Владимир Гиляровский живописует Москву, которую мы с вами потеряли (кстати, крайне рекомендую сборник "Москва и москвичи"): " — Дети в Хитровке были в цене: их сдавали с грудного возраста в аренду, чуть не с аукциона, нищим. И грязная баба, нередко со следами ужасной болезни, брала несчастного ребенка, совала ему в рот соску из грязной тряпки с нажеванным хлебом и тащила его на холодную улицу. Ребенок, целый день мокрый и грязный, лежал у нее на руках, отравляясь соской, и стонал от холода, голода и постоянных болей в желудке, вызывая участие у прохожих к "бедной матери несчастного сироты". Бывали случаи, что дитя утром умирало на руках нищей, и она, не желая потерять день, ходила с ним до ночи за подаянием. Двухлетних водили за ручку, а трехлеток уже сам приучался "стрелять. Бывало, что босяки, рожденные на Хитровке, на ней и доживали до седых волос, исчезая временно на отсидку в тюрьму или дальнюю ссылку. Это мальчики. Положение девочек было еще ужаснее. Им оставалось одно: продавать себя пьяным развратникам. Десятилетние пьяные проститутки были не редкость. Они ютились больше в "вагончике". Это был крошечный одноэтажный флигелек в глубине владения Румянцева. Страшные трущобы Хитровки десятки лет наводили ужас на москвичей. Десятки лет и печать, и дума, и администрация, вплоть до генерал-губернатора, тщетно принимали меры, чтобы уничтожить это разбойное логово. С одной стороны близ Хитровки — торговая Солянка с Опекунским советом, с другой — Покровский бульвар и прилегающие к нему переулки были заняты богатейшими особняками русского и иностранного купечества. Тут и Савва Морозов, и Корзинкины, и Хлебниковы, и Оловянишниковы, и Расторгуевы, и Бахрушины..."
Находится в 50 км от Калининграда, в Талпаках, на развилке дорог на Советск и Нестеров. Основан в 1336 году, до 19 века имел важное военное значение. В 1945 году был сильно разрушен, осталась небольшая часть. Обитаем, внутри живут несколько семей.
В конце марте сего года (1899 г.) в Ревельском окружном суде разбиралось интересное дело о загадочном убийстве, происшедшем в сентябре 1898 г в лесу Икскулевского майората Эстляндской губернии. По обвинительному акту суду были преданы: кузнец Ян Кярман и владелец крестьянского участка «Таутси» Тенис Румм по 1453 и 1454 статьи уложения О наказ. По обвинению в том, что по предварительному между собой соглашению, задумав лишить жизни крестьянина Яна Росте с корыстною целью, они заманили его вместе с его женою Мариею Росте в фикельский лес, где один из них выстрелил в Росте в упор из ружья, заряженного дробью и картечью, прострелив ему на вылет сердце. Подозрение сперва пало на Марию Росте и на Тениса Румма, а затем, по указанию Тениса Румма, был сделан обыск у Кярмана и у последнего найдено двуствольное ружье, один ствол которого оказался заряжен точно такою же дробью, как дробь, найденная в теле убитого Росте. На предварительном следствии Кярман дважды изменял свое показание; сперва он объяснил, что застрелил Росте, вследствие подкупа со стороны Тениса Румма, а затем стал утверждать, что убийство это учинил по подговору самой Марии Росте, обещавшей ему за это взять его себе в мужья. На судебном же следствии Кярман опять начал оговаривать Тениса Румма. Последний же положительно отрицал свое участие в этом убийстве и объяснил, что никогда не имел никаких поводов желать смерти Яна Росте, так как никаких ни денежных счетов, ни ссор с ним не имел. Защитник Тениса Румма присяжный поверенный П.О. Булацель в своей речи, разобрав улики, собранные против Тениса Румма, доказывал всю несостоятельность и не правдоподобность тяжкого обвинения, взведенного на Румма. На суде жена убитого Мария Росте настойчиво поддерживала свое первоначальное предположение о том, что убийца был подкуплен Тенисом Руммом, так как Тенис Румм занял будто бы у неё и у её мужа двести рублей и таким образом через это убийство мог избавиться от кредитора. Однако существование этих долговых отношений между Руммом и Росте не только не нашло себе подтверждения в показании других свидетелей, допрошенных на суде, но даже отчасти было поколеблено позднейшими объяснениями самой Марии Росте, которая на суде давала сбивчивые и уклончивые ответы на предлагаемые ей вопросы. Между прочим она объяснила, что об этих денежных счетах не было известно никому решительно кроме неё и не существовало никаких письменных документов, а поэтому она думает, что Тенис Румм подговорил Кярмана убить не только её мужа, но и её. Далее на вопросы о том, как и где она провела ночь после смерти мужа, Мария Росте объяснила, что седьмого сентября, в 9 часов вечера, когда она вместе с мужем шли в икскюлевский лес, чтобы встретить на опушке леса Тениса Румма, который будто бы пригласил их туда для переговоров о заключении арендного контракта, вдруг их догнал какой-то «неизвестный» её мужчина с двуствольным ружьем за плечами и, пристально посмотрев на них, быстро прицелился и почти в упор выстрелил в её мужа, который пошатнулся и свалился в канаву, тянувшуюся вдоль дороги. Убийца после этого быстро убежал в лес, не сказав ни одного слова. Сама же она совершенно онемела и стояла некоторое время, как потерянная, потом, прейдя в себя, подошла к мужу, раскрыла ему пиджак и почувствовав на груди его теплую кровь, поняла, что он убит. Тут её овладело бессильное, тупое отчаяние, которое лишило её совершенно рассудка. Она не помнит, кричала ли о помощи, но кажется раз окликнула одного проезжего по дороге, быстро скрывшегося и вероятно не расслышавшего её слабого крика. Сев у головы мужа она взяла его голову к себе на колени и в таком положении просидела в лесу всю ночь, показавшуюся ей страшнее целой вечности. Мысли её путались, она ничего по временам не чувствовала и только жгучая тоска об утрате любимого мужа от времени до времени возвращала ее к страшной действительности. Около шести часов утра, когда рассвело, она пошла заявить волостному правлению о смерти мужа. Эта потрясающая картина, нарисованная свидетельницею Мариею Росте, не нашла однако себе полного подтверждения, в других данных дела. Так например, никаких следов крови у нее на руках, ни на платье, обнаружено не было. Затем хотя никто из свидетелей не мог установить, что Мария Росте дурно жила со своим мужем Яном Росте, однако на суде выяснились такие обстоятельства и подробности из её прошлой жизни, которые значительно поколебали уверенность в существовании с её стороны искренней и глубокой привязанности к покойнику Яну Росте. Помощник начальника Гапсальского уезда г-н Бриждинский удостоверил, что первый муж Марии Росте Кабалов умер скоропостижно от судорог в желудке так же при весьма загадочных обстоятельствах. После его смерти Мария Росте два месяца прожила в усадьбе «Тутси» вместе с двадцати пяти летним Тенисом Румм, который однако, видимо, стал тяготиться совместной жизнью с Марией Росте, которая была старше его на двадцать пять лет; вскоре они разошлись: Румм женился на молодой крестьянской девушке, а пятидесятилетняя Мария Росте через пять месяцев после смерти своего первого мужа вышла замуж за двадцати семилетнего Яна Росте, которого до того совершенно почти не знала. Однако по-видимому и этим вторым мужем она была не особенно довольна, по крайне мере одной своей соседке отзывалась о втором муже как «о слишком тихом человек»; говоря же о первом своем муже она с насмешкою называла его «старомодным». Свидетели Михаил Там, Ян Оумм и Тенис Ласи удостоверили, что Мария Росте считалась очень богатой женщиной и что кузнец Ян Кярман неоднократно высказывал свою зависть по поводу того, что Росте получил такую богатую жену, причем свидетели слыхали даже, как однажды Кярман сказал, что не пропустил бы такого случая разбогатеть, если бы Яну Росте не удалось жениться на Марии Кабалон. Далее на суде было установлено, что кузнец Кярман все время жил в той же волости, где и Росте, был им обоим хорошо известен и что в показании Марии Росте, старавшейся первоначально уверить полицейские власти, будто её мужа застрелил «какой-то незнакомец» таится желании что-то скрыть. Наконец все свидетели удостоверили, что Тенис Румм отличный хозяин, хороший семьянин и что если бы когда-либо он нуждался в деньгах, то ему всегда представлялась возможность получить несколько сот рублей от своего брата Яна Румма и от дяди Микеля Ласи, которые, будучи очень зажиточными и к тому же бездетными человеком считал своею обязанностью всегда помогать своему племяннику Тенису Румму, как родному сыну. Наконец целым рядом свидетелей установлено, что Тенис Румм первый сообщил полиции, что в день убийства Яна Росте он встретил Кярмана; идущего с ружьем по дороге в фикельский лес. Таким образом, только по указанию Тениса Румма удалось попасть на верный след убийцы, который, будучи уличен в принадлежности ему ружья, из которого был застрелен Росте, сознался в своем преступлении, но при этом оговорил Тениса Румма. Товарищ прокурора поддерживал обвинение против обоих обвиняемых. Присяжный Поверенный Булацель просил об оправдании Румма. Окружной суд определил Яна Кярмана лишить всех прав состояния и сослать в каторжные работы на двенадцать лет, а Тениса Румма считать по суду оправданным.
Таинственное убийство // Судебная газета. СПб., 1899. №14 (4 апреля). С. 9 – 10.
Все хорошо написано, но вывод... Вы теперь возьмите последний абзац и переверните в другую сторону. Получается, немцам в фашистской Германии не следовало участвовать в подпольном движении, сопротивляться фашизации во власти и обществе, ведь тогда придут "представители чужого народа, чужой культуры"! А тут "хоть и плохие но свои". Поэтому надо дать "представителям чужой культуры" вооруженный отпор, защитить власть "своих".
Позиция колаборантов аморальна и поучительна не потому, что они пошли против "своих", а потому, что они поддержали фашизм - антинародное, реакционное явление. Фашизм антинароден и реакционен и для "своих", и для "чужих". Вот фашисты любой нации - это чужие, а те, кто ему сопротивляются - свои. Бороться надо не за "своих", а за народ!
Есть в истории Российской прелюбопытнейший персонаж.
Мультинипридаватель Анастас Корсунянин.
Да нипридавал я. Прост предвидел.
До его героических подлянок, известно о нем решительное нихуя. Ни возраст, ни место рождения, ни происхождения. Даже род занятий не очень ясен.
Ясно только одно, бедокурить сабж умел, любил и регулярно практиковал.
Жил он в Корсуни. Тогда эту территорию контролировала Византийская империя.
Впринципе жизнь в Византии была достаточно хороша. И там присутствовали все современные черты цивилизационного застоя. Бухло, разврат и другие нетрадиционные греческие традиции.
После нетолератного похода князя Святослава на Царьград, отношения у Руси с гегемоном знатно попортились. И совершенно случайно, ( и очень удачно для византийцев) печенегские товарищи сделали дерзкому князю секир башка, сделав его голову частью современного искусства того времени.
На Руси же начался классический для наших территорий СУЩИЙ КОШМАР. То есть стандартная междоусобица. Красивая и древняя русская традиция от которой никто не отказывается и по сей день.
Путем читов и варягов, победил робичич Владимир. И так как были некоторые сомнения у окружающих, тварь ли он дрожащая или право имеет? То решил Владимир особо наглых изнасиловать или убить, по ситуации.
И укрепить свою власть чем ещё покрепче. Сначала были попытки создать пантеон из своих богов. Но князь в этом как видно нихуя не понимал. Поэтому решил создать ещё одну русскую традицию. Притащить опыт западных партнёров с готовыми бизнес решениями.
Вообще крестился князь судя по всему дважды. И Корсунянин появился в промежуток между двумя этими крещениями.
Первое крещение было в Киеве. И оно было судя по всему более лайтовым. Князь покрестился, и заключил с базилевсом договор о том что его дружина помогает подавить царьградскому императору восстание. А тот взамен даёт ему в жены свою сестру Анну.
Свою часть сделки то князь выполнил. А западный партнёр его обманул. Традиции, что тут скажешь.
Ещё более запутанную историю рассказывает армянский историк Стефан Таронский (Асохик) о сватовстве к Анне (986) одного из болгарских князей:
«В том же году[11] царь Василий отправил его [митрополита Севастии] в страну Булхаров водворить мир. Булхария просила царя Василия отдать сестру свою замуж за её царя. Император в сопровождении митрополита отправил какую-то женщину из своих подданных, похожую на сестру свою. По прибытии той женщины в страну Булхаров, узнали кто она, и потому осудили митрополита как прелюбодея и обманщика; цари булхарские сожгли его, обложив хворостом и соломой.
Скорее всего император решил выдать за свою сестру другую девушку. И князь узнав об этом расправился с участниками подлога и двинул на Корсунь.
Тут то на арену повествования вышел Анастас.
Жил он в Корсуни как минимум с 980 года.
В 6496 (988) году пошёл Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города.
Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: „Если не сдадитесь, то простою и три года“. Они же не послушались его, Владимир же, изготовив войско своё, приказал присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали, они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили её себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял.
И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, написав на ней: „Перекопай и перейми воду, идёт она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока“. Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: „Если сбудется это, — сам крещусь!“. И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались».
Согласно «Повести временных лет», Владимир, захватив Корсунь, потребовал у византийских императоров сестру в жёны, угрожая пойти на Константинополь. Te согласились при условии его крещения. Когда Владимир принял это условие, императоры уговорили Анну отправиться к «тавроскифам», как называли византийцы русских. С плачем царевна попрощалась с близкими, говоря: «Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть.»
И ее желание вполне понятно.
Согласно Житию Владимира особого состав, вначале Владимир просил за себя дочь «князя Корсунского града», но тот с презрением отказал язычнику. Тогда оскорблённый Владимир собрал войско из «варяг, словен, кривичей, болгар с черными людьми» и двинулся покарать обидчика. Во время осады некий варяг из Корсуни по имени Ждберн (или Ижберн) послал стрелу в лагерь к своим соплеменникам варягам и крикнул: «Донесите стрелу сию князю Владимиру!» К стреле была привязана записка с сообщением: «Если будешь с силою стоять под городом год, или два, или три, не возмешь Корсуня. Корабельники же приходят путём земляным с питием и с кормом во град.» Владимир велел перекопать земляной путь и через 3 месяца взял город.
Далее последовало изнасилование Владимиром дочери князя Корсуни:
«А князя корсунского и с княгинею поймал, а дщерь их к себе взял в шатер, а князя и княгиню привязал у шатерной сохи и с дщерию их пред ними беззаконство сотворил. И по трех днях повелел князя и княгиню убить, а дщерь их за боярина Ижберна дал со многим имением, а в Корсуни наместником его поставил…»
Ну в общем не мечта девицы.
Анастас же катался как сыр в масле. Среди Корсунский попов, он попал в приближенные князя. Крестил Анастас, как и пологается огнем и мечем.
Уже через три года князь заложил для своего фаворита Десятинную церковь.
Её строительство и обустройство было поручено корсунским священникам во главе с Анастасом:
…украси ю иконами и поручи ю Настасу Корсунянину, и попы корсуньскыя… пристави служити в неи, вдавъ ту все еже бе взялъ в Корсуни: иконы и съсуды и кресты…
После окончания постройки около 996 года руководство церковью было поручено Анастасу Корсунскому, также, как говорит летопись, Владимир поручил
«вдасть десятину Настасу»
(собственно поэтому церковь получила название «Десятинной» и исключительное положение среди других русских церквей), таким образом статус его ещё более возрос — фактически он стал вторым человеком после епископа, а учитывая сложную ситуацию с Киевским митрополитом (он постоянно отзывался в Византию, подолгу отсутствовал на месте), можно предположить, что фактически всей Русской церковью в конце X — начале XI века руководил именно Анастас.
Жил Настас бы себе и помер бы тихо. Но это было не по его натуре. Он принимал активное участие в интригах и переделе власти, и после смерти князя не смог остановиться.
Остановило его только вторжение польского короля Болеслава, который пришел на помощь Святополку (сыну Ярополка, чью жизнь в свое время легко и непринужденно забрал Владимир).
Анастас, всем обязанный Владимиру, легко перешёл на сторону поляков, стал хранителем царской казны и опасаясь что его, непридавателя такого на Руси порешат из любви большой, вошёл к королю в доверие и отбыл с ним в Польшу. Где получил имение
«…Настаса пристави Десятиньнаго ко именью, бе бо ся ему вверилъ лестью…»
и служил в домовой церкви, охраняя наложниц, которые ко всему прочему твои дочерьми его бывшего патрона. Князя Владимира.
Русский полярный первооткрыватель и мореплаватель Семён Иванович Челюскин увидел Божий свет приблизительно в 1704 или 1707 году, в местечке уездный город Белев в Тульской губернии, а по другой версии в селе Борищево Калужской губернии. Так или иначе, но достоверно известно, что Российской империи во времена Петра Великого срочно требовались профессиональные мореплаватели, в связи с этим моментом мальчика по имени Семён зачислили в московскую школу математических и навигацких наук в 1714 году.
Русский полярный первооткрыватель и мореплаватель Семён Иванович Челюскин
Где и проявились у него большие способности к морским наукам, по этой причине его и перевели в специализированный класс для более углубленного изучения военно-морского дела. Через семь лет после окончания оной школы молодому Челюскину присвоили должность навигатора и определили на службу в Балтийском флот.
Семён на русских кораблях Балтийского флота в 1720-х годах бороздил просторы морей в качестве навигатора, ученика штурмана и подштурмана. Параллельно заносил точные картографические данные с описанием побережий Финского залива, а также наставлял и обучал приставленных к нему учеников военно-морскому делу. Благодаря своему трудолюбию и полученному знанию в морской науке будущий первооткрыватель крайнего Севера накапливал бесценный опыт и постепенно продвигался по служебной лестнице.
При правлении императрицы Анны Иоанновны русские умы задумали детально исследовать обширные Северные территории России, поэтому весной 1732 года вышел указ о Великой Северной экспедиции. В список участников экспедиции попал наш штурман Челюскин, в поручение коего вошло обеспечение экспедиции самым необходимым: специальное оборудование, запасы провизии, одежды и оружия. С целью исследования северного берега моря между Леной и Енисеем был создан Ленско-Енисейский отряд состоящий из 40 человек под шефством русского полярного исследователя Арктики и морского офицера Василия Прончищева (в отряд коего входила жена Татьяна Прончищева - первая русская женщина-полярница) на корабле «Якутск», куда и был зачислен Челюскин.
Путь арктической экспедиции под руководством Василия Прончищева 1735-1736 гг
В Арктической экспедиции не всё так гладко и хорошо шло. В конце 1736 года на обратном пути от берегов полуострова Таймыр случилась трагедия, скончался руководитель арктической миссии - Василий Прончищев вместе со своей женой Татьяной. Северный поход временно приостановился.
С назначением нового начальника арктической миссии Харитона Лаптева исследование севера возобновилось. Челюскин вместе с двумя казаками Фофановым и Гороховым в 1743 году завершил многолетнее изучение географии неизвестного доселе крайнего Севера. У арктической миссии в финальном рывке, чтобы добраться до крайней точки Севера потрачено полтора месяца, преодолено более 7 тысяч километров, сделано множество детальных описаний пройденной местности и отмечено бесчисленное количество географических координат. Также в записях Семёна Челюскина отмечено и о том, как по пройденному пути товарищи теряли присутствие духа, как в упряжке уставали собаки, как участники охотились на белых медведей, чтобы не умереть с голода и т.д.
В дневнике измотанного стратегически важной задачей исследователя записано так:
«Приехали к мысу. Сей мыс каменной, приярой, высоты средней, около оного льды глаткие и торосов нет. Здесь именован мною оный мыс: Восточный Северный. Поставил маяк – одно бревно, которое вез с собою».
Семён Иванович с 1733 по 1743 год проработал штурманом в отрядах Василия Прончищева и Харитона Лаптева во 2-й Камчатской экспедиции.
В 1741 году прошёл по суше от реки Хатанга до реки Пясина делая по пути подробные картографические описания, затем последовали исследования северо-западного побережья полуострова Таймыр до залива (ныне носит имя А. Ф. Миддендорфа), и потом до устьев Пясины и Енисея. Зимой в 1741–1742 годах Семён Иванович проехал из Туруханска до устья Хатанги, занес точные сведения о северном побережье полуострова Таймыр от мыса Фаддея на востоке до устья реки Нижняя Таймыра на западе, обнаружив северную оконечность полуострова Таймыр, названную в 1843 году А. Ф. Миддендорфом в его честь мысом Челюскин.
Карта Таймыра созданная Лаптевым на основе данных полученных Ленско-Енисейским отрядом
Семён Челюскин по возвращении из завершенной экспедиции в 1743 году в Санкт-Петербург продолжил службу на Балтийском флоте. В 1751 году получил звание лейтенант, спустя три года пожаловано ему звание капитан-лейтенант, а в 1756 году он вышел в отставку в чине капитана 3-го ранга. Почил в Бозе великий русский полярный мореплаватель Семён Иванович в 1764 году, но место точного его погребения не установлено, хотя и полагают, что место захоронение может быть в селе Босарево Калужской губернии. Семён Челюскин пережил довольно таки насыщенную событиями жизнь и семь правителей Российской империей: Пётр I Великий (1721 — 1725), Екатерина I (1725 — 1727), Пётр II (1727 — 1730), Анна Иоанновна (1730 — 1740), Иван VI (1740 — 1741), Елизавета Петровна (1741 — 1761), Пётр III (1761 — 1762).
Результаты Арктической экспедиции:
Великая Северная экспедиция начатая русскими при правлении императрицы АнныИоанновны в 1732 году стала одной из самых крупнейших и важнейших научных экспедиций в истории всего человечества.
По итогам Северного похода впервые созданы точные научные географические данные очертания берегов Севера, установлен пролив отделяющий материк Евразия от материка Америки, открыта и присоединена Аляска с Алеутскими островами, начато научное исследование флоры, фауны и изучение народов населяющих Сибирь и Дальний восток, а также открыт морской путь в Японию. В настоящий момент на мысе Челюскина расположен самый северный аэропорт на континенте Евразия, также на мысе находятся радиометеорологический центр и полярная станция. Наши ученные изучают метеоусловия и составляют важнейшие сведения для навигации воздушных судов и морских кораблей.
А в баньке жарко натоплено! Гитлеровцы уже собрались, ждут кралечек. Вот вбегают девчонки, красивые, ладные. Смеются заливисто.
Олимпиада, подготавливая веники для парилки, думала: как же повезло этим девушкам. Хлеба получат, а там, глядишь, и на сало немцы расщедрятся. Хотя вряд ли. Сало самим надо. Жадные.
Олимпиада Полякова.
"Нешто в кралечки пойти?", - подумала Олимпиада, мрачно вспоминая, как ждала "освободителей", как смотрела в окно, как восторженно шептала мужу: "Скорее бы немцы пришли"!
Олимпиада Осипова родилась в 1902 году в Новочеркасске. Отец был простым рабочим, поэтому отношение к революции в семье было вполне сочувственным.
Все изменилось в 1918 году, когда 16-летняя Липа (так ее называли в семье) познакомилась с 29-летним журналистом Николаем Поляковым.
Николай покорил девушку, прежде всего, своим умом. Дочке рабочего еще не приходилось общаться со столь начитанным и интеллигентным человеком.
Помимо прочего, Поляков был ярым антисоветчиком. Липа свято верила каждому слову возлюбленного, и вскоре возненавидела большевиков.
В 1919 году, несмотря на большую разницу в возрасте, сыграли свадьбу. Поляков, даром что теперь на нем лежала ответственность за супругу, не сдерживал свой, как он говорил, "безудержный полемический талант". Николай боялся, что на него напишут донос, поэтому молодой семье приходилось вести кочевую жизнь.
Как только Николай чувствовал, что за ним могут прийти, он приказывал Олимпиаде собирать вещи. Так, в скитаниях, и проходила жизнь.
В начале сороковых Поляковы оказались в городе Пушкине (бывшее Царское Село) под Ленинградом. Здесь семью и застала война.
Немцев супруги ждали, как манны небесной. Для Поляковых интервенты были носителями европейской цивилизации и культуры, которые шли на Россию "крестовым походом".
Катастрофа 41 года заставила Николая и Олимпиаду испытать невиданный душевный подъем. Казалось, большевизм сейчас будет разбит, Сталин сбежит из Москвы.
Не в силах справиться с охватившими ее эмоциями, 22 июня 1941 года Олимпиада стала вести дневник, который впоследствии стал широко известен под названием "Дневник коллаборантки". Несмотря на крайне сомнительное содержание, дневник стал ценным историческим свидетельством о жизни в Пушкине до и во время оккупации, а также документом, демонстрирующим саму природу такого явления, как идейный коллаборационизм.
Царское Село во время оккупации.
Между тем, мечта Поляковых о разгроме СССР воплощалась в жизнь с невероятной скоростью. Гитлеровцы неудержимо рвались к Ленинграду. Вот уже Пушкин стали нещадно бомбить. Олимпиада радовалась: летят освободительные бомбы!
"24 июля 1941 года.
Очень красивы противовоздушные заграждения, которые каждый вечер поднимают над городом. Как огромные серебряные рыбы плавают в вечернем воздухе. Бомбят, а нам не страшно. Бомбы-то освободительные".
Олимпиада с мужем ждут немцев, но те все никак не приходят. Впрочем, в дневнике есть место, где Полякова высказывает тревогу насчет того, как будут вести себя фашисты на оккупированной территории. Не начнут ли они уничтожать местных евреев?
Тем более, что немцы начали сбрасывать с самолетов листовки, в которых напрямую сообщали о своем желании расправиться не только с большевиками, но с лицами еврейской национальности.
Листовки были написаны в самом жутком стиле, что заставило Олимпиаду сомневаться. Хорошо, знакомый коллаборант нашел спасительную для психики предателей лазейку:
18 сентября то, что так ждали Поляковы, наконец, свершилось - немцы оккупировали город Пушкин. Царское Село, в котором "смуглый отрок ходил по аллеям, у озерных грустил берегов".
19 сентября Олимпиада скрупулезно записала в дневник свое впечатление от первой встречи с немцами:
Но гитлеровских "солдатиков" с отобранными у местного населения яйцами, вскоре сменили гестаповцы. Олимпиада поняла, что листовки были все-таки немецкие, а советская пропаганда говорила правду.
Гитлеровцы, получившие от своего вождя неподсудность на оккупированных территориях, вели себя не как "цивилизованные европейцы", а как сущие звери.
Знакомые Поляковым евреи стали бесследно пропадать. Немцы ходили по домам, отнимали еду, теплую одежду.
5 октября - первая публичная казнь. Олимпиада потрясена этим событием до глубины души, ее иллюзии стремительно рушатся:
«У всех настроение мрачное. Ведь люди поверили, что всем ужасам и безобразиям теперь конец. Начинается новая свободная и правовая жизнь. А тут публичная казнь!».
Пришла лютая зима, а с нею - голод. Олимпиада пишет, что в своей квартире замерз насмерть голодный, несчастный писатель-фантаст Александр Беляев.
Еда вдосталь была только у "кралечек" - женщин, вступивших в отношения с немцами.
Полякова, чтобы выжить, устроилась банщицей в немецкую баньку. Насмотрелась Олимпиада на кралечек и "освободителей"! В какой-то момент женщина позавидовала молодым красавицам и подумывала сама "наняться в кралечки" - но решила, что не возьмут из-за возраста и следов "усталости" на лице.
Позднее Олимпиада нашла еще один способ дохода - гадать для кралечек.
Кралечка, немцы и полицай.
Немцы все больше разочаровывают Олимпиаду. Женщина была уверена, что в ее страну идут настоящие европейцы, - богатые, сытые. Все оказалось иначе. Вместо того, чтобы раздавать населению оккупированной территории продовольствие и "качественную европейскую одежду", гитлеровцы безжалостно отнимали последнее. Мародерство цвело пышным цветом:
"Жадны и падки они на барахло, особенно на шерстяное, до смешного. Вот тебе и богатая Европа! Даже не верится. А пишут всякие гадости про красноармейцев, которые набрасывались в Финляндии на хлам. Так то же советские, которые и в самом деле нищие. И хлам финский совсем не то, что наш. Вот тебе и покорители всей Европы! Чудно!".
Есть в дневнике и еще один весьма характерный момент:
Между тем, немецкий план стремительного разгрома СССР провалился. В 1943 году оправившаяся Красная Армия смогла отбросить врага сразу на нескольких направлениях.
Олимпиада и ее супруг, несмотря на огромное разочарование от немцев, оказавшихся совсем не такими богатыми, культурными и щедрыми, как представлялось, были вынуждены бежать из России.
С горем пополам добрались до Риги, где работали в коллаборационисткой газете "За родину".
Олимпиада Полякова.
В 1944 году Красная Армия приступила к освобождению Прибалтики. Поляковы отправились в Германию.
В Германии сблизились с русской эмиграцией, вступили в антикоммунистическую и националистическую организацию "Народно-трудовой союз" (НТС).
Понимая, что советская армия вскоре войдет в Германию, Олимпиада и Николай сменили имена на немецкие. Под этими именами они и оказались в ФРГ.
В апреле 1950 года Олимпиада под псевдонимом Лидия Осипова издала в Берлине свой "Дневник коллаборантки". Современников книжка не сильно заинтересовала: многие пережили нечто подобное.
В 1958 году Олимпиада Полякова скончалась в общине Обераммергау в возрасте 56 лет. Что стало причиной смерти, где находится могила коллаборантки - неизвестно.
Дневник же, написанный Поляковой, стал отличным историческим уроком всем тем, кто считает, что представители чужого народа, чужой культуры, могут быть освободителями от своих. Полякова и другие коллаборанты ждали от немцев демократии и процветания, а получили беспредельную жестокость, грабежи, издевательства, голод и смерть.
Если Вам понравилась статья, буду благодарен за донат.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen