Факты о Костроме
Источник https://t.me/projectrhbz
Беды России
Задорнову приписывают выражение, а Задорнов - Гоголю, что у России две беды: дураки и дороги.
Я бы добавил ещё: предатели и воры.
Почему предатели?
Например, https://life.ru/p/1656100
Братья и сестры.
С дураками всё понятно. С дорогами вроде бы разобрались.
Воров и коррупционеров сажают, но они как после грибного дождя появляются.
С предательством ведётся неустанная борьба тоже.
Как предупреждать, как профилактировать, как искоренить?
Очень больно и обидно за страну
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Русский игропром. Смута. ИРИ
По моему уже только ленивый не обсудил выход Смуты и люди поделились на два лагеря. Одни защищают этот продукт (их меньшинство), другие критикуют, стебут, лепят мемы (Медведь, медведь, научи меня пердеть ). История уже докатилась до того, что обвиняют Запад в провале игры (некая Вербицкая),Депутат Горелкин и тд. А мне просто, по человечески обидно за наших разработчиков и за такое отношение к работе.
Я же своим постом хотел бы внести чуть чуть здравомыслия, затронув тему Российского геймдева. Внести ряд предложений, задать вопросы, на которые я вряд ли получу ответы , но очень надеюсь, что индустрия, ровно. как и регулирующие органы хоть чуть чуть задумаются.
Давайте сразу договоримся. Смута - это позор. Не потому, что Запад постарался очернить игру, не потому, что бюджет мал по сравнению с другими играми, а потому, что игры фактически нет. Все ее проблемы вы и так знаете из обзоров и других источников, но давайте разберемся что пошло не так и почему виноваты разработчики и НРИ, выступивший спонсором этого проекта, а так же затронем ИСТОРИЮ РОССИЙСКОГО ГЕЙМДИЗАЙНА.
1.Бюджет.
Абсолютно правы те, кто говорят, что 500 (по некоторым источникам миллиард) рублей - слишком маленькая сумма в сравнении с бюджетом того же Ведьмака. Однако есть множество игр с еще меньшим бюджетом, командой разработки, которые выстрелили, нашли свою аудиторию. Хотите пример?
Spacebourne 2.Ее разрабатывал ОДИН человек и только пол года назад, в команду разработки вошли еще 4 человека( если мне память не изменяет).А теперь загибаем пальцы от количества контента в игре. Космические битвы, планетарные битвы, система фракций, куча звездных систем, гильдий, лута и тд. Да - визуально игра не тянет на 2024 год при этом вполне приятна глазу. Хотите еще пример?
Hand of Fate. Игра выпущена была в 2015 году. Бюджет 50000 долларов (собрала на кикстартере). И я понимаю, что есть инфляция и что 50000 в 2024 году это не тоже самое, что 50000 в 2015, но все равно суммы не сравнимые.
Т.е. аргумент маленького бюджета выделенного на разработку игры не состоятелен. Важно то, как он был освоен и КАК разрабатывалась игра. И мы переходим к пункту 2.
2. Финансирование. Вопросы к ИРИ.
Давайте так, я прекрасно понимаю, что отчитываться нужно за каждую копейку, которую выделило государство. Но тут возникает вопрос: "А вы видели на что вы выдаете деньги?". Я поясню. Институт развития интернета это орган спонсируемый государством, оператор государственного конкурса на создание интернет-контента для молодёжи.
Соответственно сотрудники (ну хоть кто то), должны разбираться хотя бы приблизительно в нюансах создания игр, вести контроль за их разработкой. И да - всем тем, кто орет: "деньги разворовали до последней копейки", хочу сказать, что это не так. Возможно (я не утверждаю, потому что не знаю) и воровали, но не в таких масштабах. Однако хочется задать вопрос. Уважаемые сотрудники ИРИ, вы же прекрасно понимали(или нет?), что за указанный срок невозможно удовлетворить все требования к проекту, для чего нужно было ставить такой срок? При этом, вам принесли макет проекта (с текстовым описанием).Почему за весь цикл разработки фактически контроля не было? Т.е. насколько я понимаю, были заявлены определенные механики игры, которые в ней должны были быть. Почему не было контроля за качеством их реализации? Неужели предоставлялись только отчеты, без ознакомительных версий, ранних билдов и тд ?
3. Маркетинг и "Передний край", а так же , как заинтересовать людей.
Понятно, что один из способов заинтересовать молодёжь это привлечь к раскрутке проекта блогеров, стримеров, популярных в тусовке инфлюенсиров, которые согласны за деньги или по идейным соображениям пиарить ваш проект. Понятно, что привлечение Дмитрия Пучкова , Клима Жукова, организация тематических мероприятий так же может привести аудиторию более старших людей, но зачем? Что бы они увидели что?
Хорошо, они купили предзаказ игры, но разве одной из основных идей не было продвижение своей КУЛЬТУРЫ? Приведенные люди проникнуться игрой, антуражем или просто принесут бабки? Исходя из такой постановки вопросов - цель не сделать игру, а заработать.
Все это, к сожалению негативно отражается в принципе на разработчиках из России. И это настоящий удар по индустрии, а в данном случае и по основной повестке государства - продвигать свою культуру, свои игры.
В пример я приведу RTS, которую я жду - "Передний край". Пока игра вообще не замечена ни в одном скандале и она является именно ИГРОЙ, которая повествует о войне в Сирии. И хотя она очень похожа на Company of Heroes, но тем не менее самобытна, благодаря классным антуражам, игровому процессу. И элемент ознакомления общества с предпосылками и причинами конфликта в Сирии выглядит крайне органичным. Т.е. игрок знакомится с историей не "просто потому что", а через игру, вовлекаясь в нее.
4.Российский геймдев.
Те, кто говорят, что такие "игры" наши первые шаги полностью не правы. Наши первые шаги были сделаны еще в 2000ых. Вспомните такие игры как: Космические рейнджеры, Механоиды , Блицкриг, Паркан, Дальнобойщики, Санитары подземелий, Сферу, Корсары. Были классные и успешные проекты, которые вполне конкурировали с Западными, а то и вовсе создали новый жанр (да, я о симуляторах грузоперевозок).
И да - были компании разработчики и издатели, выпустившие кучу классных игр. Акелла,1с,Нивал.
Проблема в том, что независимые разработчики померли. А деньги, которые выделяются на поддержку и развитие этой индустрии, выделяются без анализа ИГРОВОЙ составляющей проекта. Про з/п, про сохранение кадров, общение с комьюнити я молчу.
5.Коротко о главном. Культурный аспект и немного треша .
Нельзя заставить геймеров играть в игру, только потому что она Русская. Это так не работает. Можно привлечь геймеров интересным, захватывающем игровым процессом. Нельзя бить в лоб, это бесполезно. Придумайте историю, придумайте активности, антураж, через который можно передать культурные или исторические аспекты. НЕНАВЯЗЧИВО.
Нельзя запрещать в играх секс или алкоголь, курение и заставлять ходить в церковь что б просто выжить (или платить ипотеку, как в русском СИМС), но можно давать выбор игроку, где то его ограничивая (например запрет однополых отношений и тд.). Навязывание чего то - всегда рождает отторжение от навязываемого. Например можно ввести систему, что игрок может курить, однако курение дает дебаф персонажу. Проработать систему, при которой, если игрок будет курить - этот дебаф будет появляться постоянно, если персонаж не покурил в течении какого то игрового времени, а сигареты стоят денег. Ввести счетчик, который считал бы, сколько игрок потратил на сигареты и что ы он мог купить внутри игры на эти деньги. Ну и например какой то сложный квест , что бы игрок мог избавиться от этой привычки. ЭЛЕМЕНТАРНО. Кто то задумается , кто то нет (такие как я).
P.S.Можно ли запретить Западные игры? Давайте предположим, что да. Давайте предположим, что была разработана система, блокирующая скачивания отовсюду, включая торренты. Поможет ли это нашим играм? Нет. Говорю за себя - я лучше пройду в 10000 раз Mass Effect или Котор или Ведьмака. Думаю, что так же поступит и подавляющее большинство людей. Появятся площадки, для обмена играми и т.д.
Но , если делать действительно интересные игры, то люди предпочтут наших разработчиков и сами их будут поддерживать продажами, донатами и тд и тогда мы сможем, если и не конкурировать, то смотреться достойно на фоне западных игр.
В гостях у мастера Виктора Пучкина
Всех приветствую! Весна для меня началась с творчества а точнее продолжение съёмок, моего полупрофессионального проекта "Different special", который выходит на моём канале Different Life.
ℹ️Different special - видео проект, выпуски которого выходят в гибридном формате "интервью - подкаст". В нём принимают участие интересные люди, которые на мой субъективный взгляд являются незаслуженно медийно в тени.
На этот раз я побывал в гостях у мастера, основателя мастерской "АКВАВИП" - Виктора Пучкина. Достаточно весело провели время на съёмках очередного выпуска.
В общем тепло и лампово пообщались о жизни, проблемах, о мастерской и творчестве.
Кони Анатолий Фёдорович (1844—1927) Собрание сочинений в восьми томах. Том 2. М., 1966 г
Воспоминания о деле Веры Засулич
Отдел первый
...Этот документ был передан мною в Академию наук для опубликования через 50 лет после моей смерти. Но шаги истории в дни моей старости стали поспешнее, чем можно было это предвидеть, и в лихорадочном стремлении сломать старое ее деятели, быть может, скорее, чем я мог предполагать, будут нуждаться в справках о прошлом ради знакомства с опытом или ради понятной любознательности. Вот почему я не считаю себя вправе поддаваться желанию кое-что смягчить, кое из чего сделать в ней же выводы. Я не меняю ни одного слова, написанного 45 лет назад, а беседы, встречи и отношения с некоторыми из названных мною лиц описываю в послесловии и надеюсь, что читатель сделает из него напрашивающийся сам собою вывод.
...Процесс этот имел, в числе своих последствий, один трогательный эпизод. Вскоре по произнесении приговора, в числе прочих и над неким воспитанником Академии художеств Поповым, личностью весьма мало симпатичною во всех отношениях, присужденным к поселению в Сибири, ко мне явилась девушка калмыцкого типа, с добрыми, огромными навыкате черными глазами и румяным широкоскулым лицом — нечто вроде Плевако в юбке — и принесла письма от секретаря цесаревны Оома, в котором тот просил от имени цесаревны содействия удовлетворению ходатайства г-жи Товбич. Так звали эту девушку. Ходатайство состояло в разрешении обвенчаться с Поповым до его отправления в Сибирь, так как она желала следовать за ним в качестве жены. Просьба была настойчивая и слезная, и контуры стана просительницы показывали, что эта настойчивость имеет свои основания. Я обещал выхлопотать разрешение у Палена, который не допускал прокурора палаты самого разрешать такие вопросы, и вместе с тем просил Оома написать ему официальное отношение. Но у Палена я встретил неожиданный и яростный отказ. Он кричал, что это «все — девки!», что он не намерен «содействовать разврату» и т. п. Пришлось утешать слабыми надеждами Товбич, которая трепетала, как птица в клетке, и овладеть Паленом путем нескольких периодических атак. Наконец, он сдался на то, чтобы родителям Товбич, жившим в Екатеринославской губернии, было написано о желании их дочери связать свою судьбу с политическим ссыльным и испрошено их разрешение на брак, в даче которого Пален, видимо, сильно сомневался. Я сам написал местному исправнику конфиденциальное письмо, и вскоре был получен ответ с подписью родителей Товбич, которые заявляли, что дочь их уже давно живет самостоятельной жизнью и что они не желают вмешиваться в ее выбор. Это не удовлетворило, однако, Палена; он потребовал, чтобы местный прокурор лично объяснился с родителями Товбич. Ввиду болезненного состояния ее матери прокурор объяснился лишь с отцом и донес, что последний, зная силу привязанности дочери к Попову, не только разрешает ей брак, но даже просит ему не препятствовать, и «покровительство разврату» совершилось в тюремной церкви. «Дураки!» — провозгласил Пален. Года через два я получил от Товбич-Поповой письмо из Якутска, в котором она писала, что родила сына, что живут они с мужем счастливо и совершенно безбедно, так как он делает, по старой памяти, бюстики государя, которые очень хорошо раскупаются в их местности и доставляют средства к жизни. Письмо это имело очень оригинальный характер. В нем нигилистическая поза прикрывала сердечный характер. Товбич начинала письмо словами: «В некотором роде памятный мне Анатолий Федорович», а кончила короткой припиской: «Сына моего я назвала Анатолием».
...Обвинителями в этих двух процессах выступали Поскочин и Жуков. В сущности они вели себя порядочно, особливо в сравнении с тем, что пришлось впоследствии слышать с прокурорской трибуны. Поскочина, впрочем, обвиняли в каких-то инквизиторских приемах при дознании и даже сочинили по этому поводу целую скабрезную историю, мало правдоподобную и имевшую характер злобной клеветы. Относительно же Жукова случилось следующее довольно комическое совпадение. Он был запутан в долгах по горло. Для того чтобы спасти его имение от окончательной гибели, над ним была учреждена по высочайшему повелению опека, и указ о ней был напечатан в «Правительственном вестнике» в день начатия процесса «50-ти», так что некоторые из защитников, шутя, готовились протестовать против требований прокурора, если ввиду суда не будет на них согласия его опекунов. Во всяком случае было странно видеть обвинителем увлекающейся и увлеченной молодежи зрелого человека, не имеющего вследствие своего легкомыслия даже правоспособности к управлению собственными имущественными делами.
...Как характеристика того, из среды каких людей назначались судьи в особое присутствие, мне вспоминается вечер, бывший в феврале 1877 года у принца Ольденбургского для воспитанников и преподавателей учебных заведений, состоявших под его покровительством (я был в это время профессором в Училище правоведения). На вечере были государь и, конечно, все министры. Государь был очень весел, играл в карты и, когда в зале раздались звуки мазурки, прошел, улыбаясь, среди почтительно расступившихся рядов в залу, удлиняя в такт мазурки шаги. В зале он, между прочим, подозвал к себе Палена и стал с ним говорить в амбразуре окна. В это время кто-то взял меня за локоть. Это был сенатор Борис Николаевич Хвостов, бывший вице-директор и герольд-мейстер, фактотум и креатура Замятнина. «Как я рад, что вас вижу, — сказал он мне, — мне хочется спросить вашего совета; ведь дело-то очень плохо!» — «Какое дело?» — «Да процесс 50-ти... Я сижу в составе присутствия, и мы просто не знаем, что делать: ведь против многих нет никаких улик. Как тут быть? а? Что вы скажете?» — «Коли нет улик, так — оправдать, вот что я скажу...» — «Нет, не шутите, я вас серьезно спрашиваю: что нам делать?» — «А я серьезно отвечаю: оправдать!»— «Ах, боже мой, я у вас прошу совета, а вы мне твердите одно и то же: оправдать да оправдать; а коли оправдать-то неудобно?!» — «Ваше превосходительство,— сказал я, взбешенный, наконец, всем этим, — вы — сенатор, судья, как можете вы спрашивать, что вам делать, если нет улик против обвиняемого, то есть если он невиновен? Разве вы не знаете, что единственный ответ на этот вопрос может состоять лишь в одном слове — оправдать! И какое неудобство может это представлять для вас? Ведь вы — не административный чиновник, вы — судья, вы — сенатор!» — «Да, — сказал мне, не конфузясь нисколько, Хвостов, — хорошо вам так, вчуже-то говорить, а что скажет он?..», — и он мотнул головою в сторону государя, продолжавшего говорить с Паленом. «Кто? Государь?» — спросил я. «Ах, нет, какой государь!—отвечал Хвостов,— какой государь? Что скажет граф Пален?!»
...Князь Оболенский пошел дальше по пути предположений об уголовных реформах. В 1887 г. в Ясной Поляне наш великий писатель граф Л. Н. Толстой рассказывал мне, что в начале 80-х годов он встретился по какому-то поводу с ним и князь Оболенский серьезно ему доказывал, что для сокращения побегов важных преступников их следовало бы ослеплять и тем отнимать у них физическую возможность бежать... что было бы и дешево и целесообразно.
...14 июля днем ко мне приехал Трепов узнать, отчего я не хотел у него обедать накануне. Я откровенно сказал ему, что был и возмущен и расстроен его действиями в доме предварительного заключения, и горячо объяснил ему всю их незаконность и жестокость не только относительно Боголюбова, но и относительно всех содержащихся в доме предварительного заключения, измученных нравственно и физически долгим и томительным содержанием, которое и сам он не раз признавал таковым, собираясь даже жаловаться государю на переполнение тюрем политическими арестантами. Трепов не стал защищаться, но принялся уверять меня, что он сам сомневался в законности своих действий, и поэтому не тотчас велел высечь Боголюбова, который ему будто бы нагрубил, а поехал посоветоваться к управляющему министерством внутренних дел князю Лобанову-Ростовскому, но не застал его дома. От Лобанова он отправился к начальнику III Отделения Шульцу, который, лукаво умывая руки, объявил ему, что это — вопрос юридический, и направил его к графу Палену. До посещения Палена он заходил ко мне, ждал меня, чтобы посоветоваться, как со старым прокурором, и, не дождавшись, нашел в Палене человека, принявшего его решение высечь Боголюбова с восторгом, как проявление энергической власти, и сказавшего ему, что он не только не считает это неправильным, но разрешает ему это как министр юстиции... Несколько смущенный этою не совсем ожиданною поддержкою Палена, и, быть может, желая услышать совершенно противоположное, чтобы с честью выйти на законном основании из ложного положения, он, Трепов, снова зашел ко мне, но меня не было... Медлить долее было неудобно, надо было выполнить то, что он пообещал в доме предварительного заключения, и полицеймейстеру Дворжицкому было поручено «распорядиться». «Клянусь вам, Анатолий Федорович, — сказал Трепов, вскакивая с кресла и крестясь на образ, — клянусь вам вот этим, что, если бы Пален сказал мне половину того, что говорите вы теперь, я бы призадумался, я бы приостановился, я бы иначе взыскал с Боголюбова... Но, помилуйте, когда министр юстиции не только советует, но почти просит, могу ли я сомневаться? Я — солдат, я — человек неученый, юридических тонкостей не понимаю! Эх, зачем вас вчера не было?! Ну, да ничего, — прибавил он затем, — теперь там уже все спокойно, а им на будущее время острастка... Боголюбова я перевел в Литовский замок. Он здоров и спокоен. Я ничего против него не имею, но нужен был пример. Я ему послал чаю и сахару. А в доме предварительного заключения теперь все успокоились. И когда это окончится, это проклятое жихаревское дело?! Да, трудное наше положение. Я так и государю скажу, когда он приедет... Я ведь — солдат, я юридических тонкостей не понимаю. Я спрашивал совета у министра юстиции. Он разрешил! Если что неправильно — это его вина. Вы ведь знаете: когда мне объяснят, что «закон гласит», я всегда послушаюсь, так вы на меня не сердитесь!.. Ведь мое положение трудное, надо столицу охранять... они все на войне; а я тут сиди да соблюдай порядок, когда все распущено! И зачем они эту войну затеяли?» и т. д. И Трепов удалился, по-видимому, тоже чувствуя себя не по себе...
Я не знаю, пил ли Боголюбов треповский чай и действительно ли он — студент университета — чувствовал себя хорошо после треповских розог, но достоверно то, что через два года он умер в госпитале центральной тюрьмы в Ново-Белгороде, в состоянии мрачного помешательства.
...Не с процесса Засулич, как думали близорукие и тупоумные политики, а с сечения Боголюбова надо считать начало возникновения террористической доктрины среди нашей «нелегальной» молодежи. С этого момента идея «борьбы» затемняется идеею «мщения», и оскорбляемая уже не одним произволом, но доведенная до отчаяния прямым и грубым насилием, эта молодежь пишет на своем знамени «око за око...» *. Видимое спокойствие, водворившееся в доме предварительного заключения после 13 июля, было, как оказалось впоследствии, лишь покрывалом для самых возмутительных насилий со стороны рассвирепевшего местного начальства.
* Это замечание подтверждает в своих воспоминаниях видный деятель революционного движения 70—80-х годов» сторонник терроризма Н. А, Морозов. Рассказывая о своих переживаниях, связанных с приготовлениями к наказанию Боголюбова, он вспоминает: «За это надо отомстить, — решил я... Если никто другой не отомстит до тех пор, то отомщу я, когда меня выпустят, и отомщу не как собака, кусающая палку, которой ее бьют. Я отомщу не Трепову, Назначающий нашими властелинами таких людей должен отвечать за них!» (H. А. Морозов, Повести моей жизни, т. II, М., 1962, стр. 196).
...«Кто сеет ветер — пожнет бурю», гласит св. писание, и этот рапорт, при всей своей официальной сухости, наглядно рисует нам, как и когда сеялся тот ветер, из которого выросла кровавая буря последующих лет...
Из примечаний
Большой популярностью в 70-х годах пользовались пропагандистские сказки, написанные участниками «хождения в народ». «Сказка о четырех братьях и об их приключениях» («Правда и кривда») написана Л. Тихомировым в 1873 году. Переведенный в начале 70-х годов писательницей Марко Вовчок роман писателей Эркмана и Шатриана «История французского крестьянина» вскоре был переделан в брошюру революционного содержания, в которой русским крестьянам предлагалось «хорошенько сговориться» и подняться повсеместно на восстание.
На «процессе 50-ти» рабочий-ткач П. А. Алексеев произнес знаменитую речь, закончив ее словами: «Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах». Речь Алексеева дважды в грубой форме прерывалась председателем— сенатором Петерсом («Революционное народничество 70-х годов XIX века», т. 1, М., 1964, стр. 336—367).
Давший при аресте предательские показания и заподозренный впоследствии в провокации Н. Е. Горинович был приговорен членами киевского кружка бунтарей-народников к смерти. В выполнении приговора участвовали Малинка, Дейч и Стефанович. Во время покушения 11 июня 1876 г. Горинович был ранен в голову и облит серной кислотой. Во время следствия выдал участников покушения и членов революционного кружка.
Вперед планеты всей
Последнее время начинают бесить люди,которые лезут вперед всех и вся . Сегодня стою жду поезд в метро ,и он подъезжает,и вперед лезет какая-то женщина ,расталкивая всех (наступая на ноги) ,в вс когда никого толком нет и поезд ходит каждые 1,5 минуты… ну пришлось высказать все .
Кому я там нужен?
Ежегодно пара уток прилетает на эти лужи около моего дома. Плавают между машинами и покрышками. Я не знаю, что это: место где они встретились или провели детство. Мы ждали и в этот раз. Дождались.