Интервью Цоя Гордону, «Вечерний Киев», 1990 год
ДНР уже 8 лет
Мало кто помнит наверно, но 11 мая 2014 года произошёл поворотный момент, тогда люди вышли на улицу и стали голосовать.Тогда 8 лет назад состоялся референдум о самоопределении ДНР.
По моему мнению люди были не согласны с правительством которое пришло в результате переворота, они требовали федерализации, Киев на это не пошёл. Вылилось всё в то, что мы видим сейчас. По сути мы живём в открытой книги истории.
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Про нутеллу, асфальт и унитазы
Работал я в Киеве с 09 по 15 год. Жил в центре, на Пушкинской. Часто шлялся по городу с фотиком и отснял огромный архив архитектуры, событий на Майдане и прочего. Вот подъезд жилого дома в центре Киева, снял только из за почтовых ящиков, в которых лежат квитанции на оплату коммуналки и талоны на нутеллу с асфальтом..
Думаю тег "политика" здесь лишний. Если не прав, поправьте.
Как в Киеве родился бравый солдат Швейк
Ранним утром 24 сентября 1915 года в полку, где служил Ярослав Гашек - будущий автор «Похождений бравого солдата Швейка» сыграли тревогу - приближались русские войска. Это было контрнаступление Юго-Западного фронта под Дубно. Командир 11-й роты поручик Лукаш торопил своего ординарца Франтишека Страшлипку и его товарища Гашека - но они не спешили...
Дело в том, что оба приятеля уже давно хотели сдаться в плен, потому что войной были сыты по горло с самого того момента, как их угораздило на неё попасть.
Гашек старательно и неторопливо наматывал портянки, как будто от этого зависел исход всей компании, а Страшлипка всё возился с верёвкой на рюкзаке с продуктами поручика Лукаша, которая никак не хотела затягиваться. Наконец поручик плюнул и дал дёру на улицу, махнув рукой на откровенно валявшую дурака парочку. Он был последним, кто видел Ярослава Гашека в составе доблестной Австро-Венгерской армии.
Вообще-то Гашек не собирался там служить. Когда император Франц Иосиф I издал универсал об объявление войны, в голове писателя созрел гениальный план, как сделать так, чтобы он существовал отдельно от войны, а она — отдельно от него, и они друг другу в этом мирном сосуществовании не мешали.
Ярослав решил, постоянно переезжая из города в город, избегать призыва. С женой он давно не жил, сын подрастал не видя отца, какой-либо недвижимостью Гашек обременён не был, опыт скитания по обширной Австрийской империи у него был значительный, так что его план вполне мог удаться, если бы не нездоровая тяга к не всегда своевременным шуткам.
При заселении в очередную дешёвую гостиницу Ярославу ни с того ни с сего взбрело в голову в регистрационной книге подписаться русским именем «Иван Сергеевич Толстой из Москвы», а в графе «Цель приезда» указать: «Ревизия австрийского генерального штаба».
Уже через несколько часов незадачливый «косильщик» от армии давал показания в местном полицейском околотке. Его объяснение, что он просто желал проверить бдительность австрийской контрразведки может кого и повеселило, но меньше всего смеяться потом довелось ему самому. Его недельку помариновали в «кутузке», после чего под конвоем препроводили на ближайший призывной пункт.
В ответ на замечания, что ему некогда тратить своё драгоценное время на такое недоразумение, как призывная комиссия, конвоиры пару раз наподдали ему под рёбра — во всех странах мира конвоиры не отличаются особой склонностью к юмору.
Попытка выдать себя за клинического идиота провалилась, так что в конце концов в армию Гашеку отправиться всё-таки пришлось. Его отпустили только на один день домой, чтобы проститься с родными. Его он использовал, чтобы закатить знатную попойку с друзьями и поклонниками его литературных талантов в трактире «На насесте».
11-я маршевая рота 91-го полка формировалась в Чешских Будеёвицах — там Гашек и начал свою службу. Он явился на службу в мундире и раздобытом для смеху цилиндре — штатной фуражки на него сначала не хватило.
Чтобы подольше потянуть время своего нахождения вне пределов фронта Ярослав поступил в школу вольноопределяющихся, но его опять подвела тяга к шуткам по поводу и без. Его выгнали за сочинённую шуточно-похабную песенку «Боже, Англию низринь!».
Затем была неудачная попытка симулировать ревматизм, обвинение в попытке дезертировать с отбытием трёх лет тюрьмы по окончании войны и, наконец, отправка на фронт.
Как Гашек ни хотел избежать войны, он и она всё-таки встретились. Его к ней отвезли в арестантском вагоне.
Ярослав Гашек в австрийской армии.
Если вы читали «Швейка», то вам знакомы командир батальона капитан Сандлер, командир взвода кадет Биглер, старший писарь Ванек. Это всё реальные персонажи, талантливо срисованные Гашеком с окружавших его в армии персонажей. Только подпоручика Дуба не было — человека, который грозился солдатам: «Вы меня еще не знаете, но когда вы меня узнаете, то заплачете!». На самом деле он носил фамилию Мехалек.
Отличавшийся редкостным пацифизмом Ярослав решил искать первую же возможность, чтобы сдаться в плен. Особенно он укрепился в этом своём намерении после ожесточённых боёв, которые 91-й полк провёл под Сокалем, потеряв половину состава ранеными и убитыми.
В этих боях Гашек как-то встретил трёх русских солдат, и тут же с радостью предложил взять им его в плен. Беда в том, что эти бедолаги обратились к нему с точно таким же предложением, только в плен жаждали попасть они сами. В результате разгоревшейся дискуссии победило физическое большинство, и чеху пришлось вести пленных в свой штаб.
Позже в полку ходил анекдот, достоверность которого нынче установить невозможно, что, когда майор Венцель случайно выглянул из окна штаба и увидел, как из-за угла один за другим появляются солдаты противника, он, не мудрствуя лукаво, пустился наутёк, решив, что русские прорвали фронт. Если бы ему чуть хватило выдержки, он бы дождался появления из-за поворота конвоировавшего их Гашека.
За этот «подвиг» писателя произвели в ефрейторы и вручили серебряную медаль «За храбрость» с которой он буквально несколько месяцев спустя и отправился в плен вместе со своим верным товарищем Страшлипкой, многие черты характера которого позже «впитал» в себя незабвенный Швейк.
Дальше в украинской биографии прославленного писателя было несколько лагерей для военнопленных, в одном из которых — Бузулукском, среди 18 тысяч содержавшихся там военнопленных австро-венгерской армии разыгралась нешуточная эпидемия тифа, которая по некоторым оценкам унесла жизни двух третей военнопленных. Гашек тоже заболел, но, к счастью, выздоровел.
Вскоре в лагерь приехали чешские офицеры, набиравшие добровольцев в чешский легион — Чешскую дружину, воюющую на стороне России против Австро-Венгрии, и Гашек с готовностью в него записался — он был сыт по горло серой и тусклой лагерной жизнью. Весной 1916 года он очутился в киевском пригороде Дарница, где находился крупнейший в Российской империи лагерь для военнопленных славян.
Гашека сначала зачислили писарем в 1-й полк имени Яна Гуса. Его житьё-бытьё наладилось, как он того и желал, подальше от боевых действий. Он агитировал своих земляков воевать против Австро-Венгрии и спал на застеклённой веранде канцелярии своего батальона.
Вскоре Гашека привлекли к выпуску выходившей в Киеве чешской патриотической газеты «Чехослован». На страницах издания его имя начинает встречаться с 10 июля 1916 года.
Гашек высмеивал австро-венгерскую военщину, пропагандировал своих земляков взять в руки оружие, для того, чтобы, наконец, отвоевать для Чехии независимость.
Материал его был настолько талантлив, что редактор «Чехослована» — Венцеслав Швиговский включил бывшего военнопленного в редколлегию в качестве ведущего журналиста.
Остроумные фельетоны Гашека значительно подняли тираж киевской газеты, редакция которой располагалась по адресу ул. Владимирская, 36 в помещениях частного отеля «Прага», находившегося в собственности русского чеха Вацлава Вондрака.
Неприхотливый Гашек ночевал в приёмной редакции, часто используя вместо подушки подшивку газет и укрывшись шинелью. Вместе со скромным достатком вернулась и застарелая тяга к шумным компаниям, весёлым попойкам.
Дни проходили в казармах, в Дарницком лагере, в редакции, в любимом кафе «У чешской короны», которое находилось по современному адресу ул. Б. Хмельницкого, 19, возле оперного театра.
Гашек очень много пил, в основном пиво, но не забывал и более крепкие напитки, хотя предпочитал водке вино, даже если оно было сомнительного качества. Работал, как и когда-то дома, быстро и всегда начисто, чтобы не терять зря на редактирование и переписывание время, которое с гораздо большой пользой можно провести в пивной.
Попойки стали приводить к эксцессам.
20 января 1917 года в кафе для посетителей выше среднего достатка «Самадени» Гашек порядком набрался вместе со своим шурином Славой Мейером, офицером русской армии. Ярослав начал шуметь и попал в поле зрения какого-то генерала, который тут же приказал призвать распоясавшегося чеха к порядку. Гашек стал активно возражать, за что его тут же арестовали.
Второй инцидент произошёл месяц спустя 24 февраля 1917 года в кафе «У Золотых ворот» по адресу улица Ярославов вал, 1.
Любимое кафе Ярослава Гашека "У Золотых ворот".
Гашек заглянул сюда с бывшим сербским офицером Талавани. Не спросив разрешения у сидевшего за одним из столиков прапорщика, он плюхнулся перед ним на стул, нарушив всякую субординацию. Тот вполне миролюбиво поинтересовался, почему вольноопределяющийся позволяет себе такую непростительную фамильярность. Гашек повёл себя вызывающе, выйти отказался, нагло заявил: «А знает ли господин прапорщик, кто такой Ян Жижка из Троцнова?», а когда возмущённый прапорщик попытался обнажить саблю, разбил ему о голову бутылку.
Прапорщика из кафе повезли в госпиталь, а Гашека — в Борисполь в гарнизонную тюрьму.
Редакция «Чехослована» не могла обойтись без своего ведущего журналиста, и активно хлопотала о скорейшем его освобождении. Её усилиями Ярослав очутился на свободе через 11 дней.
Он явился в «Прагу» с пачкой мелко исписанной бумаги. Это была повесть «Бравый солдат Швейк в плену».
Спустя несколько дней она вышла в типографии «Чехослована», располагавшейся также в районе Ярославова вала, отдельной книжкой.
Ей было далеко до будущего романа, который писатель будет писать, да так и не допишет на родине, но это было первое появление литературного Швейка «на людях».
Литературного, потому что существовал настоящий человек по имени Йозеф Швейк. Он служил до войны в Праге дворником на Виноградах и вечерами частенько сиживал в трактире «У чаши» — по которому Гашек и знал его ещё в той довоенной жизни.
Этого настоящего Швейка он потом встретил в Дарнице, в лагере для военнопленных и сагитировал перейти на сторону русской армии. Швейк потом даже спас его во время Гражданской войны, когда Гашек воевал за красных, и попался белочехам. Швейку приказали конвоировать Гашека, а он помог тому бежать.
Но тот Швейк не был настоящим прообразом Швейка литературного — им был сам Гашек, который добавил к собственному портрету черты характера и какие-то штрихи своих обожаемых земляков, таких же сибаритов и ценителей жизни, как и он сам.
Комикс 1939 года. Комикс югославский, но его автор - русский эмигрант Иван Шеншин
После издания повести Гашек стал редактором «Чехослована». Прогремевшую вскоре Февральскую революцию и свержение монархии писатель приветствовал в статье «Тёмная сила», посвященной Григорию Распутину.
17 марта он выступал перед своими земляками, обсуждая с ними перспективы развития Чешского легиона, 8 апреля — на митинге перед киевскими рабочими, проводившемся на Бибиковском бульваре (современном бульваре Т. Шевченко).
В это время среди находившихся в России чехов наметился раскол.
В редакцию газеты ворвалась националистически настроенная группа чешских солдат во главе с капитаном Радолой Гайдой.
Радола Гайда
Гашека избили, ему пришлось на время распрощаться с издательской деятельностью. Он вновь встал рядовым 1-го полка имени Яна Гуса, принял участие в сражении под Зборовом, где плохо вооружённые чехи разгромили превышавшие их численно австро-немецкие войска. Гашек был награждён Георгиевским крестом, был избран солдатами в полковой и затем бригадный комитет.
15 ноября 1917 года писатель вернулся в «Чехослован». Он принял сторону большевиков и вступил в публичную полемику с будущим чехословацким лидером Томашем Масариком.
Вскоре Гашек осознал, что среди своих земляков оказался в меньшинстве.
В конце февраля 1918 года он покинул Киев и с головой погрузился в Гражданскую войну, в которой ему предстояло стать членом РКП(б), работником политотдела Реввоенсовета, помощником коменданта Бугульмы и даже… двоеженцем. Но как бы там ни было, именно в Киеве прославленный чешский писатель стал «отцом» легендарного Швейка, за что в первую очередь все мы его и любим.
Празднование нового года после осады Киева в 1240 году
Вот и помер Чингисхан. Завещал он своим детям продолжить отцовское дело, а именно - завоевать весь мир, не меньше. Раньше нравы и амбиции были проще, так что ничего удивительного.
Собственно державу возглавил великий хан Угедей, который теперь и руководил покорением всего сущего. Он же послал хана Батыя, который был внуком Чингисхана, завоевывать Русь. Такая вот семейка.
Первая попытка покорить Киев была предпринята ещё осенью 1239-го года. Тогда на левом берегу Днепра напротив Киева Батый отправил послов в город с предложением о сдаче, на что киевляне ответили недвусмысленно - убили всех чужеземцев. Справедливости ради, сегодня принято считать, что ханские послы все равно хотели обмануть местные власти. Так что кто кого еще переиграл? Кто кого ещё уничтожил?
Приказ об убийстве, очевидно, отдан был киевским князем Михаилом Всеволодовичем. В то время он занимался традиционной для князей-русычей, по сути, братоубийственной, подлой и бесчестной игрой престолов. То есть борьбой за власть.
После прихода монголо-татарской орды он, как и подобает сильному и уверенному лидеру столицы некогда великой и непобедимой страны, сбежал из Киева куда-то в Венгрию. На его место тут же пришел смоленский князь Ростислав Мстиславич (нет, ну не пропадать же Киеву без князя), которого почти мгновенно изгнал галицкий князь Даниил Романович. Даниилу Киев то толком и не нужен был, он скорее легитимизировал свою собственную власть и занимался имиджем в глазах остальных княжеств - мол, глядите я прям как Ярослав, Володя и Святослав по Киеву топтался. В то время мода была такая и так делали многие князья, после событий 1169-го года, но это уже другая история...
Стоит отметить, что Данила был смышлёный, а потому владеть Киевом оставил своего воеводу Димитрия, а сам вернулся в родные земли. Особых планов по защите Киева, ясное дело, он не строил. Все это досталось воеводе Димитру вместе с немногочисленным войском.
Воевода Димитрий был вовсе не простой подставной неудачник, а вполне себе уважаемый человек. Конечно, для киевлян вряд-ли вообще была особая разница кто сейчас у власти, однако Димитрий был мужиком недурным. Ещё в 15-19 годах он успел поработать тысяцким - это такая администраторско-силовая должность времён Киевской Руси: и налоги собрать, и митинг разогнать. Причем он был достаточно успешным тысяцким. Очень во многом помогал Данилу Романовичу. Был верным другом и поданным.
К слову, быть поданным у него действительно здорово выходило. Так, во время боя за Киев он был ранен и пленен, но не убит. А уже в плену у Батыя, помимо знаменитого совета свалить из земли славянской, по некоторым сведениям он сумел переехать в Друцк и там основать целое княжество. Так же он участвовал в походе на Литву уже в составе монгольского войска.
Собственно навала монголо-татар и последующая осада Киева началась плюс-минус в начале осени (5 сентября), а закончилась в начале зимы (6 декабря), за 25 дней до НГ. А жаль, такая то возможность была у киевлян впервые в истории отпраздновать НГ вместе с туристами с востока. А если быть точным, то, по самым скромным предположениям, с сорока тысячной компанией голодных и злых многонациональных кочевников.
Как можно заметить, осада длилась довольно долго. Это связано с тем, что Киев, несмотря на все междоусобицы, все таки оставался центральной и могучей пафосной столицей. С построенными ещё в Х-ХI веках оборонительными сооружениями. У которой численность населения была плюс-минус под пятьдесят тысяч, однако принято считать, что оборонительной армии (а уж тем более профессиональных отрядов) было в десяток раз меньше. Вообще, для обороны города этого вполне было бы достаточно на какое то время и если учитывать тот факт, что осада длилась буквально три месяца, то можно сделать вывод, что если бы соседние княжества объединили свои силы и собрались отбивать древнюю столицу, то вполне могли бы и одолеть супостата. Все же мечи да кольчуги против стрел и шуб выглядели гораздо серьезнее.
Сам город, нужно понимать, был условно поделён на две части: Верхний город и Подол. Кроме того, Верхний город был разделен на детинец и окольный город. Детинец был построен еще при Владимире и имел не столь мощные укрепления, как окольный город ,что был возведен при Ярославе. Подол также был укреплён, но его оборонительные сооружения не представляли собой серьезного препятствия. Все же не для государей, а для смердов строили. Однако все это вместе создавало сложную и эффективную оборонительную систему укреплений.
Тем ни менее по приходу монголо-татарского войска киевляне предпочли покинуть уязвимый Подол и перебрались в Верхний город. Ну, естественно, кто мог себе это позволить. Тем временем супостат, по своему обычаю, начал грабить и выжидать ослабление защитных сил Киева. Армия его была разбита на две части. Пока одна часть контролировала центральные ворота города, дабы предотвращать вылазки киевлян, вторая грабила окрестности.
К слову, существуют сведения о том, что киевляне не только достаточно долго сопротивлялись осаде, но совершали нападения со своей стороны и даже имели пленных.
До штурма дело дошло зимой. Причиной этому считают то, что монголо-татарскому войску необходимые для пороков (требушетов) снаряды нужно было ещё привести и это заняло много времени. Есть так же мысль о том, что у киевлян начали заканчиваться припасы и оборонные войска пали духом, однако против этого свидетельствует достаточно бодрая оборона.
Как бы там ни было, но принято считать, что штурм начался 5-го декабря.
Батый поставил пороки напротив Лядских ворот. Это было географически мудрое решение. Более мудрым решением стала идея напасть одновременно с нескольких сторон, что и было совершенно. Да, в то время это называли мудрой тактикой. Бой описывают достаточно долгим и жестоким, однако стоит учитывать многочисленное преимущество монгольского войска. И также стоит учитывать, что средний киевлянин имел при себе только копьё или топор, которые ранее использовал исключительно в бытовых целях. А средний монголо-татар имел какой-то нож, кинжал или лук, который он использовал в основном для убийства животных или людей.
Скоро оборона города потерпела поражение и выжившие воины спрятались в десятинной церкви. Есть несколько предположений о том, какая именно судьба ждала этих людей. С одной стороны предполагают ожидаемый штурм со стороны монголо-татар с последующим подпалом церкви, как последнего оборонительного рубежа осажденного города. С другой же стороны предполагают то, что киевлян буквально выкурили из церкви, подпаливши её. Но, на мой взгляд, ничего страшного не будет, если мы поверим в легенду про то, что церковь не выдержала количество супостата и буквально рухнула.
Жестоки были монголо-татары, однако сегодня сложно определить насколько жестоки они были. Есть сведения как про то, что они изрезали практически все население города, так и про то, что они лишь довольствовались победой над стенами города и унижением его жителей. В любом случае выжившие киевляне встречали новый 41-ый год (конечно, его ещё тогда не праздновали) в голоде, холоде и депрессии куда большей, чем мы сегодня 2021-ый.
Так что не смейте больше говорить о неудачном годе. По сравнению с 1240-ым 2020-ый - это шутка.
P.S.
Я не историк. На историческую достоверность не претендую, однако использовал открытые источники и честно изучал, а не выдумывал события прошлого. Основной и, на мой взгляд, самый толковый источник: http://xlegio.ru/ancient-armies/medieval-warfare/capture-of-...
Если где неточности или ошибки - пишите, буду очень благодарен сообществу.
Киев отзовись!!!
Тухну от скуки на карантине.... мне 32... с удовольствием пообщаюсь с интересным молодым человеком))