Совёнок. часть-7
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Оля сидела за столом в одном халате. В первый момент, Анна было расслабилась — жива, стало-быть. Слава богу! Она некоторое время, смотрела на соседку склонившуюся над тазиком и ей казалось, что Оля просто ужинает. Неудобно отвлекать от еды. Ей поначалу, даже не показалось странным, что она ест из неудобной большой посуды чавкая словно свинья. Потом её взгляд скользнул ниже и Анна насторожилась заметив несколько прозрачных гофрированных трубок по которым перетекала какая-то бурая жидкость. Трубки тянулись по полу и уходили под стол, а может и не под стол… Пенсионерка замерла пытаясь отогнать от себя страшную догадку, что сама Оля и подсоединена к этим трубкам. Это из неё течёт. Под подол трубки уходят. Что же течёт-то? Что?!!
— Оля, — тихо позвала она. — Ты здорова?
Женщина, евшая из тазика, всхлипнула и остановилась. Её спина задрожала.
— Я тут…тебе принесла…спекла кое-чего, — виноватым голосом продолжила Аннушка страшась того момента, когда Оля обернётся к ней лицом. После всего, что произошло, могло получиться так…Она сама не знала что именно, но если она сама ест батарейки и отращивает зубы, то от Гестапо можно ждать чего и похуже. Оля повернулась к ней щурясь в темноту скрывающую от неё Анну Леопольдовну и пенсионерка облегчённо вздохнула: внешне соседка не изменилась ни капельки.
— Ты? — прохрипела Оля продолжая щуриться. — Анна, ты?
— Я. Я это, Оленька. Торт тебе спекла. Ты ужинаешь что-ли?
Анна Леопольдовна подошла ближе и тут же пожалела об этом. В тазике она увидела куски плохо сваренного мяса и шерсть вперемешку с костями. Словно животину какую бухнули в кипяток сварили, а потом перемолов все кости просто бросили в таз. Да что же она ест-то такое? Кошку? Нешто другой еды нет?
— Я верно тружусь…Насыщение, это процесс требующий времени… — прохрипела Оля косясь на таз с ужасным отвратительным варевом.
— Так может, печёночный торт вкуснее. Зачем ты дрянь всякую ешь. Зачем?
Анна попыталась забрать со стола таз, что бы выбросить потом в компостную яму, но Оля вцепилась в него обеими руками.
— Отдай! Это пёс Никодимыча. Я сама ему бошку рубила, а теперь должна съесть. Я наказана!
Пенсионерка ахнула, непроизвольно разжимая руки и Оля уронив таз горестно захрипела наблюдая как мясо повалилось на пол. Она попыталась нагнуться и подобрать его, но получилось очень неуклюже, словно ей что-то мешало.
— Батареек не дают. Провода грызть не дают. Стиральный порошок и тот отобрали. Ты ещё, пришла. Зачем? Наблюдать как я корчусь?
Соседка бессильно откинулась на стуле и заплакала.
— Почему? Одним всё, а другим -ничего? Я пообещала сидеть тихо. Я никому ничего не скажу. А они мне, трансформацию…в последнюю очередь…Я устала эту собачатину жрать!
Анна Леопольдовна, чувствуя некоторую вину за собой, собрала мясо и покидала обратно в тазик и пододвинула его плачущей соседке. Чего уж теперь собаку жалеть. Всё равно пёс мёртв и его не вернуть. Однако у неё оставались вопросы.
— Это игрушки тебя заставили? — спросила она.
Оля горестно хмыкнула.
— А то ты не знаешь?
— Не знаю. Я в последнее время, мало чего понимать стала, — призналась Анна и найдя колченогую табуретку присела рядом.
Соседка странно посмотрела на неё кривя губы, словно бы изучая и Анна услышала громкий комариный писк. Писк явно доносился из головы Оленьки Гестапо. Странный, с переливами, навязчивый и она мысленно пожелала, что бы он прекратился. Звук моментально пропал.
Соседка испуганно заморгала.
— У тебя не работает обратная связь.
— Какая связь?
— Разве ты не слышала? Это обмен информацией. У каждого, свой канал связи и общий обмен, но тебя там нет. Ты изолирована. Пошли мне сигнал. Ну же.
— Я не умею, — призналась Анна Леопольдовна. — Я только слышу раздражающий шум.
— Это не шум, — зачем-то оглянувшись сообщила Оленька. — Это сигнал, которыми мы…эммм…то-есть они, обмениваются. Я слышу их постоянно.
— Телепатическая связь? — уточнила Анна.
— Телепа…Нет! Ты на другом протоколе что-ли работаешь? У меня недостаточно знаний, чтобы выразить это словами. Для этого нужна прямая связь. Я сама не понимаю большинства слов моей голове, а они не дают мне развиваться. Мне нужно питание.
— У меня вырос зуб, который ты мне выбила, — призналась Анна и спросила. — Это как-то связано с игрушками?
— Зуб! — презрительно фыркнула Оленька и распахнула халат. — Смотри!
Анна Леопольдовна испуганно вскрикнула. Под халатом у Оли не было одежды, а кроме того отсутствовала большая часть грудной клетки и верхняя часть живота. Вместо этого там находились две пятилитровые пластиковые бутыли из-под воды. В ёмкостях, теперь булькала жидкость. В одной синего, а в другой розового цвета. Между бутылями был установлен небольшой насос и ещё какая-то странная конструкция с клапанами и манометрами. Остатки кожи были стянуты медной проволокой и кажется скобками от степлера.
— Нравится? — прохрипела Оля и с грустью добавила. — Груди мои, они тоже удалили. Да… Некому нынче целовать мои сисечки.
— Зачем? Зачем, всё это? — прошептала Анна Леопольдовна. — Так изуродовать… За что?
— А ты не понимаешь? — соседка в раздражении запахнула халат. — Для дела. Все в дело и на своём пути они никого не пожалеют. Никого и ничего. Для них, главное, что бы всё работало и адаптировалось.
— Но кто они?
— У внучки своей спроси. Я-то, почём знаю? Знаю только, что нам больше не стать прежними. Мы единая часть общего процесса. Я к примеру: органику перерабатываю, для их нужд. Шланги видела? Во. Из моей жопы торчат. Буду перерабатывать пока не скажут, что хватит. Может тогда простят и позволят мне пройти процесс трансформации полностью.
— Но… — начала было Анна Леопольдовна.
— Уходи! — перебила её Оля. — Ты меня отвлекаешь. Процесс не должен прерываться. Только мешаешь своими вопросами.
— Я хотела бы как-то помочь, — пенсионерка в смятении встала и машинально смахнула печёночный торт в тазик с мясом. Соседка посмотрела на неё с отвращением.
— Помогла. Вижу. Добавочки мне принесла. Я этого мяса на всю жизнь наелась. Спасибо тебе большое.
Анна вдруг вспомнила, что её соседка совершенно не ела мясо. Столько лет знала, а тут забыла. И какой чёрт надоумил её испечь этот торт? Да уж и наверное, тот же чёрт заставил её прийти к Оленьке в гости? Нужно было срочно поговорить с внучкой. Этим странным игрушкам не место у них дома.
В коридоре она услышала как соседка тихо всхлипывает и бормочет.
— Ну и что если сердца нет. Отрастёт. Обещали, значит отрастёт. Новое и хорошее. Грудь себе новую выращу. Избавилась от старья, а новая будет гладкая и упругая…Не плачь Оленька…Не лей понапрасну слёзы по утраченному тобой.
У пенсионерки заболело сердце после таких слов. Впервые за эту неделю. Она не знала как ей поступить, как ей утешить соседку да и нужно ли ей утешение в таком горе? Так изуродовать пожилую женщину, с таким цинизмом. Так могла поступить только совершенно бесчувственная машина, или…Её собственный разум отказывался давать ей ответы. В сумерках, выходя из дома соседки, она не заметила высокую фигуру шагнувшую к ней из темноты. Она только успела повернуть голову заслышав недовольный крик внучки:
— Ба! Я тебе говорила - не ходи к ней!