне тоже тяжело это осознавать! Мне будет очень не хватать Жюстин…
- Это неважно, - поморщился сенешаль. - Ваши переживания меня не трогают. Лучше Вам покинуть Нарбонну, Ваше Высокопреосвященство, и сделать это как можно скорее. Люди Вам здесь уже не рады… Я, - Дюруа сделал ударение на этом слове, - Вам здесь не рад. Не знаю, кто победит в противостоянии, церковь или светская власть, но… Вам нужно это противостояние? Святому Престолу это нужно? Если Вас не будет в городе - всем станет лучше. Подумайте об этом, монсеньор, и примите верное решение.
Мужчины замолчали, думая каждый о своем.
- А Вы, оказывается, кровожадны, - словно невзначай заметил вдруг кардинал. - Де Шабри было бы достаточно и одного удара вашей шпаги.
Сенешаль пожал плечами.
- Это не было приступом ярости. Я себя контролировал! Просто не хотелось останавливаться. Кстати, из Вашего письма я так и не понял, почему Вам не удастся убить Де Шабри, а мне это будет несложно.
Робер улыбнулся. Пожалуй, этот секрет можно и выдать… Вдобавок, Дюруа наверняка и сам сообразит, только попозже.
- Когда Вы проболтались, что Жюстин пыталась облегчить Вам зубную боль ведьмовством и не преуспела, я задумался. А бывают ли люди, на которых вообще никакое колдовство не действует? Просто, в силу какой-то их природы… Проще всего было спросить саму ве… травницу. Она сказала, что верно, это случается. Я и решил, что Вы, пожалуй, будете из таких. А значит, легко справитесь с Де Шабри, как… ну, как обычный человек с обычным человеком. Телом-то он ничего особенного не представлял, - кардинал кивнул в сторону трупа лжеепископа, так и лежавшего чуть поодаль в луже собственной крови, уже потемневшей и подернутой пленкой. - И угадал!
- А если б Вы ошиблись? - возмущенно завопил Дюруа.
С него мигом слетело все спокойствие: он осознал, насколько сам был близок к смерти, подняв руку на могущественного чернокнижника. Так подставить его под удар! Со стороны кардинала это в высшей степени безответственно!
- Ну, не ошибся ведь, - философски пожал плечами Робер. - В крайнем случае, в Нарбонне пришлось бы назначать нового сенешаля. Эту потерю мы бы приняли с величайшим смирением!
Дюруа пару раз открыл и снова закрыл рот. Сказать хотелось многое! Но после драки кулаками… ладно уж.
- Зачем вообще Вам понадобилось убивать этого чернокнижника, - проворчал он. - Тоже из чувства мести? Жюстин мертва, ей он уже не угрожает… Или… - внезапно Дюруа осенило. - Она ведь мертва? Казнена?
- Полагаю, Вы правы, - невозмутимо проговорил Робер, напрочь проигнорировав вопрос. - Дайте мне еще пару дней уладить все дела здесь - и я отбуду.
- Ответьте на вопрос, Ваше Высокопреосвященство! - повысил голос Дюруа.
- Не в Рим, нет… - задумчиво продолжил Робер, будто не услышав сенешаля. - В противоположную сторону, и чем дальше - тем лучше.
Сенешаль, поняв, что ответа не добьется, оставил бесплодные попытки.
А может, нежелание кардинала отвечать - само и есть ответ?!
- Не смею Вас задерживать, - сухо проговорил Дюруа.
Робер задумался на мгновение, а затем все-таки произнес:
- Я долго был о Вас иного мнения. Не очень высокого, мягко говоря. Очень рад, что ошибся. Для меня честь быть с Вами знакомым.
Кардинал, к названию должности которого уже отчетливо оформилась приставка “бывший”, слегка поклонился и, не дожидаясь ответного слова, стремительно развернулся.
- Разумеется, она мертва. Вы вместе со мной присутствовали на ее казни, - горько бросил он уже в дверях залы.
Что ж… Жаль.
Немой слуга, материализовавшийся, казалось, прямо из воздуха безо всякого колдовства, беззвучно распахнул входную дверь.
- Не забудьте вылить вино, Дюруа, - прокричал Робер уже с крыльца.
У него было странное чувство, будто он что-то упустил из внимания. Что-то, на что смотрел практически в упор, но так и не понял значимости увиденного.
Что-то очень важное.
Вино? Он напомнил сенешалю про отраву. То, что она окажется бесполезной, было предсказуемо. Кардиналу еще не доводилось травить чернокнижников, но он догадывался, что это - не самая простая задача.
Картина? Мадонна с гвоздикой? Причем тут она вообще…
Робер зашагал по улице, но это противное ощущение собственной невнимательности не покидало его до самой базилики.
- Ну разумеется, вылью, - пробормотал Дюруа, оставшись в доме один, не считая немого слуги. - Будет он еще учить меня дворцовым интригам, сопляк!
_______
37 Мадонна с гвоздикой (Мадонна с цветком) - картина авторства Леонардо да Винчи, написанная в 1473 году.
38 Coupe de grace - завершающий удар (франц.)
Книга " Границы существующего-1" вышла от издательства Перископ-Волга. Издательский дом .
Благодарю за отзывы на обложке и внутри книги:
Василий Фролов . внук Льва Яшина, руководитель вратарской школы им. Л. Яшина ( Школа Вратарей им.Льва Яшина )
Артем Посохин .писатель -фантаст, автор городского фэнтези в Новом Уренгое
Александр Рогоза . криминальный журналист, писатель-фантаст
Сергей Авишев . Глава РАСПП Республика Карелия
Сергей Лукьяненко. Писатель-фантаст.
Александр Староверов . Эксперт по цифровой трансформации, руководитель отделов цифровой трансформации в НОЦ ФНС им. Н.Э. Баумана, ООО " СХД Баум" , финалист "Лидеры России"
V... V... . Поэт на Полставки, автор четырех сборников андеграундных стихов и on-going комикса в жанре "приключения и экшн" .
Моего папу и котов ...
А также выражаю благодарность Литературная мастерская Сергея Лукьяненко .
Купить, читать:
Ozon : ozon.ru/t/1GHCiZu
Яндекс маркет:
Читай город :
