Предыдущие главы
Если ты собираешься кого-то бросить. Свалить. Не оглядывайся. Не смотри по сторонам. Не цепляйся. Не ищи то, что продлит безнадежную ситуацию. Иногда стоит уйти. Быть проклятым. Но не растягивать смертельное безумие.
Бегство — это движение. А оно, как лукаво улыбаясь, наставляют врачи — жизнь.
***
Маша встала. Рот отрыт, словно в оскале. Всепроникающий страх выключил боль в разбитых губах. Обернулась. В сторону «бывших».
Одного из них она уже четко различала внизу. Тень, когда-то считавшая себя человеком, медленно поднималась по лестнице на четвертый этаж.
***
Но Саша искал глазами не жизнь, а спасение. И в конце концов взглянул на свои руки.
Половицы скрипнули, когда он остановился. В нескольких шагах от люка.
Куртка.
Длинная.
Заменитель верёвки.
Машу можно затянуть, если сбросить куртку вниз!
Что-то плохое внутри надломилось. Распалось на две половинки.
Не смог уйти.
Нашёл решение проблемы. Спас совесть?
А разве из двух половинок чего-то плохого не может вырасти в два раза больше чего-то такого же? Зависит от почвы.
Саша развернулся. Начал снимать куртку.
***
Маша смотрела на ещё вроде бы не видящего её «трупника». И гадала, что предпринять?
Позади женщины. Словно щупальце тьмы. Из люка в потолке с шуршанием вывалилась куртка.
— Давай сюда! На что ты там смотришь?
Повернулась обратно.
— Маш, ты чего? — испуганно прошептал и как будто бы начал медленно затягивать куртку назад.
— Я думала, ты меня бросил, — прохрипела вверх и стиснула оскаленные челюсти.
— Я... — запнулся, но решил ничего на это отвечать, а только поторопил. — Ну сколько ты стоять ещё будешь?!
Схватилась за куртку. Саша потянул на себя. Постарался как можно тише выдохнуть стон от боли в напрягшемся теле.
Соскочила! Слабые пальцы разжались.
— Да крепче же держись ты, — зло прошептал, снова опуская заменитель верёвки.
Опираясь на стену локтем и обеими руками схватившись за куртку, женщина кое-как смогла взобраться на перила. Саша по чуть-чуть подтягивал к себе, перехватывал, подтягивал снова.
Пошатнулась. Устояла. Зло улыбнулась.
— Теперь прыгай вверх. Только подожди, не прямо сейчас, — начал хрипло шептать. — Я сразу подтяну. И ты, получается, повиснешь чуть выше. Только хорошо держись. И сразу ногами в дверной косяк упирайся. Я опять подтяну. И ты залезешь так.
Маша неуверенно кивнула.
Перехватилась. Вдохнула. Прыгнула. Саша тут же потянул куртку на себя. Вжжж — пластиковая молния о дерево. Выдохнула. И оказалась почти втянутой в люк.
Вспомнив наставления напарника, женщина с кряхтением кое-как начала делать то, что он требовал. И со второй попытки наполовину забралась. Саша схватил её за ворот и втянул на чердак. Вздохнул с облегчением: «Забрались»!
Глухой рык.
Скрип когтей.
Вслед за Машей попытался впрыгнуть «бывший».
Морда показалась в проёме.
Грязные страшные пальцы схватились за края люка.
Саша подпрыгнул от испуга и задел ногой дверцу. Та со скрипом упала и хлопнула неживого по голове. Мужчина вдогонку с силой врезал по ней ногой, чтобы тварь разжала пальцы и свалилась. Потом ещё несколько раз. Но не услышал грохота.
Никто не упал вниз.
Из довольно широких щелей между дверцей и дверным коробом продолжали торчать расплющенные пальцы существа. Если «бывший» во что-то вцепился, то это навсегда.
Поискал рукой в ближайшем тёмном углу. Под кусками стекловаты оказалось несколько обломков кирпичей. Бросил их сверху на дверцу люка. Для тяжести.
Задержит? Только благодаря прижатым дверцей пальцам, из-за которых она же и заблокировалась. А могут ли «бывшие» в принципе забираться на чердаки?
Вполне.
***
Слёзы. Одышка. Косые взгляды. Что-то не так.
Саша незаметно отступил на несколько шагов. Недоверчиво посмотрел на Машу. Та ответила ему примерно тем же.
Вымученно плакала.
Они вместе? Друг за друга? Против? Или каждый за себя?
— Ты как?
Вздохнула:
— Будь здесь француз, он бы ответил тебе — «мерде»*! — шмыгнула носом.
— Ты знаешь французский? — решил, что она более-менее в норме, раз шутит.
— Это всё, что я на нём знаю. Но для места, в котором я живу, этого слова всегда хватало.
— Ну ты идти можешь?
— Вроде бы да, — вытерла руками глаза.
— Соображаешь?
— Не совсем чтобы…
— Ладно. Давай как есть. Ты сожрать меня хочешь?
Зло посмотрела.
— Не…
— Не хочешь?
— Не знаю! — ссутулившаяся женщина резко выпрямилась. И презрительно зыркнула на спрашивающего. Потом пошатнулась от того, что слишком быстро подняла голову.
Саша от испуга аж сделал два маленьких шага назад.
— Ладно, ладно, ладно, — мужчина задумчиво посмотрел в пол. — Значит, нам нужен такой же люк, только в другом подъезде?
— В последнем подъезде. С той стороны сразу на Николаева выходим.
— И что?
— И ищем тачку. Не знаю только заведётся ли хоть какая-нибудь.
— Сегодня очень тепло. Может, блин, последний тёплый день в этом году. Должна хоть одна завестись. У кого-то же хватало денег на хороший аккумулятор.
— Тут нужно, чтобы всё совпало.
Вопросительно посмотрел на женщину.
— И ключи, и правильный аккумулятор в одной машинке.
Покивал:
— Ну должно же нам хоть в чём-то повезти.
— Не должно.
***
Люк с чердака на пятый этаж в последнем подъезде тоже был закрыт. И даже если в советские времена и правда строили на совесть, то ровное забивание гвоздей, державших петли дверцы, в это не входило. Да и сама деревянная коробка люка уже подгнила.
Поэтому, открутив несколько проволочин, на которых держались трубы на чердаке, они расковыряли гнилую древесину и выдрали дверцу.
Из проёма потянуло чуть более прохладным воздухом.
Посмотрели друг на друга.
Саша кивнул, будто понял что-то. Бросил вниз оторвавшуюся проржавевшую петлю. Та, едва нарушив тишину противным грохотом, вернула подъезд во власть беззвучия.
Прислушались. Подождали.
— Ты спрыгнешь?
Саша прикинул: схвачусь за край, опущусь вниз, повисну на руках и спрыгну. Но сможет ли так его напарница по выживанию?
Вздохнув, Маша ответила:
— Не мели чепухи. Эта дырка в полу меня не остановит.
— Ладно. Смотри, как я, — сказал, но сам подумал — а для чего тебе надрываться?
***
Спускаться — больно для избитого тела. Поэтому Саша не тянул и, быстро повиснув на руках, разомкнул пальцы.
Шлёп. И стоит на полу. Всё-таки тут светлее, чем казалось сверху.
— Отходи. Что встал!
Маша начала медленно спускаться. Застонала от боли. Саша подхватил её за ноги и помог. Это оказалось болезненнее, чем его собственный спуск.
Только он выпрямил спину, как женщина уверенно двинулась вниз.
— Погоди.
Недоумённо обернулась.
— Надо понять… решить, что мы там делать будем.
— Машину искать, — ответила со всё таким же выражением на лице.
— Да-да. Но давай решим, куда пойдём? В какую сторону? Как будем это всё делать?
— Попробуем пойти туда, — махнула рукой в сторону Краснинского шоссе. — Как и собирались же?
— Да, в воинскую часть. Как думаешь, лучше идти по этой стороне дороги или перейти?
— Да откуда я знаю? Где «трупников» меньше, там и лучше.
— Ладно. Только если что, то давай поползём. Или как-то так. Ну не будем выбегать как идиоты и скакать по всем машинам.
— Да, хорошо. Но если что, и побегать придётся.
— Надеюсь, обойдётся.
— Что обойдётся? Да они же все сюда сбегаются. Надо сваливать из этого нашего центра-эпицентра.
— Главное, не разделяться, — Маша нехотя покивала на его слова и ступила на следующую ступеньку. — Вместе мы с одним из «первых» точно справимся. Надо просто как-то сразу вдвоём месить его.
Женщина закашлялась. Скривила лицо. От боли на глазах выступили слёзы:
— Пошли уже, трупомес.
Саша подумал, что Маша сама вызвалась идти впереди. Пусть. Он следовал за ней на расстоянии пяти-семи ступенек. Та же не спеша шагала вглядываясь в низ лестницы. И оставляла следы на пыльной поверхности.
Пыль — хороший знак. Значит, никто здесь не ходил уже давно. Получается, опасности нет.
На втором этаже. Кто-то вяло заскрёбся за обитой кожзамом коричневой дверью.
Замерли. Постояли. Поприслушивались. Маша пожала плечами. Саша махнул рукой вниз — пошли дальше.
***
На чердаке. Словно от удара головой. Со скрипом открылась дверца. Переломанные пальцы не разжались.
---
*Merde (французское ругательство) — дерьмо, зараза, гадство.