И снова явились они — две любимые сестрички безумия. Тишина и кромешная тьма. Они прижимались к Палу, обвивали его ледяными руками, пробираясь туда, где разум начинал растворяться в бездне первобытного страха.
Безумие
Парень, конечно, понимал, что всё происходящее, это часть эксперимента. Скальпель проверяла, как долго он сможет оставаться под водой без дыхания и движения. Холод не причинял страдания, кислород ему был ни к чему, но сама мысль о том, что его могли просто оставить здесь, бросить в этой чёрной купели навсегда, пробирала сильнее любого холода.
Следующей выступала Оззра — хозяйка лжи и предательств. Она предпочитала являться в облике гигантской змеи. Когда богиня говорила, воздух вокруг словно искривлялся, звуки растягивались, слова текли мягко, обволакивая слух и разум. Голос её был одновременно лаской и угрозой, а улыбка опасной и прекрасной.
Свою речь она посвятила защите человеческого рода, уверяя, что от случайно созданной ими сущности можно без труда избавиться.
Дэбт знал: Оззра действительно питала особую симпатию к этому племени. Смертные с поразительной лёгкостью попадали в сети её интриг и искушений, тем самым бесконечно развлекая его сестру.
Когда облака отсутствовали, на небо, сменяя друг друга, выходили три сестры — Февра, Индри и Мева. Они светили не так ярко, как дневное солнце, но их приглушённого сияния хватало, чтобы мир не погружался в полную темноту.
Февра, младшая из сестёр, появлялась первой. Легенды гласили, что она была светла душой и чиста сердцем. Её сияние пробуждало добрую магию, помогая путникам и рождая благие знамения. В деревнях говорили: если вечер начинается под светом Февры, значит дорога будет лёгкой, а сны спокойными. Но появлялась она ненадолго, словно застенчивый ребёнок, взглянувший из-за облаков, чтобы тут же скрыться от мира.
Иллюстрация "Свечение Февры"
Когда Февра уходила за горизонт, место занимала Индри, средняя сестра. Её свет был тусклым и фиолетовым, как туман, что часто выползал из Леса Скверны. Начиналась пора ведьм и духов. Время, когда тьма пробуждала тех, кто жил страхом и страданиями смертных. Индри считалась их покровительницей, властвующей над мраком дольше всех, удерживая власть большую часть ночи.
Иллюстрация "Индри"
После того, как пурпурная тень наконец угасала, над небом медленно вспыхивала Мева, старшая сестра. Являя собой огромный тускло-оранжевый диск, возвещающий близость рассвета. О Меве в преданиях писали, что она хранит память о прошедшей ночи, обо всём, что совершилось при свете её сестёр. Часто рассвет уже разгорался, а Мева ещё стояла на небосводе, будто беседуя с дневным солнцем о том, что видела.
Иллюстрация "Старшая Мева"
«Так мир хранит равновесие», рассказывали родители своим детям в Велирии. «Младшая дарит надежду, средняя испытывает сердца, старшая судит и отпускает».
Когда я выкладываю новую главу и вижу вашу активность, я получаю невероятную дозу эндорфинов. Каждое ваше прочтение, комментарий, любое внимание — дарит мне настоящее счастье. И я стараюсь отдавать эти эмоции обратно, делая книгу всё лучше и лучше. Просто и без наигранности, спасибо вам 🤍
Мужчина, напротив, производил отталкивающее впечатление. Всё его лицо представляло собой хаотичную карту шрамов, будто кто-то безжалостно резал плоть, не заботясь о симметрии. Переломанный нос уходил в сторону, придавая облику звериную грубость.
Через один глаз, мёртвенно-белый и слепой, тянулся ужасного вида порез. Рыжие волосы и борода росли клочками, словно когда-то его голову сунули в раскалённый горн или печь. Этот охотник выглядел последним человеком, к кому бы Пал обратился за помощью.
Не соображая, что делает, юноша метнулся в сторону убийц. Он никогда не двигался так стремительно, преодолев дистанцию между ними всего за пару секунд. Пал крепко схватил одного из бандитов за руку в попытке скинуть его с коня. Всадник ловким движением отдёрнулся, оставив в руке парня серую, испачканную кровью и почвой перчатку. Оголившаяся кисть оказалась сплошь покрыта шрамами.
«Я точно уже видел такие отметины на похоронах», — мысль оборвалась в тот миг, когда тяжёлый кавалерийский сапог впечатался подошвой прямо в лицо юноши. В глазах помутнело, а по рту растёкся металлический привкус крови. От пинка Пал потерялся в пространстве. Второй, внезапный удар по затылку, совершённый эфесом меча, окончательно отправил молодого человека во тьму.
За все шестьдесят лет стажа Сома, только один раз мертвец выбрался наружу и бестолково бродил по территории капища. И то — тогда ещё молодой могильщик всё проспал. Лишь утром обнаружил беглеца, лежавшего не на своём месте, которого просто ещё раз закопал поглубже — и все дела.
С другой стороны, воры и расхитители по этой причине боятся появляться под покровом ночи. Вот так выроешь бедолагу, чтобы снять с него посмертные украшения, а он тебя — хвать! — и всё, уже два трупа в могиле.
В общем, сегодня Сома ждало очередное тихое и спокойное дежурство.
Какая глупая ирония. Бог смерти умрёт через несколько минут. Я, тот, кто провожает людей в загробные планы, тот, кто заканчивает цикл жизни, сам скоро исчезну. А кто проводит меня? И куда я попаду? Куда отправляются умершие боги? Как же глупо… Глупо и курьёзно.
— Подумал с насмешкой Дэбт, первозданный владыка, отвечающий за конец всего в этом мире.
