Дом номер 8 окутала непроглядная и нехарактерная для десяти утра тьма. Несмотря на июльскую жару и полный штиль, окна покрылись ледяными узорами, а флюгер на крыше безумно крутился, как счетчик при включенной микроволновке. Привидения со всех этажей вышли на общедомовое собрание.
— Вы, конечно, думаете, что я собрал вас всех здесь потому, что мне делать больше нечего, — завел монотонную речь седовласый председатель Укропов.
Жильцы дома номер 8 ответили скорбным молчанием, и только граф Слепнев, как обычно, крикнул что-то вроде:
— Да как ты, чумазый фетюк, смеешь меня вызывать на общедомовое собрание моего же дома?!
Но графа по привычке никто не слушал. А купец Новомордов (следующий после Слепнева владелец дома) тихонько хихикал над этими жалкими выпадами предшественника.
— Так вот, господа почившие, дело се-рь-ез-ное! — строго продолжил Укропов, и от его слов заколыхались отливы на окнах и тревожно завыл старый водосток.
— Что, опять новые провайдеры кабель-канал на лепнину закрепили? Или кто-то ущипнул консьержку за зад? Висюк, снова свои грязные ручонки распускаешь? — лениво зевало какое-то привидение.
— Да… Да за кого вы меня принимаете? — возмутился золотарь Висюк. — У нас уже десять лет консьерж! Илья Сергеевич! Бывший библиотекарь, женат. И у меня чистые руки, я их всегда с мылом мою. Мыл, вернее...
— Ти-ши-на, — спокойно потребовал Укропов. — Всё серьезно. У нас на носу ре-но-ва-ция.
От чужеродного слова по толпе прошелся тревожный шепот.
— Какая такая реновация? — забеспокоились жители бывшей коммунальной квартиры номер 7.
— Обычная. Здание признано аварийным. Идет под снос. Нас всех, — председатель рассек воздух рукой, — вместе с историей дома на задворки этой самой истории. Даже ваши именные таблички, господа Слепнев и Новомордов, не спасут.
— Что значит не спасут?! — встрепенулся Новомордов. — Да я за свой счет в этот дом водопровод запустил! Да при мне тут наконец-то рукомойники появились и какая-никакая канализация!
— Пф-ф, вот уж действительно никакая, — брезгливо фыркнул хирург Топоров. — Я даже после смерти до сих пор этот запах чувствую.
— А ну, заткнись, коновал! — взвизгнул Новомордов. — Это всё Слепнев виноват, довел дом до аварийного состояния!
— Как вы смеете?! — бухтел граф. — Я умер сто пятьдесят лет назад!
— Так, господа не-у-по-ко-ен-ны-е, давайте не будем опять всё превращать в ба-ла-ган, — требовал Укропов, но было поздно: хирург и купец уже схлестнулись в бестолковой драке. Трудно разбить в кровь нос, когда крови нет, но джентльмен хотя бы должен попытаться.
— Брейк! Хва-тит! Мы должны объединиться, если не хотим по новостройкам разъехаться.
— Ах, только не это, — схватилась за голову скрипачка Танечка из одиннадцатой квартиры, точно ощутила приступ мигрени. — Только недавно привыкла к этим проклятым домофонам, а тут такое… Я слышала, что в этих новостройках стены толщиной со смычок. Как же я вся помещусь внутри них? Как же я буду играть?
— Зато слышимость такая, что одним куплетом на этой скрипке можно половину дома с ума свести, ей богу. Уж лучше круглые сутки слушать домофон или рёв из прямотока какого-нибудь БМВ, чем это невротическое пиликание, — вполголоса съязвила жена хирурга, но ее услышали все.
— Вам просто завидно, — обиделась Танечка. — Это от вашего плохого настроения штукатурка отлетает с фасада и плесень из всех щелей лезет.
Как ни старался Укропов, собрание приняло свой обычный враждебный формат. Жена хирурга таскала за волосы Танечку, граф и купец пытались стреляться, соседи бывших коммуналок плевали друг другу под ноги, а золотарь Висюк щипал всех за зад.
Выпустив пар, призраки настроились на диалог.
— Так что вы хотите? — спросил Новомордов, изваляв боливар графа в грязи.
— Я жду предложений от вас, — обвел взглядом присутствующих Укропов. — Вы самые уважаемые люди этого дома, начиная со времен его основания… — еще не договорив фразу до конца, он понимал, что дом обречен.
— А может, по старинке? Изведем всех страхом, — проскрипела швея Инна Семеновна, такая же старая и аварийная, как несчастный дом.
— Вы отстали от жизни. Что для людей ваши шорканья, вздохи и завывания, когда от нынешних новостей даже у меня нервный тик начинается, — ответил ей безголовый призрак Баранович. — Да и не пугать, очевидно, надо, а наоборот, привлекать.
Тут наперебой посыпались разные предложения и инициативы, такие как: калечить строителей, силой удерживать жильцов на местах; более продвинутые предлагали обратиться за помощью в гугл, менее продвинутые — в земство. В какой-то момент вперед вышел граф. Лицо его изображало надменное спокойствие и какую-то бесящую уверенность.
— Расходитесь, невежи, я решу ваш нелепый детский вопрос, — презрительно фыркнул Слепнев. — У меня есть сбережения. Целый клад распихан по углам дома. В подвале, на чердаке, под полом есть золото, жемчуга, ценные бумаги…
— Не хочется вас огорчать, светлейший, но про этот клад только слепой не знал, — прервал эту пафосную речь Топоров. — Давно уже все проиграно в карты, потрачено на вино и отдано за долги.
Тут все присутствующие согласно закивали, отчего у графа чуть не случился второй сердечный приступ.
— Значит, это ко-нец, — обреченно повесил нос председатель. — Я, конечно, вас всех искренне не-на-ви-жу, но буду скучать.
Внезапно, словно знак свыше, раздался голос:
— Очевидно же, что надо отремонтировать дом.
Все, кроме безголового Барановича, посмотрели наверх. Со второго этажа с ними говорил прораб Сергей Петрович, куривший в открытое окно. Мужчина был самым молодым призраком, почившим от рака легких в семидесятые годы двадцатого столетия. Курить он не бросил и после смерти ― теперь-то бояться нечего.
— Отремонтировать? У нас тут богема, пьяницы, вельможи и похотливый золотарь, или, как сказал председатель, лучшие люди, — напомнил хирург. — Строители мы так себе. Тут от пауков толку больше. Если бы не их паутина, всё бы давно развалилось.
— Вы забываете, я участвовал в создании первого проекта дома, — напомнил граф.
— А я проложил водопровод! — выпятил грудь купец.
— А я знаю каждую щель, — начал было Висюк, но тут его пинками загнали обратно на задние ряды собрания.
— Решено, — обреченно заключил Укропов, — ремонту быть.
После этих слов воодушевленные души разбрелись по своим углам, подвалам, чердакам и черным лестницам.
***
Этим же вечером современные жители дома номер 8 почувствовали связь с потусторонним.
В квартире номер 7, где раньше жил знаменитый хирург Топоров с женой, а ныне проживала бьюти-блогер и студентка парикмахерского колледжа Щекина, начались странные метаморфозы. В давно неработающей и покрывшейся трещинами голландской печи, которую Щекина использовала как фон для своих видео, вспыхнул огонь. Штукатурка на стенах вспучилась, оставляя борозды, показалась старая алюминиевая проводка. Забившись в угол, перепуганная Щекина вооружилась ножницами и начала рыдать.
— Федя, мы пугаем девочку, — показала Топорова мужу на заплаканную студентку.
— Она ежедневно пугает тысячи людей в интернете своим намалеванным лицом и писклявым голосом. Должен же быть какой-то баланс. Подай мне лучше клеммы и принеси раствор.
Новые провода и розетки хирург подключал интуитивно, не вырубая автоматы. Если бы он не был давно мертв, то погиб бы уже раз двадцать.
Тем временем этажом выше золотарь Висюк под наблюдением трех призраков-женщин замазывал щели в стенах, через которые он еще при жизни подсматривал за соседями. После этого ему было велено поклеить три новых слоя обоев. Интерьер менялся до неузнаваемости на глазах, но проживающий в квартире Висюка программист даже не замечал этих инноваций.
— Был бы у меня в свое время интернет, я бы тоже ни за кем не подглядывал, — с завистью вздыхал золотарь.
Граф Слепнев и купец Новомордов взялись за парадное и за фасад. Эти двое ходили и ничего не ремонтировали. Они только спорили, пререкались, а иногда вызывали друг друга на дуэль. Отныне каждое утро старого консьержа Ильи Сергеевича было наполнено такими словами, как «остолбень», «негораздок», «барокко» и «модерн», в обед слышалась получасовая стрельба, а ближе к вечеру, когда бывшие домовладельцы мирились, наступало время высокопарных дифирамбов. Этот сериал длился две недели, пока за дело не взялся прораб со второго этажа. Не без чертовой матери был раздобыт проект реновации дома начала двадцатого века: по нему был восстановлен фасад и внутренняя отделка помещений, а также усилены все проблемные участки.
Не осталась в стороне и Танечка. Она была натура тонкая и даже после смерти не могла позволить страдать своим рукам. Поэтому Таня не работала, а играла на скрипке, отчего страдали все остальные. Ее талант заставлял призраков работать быстрее, так как Таня обещала играть до тех пор, пока ремонт не будет окончен.
Весь дом ходил ходуном. Живые думали, что сходят с ума. Воздух был наполнен пылью и гарью, сутки напролет что-то стучало, пилило, строгало и сверлило, а из вентиляционных шахт доносилась «веселая» музыка.
Через призванных жильцами дома экстрасенсов призраки обращались к живым. Они передавали послания. В основном это были списки: дюбель-гвозди, новые мастерки, нащельники, распределительные коробки, плиточный клей.
Вскоре дошло дело до фундамента и кровли. Постепенно дом из аварийного стал превращаться в просто неприглядный, потом дорос до неопрятного, а к окончанию второго месяца уже имел вид более-менее сносного жилья. Но даже дураку было ясно: как бы привидения ни старались, сроки все равно поджимали и на полное восстановление потребуется еще один лишний месяц, которого у них не было.
И когда на порог дома ступила комиссия, ставшие друг другу уже не просто коллегами по несчастью, но и забывшими старые обиды друзьями, призраки принялись прощаться.
Слепнев и Новомордов обменялись короткими джентельменскими кивками. Танечка и жена Топорова исцеловали друг дружке щеки, жильцы бывших коммунальных квартир обнимались и жали друг другу руки, и даже Висюка все обнимали и говорили, что будут по нему скучать.
— Скажите, а кто подавал заявку на реставрацию? — послышался радостный голос мужчины в дорогом костюме. — Тут же всё и так нормально! Есть мелкие недочеты, но это ерунда: тут подкрасить, там подмазать. Неделя делов. Как мы вообще смогли этот объект заполучить? — от радости он даже начал пританцовывать.
— О чем это он? — обратился к Укропову один из призраков. — Вы же сказали, что нас сносят.
— Я… Я думал… — заикался бывший председатель. — Думал, что речь о рас-се-ле-нии.
— Так это что получается? Дом и так должны были восстанавливать, — не мог поверить в услышанное Новомордов, — а мы сделали всю работу за этих крохоборов?!
— Ну ведь главное, что дом восстановлен, а мы стали друзьями! Мы научились работать вместе и поняли, что даже после смерти возможно оставаться людьми! Разве нет? — с надеждой в голосе обратился к бывшим жильцам председатель.
Обдумав его слова, все согласно закивали. Но не прошло и пяти минут, как в воздухе замелькали дуэльные пистолеты, раздались выстрелы, мат, а жена Топорова сомкнула руки на лебединой шее Танечки.
Дом номер 8 продолжил писать свою историю.
Александр Райн
