Инквизиция уже не та
Одна жительница Мюнхена, не найдя взаимности в любви, обратилась по объявлению к «потомственной ведьме», и всего за 1000€ приобрела у неё приворотное зелье. Как несложно догадаться, никакого эффекта зелье не оказало.
Посчитав себя обманутой, дама подала на ведьму в суд - и судья, на полном серьезе рассмотрев это дело, постановил деньги вернуть. Потому как ведьма ты там или нет, а закон о защите прав потребителей изволь соблюдать!
Отрицавшую Холокост 92-летнюю женщину повторно осудили в Германии
Суд берлинского района Тиргартен приговорил к одному году тюрьмы 92-летнюю Урсулу Хавербек за отрицание Холокоста. Об этом сообщает немецкий телеканал N-TV.
Отмечается, что несколько недель назад женщина, известная как «бабушка-нацистка», вышла на свободу после двух с половиной лет заключения по тому же обвинению. В частности, она заявляла, что в информации о газовых камерах в концлагере Аушвиц «нет ни слова правды».
На этот раз немку привлекли к ответственности за интервью о Холокосте, опубликованное в интернете в марте 2018 года.
По данным издания Spiegel, на вынесение приговора пенсионерка не явилась.
Хавербек была председателем ультраправого тренировочного центра, распространявшего нацистскую пропаганду. Его закрыли в 2008 году.
В середине октября сообщалось, что социальная сеть Twitter намерена блокировать публикации с отрицанием Холокоста.
Ранее в том же месяце аналогичные меры приняло руководство компании Facebook. Данное решение было принято в свете последних исследований, которые подтвердили рост антисемитизма в мире и «тревожный уровень невежества» в отношении Холокоста, особенно среди молодежи.
Не хочешь носить маску - подай в суд!
В середине прошлой недели Дюссельдорф ввёл масочный режим почти на всей территории города. Только в таких местах, как парки и зелёные зоны, пешеходам разрешено оставаться без маски.
"Это является незаконным". Такое решение было сегодня принято административным судом Дюссельдорфа, и срочное ходатайство одного горожанина было удовлетворено. Однако обязательство носить маску было отменено только для этого конкретного жителя города. Суд постановил: все остальные лица, находящиеся в Дюссельдорфе, должны соблюдать общие правила.
Депутат ФРГ оценил решение суда о геноциде советского народа
БЕРЛИН, 28 окт - РИА Новости. Правовые и политические последствия решения суда в Новгородской области о нацистском геноциде в период Великой Отечественной войны нельзя предсказать, но нынешние требования Варшавы к Берлину о военных репарациях могут стать "ничтожными" по сравнению с возможными аналогичными требованиями со стороны Москвы, заявил РИА Новости депутат бундестага, официальный представитель фракции "Левые" по внешнеполитическим вопросам Александер Ной.
Солецкий районный суд во вторник впервые в российском судопроизводстве юридически признал геноцидом массовые убийства мирных жителей нацистами – по факту расправ в деревне Жестяная Горка Новгородской области в 1942 году. По мнению опрошенных РИА Новости историков, судебное разбирательство хоть и запоздало, но должно стать юридической базой для других подобных расследований, а также помочь родственникам жертв в определении их правового статуса. В 1942 году в деревне Жестяная Горка нацистские каратели проводили массовые расстрелы мирного населения, были убиты как минимум 2,6 тысячи человек. Весной прошлого года в рамках всероссийского проекта "Без срока давности" поисковики нашли там более 500 останков, в том числе принадлежащих детям.
"Решение Солецкого районного суда... принято в то время, когда германо-российские отношения почти во всех отношениях находятся в плохой ситуации - и это, в основном, потому, что немецкая сторона в последнее время не способствовала их улучшению. Выбор времени для решения суда…, скорее всего, вызван совпадением, но это решение, а именно квалификация террористического массового убийства немецкими оккупантами жителей села Жестяная Горка как геноцида, справедливо напоминает сегодняшним немцам, что вся истребительная война на уничтожение... против Советского Союза с самого начала носила спланированный геноцидный характер", - сказал Ной.
По его словам, "правовые и внешнеполитические последствия этого решения пока предсказать нельзя". "Политики в Берлине в последние годы часто сталкиваются с требованиями о репарациях со стороны Польши... Но это бремя будет ничтожным по сравнению с требованиями, которые Москва может предъявить Берлину. В конце концов Советский Союз принял на себя основную тяжесть освобождения от немецкого фашизма - с более чем 27 миллионами погибших", - добавил он.
Ранее президент Польши Анджей Дуда заявил, что вопрос репараций от Германии за ущерб, нанесенный во время Второй мировой войны, все еще открыт. В сентябре экс-руководитель комиссии в польском парламенте заявил, что Польша закончила подсчет желаемых военных репараций от Германии, но пока их не оглашает. В кабмине Германии неоднократно заявляли, что не намерены платить Польше, в Берлине считают, что уже выплатили достаточно крупные репарации, нет оснований ставить под сомнение отказ Польши от репараций в 1953 году.
Как отметил немецкий парламентарий, в России сегодня "есть тысячи и тысячи таких мест, как Жестяная Горка, не говоря о Ленинграде и нескольких крупных городах, где в результате немецких осад и оккупации, от рук вермахта и "айнзацкоманд" СС погибли миллионы человек, которые, как, к примеру, Сталинград, были полностью разрушены".
По словам Ноя, решение суда в Новгородской области "должно привести официальный Берлин к переосмыслению". "Проявленное в последнее время высокомерие, морализаторско-поучительный тон и пренебрежительное отношение к принципам верховенства закона в германо-российских спорах…, а также все антироссийские санкции и провокации дипломатического и военного характера должны быть незамедлительно прекращены. Политика Германии в отношении России должна наконец сосредоточиться на разрядке и на отношениях добрососедства, даже дружбы с Москвой", - заявил депутат, призвав правительство ФРГ отказаться от "иерархии жертв" и, "подобно той вине, которую немецкая сторона справедливо признала перед евреями и о которой помнят, безоговорочно признать вину Германии перед народами Советского Союза и Российской Федерации".
Ной считает, что "есть много причин, по которым люди в Германии, особенно с официальной стороны, не хотят признавать свою вину перед бывшим СССР". Это и "традиционная русофобия, антикоммунизм", и другие исторически сложившиеся стереотипы, считает парламентарий. Эта идеология актуализируется "по мере необходимости в зависимости от политической ситуации и интересов внешней и военной политики Берлина, в которой почти полностью доминирует трансатлантизм", полагает он.
"При этом делаются заимствования из теории тоталитаризма, которая утверждает существенное родство между немецким фашизмом ("национал-социализмом") и советской системой ("сталинизмом"). Это популярная уловка с 1945-1949 годов в ФРГ, направленная на снятие половины немецкой вины за Вторую мировую войну, фактически на ее минимизацию, когда немецкая агрессия представляется простой реакцией, навязанной извне. Это также объясняет особую... заботу, которую Берлин уделяет постсоветской исторической политике в Польше, Украине и Беларуси", - уверен немецкий политик.
Правосудие и рабство в Третьем Рейхе: жизнь и смерть "принудительных рабочих" во время Второй мировой войны
Принято считать, что преступления немцев во Второй Мировой Войне состояли из геноцида народов, проводимым СС и вермахтом. Простые немецкие обыватели знали об этом, но принимали как должное или неотвратимое. Кто-то даже участвовал в сопротивлении. Считается, что после войны большинство преступников было осуждено. Но на самом деле даже гражданские немцы практически принимали участие в преступлениях. Никакого наказания за это они не понесли, а кто-то даже сделал карьеру и занял высокую государственную должность. Тут мы рассмотрим этот тезис на примере рабства и правосудия в Третьем Рейхе.
Цвангсарбайтеры
„Русские мыслят совсем иначе, чем мы, и находятся намного ниже нашего уровня культуры. Поэтому с ними нельзя обращаться или судить по нашим законам. Наказание за воровство с поля, мелкую кражу, бродяжничество и за нарушение контракта по немецким стандартам было бы абсурдом. Таким образом невозможно избавиться от похождений этой напасти, ставшей чумой. Потому нами одобряется ликвидация русских полицией, для решения этой проблемы”.
Такими словами прокурор города Нордхаузен обосновывал в сентябре 1942 года практику полиции, расстреливать цвангсарбайтеров (принудительных рабочих), т.е. рабов. За малейшие прегрешения им грозила расплата жизнью в Гестапо или перевод в концлагерь, где их ждало “уничтожение работой”. В большинстве случаев правосудие даже не подключалось к расправам над цвангсарбайтерами. Но в данном случае это задокументированная попытка юридически обосновать убийство людей полицией на территории Германии.
Право в бесправье
Несмотря на формально действующие законы, Третий Рейх нельзя было назвать правовым государством. Гестапо постоянно вмешивалось в судебные дела. А такими решениями, как выше, высказывалось полное согласие с идеологической составляющей преступного государства.
Однако недостаток прав не означал нехватку юристов в Рейхе. Они были включены во все ключевые действия национал-социалистического аппарата, а значит и в преступления. Юристы вносили свой вклад в организацию принудительных работ. Они выстраивали фундамент законности и подгоняли изложение законов под идеологию государства.
Официально рабства в Третьем Рейхе не было, а потому принудительные рабочие получали трудовой договор. Но этот договор заключался на особых условиях, без возможности расторжения со стороны рабочего. Дабы создать видимость законности, закон о правах рабочих снабжался юридическими пояснениями от юристов. Таких как Карл Ниппердай, который и после 1945 был одним из самых известных юристов по вопросам прав рабочих, а с 1954 по 1963 год был президентом Федерального суда по трудовым делам Германии (Bundesarbeitsgericht).
В пояснениях к закону объяснялось почему права рабочих не распространяются на лица “низших рас”, советских военнопленных, “Остарбайтеров” (рабочих с Востока), цыган и евреев. В то время когда немцы, устроившиеся на работу, состояли в “трудовых отношениях”, то работающие принудительно состояли лишь в “отношениях по занятости” и на них распространялось “особое право”.
Ганс Карл Ниппердай, юрист “узаконивавший” применение принудительных рабочих, сформулировавший т.н. “особое право” для них
Система принудительного труда “узаконивалась” изданием особых предписаний, как например, “Обязательство по обслуживанию”, “Преступления против рабочей дисциплины”, “Нарушение трудового договора” и “Неверность работе”. Причём если обычный рабочий нарушал трудовой договор, его ожидало наказание, связанное с рабочим местом, как например выговор или увольнение. Принудительные рабочие несли “уголовную” ответственность, включающую намного более тяжелые наказания, вплоть до лишения жизни.
Все правила жизни принудительных рабочих были прописаны в постановлениях, как и наказания за нарушение этих правил. К примеру, смертная казнь предусматривалась за “...враждебное поведение, враждебные высказывания, а также открытое враждебное настроение против германского народа…”
Что такое принудительные работы
Десятки миллионов людей были принуждены к работам во время существования Третьего Рейха. Начало было положено в 1933 году, когда сгоняли в концлагеря нежелаемых для национал-социализма граждан Германии, таких как коммунистов, цыган, евреев и гомосексуалистов. Там им приходилось выполнять принудительную работу.
Большое количество принудительных рабочих было из захваченной позже Польши. Евреев сгоняли в гетто и принуждали к работам, предварительно забрав возможность работать на нормальной работе. Примерно от 22 до 27 миллионов граждан СССР принуждали к работам после начала операции “Барбаросса”. При этом далеко не все угонялись для этих работ в Германию. Людей заставляли строить дороги в тылах вермахта, укрепления, или разминировать минные поля. Женщин принуждали к проституции в публичных домах для вермахта или для самих принудительных рабочих, чтобы избежать кровосмешения последних с немецкими женщинами.
Принудительные рабочие города Орша чистят от снега железнодорожные пути на вокзале
Также применялись люди из других стран, включая Францию и Италию. Например, после капитуляции Италии и свержения Муссолини в 1943 году немцы взяли итальянскую армию в плен. Итальянцы, думая, что война для них окончилась, легко сдавались, но местами оказали сопротивление. После массовых расстрелов итальянских солдат и офицеров, оставшихся отправили в Германию на работы. Какую-то часть людей удалось заманить обманом, обещаниями больших денег. Но на 5 миллионов привезенных в Германию рабочих приходилось меньше 200 000 добровольно приехавших, т.е. меньше 4%.
Цели принудительного труда включали в себя:
- замену служащих в армии мужчин на рабочих местах;
- экономия денег для немецких фирм (принудительные рабочие почти ничего не стоили);
- заработок для государства (принудительные рабочие выдавались фирмам государством за определённую, хоть и низкую, плату);
- уничтожение трудом нежелательных рас (евреев, поляков, русских).
Принудительные рабочие в Бельгии прокладывают кабель
Для принудительных рабочих были выпущены специальные указ. В 1939 вышли указы для поляков, и в 1942 указы для восточных рабочих - остарбайтеров. Остарбайтерами назывались граждане СССР. Рабочий день длился ориентировочно от 10 до 14 часов без перерывов на обед. Не действовали никакие предписания применения защитных средств, что делало таких рабочих желанными кадрами в химической индустрии. Фирме IG Farben не приходилось тратиться на защитную одежду при работе с кислотами. Оплата труда таких рабочих с Востока и с Польши была запрещена и каралась смертной казнью или ссылкой в концлагерь.
Удостоверение личности принудительного рабочего из Литвы
Дети принудительных рабочих
Принудительные рабочие не обладали правами обычного рабочего. Их дискриминация происходила постоянно. От ограничений передвижения в рабочее и в свободное время, до отсутствия прав матери.
Будущим матерям не разрешалось пребывание в немецких больницах из страха расового смешения. Потому создавались отдельные бараки или целые лагеря для родов. В этих лагерях были родильные комнаты, ясли и детские дома для принудительных рабочих, которые снабжались и оснащались очень скромно. Также они содержались в очень плохих гигиенических условиях.
Беременным женщинам приходилось работать до последнего срока, а вскоре после родов опять выходить на работу. Национал-социалистическая политика предписывала по возможности дешёвое содержание принудительных рабочих и предотвращение беременностей.
Дети принудительных рабочих получают еду. Фото сделанно Ротой Пропаганды для немецкой прессы. Дети тут показаны чистыми, здоровыми, получающие полную тарелку борща. Фотография должна показать, как хорошо идут дела у принудительных рабочих в Германии и тем самым приманить новых добровольных рабов
Но так как полностью избежать этого не удавалось, предписывались принудительные аборты. Примерно 25% беременностей польских и русских женщин были преждевременно прекращены. Взращивание “нежелательных” детей предписывалось тут же, как рабов, или же умаривание их голодом. Для этого предусматривались специальные помещения, созданные по указу Генриха Гиммлера, где дети скрыто от посторонних глаз умирали предоставленные сами себе и никому не мешая. Самый большой известный лагерь для рожениц и абортов был в Вальтроп-Хольтхаузен, где по самым скромным оценкам было уморено 500 младенцев.
Лагерь для рожениц и абортов Вальтроп-Хольтхаузен. Снимок сделан с американского самолёта в 1945. Врачи и акушерки были русскими военнопленными. Женщины спали на бумажных мешках, набитых опилками. Рожали на деревянном столе. Перед штрафным бараком стояла виселица. На ней была повешена одна женщина врач за то, что слишком многим женщинам выписывала больничный
Дети, родившиеся в ужасных жизненных и гигиенических условиях, были часто подвержены болезням и порокам. Их иногда все же привозили в больницы с тяжелейшим несварением желудка, а их кожа была зачастую покрыта фурункулами и экземами. Судьба тяжелобольных детей решалась в соответствии с предписаниями национал-социалистической идеологии об убийстве больных, порочных и инвалидов.
Место захоронения уничтоженных новорожденных детей. Кладбище Хохштрассе в г. Брауншвейг
Лагерь для рожениц в Брауншвейге был открыт в мае 1943 года. Одновременно там жило до 30 женщин. Срок их пребывания ограничивался 8 днями. После этого их возвращали в свой лагерь, а дети оставались в детском доме. В середине мая родились первые дети в этом лагере, а пару недель спустя они уже вовсю умирали от плохого снабжения. К новому году 1943-1944 в детдом заглянул немецкий врач. Но условия содержания детей не улучшились. Одна эпидемия среди детей следовала другой. Рвота, диарея и кожные заболевания были постоянными гостями. Исследователь Раймунд Райтер пишет, что свидетель, побывавший в июне 1944 в доме, отметил “катастрофические условия”. Туалеты и ванные комнаты были загрязнены и завалены грязными покрывалами и бинтами. Черви ползали повсюду, а в ванной комнате лежало три трупика умерших детей. Умерших копили в доме, потом упаковывали в 10 кг коробки из под маргарина и увозили на кладбище, где их закапывали в общих ямах. Женщины в основном знали об этих условиях, и пытались спрятать детей в лагерях, где они жили. Несколько раз матери вламывались в дом, пытаясь выкрасть детей.
“Особые суды” для рабов
После прихода к власти, национал-социалисты издали 21 марта 1933 года предписание о создании “Особых судов” в каждом Высшем Окружном суде. Их целью было проведение ускоренных процессов. Как скоро всем участникам предстояло явится в суд, продолжительность и объём сбора доказательств решался произвольно тут же. Решения этого суда зачастую не подлежали апелляциям.
Полномочия суда в ходе войны постоянно расширялись. Например 5 сентября 1939 года было издано “Предписание против народных вредителей”. Это предписание содержало очень абстрактные формулировки, тем самым расширяя рамки возможных приговоров для обвиняемых. За малейшую провинность могли “по закону” карать смертной казнью. Судьба обвиняемого зависела лишь от того, сможет ли суд охарактеризовать его как вредителя, или нет.
25 ноября было издано предписание “Запрещённого обращения с военнопленными”. Оно запрещало любые отношения с пленными, выходящие за рамки рабочих нужд. Таким образом “узаконили” наказания за связи и дружбу с пленными, находящимися на принудительных работах. Немцев, входящих в такие связи, штрафовали сроком в тюрьме строгого режима - “цухтхаус”.
На службу в такие суды предписывалось брать только “политически особо подготовленных” людей. “Особые суды” стали важным оружием режима против политических противников и других враждебных элементов. Одновременно ими поддерживалась дисциплина в народе при лишениях военного времени. Власть могла совершать на “законном” основании любые преступления. Роланд Фрайзлер, президент “Народной Судебной Палаты”, высшего судебного органа Третьего рейха для политических преступлений, называл “Особые суды” - “Танковыми войсками правосудия”.
Роланд Фрайзлер, нацистский государственный деятель, статс-секретарь имперского министерства юстиции Германии. Один из организаторов холокоста. Лично вынес 2600 смертных приговоров
Усмирение принудительных рабочих оставалось делом гестапо. Указ Рейхсфюрера СС и президента полиции от 20 февраля 1942 года, гласил:
Борьба с отсутствием дисциплины, включая отказ от работ и небрежную работу, является делом полиции
Отсутствием дисциплины можно было назвать что угодно. Тем самым гестапо полностью развязывались руки. Объём наказаний выбирался по усмотрению гестапо и мог включать отбирание еды или “особые меры” - уничтожение. Часто “недисциплинированных” рабочих переводили в концлагерь, где их ожидала смерть.
Смертные приговоры
Особенно много смертных приговоров “Особые суды” вынесли по обвинениям во вредительстве, главным образом за мародёрство. При этом принудительные рабочие не могли по настоящему заниматься мародёрством, так как постоянно были под надзором. Но дело в том, что при расчистке завалов от бомбёжек изголодавшиеся люди брали в разрушенных домах какую либо еду. Их заставляли выполнять тяжелейшую работу по 12 часов в сутки и более, а кормили очень плохо. Соблазн взять с пола в разрушенном доме кусок хлеба был велик. Если при этом их ловили, то смертной казни им было не избежать.
Принудительных рабочих из поляков и граждан СССР наказывали жёстче, чем из западных европейцев. Например, решением “Особого суда” от 20 ноября 1941 года три молодых поляка были приговорены к длительным срокам заключения из-за “непристойного поступка” в отношении семилетнего немецкого ребёнка. Но “Имперский суд” перекрыл этот приговор своим, вынеся смертную казнь. При этом “Особый суд” подвергся критике за то, что не учёл национальность преступников.
При осуждении граждан СССР судьи вообще не знали снисхождения. Например, Ивана Шепилова “Особый суд” города Брауншвейг приговорил 19 апреля 1944 г. к смертной казни за то, что тот при расчистке завалов от бомбардировок взял из разрушенного дома пару штанов, полотенце, носки и две банки сгущёнки.
В случае, если принудительным рабочим удавалось избежать смертного приговора, их судьба складывалась не менее трагично - их ожидал концлагерь.
Наказание беглецов было не менее тяжким. Принудительно вывезенные из своей страны или заманенные обманом принудительные рабочие, изнурённые тяжким трудом, бежали, пытаясь попасть на Родину. Чтобы добыть пропитание, им приходилось воровать.
Типично сложилась судьба итальянца Франческо Паолин, которого вывезли в возрасте 17 лет в 1944 году. Не выдержав издевательств надсмотрщика, он убежал вместе с одним русским. Чтобы прокормиться, они залезли в чей-то сад, стащив там хлеба, консервированного мяса и мармелад. Полиция, поймав их, отправила в концлагерь. Но Франческо смог снова убежать вместе с русским. Девять дней им удавалось прятаться, после чего их поймали. “Особый суд” города Брауншвейг 9 января 1945 года охарактеризовал его, как “типичного вредителя”, что означало смертную казнь, несмотря на юный возраст. Перед казнью мальчик написал прощальное письмо маме. Но оно не было отправлено, а лишь цинично прикреплено к актам, как вещественное доказательство.
Некоторые из подростков пытались вырваться из такого места путем устраивания небольшого пожара, который было легко обнаружить и потушить. Делалось это из-за безвыходного положения и отсутствия опыта в таких ситуациях. Они, по глупости своей, думали что их переведут в другое место, где будет лучше, или отправят назад, домой. Но судьи, долго не колеблясь, выносили смертные приговоры, не входя в положение подсудимых и не выказывая понимания.
Так произошло с польским парнем Валерьяном Вробелем. Он пытался убежать с фермы, на которой его заставляли работать. Когда побег не удался, он поджёг сарай, за что был приговорён к смерти. Такая же участь постигла насильно вывезенную полячку Янину Петровску в возрасте 14 лет. Ей не помогло даже чистосердечное признание и то, что она помогала спасать животных из подожжённого сарая.
Повешенный принудительный рабочий. Подпись гласит: ”Они не хотели работать на Германию.” Фото из коллекции солдата вермахта Фритца Лавена, попавшего в плен летом 1944 г.
Для смертного приговора поляка, Стефана Сервиена, хватило простой ругани. Тот со своими друзьями по несчастью ругал немцев, обзывая “германскими черепами”. Он говорил, что охотно бросал бы бомбы на Германию, и что через два месяца придут русские, и работать им больше не придётся. 10-го марта 1943 года Стефана приговорили к смертной казни и казнили 6-го апреля в городе Вольфенбюттель. Не помогло Стефану и то, что работодатель был доволен работой пленного солдата.
“Словами о скором поражении на Восточном фронте обвиняемый взывал к особо опасному развитию будущего. Таким образом, высшая мера наказания полностью оправдана, для полного подавления польского сопротивления.”
Приговоры суда такого рода нужны были для “подавления поляков и вынуждения их послушания” немецкой нации “хозяев”.
Трое повешенных принудительных рабочих. Та же подпись гласит: ”Они не хотели работать на Германию.” Фото из коллекции солдата вермахта Фритца Лавена из 12-ой роты 679-го полка, попавшего в плен летом 1944 года. Снимок хранится в московском гос. архиве.
Хотя, по расистским законам Рейха, западные иностранцы стояли выше восточных по своей иерархии, но и их не миновали смертные приговоры за незначительные преступления. Насильно вывезенный 22-летний француз Раймонд Карон (Raymond Caron), был казнен в Брауншвейге за то, что воровал из беседок оставленную там еду. Его охарактеризовали как типичного вредителя рецидивиста. Двух его сообщников приговорили к тюрьме строгого режима, после срока в которой обычно переводили в концлагерь. В приговоре “Особый суд” заметил, что подсудимые злоупотребили законами “гостеприимства”. Но вряд ли это можно было назвать пребыванием в “гостях”.
Ещё смешнее было объяснено решение суда против 19-летнего бельгийца. Тот написал письмо в Бельгию своему другу, в котором описал ужасные рабочие и жизненные условия в Германии. То, что вся почта принудительных рабочих проходит цензуру, он не знал. В 1943 году его приговорили к тюремному заключению. Суд объяснил такое решение тем, что “подсудимый саботировал выстраиваемую, с немецкой стороны, политику умиротворения в завоеванных западных соседских странах Рейха и те усилия, которые Рейх прикладывает к достижению кооперации в интересах всех наций и народов материка.” Неизвестно, насколько судьи сами верили в эти слова, когда пытались таким образом оправдать свои преступления против законов человечества.
В случае с поляком, Сергиусом Майле, которого Имперский суд приговорил 10 февраля 1944 года за “антинемецкие настроения” к смертной казни, в приговоре было указано, что приговор был вынесен за “Злостную ложь о мнимых условиях обхождения с евреями...”. Дело в том, что тот имел неосторожность написать своей подруге об ужасных условиях перевозки польских евреев в концлагерь. Проводилась цензура писем, написанных принудительными рабочими домой, чего Сергиус, по всей видимости, не знал. Не допускались утечки информации о плохих условиях жизни. В Рейх пытались привлечь большее количество людей на работы. Поэтому нас не должны удивлять письма домой от рабов, в которых описаны их прекрасные жизненные условия, которых, как правило, не могло быть, учитывая законодательство и идеологию. Ведь за неразрешённые слова полагалась смертная казнь. Люди хотели послать весточку родным, но писать как всё плохо было нельзя. К сожалению, такие “оптимистические” письма часто приводятся как доказательство хорошей жизни людей, угнанных в рабство. Автор статьи считает, что такие письма о хорошей жизни раба в Германии, специально выполнялись по заказу Имперской службы труда или Министерства Пропаганды.
Запретная любовь
Особенно сильно карались любовные отношения между принудительными рабочими с Востока и немецкими женщинами. Причем отношения с “западными” принудительными рабочими не пресекались. В случае, если польский или советский парень связывался немкой, её ожидала многолетняя отсидка в тюрьме или тюрьме строгого режима (цухтхаус). После тюрьмы её положение не становилось легче, так как оттуда она отправлялась в концлагерь, где, скорее всего, умирала от тяжёлой работы, недоедания, издевательств и ужасных условий.
Ещё хуже было положение любовника. С ним расправа в гестапо была одна. Начиная с 1940 года таких “Донов Жуанов” вешали на дереве у окраины какого-нибудь селения в присутствии жителей. Позже их отправляли в концлагерь и вешали там. Точное число таких процессов не известно, но только с мая по август 1942 года зарегистрировано 1240 осуждённых за запретную любовь. Причём обязательным в таких делах было невмешательство правосудия и публичная казнь сотрудниками гестапо. Но несмотря на все запреты, любовные связи всё равно заводились в тайне.
Любовь в Минске. Фотография подписана “Дружба в Минске”. Фото из частной коллекции солдата Курта Вафнера. Из-за слабого зрения Курт служил в администрации в 332 стрелковом батальоне, охранявшем концлагерь “Масюковщина”. В июне 1943 года Курта списали на Родину. Фотографии он всегда носил с собой, что помогло им уцелеть во время бомбёжек.
Если любовные связи случались не так часто, то простое проявление заботы или человечности происходило повседневно. Но уже за протянутый бутерброд или сигарету можно было попасть под суд и загреметь в тюрьму. А вот издевательства со стороны коллег по цеху или начальства поощрялись и присутствовали практически везде. Каждый представитель “расы хозяинов” считал, по-видимому, своим долгом показать свою власть над “унтерменьшами” — недолюдьми.
Судейская независимость
Но если кто-то думает, что судьи были обязаны выносить особо жёсткие приговоры в отношении рабов, он ошибается. Формально судейские юристы были полностью независимы от режима до самого конца Третьего Рейха. Судьи, выносящие не такие резкие приговоры, не соответствующие идеологии национал-социализма, тоже встречались. И хотя их могли критиковать коллеги, они не испытывали за это никаких гонений. У судей была полная свобода не подчиняться идеологии режима.
Такой случай из 1941 года произошёл в Земском суде города Ландсхут. Крестьянин Йоханн Вайтл из селения Маркльхофен подарил одному из принудительных рабочих поляков, работающих у него, золотые часы, специально для этого купленные. Решением окружного суда его приговорили 25 ноября 1939 года за преступление против “Предписания против народных вредителей”. Он подал апелляцию, и судья Земского совета Вахингер отверг предложение прокурора на более жёсткое наказание, а затем и оправдал Йоханна. Это решение было раскритиковано в берлинской газете одним правительственным советником. Но никаких негативных последствий на службе Вахингер не имел.
Другой пример свободы судей - осуждения за преступления против “запрета прослушивания заграничных радиостанций”. По закону, за такое грозила тюрьма или цухтхаус, а в особо тяжких случаях, например, распространение новостей, - смертная казнь. Три казни поляков за такие преступления зарегистрированы в городе Эссен в 1942-1943 годах. Но во множестве других случаев судьи ограничивались тюремным сроком, или даже оправдывали подсудимых.
Судебный террор
Немецкие юристы внесли большой вклад в работу машины нацистского террора. Это не только жестокие приговоры людей, работающих принудительно на германскую промышленность. Туда же можно отнести юридическое оправдание всех преступлений, совершённых полицией и гестапо. Поддержка и согласие с преступной идеологией.
Хотя число приговорённых к смерти “Особыми судами” доходит “лишь” до 15000, не известно количество людей, казнённых полицией и гестапо без процесса. Казнённых даже не по умолчанию, а с одобрения суда.
Приговор к концлагерю хоть и не считался смертным, но в большинстве случаев вёл именно к смерти. Потому, можно и 70 % всех отправленных в штрафные концлагеря людей считать казнёнными, хотя их казнь шла более долго, с расстановкой.
К тюремным срокам поляки и советские граждане приговаривались редко. Считалось, что немецкие тюрьмы для них будут как отдых в роскошном отеле и, от природы ленивые, поляки и русские охотно находятся в немецкой тюрьме.
Некоторые представители германского правосудия, как например доктор Штепп, председатель Высшего областного суда Мюнхена, даже хотели полностью передать все компетенции по судам поляков и советских граждан полиции и гестапо. Объяснялось это тем, что слишком жестокие осуждения принудительных рабочих подорвали веру населения в правосудие Германии. Таким образом, судьба этих бедных людей перешла бы в руки полицейского произвола полностью, а суд просто умывал руки, как Понтий Пилат. Министр юстиции Рейха, Отто Тирак писал рейхсляйтеру Борманну 13 октября 1942 года:
“Ставя перед собой цель в освобождении немецкого народа от поляков, русских, евреев и цыган, я предпочёл бы передать осуждение представителей этих народов рейхсфюреру СС. Я считаю, что даже те меры, что выносят суды, лишь незначительно помогут уничтожать эти народности. Да, они уже получают самые жесткие приговоры, но этого явно недостаточно для осуществления вышеуказанного предприятия.”
Это письмо показывает, что правосудие было именно частью “машины уничтожения народов”. Ещё до этого, 18 сентября 1942 года, Тирак и Гиммлер договорились о передаче всех находящихся под арестом судебных разбирательств евреев, русских, украинцев, поляков и чехов в руки СС для “уничтожения работой”. Так постепенно, после отбора, началась передача людей, и до 30 апреля 1943 года поступили 14 700 подсудимых в концлагеря СС. Там они сразу начали умирать, и уже до 1 апреля 1943 года умерло 5900 человек из переданных.
Даже при массовых убийствах душевнобольных, правосудие значительно поработало на Рейх. Работа это проходила не на первой линии, а за письменным столом, и потому была не так ярко выражена и очевидна. Но она присутствовала повсеместно, как база, поддерживающая всю национал-социалистическую конструкцию.
Почём совесть?
Судьи-убийцы, имевшие на совести тысячи жизней, оправдывались в Рейхе существующим законом. Трезвый взгляд со стороны показывает нам полное согласие юристов с идеологией государства. Расистские и антисемитские мотивации при осуждении были нормой.
Причем по закону подсудимым даже предоставлялся защитник. Бывали даже случаи, когда защитник действительно на совесть делал свою работу, и ему удавалось смягчить наказание. Но только не в тех случаях, когда перед судом поляки или советские граждане. Не было зафиксировано ни одного суда, где защитник хотя бы показал желание защищать. На таких процессах он попросту занимал сторону обвинителя и соглашался на смертную казнь для подсудимого.
Ни один из служащих правосудия Рейха не был осуждён за судебный террор. По самым скромным подсчётам было вынесено 60 000 смертных приговоров, за которые ни один судья не понёс ответственность. Большинство несли свою службу в Германии до пенсии, с достоинством и без проявлений угрызений совести. Многие даже хорошо поднялись по карьерной лестнице. Лишь некоторые оставили свою службу после войны, впрочем, получая при этом хорошую пенсию. Зато бывшие рабы так и не получали компенсации за принудительную работу во благо Рейха до 1992 года. Выплаченные же после 1992 года суммы ещё оставшимся в живых были просто смешны.
Попытки, привлечь кровавых судей к ответственности предпринимались неоднократно. Но, по правилу "рука руку моет", судьи стояли как стена друг за друга. Прокуроры не выдвигали обвинений против своих коллег. Приговоры времён Третьего Рейха подтверждались заново, причём с той же самой аргументацией.
Это было хорошо заметно в судебном процессе, проведённом в Германии в 1960-х годах. Речь шла о девятнадцатилетней девушке Эрне Вацински из города Брауншвейг. Её казнили 23 ноября 1944 в городе Вольфенбюттель после приговора 21 октября 1944 года за “народное вредительство”. Вредителем суд её признал за то, что она в подвале разрушенного дома, в котором жила, взяла пустой чемодан.
Эрна Вацински, 1944. Фото из коллекции Хельмута Крамера
Апелляция была отклонена по причине того, что при принудительных работах на одной военной фабрике города Брауншвейг, она два раза отлучалась с рабочего места. Годами её мать пыталась добиться отмены смертного приговора посмертно, а также обвинения судьи, вынесшего смертный приговор. Ничего не добившись, она попыталась получить компенсацию. Но решение Окружного суда в Брауншвейге 7 октября 1965 года звучало почти также, как и приговор “Особого суда” в 1944 году. Окружной суд демократической республики аргументировал понятиями преступного национал-социалистического режима. Казнь девушки была обусловлена:
“...нуждами войны. Постановление о народных вредителях было необходимо для сохранения частной собственности во время войны. Особый суд действовал в соответствии с этим постановлением. Он не мог вынести иного приговора.”
Демократический суд ФРГ даже не интересовал факт избиения подсудимой при аресте, для получения признания. Его не интересовал тот факт, что с момента ареста и до вынесения приговора прошло всего 17 часов. Защитник не был заинтересован в защите подсудимой и был заказан лишь незадолго до суда. При таком подходе к делу суд даже не имел возможности ознакомиться со всеми уликами и доказательствами или опросить свидетелей. Девушку просто казнили и всё, хотя при подаче апелляции даже вынесший приговор судья, видимо, для успокоения совести, написал заметку на акте девушки, что “она создает впечатление невинной молодой особы”. Правда, её это не спасло.
Объявление казни Эрны Вацински
Интересно, что докладчик приговора стал позже председательствующим судьёй Федерального суда и считается до сих пор одним из самых квалифицированных юристов Брауншвейга.
https://vk.com/@wasilijsaizev-pravosudie-i-rabstvo-v-tretem-...
Каталог штрафов, базирующийся на реально вынесенных судами приговорах:
Попался мне тут на глаза "каталог" штрафов на немецком сайте (последнее обновление 06.2020). Как такового каталога нет, и т.к. оскорбление явлляется преступным деянием, в каждом отдельном случае сумму штрафа определяет суд.
На всём постсоветском пространстве некоторые штатские считают хорошим тоном обкладывать всех вокруг великим и отборным...Интересно, такие штрафы умерили бы их пыл?
Описание Штраф
Показать язык 150 €*
"Ты девочка!" (обращаясь к полицейскому) 200 €* (странно, что просто на "ты" 600€, а с "девочка" всего 200)
"Долбозвон" 250 €*
"Тупая корова" 300 €*
"Лизни меня! (подрзумевается - в жопу)" 300 €*
"Тупая свинья" 475 €*
"Тебе, баба тупая, заняться больше нечем?!" 500 €*
"Чо ты хочешь, дятел (птица)?!" 500 €*
"Асоциальный тип" 550 €*
"Тебе точно Солнце мозг выжгло!" 600 €*
Обращаться к полицейскому на "ты" 600 €*
"Деревянноголовый!" 750 €*
Крутить пальцем у виска 750 €*
"Ты *банулся!" 750 €
Помахать ладонью перед лицом (всё равно, что сказать "ты долбо*б") 1000 €*
Показать средний палец 4000 €*
"Ты дрочило" 1000 €*
"Идиот" 1500 €*
"Я бы больше всего хотел бы сейчас назвать тебя у*бком (Arschloch буквально это дырка в жопе, но смысл употребления сравним с русским "у*бок")!" 1600 €*
"Шлюха" 1900 €*
"Мерзкий кусок говна" 2500 €*
"Старый свин" 2500 €*
Источник:
https://www.bussgeldkatalog.org/beleidigung-im-strassenverke...
Перевод мой.
Как получить политическое убежище в Германии
Всем привет! Ахтунг длинный пост!
Многие мои подписчики знают, что я являюсь миграционным юристом по беженскому праву. Я работаю со многими странами, но хотел бы поделиться сегодня своим опытом работы именно с страной Германией.
А именно, как работает миграционная система ФРГ и как нужно действовать если вы запросили политическое убежище в Германии и вы хотите его получить.
Буду рассказывать на своём уже опыте ведения дел которые я выиграл, ибо это очень интересная страна в плане работы (как по мне).
Подписчики давно ждали такой пост, так что начнём! Как выиграть дело полная схема!
Собственно, что нужно знать о Германии и их миграционной политике. Выиграть дело в данной стране достаточно сложно для не профи, если ты не знаешь всех тонкостей и механизмов.
Количество отказов в прошении по политическому убежищу около 95% среди всех дел, которые принимает страна. Так как играют они в основном на незнании законов и прав заявителя, чтобы развалить дело. Короче прикольные они следаки, как по мне. С ними интересно вести процесс, ибо они не тупые.
Начнём с того, что министерство миграции в Германии сокращённо называется BAMF.
В Бамфе работают в основном следователи и дознаватели, которые в прошлом были военными (инсайдерская инфа), поэтому подход у них прямолинейный, как и у всех служивых вояк. Дотошно допрашивают и мыслят только буквами законов + не проявляют никакой фантазии. Это с одной стороны хорошо, поскольку можно играть с ними наопережение и предугадывать их действия, с другой стороны если у вас слабое дело, то они его разнесут в щепки, потом отказ и вас депортируют к себе домой на родину.
Дак как же построить правильно процесс политического убежища так, чтобы их переиграть в так называемые "миграционные шахматы" на их же доске? Сейчас я расскажу всё попорядку!
В целом представим, что у нас есть сильное дело и доказательства. Немцы в основе любят работать с делами по военным конфликтам (вспомните 2015 год и 1 миллион сирийцев).
Вас на какое то время они примут, а потом выгонят нахуй, как было с теми же сирийцами. Поэтому, если вы просите политическое убежище на основании войны, то будьте готовы к тому, что рано или поздно вас выпизднут из Германии в вашу страну строить новое светлое будущее, когда закончится война.
Есть так же статусы, которые являются постоянными. Чаще всего это запросы когда в стране ущемляют религиозников, секс меньшинства и конечно же оппозиционеров (либералы или демократы). По крайней мере, это самые мейнстримные сейчас дела, которые в основном подают и рассматривают в Германии.
И так, пойдём по сложному пути, чтобы получить политическое убежище постоянного статуса.
Мой заявитель прилетает в Германию и у него подготовлено само дело (на сленге кейс) и так же есть доказательства того, что он находится в опасности и его преследуют.
Для того, чтобы дело рассматривала именно Германия нам понадобится строго немецкая шенгенская виза. Если же у вас будет виза например французская, то вас депортируют во францию согласно дублинской конвенции и весь процесс тогда будет там. Так как тот кто выдал визу - тот и тянет мазу рассматривает беженца.
Если вы полный мудак и начитались в интернете то, что можно спрятать или сказать - я потерял паспорт или вы его попытаетесь скрыть в 2020 году, то немцы всё равно узнают всё и тогда вы точно будете депортированы домой. Так что не советую скрывать от немцев свои документы и пиздеть, что вы их потеряли или у вас их украли. По отпечаткам пальцев вас всё равно вычислят рано или поздно.
И так, запрашиваем в одном из департаментов БАМФ политическое убежище.
Коротко описываем ситуацию запроса, сдаём паспорта где стоит виза. Потом выдаётся аусвайс, который делает ваше прибывание легальным на территории ФРГ пока беженца рассматривают. Через неделю примерно вас ждёт интервью. Вы приходите, рассказываете свою ситуацию (кейс) и так же передаёте им доказательства подтверждающие ваши слова. Интервью проходит скучно и занудно. Простой допрос без психологического давления.
Далее вам говорят, принято ваше дело в рассмотрение или нет. Промотаем эту скукоту бюрократическую и приступим к самому интересному, как я выигрываю дела, как юрист знающий это "шахматное поле" и "правила игры".
На интервью мой заявитель в основном рассказывает только 70% всей информации по своему делу и удерживает на потом часть информации, так же выдаёт не все доказательства по делу сразу.
30% дополнительных вещей оставляем, как козыри в рукаве "на потом" для суда.
У немцев всегда логика такая, что каким бы твоё дело небыло пиздатым и идеальным они всё равно тебе въебут отказ. Так как если следак выдаёт позитив, то его потом сверху все просто затрахают вопросами, а почему, а зачем ты выдал, а по какой причине итд итп???
Поэтому, любой чувак из БАМФ просто берёт и перекладывает ответственность на судью, которая будет рассматривать апелляцию. Судья не прикасаемая, так что на её решение уже никто не может повлиять. В этот момент вам дано будет от 15 до 30 дней на подачу апелляции по собственному делу, а иначе дело будет закрыто и вас депортирует.
"Теперь следите за очень важными действиями". Это очень важно!
Вам следаки из БАМФ по доброте душевной (нет) будут навязывать бесплатного или какого нибудь своего адвоката, который будет представлять ваше дело в суде. Ну типа вы же "безграмотная чурка понаехавшая", а тут человек профессионал (бабка лет 75), которая всё зарешает и порулит за вас. Профи.
Запомните! НИКОГДА И НЕ СОГЛАШАЙТЕСЬ НА БЕСПЛАТНОГО АДВОКАТА! НИКОГДА!
Поскольку бесплатные адвокаты работают всегда в пользу государства, ибо государство им платит деньги. Да и в целом миграция штука тонка в этих отношениях.
Таким адвокатам вообще на вас насрать, как и на ваш исход дела. Денег она всё равно получит стандартную свою ставку в любом случае. Всрать процесс для них это дело обыденное. Поэтому, вы должны отказаться от него и откреститься, как от бесов и чёртиков. И нанять себе независимого защитника со стороны за деньги. По другому никак.
Но учитывайте то, что моего же клиента есть "я и моя команда" в найме, как человек который строил линию защиты и доказательств, поэтому я провожу такой "финт", что после такого немцы из БАМФ + СУД не только охуеют, а скажут после таких действий:
... Так как я ломаю нахуй весь их "говённый план" с подставными адвокатами и дальше для них начинается АД.
Я беру и составляю исковое заявление против ФРГ, в лице органа БАМФ, в лице министра итд итп по форме на немецком языке. Государство на процессе является ответчиком. Мой заявитель это истец. Я читаю всю "шнягу", по которой БАМФ отказал в политическом убежище. И выставляю контраргументы судье за клиента, используя так же 30% тех фактов и доказательств, которые мы не сообщили ранее на интервью. Судье так же сообщаем, что эти факты нам не дали сообщить на интервью, так как истец растерялся, на него оказывали давление, плохо слушали и вообще это их проблема, потому что ... ну короче потому что они мудаки в любом случае и работали плохо.
И так же я пишу то в конце иска, чего никогда не ожидает следствие БАМФ и даже судья:
- Я отказываюсь от адвоката и буду защищать себя на процессе сам. Моё решение окончательное и защита мне не нужна. Я сам себе защита. И мой клиент защищает в суде официально сам себя.
Далее письмо подписывает мой клиент и отправляет по почте в суд. Суд читает, охуевает и принимает иск. Ибо деваться некуда и всё по закону. Иск составлен по всем правилам.
Ответчик естественно в шоке от такой наглости (следаки) и начинают тоже судье накидывать "говна на вентилятор", что это всё не так и вообще впервые такое слышим. Истец типа врёт.
Но судья встаёт на нашу сторону, так как у нас есть доказательства новые и факты, а следствие как профессионалы должны были слушать внимательнее. Тем более представьте, человек сам себя по мнению судьи грамотно защищается себя против огромной государственной машины, где сидят сотни юристов. Да и случаются такие случаи 1 на миллион для суда.
По итогу мы ходатайствуем дополнительные факты, которые собираются от самого запроса полит убежища. Подобные дела, такие же преследования (короче, это называется косвенной док базой). Отправляем по почте в суд и судья говорит: принято! А значит остаётся совсем чуть чуть до финала всей эпопеи. "Весы судьи" на нашей стороне.
Если до этого суд шёл только через почту. Суд нас даже в глаза не видел. Последнее слушание происходит 100% лично и моего беженца вызывают в суд. Где ему дают переводчика, а адвоката у него нет, так как он защищает сам себя и ему даётся последнее слово перед решением. Он приезжает в суд и толкает заключительную и слезливую речь, которую я ему подготовил, и мы таким образом завершаем процесс. Как всего итог мой клиент просит признать его беженцем в Германии. Суд думает примерно 2 недели и по итогу выносит решение дать политическое убежище в ФРГ истцу. БАМФ никогда не пытается обжаловать решение и поэтому через месяц мой беженец может приходить в БАМФ и получить себе карту резидента Германии. Со всеми плюшками, как право на работу, паспорт для путешествий и права, которые будут отличать от граждан только тем, что не сможет он пока голосовать на парламентских выборах. Уот так.
Вот такая интересная у меня работа и надеюсь вам понравился такой подход защиты беженца.
Как тут недавно писали, если это работает - значит это не тупо.
На сегодня всё, а то и так много настрочил. Подписывайтесь, ибо в следующий раз я вам расскажу про французов и их суды. Там не менее интересно и весело проходит процесс.