Шесть новых котят в заповеднике дикой природы Порт Лимпн выжили благодаря образцовой работе медицинской помощи команды специалистов по мелким хищникам во главе с Кэти Кокс и ветеринаров мирового уровня.

Но, конечно, развитие — это нечто большее, чем просто выживание! Поэтому в июне я поговорила с Кэти о том, что делают смотрители, чтобы помочь котятам вырасти в счастливых и бесстрашных манулов.

Хотя из-за приёма антибиотиков команде Кэти приходилось быть очень внимательными к Намуу и её котятам, это не значит, что они контролировали каждый их шаг. В Порт Лимпн решили, что будут вмешиваться в жизнь животных как можно меньше и даже не будут взвешивать котят каждую неделю, как это делают в некоторых зоопарках.

«В течение первых пяти недель перед отлучением от матери мы не вмешивались в процесс и сохраняли полный покой, — рассказывает Кэти. — В наших домиках установлены камеры, так что мы можем наблюдать за мамой, не вмешиваясь в процесс».

Эта политика дала Намуу, которая впервые стала матерью, бесценный опыт и способствовала естественному поведению всей семьи.

«Если мы вмешаемся и сразу заберём котят, — объясняет Кэти, — то, когда мама снова родит, велика вероятность, что она просто скажет: «Ну, мне не нужно о них заботиться».

А когда эти котята вырастают и у них самих появляются котята, возникает новая проблема.

«Эти мамы не знают, что делать, потому что не учились этому на примере своей мамы! Так что мы оставляем это на её усмотрение».

Как только котята начали выбираться из своих нор, за ними стал требоваться более тщательный уход: их нужно было кормить, убирать за ними и защищать от опасностей окружающей среды.

Одной из самых неожиданных проблем, с которыми столкнулась команда, была стая ворон, которые любили воровать еду у котят!

«Отсюда вороны летят к панде, — говорит Кэти. — Они едят фрукты, которые ест панда, а в двенадцать часов летят к бабуинам, чтобы съесть их еду. Затем в половине первого они летят к гориллам, а около часа возвращаются к панде».

Должно быть, это самые упитанные вороны в Англии!

«Буквально! Я видел, как они воровали еду из пастей полосатых мангустов и сурикатов! Так что нам приходится оставлять еду для котят совсем рядом».

Разумеется, сотрудники Порт Лимпн следят за тем, чтобы у всех животных было достаточно еды, но эти вороны-воришки всё усложняют!

Как и следовало ожидать, внезапный рост численности кошек потребовал соответствующего увеличения площади вольера, поэтому команда, занимающаяся мелкими хищниками, расширила вольер для кошек Палласа, добавив третий домик

«Мы добавили ещё один, потому что подумали, что семь кошек, которые начинают расти, не могут жить в одном домике, — говорит Кэти. — И когда мы поставили третий дом, на следующий день мы пришли, а мама просто сидела в одиночестве и отдыхала, как будто говорила: «Мне нужно личное пространство!» С шестью детьми много хлопот!»

Кипер Итан также помнит, как Намуу отчаянно пыталась контролировать котят.

«Когда у нас появились фотоловушки, мы поняли, что она нервничает, — рассказывает он мне, — потому что мы заметили, что она отвела их всех в убежище. Думаю, она просто хотела сказать: «Вы не сможете выбраться, если я запру вас здесь», потому что они слишком много бегали!»

И, разумеется, увеличение количества кошек привело к — простите — увеличению количества «отходов»...

«Котята всё ещё пытаются понять, куда ходить в туалет!» — смеётся Кэти. «Мама обычно ходит в туалет в передней части вольера или в домиках, а котята ходят куда попало, и смотрителям очень весело их убирать. Каждый день они находят новое место для туалета!»

Я с сочувствием смотрю, как Итан переходит от домика к домику с совком и щёткой, убирая за котятами.

«Мы всё равно каждый день обходим вольеры и проводим плановую проверку, — говорит Кэти, — чтобы убедиться, что мы ничего не упустили и что вольер сам по себе безопасен. Так что смотрителям всё равно приходится ходить по вольеру, но сейчас это доставляет им дополнительное удовольствие!»

Котята тоже получают удовольствие от развлечений, которые предлагают им смотрители.

«Мы всегда говорим, что в неволе нет ничего лучше, чем общение с семьёй, — из-за семейных отношений всё постоянно меняется, — говорит Кэти. — Но мы дали им картонную коробку с соломой и духами, и они просто сошли с ума!»

Духи могут показаться странным выбором для кошачьих игр, но они удивительно эффективны.

«Они любят духи! В дикой природе они сталкиваются с множеством различных естественных запахов, а в неволе, очевидно, выбор ограничен. Поэтому мы используем такие запахи, как духи, чтобы котятам было что обнюхивать и о чём думать. Они будут подходить, мочиться на них, тереться об них мордочкой, царапать их. Некоторые из них будут в ужасе от этого запаха!»

Степень заботы и преданности, которые персонал приюта в Порт Лимпн проявлял в течение первых месяцев с котятами, просто поражает. Мне потребовалось три статьи, чтобы описать хотя бы малую часть их работы — работы, которая требует долгих часов физического труда в любую погоду и невероятного уровня ответственности.

И это ещё более удивительно, если учесть, что Кэти и её команда состоят всего из пяти человек!

«Мы делаем это ради животных, — говорит Кэти. — Мы вкладываем в этих животных всю душу, каждый день недели. Как я говорю всем членам своей команды, когда они только начинают работать, 100 % жизни животных — это 100 % заботы, которую мы им оказываем. Если мы обеспечиваем им посредственный уход, то и жизнь у них будет посредственная. Если мы обеспечиваем им наилучший уход, который только возможен в рамках наших возможностей, то и жизнь у них будет наилучшая, какая только возможна в рамках наших возможностей».

Невозможно переоценить: жертвы, на которые идут эти смотрители, чтобы обеспечить своим животным наилучшую жизнь, огромны, и зачастую эти жертвы незаметны для посетителей.

«Мы здесь 365 дней в году, — говорит Кэти. — На Рождество, Новый год, в дни рождения — мы всегда здесь».

В тишине вечера котята сворачиваются калачиком на камнях или вытягиваются рядом с Намуу в лучах заходящего солнца. Это драгоценные, хрупкие моменты в драгоценных, хрупких жизнях.

Скоро они станут достаточно сильными и бесстрашными, чтобы потребовать для себя собственное пространство. Они найдут новый дом в других зоопарках в других частях света. У них появятся собственные семьи, и они будут вдохновлять как новых смотрителей, так и посетителей — посланников их редких и прекрасных видов.

Но пока что эти шесть котят по-прежнему принадлежат Намуу и Атлану, а также небольшому кругу хранителей, посвятивших свою жизнь заботе о них. Они все — одна семья, и их радостное настоящее и светлое будущее — свидетельство того, чего можно достичь с помощью преданности и любви.

Вольер с манулами в заповеднике Порт-Лимпн теперь открыт для посетителей, которые могут познакомиться с котятами! Забронируйте билеты на их сайте и следите за ними в Instagram и Facebook, чтобы быть в курсе последних новостей.

Спасибо Кэти Кокс, Итану Коксу и остальным сотрудникам Порт Лимпн за то, что позволили мне поговорить с вами о вашей работе и сфотографировать манул. Для меня большая честь, что вы нашли время поделиться со мной своей любовью к этим кошкам!

И спасибо Pazispallas, который так активно поддерживал меня и помогал знакомиться с хранителями, писать эти статьи и (не спеша!) учиться проявлять фотографии. Ваши советы были бесценны, и я бесконечно вам благодарен.

Текст и фото взяты отсюда.

Переведено с использованием онлайн переводчика

Решение Лондона признать Палестину стало символическим жестом, который быстро превратился в потенциальный финансовый кошмар. Пока в правительстве говорили о «двух государствах и мире», юристы уже подсчитали возможные репарации за период британского мандата (1917–1948) — суммы доходят до £2 трлн.

Президент Палестинской автономии Махмуд Аббас ещё раньше угрожал исками против Британии и требовал компенсаций за «историческую несправедливость». Теперь у него в руках сильная карта: политическое признание, которое может стать основой для исков.

Не остались в стороне и правозащитники. Группа Britain Owes Palestine выпустила 400-страничный доклад, в котором говорится о «неопровержимых доказательствах незаконной оккупации» и «систематических злоупотреблениях» Британии. Для юристов это готовая база для громких дел в международных судах.

Так Британия вновь оказалась в ситуации, когда политическое решение принимается без стратегического расчёта. Сначала шаг — а потом осознание цены, которую придётся платить. Можно спорить о деталях, но факт остаётся фактом: решения принимаются наскоро, а платить приходится долго. Ну а рассуждать о морали — дело добровольное.

Это выжимки из двух статей и свободный перевод.

Источник: The Sun

Источник: Daily Mail

Этот день наконец настал несколько ночей назад в Джорджии.

Я написал своему лучшему другу: «Я в нерешительности по поводу того, идти ли в Waffle House».

Он ответил: «Попробуй?»

Я напомнил ему: «У меня завтра живое выступление».

Его ответ: «В таком случае, наверное, лучше пропустить».

Через несколько минут еще одно сообщение: «Ну… что ты решил насчет Waffle House?»

К тому времени я уже заехала на неоново освещенную парковку. Я отправил ему фотографию светящейся желтой вывески. Его ответ пришел мгновенно: «О, боже».

И вот так я оказался у двери в 7 вечера, трезвый как в день, когда я родился. Сначала ударил запах: масло и жир от бекона, слегка горьковатый кофе на конфорке, лук, жарящийся в масле. Он висел в воздухе, на одежде, в самых порах кожи. Свет был резким, гудящим неоном, который делал каждую деталь четкой — блеск хромированных табуретов, глянец ламинированных меню, липких по краям, тусклый отблеск пола, который видел тысячу поздних ночей. «Добро пожаловать в Waffle House!» — пропели они все хором, веселые, как кузены на семейном воссоединении, с семьёй о которой ты не знал, что она у тебя есть.

У гриля стояла Табита, мой повар на вечер. Звуки ее работы были собственной симфонией: треск яиц, шипение бекона, лязг ее лопатки о сталь. Она двигалась в ритме, танцовщица в практичной обуви, скользящая в балете из беконового жира. Ее фартук слабо пах дымом и луком, и, глядя на нее, нельзя было не поверить, что ей здесь нравится.

Я спросил, что она рекомендует. Без колебаний она улыбнулась: «Хашбрауны, со всем».

Тарелка прибыла, прогибаясь под собственным весом. Я все еще слышал шипение, поднимающееся от картофеля, видел блестящую реку расплавленного сыра, переплетенную с чили и халапеньо, чувствовал исходящее от нее тепло, как предупреждение. Вилка казалась не столовым прибором, а скорее совком при археологических раскопках, пробивающимся сквозь корочку, чтобы выпустить облако пара, благословенный пар соли, специй и само-потворства.

Первый укус был хаосом в стерео. Хрустящий картофель, расплавленный чили, халапеньо, зажигающие маленькие фейерверки на моем языке, сыр, тянущийся липкими нитями, как будто он проходил прослушивание на Человека-паука. Он не представился вежливо — он выбил дверь, переделал мои вкусовые рецепторы и закричал: «Добро пожаловать в Америку!»

Это выглядело не как еда — это выглядело как что-то, что НАСА должно тестировать на повторное использование.

Это было отвратительно.

Это было божественно.

Это было кулинарным эквивалентом караоке — ты знаешь, что это неправильно, ты знаешь, что будешь жалеть об этом завтра, но в данный момент ты Фредди Меркьюри.

И тут это случилось. Музыка сменилась, и по радио заиграл Тедди Свимс — «I Lose Control». Его голос, хриплый и богатый, заполнил комнату. Внезапно персонал начал петь. Табита крутила своей лопаткой, как микрофоном, выкрикивая припев между шипением яиц. Посетители присоединились, вилки стучали по тарелкам, голоса были не впопад, но радостны. На мгновение флуоресцентное гудение утонуло в душе. Я сидел там, вилка наготове, ухмыляясь как идиот. Вкус чили все еще горел на языке, звук голосов, поднимающихся с Тедди, неоновый свет мерцал над головой, запах лука и жира густой в воздухе, виниловое сиденье слегка прилипало к спине.

После многих лет рассказов об этом, я наконец-то сделал это: Вафл Хаус.

И местные жители были правы. Это не просто место, где едят. Это то, что вы переживаете, пропеваете и покидаете крещеными с помощью чили, сыра и неонового света.

Я ел в храмах гастрономии, где официанты скользили, как небесные дворецкие, шепча латинские названия рыб, которые я никогда не запомню, как будто они произносили заклинание, чтобы отвести голод. Но Табита — да благословит Бог Табиту — была лучше. Никаких театральных эффектов, никакого сценария. Просто честное, доброе, искреннее обслуживание, такое же чистое и простое, как масло, шипящее на ее гриле. Такое обслуживание, которое напоминает вам, что рестораны — это не соборы. Они предназначены для того, чтобы кормить вас — и она это делала, с большим изяществом, чем звезда Мишлен. Если бы Мишлен давал звезды за честность, Waffle House владел бы ночным небом.

Я ушел не просто сытым, а обращенным — доказательство того, что изящество может прийти с жиром, поджаренным, покрытым и разбросанным по сковороде в семь часов в среду.

Просто приятный рассказ, который показался годным для публикации здесь.
Переведено в languagereactor.com с моими правками.