- 3 - «Свойство мечты»
— Ну что, давайте садиться за стол? — улыбнулась миссис Мэй.
Она взяла два графина с соком: один вручила Ким, а второй передала Лин, и они все вместе пошли в столовую.
Вскоре из кухни пришёл мистер Ди, держа в руке большое плоское блюдо. Он обходил стол вокруг, мимоходом отправляя огромной двузубой вилкой в каждую тарелку по хорошему поджаристому куску мяса. Следом за ним появилась миссис Мэй: в одной руке она прихваткой держала горячий противень, на котором золотились кусочки запечённого картофеля, а в другой — большую лопатку. В каждую тарелку она добавила по горстке ароматного картофеля. Тем временем ушедший на кухню мистер Ди вернулся с двумя мисками овощного салата и поставил их рядом с хлебной корзинкой.
Ким заметила, что на руке у мистера Ди висело небольшое полотенце, какое бывает у официантов в дорогих ресторанах. Конечно, ни в каких ресторанах она не бывала и официантов в глаза не видела, но зато видела одного такого на картинке. Ким подумала, что мистер Ди таким образом решил пошутить, но он снял с руки полотенце и использовал его вместо прихватки, забрав у миссис Мэй горячий противень. Свободной рукой он отодвинул для супруги стул, та на него села, после чего, захватив со стола пару пустых стаканов, поспешил на кухню.
Ким всё происходящее напоминало кино. Словно кто-то взял и поместил её в черно-белую картину, которые идут по ночам на одном из тех телеканалов, что никто не смотрит. Казалось, будто это всё невзаправду. Будто с минуты на минуту из соседней комнаты выйдет человек, скажет: «Стоп, снято!», и все разъедутся по домам.
Два лишних стакана мистер Ди оставил на кухне и вернулся, держа в руках наполненные прохладным вином бокалы.
Наконец все были в сборе, и можно было приниматься за еду.
— А что с твоим носом? — с абсолютной наивностью и простотой спросила Лин и отправила сочный кусочек мяса в рот.
— Он сломан? — добавила Лан.
— Ты упала? — с аппетитом жуя, уточнила Лин.
— Девчонки! — вмешалась миссис Мэй, чтобы прервать поток вопросов. А после, глядя в тарелку, чуть слышно проговорила: — Ди сказал, это с тобой сделали дома?..
— Да, — ответила Ким, изо всех сил стараясь делать вид, что разговор о переломанном носе совершенно обыденный, как если бы они говорили о погоде. — Пока я была в ванной, я осмотрела лицо и думаю, с носом всё будет в порядке.
— Нужно приложить холодное! — участливо посоветовала Лан.
— Можно взять папин лёд! — поддержала сестру Лин.
Ким посмотрела на девочек и с трудом выдавила из себя улыбку.
— Думаю, уже поздно что-то прикладывать, — снисходительно сказала она.
Девочки давно стали её раздражать. Ким не хотела злиться на них, но ничего с собой поделать не могла. Она понимала, что должна быть благодарна им, и миссис Мэй, и тем более мистеру Ди, но при этом какая-то неконтролируемая агрессия рвалась у неё изнутри. Словно все сидящие за столом были виноваты во всех её бедах и во всех несчастьях этого мира. А близняшки между тем жили в раю, не понимали этого, и за это их хотелось придушить.
— Вот видите, девочки, — решил разрядить обстановку мистер Ди, — а вы говорите, что я с вами слишком строг! Ан-нет, бывают люди и построже!
— Ди! — возмутилась миссис Мэй. — Разве можно так шутить?!
— Всё в порядке, миссис Мэй. Это очень даже неплохая шутка, — улыбнулась Ким. — Как говорится, всё познаётся в сравнении...
«А надо сказать, я щас неплохо разрулила, — подумала Ким. — А ещё говорят, что я не в состоянии поддержать разговор и у меня словарный запас как у забора — матерщина да и только... Ну-ну...»
— Очень справедливое замечание! — рассмеялась миссис Мэй. — Так и есть: всё познаётся в сравнении... — задумчиво нараспев повторила она.
— А у тебя есть друзья? — не унималась Лин.
— Да, у тебя много друзей? — пропищала Лан.
Ким хотела сказать: «Господи, взрослые, вы же сидите рядом, заткните вы, наконец, этих дурил! В чём проблема-то?» Она выдержала паузу, дав возможность вмешаться родителям, но те этого делать не спешили, поэтому пришлось отвечать.
— Друзей у меня мало. Всего одна подруга. Джессика. Джесс. — грустно проговорила Ким. — В Яме вообще трудно с друзьями.
— Ты что, живёшь в яме? — в удивлении округлив глаза, прошептала Лин.
— А как ты в неё попала? — подключилась Лан.
— А она глубокая? — уточнила Лин.
— И как ты из неё выбралась? — продолжила Лан.
Ким дождалась, когда девочки стихнут, и всё с той же снисходительной улыбкой ответила:
— Вы не совсем верно поняли. Всё немножко не так, — аккуратно начала она. — Яма — это название. Это не значит, что люди живут в настоящей яме. Имеется в виду не дырка в земле, а... жизнь. — Она помолчала и добавила: — Точнее, её уровень. Уровень жизни.
— Уровень жизни в нашей стране достаточно высок! — процитировала какой-то учебник Лан.
— Ага, — согласилась Ким, — и из Ямы эта высота видна особенно хорошо, — весело сказала она, и все, кроме близняшек, рассмеялись.
— Сделай доброе дело, налей детям сока, а я пока наш виноградный обновлю, — пропел мистер Ди, подхватил бокалы и отправился в кухню. Миссис Мэй принялась наполнять стаканы, вполголоса ругая себя за то, что не сделала этого раньше.
— И часто вы так по ночам пируете? — чтобы не молчать, спросила Ким.
— Ооо, ты знаешь, мы не следим за временем. За режимом сна, питания и прочей чепухой. Спим, когда хочется, едим, когда хочется.
— По вам не скажешь...
Миссис Мэй удивлённо взглянула на Ким.
— Я имею в виду, что вы худая и прекрасно выглядите, — поспешила объясниться та. — Обычно говорят, что есть по ночам нельзя, и спать нужно девять часов и всё такое... — Ким взволнованно тараторила и никак не могла заставить себя остановиться, но наконец успокоилась и заговорила медленнее: — А как же школа? Если не спать по ночам, утро будет трудным...
— Девчонки занимаются дома, — ответил пришедший мистер Ди.
— А в твоей дыре есть школа? — пропищала Лин.
— Ты ходишь в настоящую школу или учишься дома? — дополнила вопрос Лан.
— И зачем ты туда ходишь, если живёшь в дыре? — наивно хлопая глазками, спросила Лин.
«Чёрт возьми! Какие дурацкие и какие правильные вопросы!» — мелькнуло в голове у Ким.
— Да... — вздохнула она, — в настоящую. Правда, учат нас так, будто это школа понарошку... — Ким смущённо улыбнулась.
— Тогда зачем ты туда ходишь? — снова спросила Лин.
— Это вопроооос... — выдохнула Ким. — Наверное, чтобы...
«А и правда, зачем я туда хожу, если всё, что меня ждёт, — это зассанный диван и прокуренная халупа, которая вот-вот развалится? Читать и писать я умею, а больше в моей жизни от меня и не потребуется», — подумала Ким.
— Наверное, чтобы... — повторила она, — не быть дома...
Ким грустно улыбнулась, и взгляд её провалился в пустоту, как бывает, когда человек ненадолго уходит в свои мысли.
— Так! Девчонки! — строго, но шутя, сказала миссис Мэй. — Прекратите допрос и займитесь, наконец, едой!
Девочки насупились и уткнулись в тарелки.
— Дорогой, так чем закончился твой конфликт с поставщиками?.. — заговорила миссис Мэй, и с каждым новым словом её голос для Ким звучал всё тише и тише, пока не растворился вовсе.
Странно, ещё несколько часов назад она так хотела есть, а сейчас и кусок в горло не лез. Наверное, виной тому были разговоры. Чем больше они общались, чем больше ей задавали вопросов, тем шире становилась пропасть между ними. Не только как между разными социальными классами, но и просто как между людьми. И тем больше становилась пропасть между Ким, её реальностью и её мечтой.
Подумать только, словно разные миры! Всего каких-то сорок пять минут ночной дороги — и ты в параллельной вселенной. В мире, где люди планируют будущее и где это будущее у них возможно. Где будущее не мечта, а просто завтрашний день. Где само словосочетание «завтрашний день» не звучит угрожающе, где не засыпают с надеждой не проснуться и в свободное время не гуляют по Мосту Самоубийц. В мире, где родители целуют и обнимают детей, где все вместе собираются за одним столом и где совместный ужин — всего лишь обыденность.
Какая глупость! Обычный кусок дерева и четыре палки. Обычный стол и люди за ним. Самый обыкновенный — не такой, как здесь, к которому страшно коснуться, а самый простой. Самая простая кухня, простые блюда и самые обычные родители. Которые не пьют с утра до вечера, не швыряют в стены бутылки и не ползают по дому на четвереньках. Не продают вещи и не ломают собственным детям носы. Где не насилуют детей своих сожительниц, не отправляют за алкоголем и не подсаживают на наркотики.
И хотя между этими мирами сорок пять минут ночной дороги, на самом деле, расстояние между ними непреодолимо.
Мечта имеет смысл, если у неё есть хотя бы один шанс сбыться. На такой мечте далеко не уедешь, но какое-то время протянуть можно. Иные дотягивают и до самой старости, и хорошего в том, конечно, мало. Хуже только, когда мечта сбылась, но оказалась не такой, как представлялась. Получается, будто бы всю дорогу бежал не в ту сторону.
Мечта, как огромный мыльный пузырь: поймаешь или улетит, сбудется или нет, а всё равно исчезнет. Вот такое дурацкое свойство мечты.
И сегодня Ким оказалась в своей мечте, но не для того, чтобы она сбылась или чтобы она поняла, что её мечта нехороша, а для того, чтобы понять, что шансов у её мечты нет. Ни единого. Даже самого сомнительного и призрачного.
Как же это, оказывается, больно — попасть в свою мечту, увидеть, сколь она идеальна и вместе с тем несбыточна.
Чем больше Ким об этом думала, тем сильнее горячий, мерзкий комок распирал ей горло и отравлял внутренности изъедающей кислотой. Именно он не даёт ей нормально есть и дышать последние несколько часов. Горечь и понимание того, что она очередной безутешный узник проклятой Ямы. Да, она всегда это знала и почти не сомневалась в безысходности собственного существования. Но какой бы гадкой ни была её жизнь, где-то в груди всё же оставался крохотный лоскуток надежды. И даже там, на краю моста, он был с ней. Именно он и не позволил сделать последний шаг. А сегодня его не стало. Его выжгла ядовитая реальность, оставив на пепелище одну сплошную ярость. Ярость, которая с каждой минутой всё больше разрасталась где-то внутри Ким, и гудела в её голове так, будто там поселился целый рой пчёл.
— Ты навсегда останется лишней! Лишней в доме родителей, лишней в школе и лишней во всём этом чёртовом мире! — гудели пчёлы. — Рождённый Ямой никогда не покинет её пределов! Яма навсегда останется с ним, потому что она в нём!
«А эта яма глубокая?» — прозвучал мерзкий голосок одной из близняшек в голове у Ким.
— Глубокая, ещё, чёрт тебя дери, какая глубокая! — подумала она.
— Ну нет, назад пути не будет! — взревел пчелиный рой. — Только не в этот ад! Только не теперь!
«Уж лучше сдохнуть!» — пронеслась шальная мысль в голове Ким.
Тем временем комок в горле достиг таких размеров, что она едва могла дышать. Стук сердца оглушающе отзывался в ушах и пульсировал в горле. Казалось, что всё её тело превратилось в одну большую пульсирующую ярость. Пальцы вздрагивали в такт ударам, и, чтобы не звенеть о тарелку, она отложила приборы в сторону.
Голоса сидящих за столом были давно едва различимы, словно те говорили не рядом, а где-то за окном. Только все эти люди были в доме, а на улице была Ким. Как всегда одна. Именно так она это чувствовала. До неё долетали лишь глухие голоса и неприятный смех, а перед собой она видела немых, развесёлых людей, которые, подобно рыбам, то и дело открывали и закрывали рты. Ким смотрела на эти счастливые лица за столом и понимала, что больше не в силах видеть это всеобщее мерзкое счастье.
— Перебить бы вас всех... — прогудели пчёлы в один голос с Ким.
— Давай я отнесу, — мистер Ди, поднимаясь, подхватил со стола пару пустых тарелок и пошёл в кухню. — Далеко не разбредайтесь! — крикнул он, уходя. — Ещё будет торт!
Лан отнесла свою тарелку в кухню и зачем-то поднялась наверх. Лин взяла с комода видеоигру, вернулась за стол и уставилась в экран. Миссис Мэй набросила на плечи куртку мужа и вышла на улицу.
— Скорее всего, она втихаря курит, — подумала Ким. — Тем лучше!
Не говоря ни слова, она поднялась со стула и медленно пошла на кухню. Там мистер Ди уже расставил на столе небольшие тарелки и аккуратно нарезáл торт. Ким, неслышно ступая, вошла в кухню, взяла оставленный на столе нож и подошла к нему вплотную. Мистер Ди повернулся, но не успел сказать ни слова и только от удивления и боли хрипло втянул в себя воздух. Его брови невольно полезли на лоб, глаза округлились, он с удивлением посмотрел на Ким, а затем, всё ещё не веря в произошедшее, опустил взгляд на свой живот, из которого торчала чёрная рукоятка большого кухонного ножа. Ким с издёвкой посмотрела в его обезумевшие от ужаса глаза, выдернула нож и сразу же воткнула его в бок. Мистер Ди отшатнулся, ухватился за стол позади себя, чтобы не упасть, и почувствовал, как горячая, словно кипящая, кровь обожгла ему живот. Она стекала ниже, ползла по бёдрам, но в районе коленей остывала и приклеивала к ногам штаны.
— Сделай доброе дело, сдохни наконец! — процедила Ким сквозь зубы, выдернула нож и в третий раз вогнала его по рукоять. Мистер Ди упал.
С каким-то безумным спокойствием Ким смотрела на него. Она извлекла нож из тела, и кровавая лужа на полу стала разрастаться быстрее.
Ким осторожно выглянула из кухни. На первом этаже, кроме девочки, никого не было. Она всё так же сидела за столом и смотрела в экран.
— Лин! — с опаской крикнула Ким, надеясь, что угадала с именем.
— Что? — отозвалась та, и Ким облегчённо выдохнула.
— У нас с папой для тебя сюрприз!
— Сейчас иду... — безучастно отозвалась девчонка.
— Нет-нет! Ты сиди! Просто закрой глаза, и мы к тебе придём.
— Я играю!
— Прервись, пожалуйста. Закрой глаза.
— Ну, хорошо! — недовольно проговорила Лин и поставила игру на паузу.
— Ты закрыла?
— Да!
Ким выглянула из кухни и на носочках прибежала в столовую.
— А я уже зде-е-сь, за твоей спино-ой, — с улыбкой пропела она.
— А где папа?
— Он сейчас придёт. — Ким покрепче зажала в руке окровавленную рукоять ножа. — У стула спинка высокая, а для сюрприза мне нужна твоя спина. Встань, пожалуйста, — дрожащим голосом проговорила Ким. — Глаза не открывай!
Лин наощупь положила телефон на стол и поднялась на ноги.
— Сюрприз, сучка! — гаркнула Ким, но тут из прихожей раздался голос миссис Мэй.
— Ким! Ким, ты где?
От неожиданности Ким встрепенулась.
— Ты с нами? — улыбнулась миссис Мэй. — По-моему, ты витаешь в облаках. О чём задумалась?
Ким удивлённо посмотрела на миссис Мэй, на мистера Ди и сидящих за столом близняшек.
— Я... я... извините, я...
— Ты задумалась! — подсказала Лин и расхохоталась.
— Да... я задумалась, и... я... я прошу прощения...
— Не за что извиняться, — сказал мистер Ди. — Поздно уже, вот и засыпаешь на ходу. — Он встал из-за стола и взял пару пустых тарелок. — Собирайте посуду, а я сейчас принесу торт. — Мистер Ди почти вышел из столовой, но остановился и громко сказал: — Ким!
— Что?! — взвизгнула та и практически подскочила на месте.
— Пока не доешь — десерта не получишь! — мистер Ди весело подмигнул и пошёл на кухню.
Сердце Ким было готово выскочить из груди.
Она с ужасом посмотрела на вилку и нож, лежащие возле неё, бросила быстрый взгляд на уходящего мистера Ди и вскочила со стула.
— Вы извините меня, пожалуйста, — взволнованно выпалила Ким, — я, наверное, домой пойду. Огромное вам спасибо за ужин и за одежду, но я вдруг поняла, насколько уже поздно. Я лучше домой пойду...
— Куда же ты пойдёшь в такой час? — удивилась миссис Мэй.
— Не придумывай, — поддержал супругу, вернувшийся из кухни мистер Ди, — у нас есть свободные комнаты — выбирай любую. А завтра я тебя отвезу.
— Нет! — отрезала Ким. — Вы меня простите, но я лучше пойду. Вы не подумайте, что я украла что-нибудь и теперь убегаю. Если хотите, можете меня обыскать. — Она расставила руки, а потом быстро провела ладонями по штанам, показывая, что у неё ничего нет.
— Да никто так не думает! — рассердилась миссис Мэй. — Но как ты себе это представляешь? Ты живёшь чёрт знает где и собираешься среди ночи идти домой? — Она возмущённо всплеснула руками. — Милая, ты в своём уме?
— К тому же отвезти я тебя не смогу, — добавил мистер Ди, — мы пили вино и за руль я уже не сяду... — Он растерянно посмотрел на Ким. — Ты лучше скажи, что произошло, и мы найдём решение.
— Нет, ничего не произошло, правда. Я просто... просто п-пойду, хорошо? — Ким пятилась к выходу, словно боясь всех присутствующих.
— Значит так! — деятельно сказал мистер Ди. — Ты горячку не пори! Давай поедим тортика, выпьем чаю, и потом, если ты всё же решишь, что на ночь глядя тебе непременно нужно ехать домой, мы вызовем тебе такси... — Он внимательно посмотрел на Ким. — Ну что? Договорились?
— Х-хорошо, договорились, — сдалась Ким.
Она снова уселась за стол и просто смотрела перед собой, ожидая, когда наконец принесут торт, будто он был не десертом, а наказанием.
Тем временем миссис Мэй, чтобы успокоить нервы, заварила ароматный чай из трав. А после они все вместе ели шоколадный торт, по виду которого было понятно, что он очень дорогой и очень вкусный. Но вкуса Ким не чувствовала, как, впрочем, не чувствовала и злости или страха. Ещё совсем недавно пылающий внутри неё огонь погас. Погас так же быстро, как и вспыхнул. Но за это недолгое время он успел выжечь всё внутри и оставил только пустоту.
Ким впивалась вилкой в сочный, чем-то пропитанный корж и не спеша отправляла безвкусные куски себе в рот. Из наказания торт превратился во Время. Как только он закончится, закончится и её время, и она уйдёт из этого дома и из жизни этих людей. А немного позже и из их памяти, и в тот момент эта ночь перестанет существовать.
Ну а пока все сидящие за столом, чтобы не акцентировать внимание на ситуации, старательно отыскивали самые нейтральные и отвлечённые темы для разговора. Поначалу Ким пыталась делать вид, что слушает их, и даже улыбалась в те моменты, когда за столом улыбались все, но потом решила, что в действительности никому до этого нет никакого дела. И если торт на тарелке — это Время, то Ким — это Совесть. Именно она не позволяет отпустить её среди ночи. Но, положа руку на сердце, если Ким сейчас настоит на своём и уйдёт, то после того, как за ней закроется дверь, все вздохнут с облегчением. И нет, это не упрёк, это почти нормально. А разве когда-то было иначе?
Или если она сейчас, например, со всего маху загонит себе вилку в глаз, то это, конечно, станет потрясением для девочек, и для мистера Ди, и, конечно же, для нежной миссис Мэй, но волновать это их будет ровно до тех пор, пока это будет их проблемой. Как только Ким увезёт скорая, а миссис Мэй отмоет от стола кровь и следов её пребывания в доме не останется, беспокойство членов семьи отступит, и время потечёт в своём привычном русле.
Ким затолкала в рот последний безвкусный кусок и поднялась из-за стола.
— Я хочу сказать ещё раз большое спасибо всем за ваши подарки, за прекрасный ужин и вкусный торт, — неожиданно для самой себя громко произнесла Ким. — Я, наверное, немного напугала вас и запутала... и я за это прошу прощения... Это всё потому, что я и сама запуталась... наверное, потому что сегодня я поняла больше, чем следовало... Я прошу простить меня, но мне действительно лучше уехать. Ещё раз огромное спасибо за всё.
— Ну что ж... — мистер Ди нехотя встал из-за стола. — Будь по-твоему... — вздохнул он. — Мэй, вызови, пожалуйста, такси.
Миссис Мэй вышла на кухню, чтобы оттуда позвонить диспетчеру, а Ким и мистер Ди направились в прихожую.
— Ты же ничего плохого не задумала? — чуть слышно спросил мистер Ди, пока Ким надевала кофту. Ким привычно промолчала.
— Такси приедет через три минуты! — послышался голос приближающейся миссис Мэй. Она появилась в прихожей, а через мгновение из-за её спины выглянули и близняшки. Они прятались или, точнее, только делали вид, что прячутся за миниатюрной мамой.
— Я думаю, мы должны проводить Ким! — Весело, с улыбкой, сказала миссис Мэй. — Девчонки, что скажете?
Не дожидаясь ответа, она подала дочерям их куртки и те принялись одеваться. Мистер Ди решил, что его рубашки будет достаточно, а миссис Мэй набросила на плечи куртку мужа, и они вышли во двор.
Вдоль дорожки, по которой они с мистером Ди несколько часов назад ехали на автомобиле, горели маленькие фонари. Фонари были совсем невысокими, но двор освещали хорошо и своим светом создавали какой-то особенный уют и чувство защищённости.
Они все вместе неспеша шли по дорожке к автоматическим воротам, за которыми нетерпеливо ворчал двигатель уже прибывшего такси.
За воротами мистер Ди на прощание обнял Ким, обняла её и миссис Мэй, и тогда уже и девочки присоединились к объятиям. Ким подошла к такси, открыла дверь и напоследок посмотрела на своих новых знакомых, которых она уже никогда не увидит. Мистер Ди легонько обнимал миссис Мэй за плечо, а другой рукой прижимал к себе одну из дочерей. Вторую обнимала миссис Мэй. Они все вместе смотрели на Ким и улыбались, будто на какой-то сраной фотографии. Ким криво улыбнулась в ответ и помахала им рукой. Не семья, а просто картинка! Картинка, вырванная с корнем прямо из сердца Ким. Ким почувствовала, что если задержится ещё хотя бы на мгновение, то её попросту стошнит, и она поскорее забралась в автомобиль.
— Яма? — уточнил водитель.
— Да, — коротко ответила Ким, с трудом сдерживая всё сильнее подступающую рвоту.
Она в темноте нащупала ручку двери и запомнила, где та расположена, чтобы в крайнем случае открыть её и не испачкать салон автомобиля.
Вскоре тошнота стихла. Ким упёрлась лбом в стекло, как это обычно делают герои кинофильмов, но сразу поняла, что если на пути встретится ещё хотя бы пара кочек или лежачих полицейских, то она наверняка расшибёт себе лоб, поэтому подложила под голову руку. Она лежала на стекле и смотрела на проплывающий за окном город.
Ким прокручивала в голове свою жизнь и тот мир, в котором она живёт, и от этого невольно выступали слёзы. Слёзы застилали глаза, но она не плакала. Они слегка проступили, но по щекам не текли и только размыли собой окружающий мир. Улицы за стеклом превратились в размазанные огоньки. Редкие окна квартир, в которых в этот поздний час горел свет, стали просто жёлтыми прямоугольниками. Совсем как те, что проносились каждый час на другом конце города, на другом конце поля, на границе Ямы.
В какой-то степени такси, в котором ехала Ким, было той самой электричкой за деревьями. Только шла она в обратном направлении. Из рая прямиком в ад. И электричка эта не знала пощады. Она хладнокровно срезала путь и ускорялась, когда видела жёлтый мигающий сигнал светофора, чтобы не дать девчонке на заднем сиденье ни одной лишней минуты счастья. Счастья побыть между раем и адом.
Когда Ким садилась в такси, то была уверена, что она расплачется и до самого дома будет рыдать в три ручья... Но ничего такого не было, а всё, что было у Ким внутри, — это всепоглощающая пустота.
Наверное, единственным желанием Ким было, чтобы это такси никогда не приехало. Чтобы она вечно лежала на этом стекле, а колёса автомобиля вечно крутились.
Но чем сильнее хочется, чтобы время остановилось, тем быстрее оно мчится вперёд, и вскоре за окном появились знакомые улицы, и Ким попросила затормозить.
— Денег хватит, чтобы доехать, куда тебе нужно, и всё равно останется! — возразил водитель.
— Остановите в любом месте, где хочется, — безучастно сказала Ким.
— Ночь на улице...
— Останови, — сухо произнесла Ким.
— Как будет угодно, — вздохнул мужчина, включил аварийку и прижался к тротуару.
Ким выбралась из автомобиля и зашагала, толком не разбирая дороги. Она просто шла вперёд, будто там впереди у неё есть цель, будто там впереди её ждёт и манит нечто неизбежное.
Начинало светать, и она вспомнила про проклятое поле. Несмотря на его заброшенный вид, в лучах рассветного солнца оно смотрелось замечательно. В памяти ожили времена, когда она была совсем маленькой. Ей и Джессике кто-то сказал, что когда солнце заходит за горизонт и поле погружается во тьму, в этот момент в другой стране наступает утро. Они с Джессикой тогда решили, что сразу за этим полем начинается другая страна.
— Кто бы мог подумать! Так близко?! — удивлялись они и мечтали перейти поле или, в крайнем случае, уехать в другую страну на электричке.
Ещё вчера эти воспоминания вызывали у неё тёплую грусть. Ким любила вспоминать об этом. Но сегодня она не почувствовала ничего.
Слёзы закончились, закончились боль и эмоции. Закончилиcь жалость и ненависть к себе и миру. Закончились желания, мечты и надежды. Закончилось всё, и не осталось ни единой соломинки, за которую можно было бы ухватиться, чтобы хотя бы сбавить шаг или вовсе остановиться. Вскоре, сама того не замечая, Ким уверенно ступила на мост.
© Фонарщик Эрл, «Доброе дело»