Хочешь парад в Москве? Да будет так
С праздником Победы товарищи!
Пленных немцев ведут по Москве 17 июля 1944 года. Колоннами по Садовому кольцу и другим улицам столицы прошли около 57 000 немецких солдат и офицеров.
Подготовка к массовым расстрелам в Бабьем Яре
Подготовка к массовым расстрелам в Бабьем Яре, 1941 год.
По разным подсчетам, в Бабьем Яре в период с 1941 по 1943 год было расстреляно от 70000 до 200000 человек.
Британский актер Рассел Брэнд заявил, что западные страны поддерживают нацистский режим на Украине
Британский актер Брэнд " Запад сражается вместе с нацистами против России". Британский актер назвал «неудобный факт» о поддержке Украины. Как отметил артист, Запад «сражался бок о бок» с СССР «против реальных нацистов».
полное видео здесь https://www.youtube.com/watch?v=RoUc59kbMPM
22 января 2023
Антон Демидов
Британский актер Рассел Брэнд заявил, что западные страны поддерживают нацистский режим на Украине. Он сделал соответствующее заявление на своем Youtube-канале.
Как отметил артист, Запад «сражался бок о бок» с СССР «против реальных нацистов».
«А в этой войне мы, похоже, бок о бок сражаемся с реальными нацистами против России. <...> Это общеизвестный факт — несколько неудобный, но правдивый... Слушайте, я ведь тоже не хочу ядерной войны. У меня есть дети», — сказал Брэнд.
Он также указал, что Россия всегда рассматривала расширение НАТО как красную черту, однако западные государства все равно пытаются переступить через нее.
Ранее американский политик, кандидат на пост губернатора штата Кентукки Джеффри Янг заявил, что те, кто отрицает наличие нацизма на Украине, обманывают себя. По его словам, тот, кто отрицает, что на сегодняшний момент на Украине действует «нацистский, марионеточный режим США и НАТО», «врет либо самому себе, либо всему миру, либо и то, и другое».
В настоящее время на Украине продолжается специальная операция Вооруженных сил РФ. О ее начале 24 февраля объявил президент России Владимир Путин. По его словам, цель военных действий заключается в демилитаризации соседней страны и денацификации ее властей.
Решение о проведении операции стало причиной новых санкций против России со стороны США и их союзников.
-
-
27.01.2023
Джонсон напомнил украинской журналистке о жертвах русского народа в Великую Отечественную
Отвечая украинской журналистке, сравнившей россиян с нацистами, политик подчеркнул, что "нужно быть очень аккуратными с такими сравнениями", пишет ТАСС.https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/16896533
По словам Джонсона, не нужно забывать, что "россияне понесли гигантские жертвы во время Великой Отечественной войны, чтобы победить нацистов". И украинцы тоже, добавил премьер.
Напомним, ранее британский актер Рассел Брэнд заявил о том, что страны Запада поддерживают нацистский режим на Украине. "Мы сражались бок о бок с СССР против реальных нацистов", - напомнил Брэнд, добавив, что теперь "мы, похоже, бок о бок сражаемся с реальными нацистами против России". Он отметил, что это общеизвестный и правдивый факт, хотя и "несколько неудобный".
Еще одну партию детей «загазовали»
Ты просишь написать, что сильнее всего запомнилось пережитого в аду, через который я прошел.
Прямо скажу: это трудно. Ведь написать надо так, чтобы мог понять человек, к счастью, ничего подобного не переживший.
И все же отвечаю.
Но прежде всего хочу рассказать, каким ты мне запомнился.
Виделись мы очень, очень давно. Помню, был жаркий летний день. Ты сидел посреди двора возле лужи, деловито лепил из грязи пирожки, аккуратно раскладывал их и сушил на солнце.
Кажется, на тебе не было лишней одежды. Трехлетний крепыш. Шалун и обжора. Коричневый и белозубый.
— Сашко! — сказал я. — Здравствуй, браток!
Ты не узнал меня и замахнулся одним из своих «пирожков».
— Сашко, разве ж можно — это ведь грязь!
— Хиба цэ грязь, — лукаво посмотрел ты на меня, — цэ ж глына!
Лицо твое расплылось в улыбке. Каким же я был в твоих глазах глупцом!
Меньше чем полгода спустя я снова увидел тебя, Сашко. На этот раз встреча была совсем иной. В то осеннее утро наши части выбили белых и снова заняли город. Но ни твоего отца, ни других большевиков-подпольщиков спасти не удалось, Их сняли с виселиц, и город отдал им последние почести.
О тебе в тот день забыли. Ты сидел возле конюшни и барабанил по днищу старого ведра.
…Ты, наверное, удивлен этими воспоминаниями. По правде, я и сам удивлен: вот ведь что иной раз врежется в память…
Ты ждешь описания пережитого в гитлеровском концлагере. Это трудно сделать еще и потому, что я учитель. Путь к сердцу я привык прокладывать, обходясь без помощи бумаги и пера…
Никто из нас организацию не выдал. Никто не нарушил присяги и не записался во власовскую «армию». Тогда и началась расправа. Гитлеровцы загоняли военнопленных в машины и увозили. Редко удавалось проститься, пожать руку друга.
С одной из партий привезли в лагерь и меня. На воротах, мы прочли: «Arbeit macht frei» — «Труд делает свободным». Издевательский смысл девиза стал понятен в первый же день. Мы хорошо поняли: здесь освобождают… от жизни.
Ты уже читал о том, что творили в лагерях люди с сердцами, поросшими шерстью. Не буду повторяться.
Просто напишу об одном эпизоде. Наверно, это и есть то самое, что потрясло меня сильнее всего…
Морозным зимним утром в лагерь прибыл очередной транспорт». Из вагонов полетели чемоданы, коляски, детские игрушки. Теперь все это было уже не нужно. Мужчин отделили от женщин и детей. Потом отобрали старых и больных и повели к газовой камере. Колонна обреченных растянулась и поползла темной лентой, пока не исчезла в тумане. Ей вслед неслись отчаянные крики, рыдания. Кто-то пел псалмы.
Днем и ночью пылал крематорий. Еще одну партию «загазовали». Вот такое родилось страшное слово — «загазовать».
Оставшихся разместили в бараках до очередного «отбора».
По соседству с нашим блоком был женский барак. Иногда из него выходили истощенные стриженые женщины, вывешивали для просушки кое-как выстиранное белье.
Кусок тряпки — пеленка. Рядом тряпка — рубашонка. Детские штанишки из какой-то рвани…
Но вот пригрело весеннее солнце, и из барака выползли дети. Молчаливые, испуганные. Ноги-спички. Шея-спичка. Круглый в струпьях шар-голова. И глаза — большие недоумевающие.
Мы спешно стали собирать для них — кто что может. Ломтики хлеба. Крошечные кубики маргарина. Шарфы, шерстяные носки. Кто-то пожертвовал совсем неплохие брюки. Кто-то смастерил из тряпья и куска брезента — потешную куклу.
Можно написать еще одну «Одиссею» про то, как удалось все это передать детям…
Ясным солнечным днем они появились возле барака.
С ними была наша кукла. Дети были разных национальностей и возрастов. Не все понимали друг друга. Но играли. Усевшись, передавали куклу по кругу и что-то лопотали. Сначала тихонько, а потом все громче. Словом — разыгрались. Вдруг кому-то из детей постарше надоела игра, и кукла полетела в сторону. Какой-то малыш, совсем как дома, заплакал и побежал за куклой.
Негромко щелкнул выстрел. Из барака вырвался страшный крик женщины. Стайка детей мигом исчезла в черной пасти барака. А малыш с тряпичной куклой в руке остался лежать на асфальте.
Мы все это видели. Понимаешь?
Короткое детское счастье… Утлой скорлупой качалось оно в этом море страданий. И утонуло…
Это не все.
Прошло несколько месяцев. Многие жильцы бараков исчезли. Дорога была одна — в газовую камеру. А мы еще жили.
В теплые дни дети стали опять появляться у барака. Но теперь они жались к его стене. Кажется, они научились понимать друг друга. И вообще они понимали слишком много для своего возраста.
Мы смотрели на них через окна. Мало помогали им наши скудные пожертвования. Ребра — хоть пересчитывай. Вздувшиеся животы…
Дети иногда играли. Странная это была игра. Слабые они неловко прыгали по очереди на одной ноге и, что-то выкрикивая, подбрасывали и ловили камешки.
Лучше бы я тогда не прислушивался. Девочка в черном подбрасывала желтый камешек, ловила его и напевала на мотив детской считалки: «За-га-зу-ют или нет За-га-зу-ют или нет…»
Вот так играли дети.
Илья Исакович Каменкович, «Жить воспрещается», 1975
Дорогая жена, мы все за собой сжигаем
Я проехал тысячу километров — от Орла до Сожа, от Рыльска до Киевской Слободки. Нет у меня слов, чтобы сказать, какое горе принес нашей стране враг. Возле Гомеля мы ехали ночью мимо сел, недавно оставленных немцами. Краснели головешки. Белорусские села Васильевка, Горностаевка, Тереховка умирали среди дыма и плача. Я увидел Чернигов в прозрачный осенний день. Он казался наваждением: обгоревшие камни на бледно-голубом небе. Женщина беззвучно повторяла: «Вот сюда везли, раздевали, зарывали…» На фасаде разрушенного дома сохранились мемориальные доски: здесь жил Тарас Шевченко, здесь, в гостинице «Царьград», останавливался Пушкин… Искалечен ровесник киевской Софии — Спасский собор. Его построил в середине XI века Мстислав Удалой. Его пощадили века. На него посягнула рука немецкого вандала. Сожжен другой памятник XI столетия — Борисоглебский собор. Погибли библиотека с редчайшими книгами, собрания икон, архивы. Чернигов, древнейший на крутом берегу Десны, родной брат Киева, с его каштанами и палисадниками, сожжен. Козелец, отступая, немцы не успели сжечь. Они его уничтожили на следующий день — с воздуха. Снова десятки сожженных сел, одно за другим, и всюду те же видения человеческого несчастья: в холодные ночи у головешек греются бездомные дети, днем они копошатся в мусоре, разыскивая искалеченную утварь. Ютятся в ямах, в землянках, в шалашах.
Уходя, немцы убивают скот. Прежде они угоняли коров, съедали свиней и гусей. Здесь отступление было поспешным, и вот автоматчики расстреливали свиней, из пулеметов немцы стреляли по стаду. На полях валяются мертвые коровы с лопнувшими животами.
Нежна, по-девически светла Белоруссия. Неотразимо очарование ее деревень, с журавлями колодцев, с крестами на околице, с белокурой застенчивой детворой. Я хочу рассказать о смерти Васильевки. Это было большое село — шестьсот сорок дворов. Осталось двадцать восемь — в стороне, немцы там не проходили. «Факельщики» аккуратно поджигали солому и шли дальше. Коров крестьянки попытались спрятать в овраге. Немцы нашли коров и расстреляли. Мотоциклисты убили свиней. Жители Васильевки прятались в лесу. Немцы схватили тридцать семь человек, повели на полянку и расстреляли. Они убили глубокого старика Семена Калистратовича Полонского, и они убили тринадцатилетнего Адама Филимонова. Я говорил с Мефодием Ивановичем Васьковцевым. Немцы его вели на расстрел, ранили — не добили. Он смотрит на мир чересчур понимающими, страшными глазами, он говорит: «Жить я, кажется, не смогу, душа не выдержит». Среди пепла голосила Мария Селицкая: немцы убили ее сына Ваню. Она простирала руки к серому пустому небу, и в черном платке, пораженная горем, она казалась изваянием безутешной матери — Ниобеи. Село Васильевка было умерщвлено 26 сентября. Жгли и убивали солдаты 6-й пехотной дивизии, которой командует генерал-лейтенант Гросман. Пленные равнодушно говорят: «Приказ».
Броварский район был огородами и садами: отсюда шла зелень в Киев. Броваров нет: из двух тысяч трехсот домов уцелело сто шестьдесят. В районе с трудом сыщешь живую деревню. Вот село Богдановичи. Одна хата, и в ней один семидесятилетний старик. Вот пепелище другого села — Семиполки. Мне кажется, что до самой смерти меня будет преследовать этот запах гари, тени бесприютных под осенним небом.
Козелец, освещенный зеленой луной, похож на античные развалины. Еще недавно он был живым. Теперь осталось в городе сорок восемь домов. Комендант Козельца фон Диппол жил в Киеве. Он приезжал на гастроли. В маленьком Козельце немцы расстреляли восемьсот шестьдесят человек. В один день — 19 марта 1943 года — они расстреляли двести семьдесят четыре человека. Тюрьма помещалась в здании банка. Там обреченных раздевали и в белье вели за город. Убили всех евреев Козельца. Старик портной перед смертью плюнул немцу в лицо и что-то крикнул.
Что еще добавить? Что в Рыльске остался ребенок, которого спасла мать? Мать легла на мальчика. Ее убили: пуля в затылок. Трехлетний мальчик уцелел под мертвым телом матери. Или, может быть, рассказать о том, как в Сумах, в подвалах школы номер пять, замучили триста украинцев? Или вспомнить про то, как двигался холм в Пирятине над могилой тысячи шестисот расстрелянных, но недорасстрелянных — зарытых живьем?
Где яблони Понырей, где сады Полтавщины? Где театр Сум? Где древности Чернигова? Где школы? Где тракторы? Люди ютятся в ямах. Пашут на коровах, на себе. Нет больше в украинских селах веселых и лукавых дивчат — они в Швейнфурте, в Свинемюнде умирают среди бездушных тюремщиков. Кажется, что улетели все птицы из садов и засохли все вишенники. Нет больше в украинских городах старых евреев — чудаков и мечтателей, портняжек и сапожников. Сотни тысяч детей убиты немцами. Армия, вооруженная усовершенствованным оружьем, офицеры с биноклями Цейса, с фотоаппаратами «лейка», с моноклями и вечными ручками убивали грудных детей. Может быть, когда-нибудь люди об этом забудут. Нам, которые это видели, не дано ничего забыть.
Уходя, немцы все уничтожают. Они делают это аккуратно: таков приказ верховного командования. «Факельщики» — это саперные отряды немецкой армии. «Факельщикам» помогают и пехотинцы, и танкисты, и обозники. У меня пачка обвинительных документов. Кажется, что эти бумажки пахнут дымом и кровью.
Вот приказ командующего 34 ПД от 30 июля 1943 года:
«Схватить всех местных жителей в возрасте от 14 до 55 лет и обращаться с ними, как с военнопленными. Если за отсутствием охраны они не могут быть использованы на местах в качестве рабочей силы, направлять их на пункты сбора военнопленных. Принудительный увод остального населения производить по ранее установленным правилам.
Разрушения производятся специальными частями. Уничтожению подлежат в первую очередь запасы зерна, сельскохозяйственные машины и общественные здания.
Мелкий сельскохозяйственный инвентарь по возможности захватывать с собой».
Вот другой приказ — командира 19 ТД от 5 сентября 1943 года:
«Мужчины в возрасте от 16 до 55 лет подлежат эвакуации на положении военнопленных. Направлять их на сборный пункт 19 артполка.
Остальные жители под охраной направляются в расположение районного зондерфюрера Дейкаливки.
В районах, подлежащих эвакуации, остаются только заразные больные. Все другие лица должны быть задержаны, а в случае сопротивления расстреляны.
Лица, используемые для оборонительных сооружений, могут быть оставлены при частях при условии непрерывного надзора за ними. Они должны быть помечены номерами на спине. Для 73 мотополка устанавливаются номера от 1 до 99, для 74 мотополка от 100 до 199. В дальнейшем этих лиц эвакуировать как военнопленных».
Вот письмо солдата 12 МСП 4 ГД:
«Позавчера мы оставили Новгород-Северск. Весь город сожгли. Сжигаем также все деревни, которые оставляем. Сегодня мы снова спалили большое село. Жители стоят рядом и должны смотреть, как горят их дома».
Вот письмо солдата Иоганна Гаустера (ПП 11 981):
«Дорогая жена, ночью, отступая, мы все сжигаем. Горят целые деревни. Весь урожай на полях также должен быть сожжен. Дома мы грабим, так как жители уходят из деревень. Как ты думаешь, что лучше — таскать добро с собой или отправлять тебе?»
Вот отрывки из дневника штабс-ефрейтора 2-го охранного батальона Отто Бергера:
«Старый Быхов полностью разрушен. Расстреляно 250 евреев.
Кушали хорошо. Военнопленные сами себе вырыли могилы. Мы их выстроили и ряд за рядом расстреляли.
Расстреляли коммуниста. Мы его кнутом гнали в лес и там заставили вырыть себе могилу.
Вечером расстреляли двоих. Они вырыли себе могилу, поцеловались и легли. Это отец и сын.
Удивительно, что украинское население настроено к нам враждебно. Наша полевая полиция расстреляла 60 украинцев.
Шостка — красивый городок. Привели 50 пленных — их выдали нам для прицеливания.
Военнопленные едят гнилую картошку. Они совсем без сил — трупы лежат в три-четыре слоя. На Новый год в Смоленске расстреляны все евреи. Мы находимся в Фишгово. Здесь две русские девушки 17–18 лет, очень красивые. Придется их изнасиловать.
Мы в Натарово. Сегодня расстреляли 156 партизан.
Меня интересует, до каких границ распространится власть германского государства?
Отходим к Новозыбкову. Все села по пути сожжены. Это была замечательная территория для немецкой колонизации.
Русские большими силами прорвали фронт».
Можно ли говорить о мести? Да, этот штабс-ефрейтор убит. Но разве может черная жизнь тупого и мерзкого убийцы искупить все им совершенное?
Я разговаривал с двумя преступниками. Это — зондерфюреры, «сельскохозяйственные руководители». Они терзали Бурыньский район Сумской области. Курту Рюшеру тридцать шесть лет. У него сорок пять га пахотной земли. Эту землю обрабатывают пять рабов: один серб, два поляка и два француза. В городе Касселе Курт Рюшер обучался искусству сдирать с украинцев семь шкур. В Германии разбою учат на курсах, а грабеж — тема для диссертации. У Курта Рюшера на текущем счету двадцать пять тысяч германских марок.
Николаус Борман на два года моложе Курта Рюшера. Это тоже фермер. У него тоже сорок га и пять рабов — среди них трое русских. На текущем счету у него шестьдесят тысяч марок.
Что делали эти зондерфюреры? Они угнали в Германию 4500 украинских девушек. Они отобрали у крестьян и отправили в Германию 3964 коровы, 2306 лошадей, 42 000 кур, 17 000 гусей, 3700 тонн хлеба, 51 тонну масла и много другого добра. Когда немцам пришлось убираться из Сумской области, воры стали поджигателями. Курт Рюшер и Николаус Борман сожгли 2140 жилых домов, 149 амбаров с зерном, 26 ветряных мельниц, 84 колхозные конюшни, 93 здания школ и больниц и 48 300 центнеров зерна.
Курт Рюшер направился в село Михайловку и там вместе с мотоциклистами жег хаты. Николаус Борман, набрав солдат, сжег 434 дома в селе Череповка. Своими руками Борман взорвал больницу и спалил три хаты.
Они не упираются; подробно, с немецкой педантичностью они рассказывают о своих злодеяниях. У Бормана длинное скользкое лицо. Он похож на угря, и глаза у него рыбьи. Он говорит: «Я получил письменный приказ — сжечь Череповку». Он добавляет: «Мы еще отправили в Германию тысячу девятьсот шестьдесят пять свиней; свиней было мало…» Он рассказывает, как он таскал за бороду старого крестьянина Леонида Ивановича Янова, как он избил Александру Дмитриевну Давыдову, и поясняет: «Они слабо работали». Курт Рюшер повторяет: «Я получил приказ». У этого оскал хорька и злые глазки. Они не лучше и не хуже сотен тысяч гитлеровцев: стандартные палачи, рядовые грабители, старательные поджигатели.
В Бурыньском районе пепелища и тишина смерти. «Некуда голову преклонить», — сказала мне женщина, окруженная детьми. Кто ответит за ее горе? Кто ответит за киевский Бабий Яр? Кто ответит за развалины Кременчуга? Кто ответит за все?
Я хочу рассказать о слепой корове. Она уцелела, спрятанная хозяйкой. Эта была любимица семьи, опора, милая Буренушка. Отец на войне. Старший сын погиб под Орлом. Буренушка кормила малышей. Она выручает и теперь. На ней привезли лес. На ней вспахали землю. У нее давно нет молока. Она ослепла. Может быть, покажется нелепым, что после стольких человеческих слез я говорю о глазах ослепшей коровы, но я знаю — эти глаза страшны, в них чернота огромного незаслуженного горя.
Велик и добр наш народ. В Сумской области семидесятилетний старик Иллистратов построил пять хат для других. У него у самого сгорела хата. Он говорит: «Я-то стар, скоро умирать, как-нибудь проживу со старухой. А вот солдатки с детишками без крова…» И старик строит шестую хату. Идет помощь из Сибири, с Урала, с Волги: как любящая мать, склоняется Россия над ранами Украины и Белоруссии. Я знаю, что настанет день и подымутся мертвые города, восстанут сожженные села. Но сейчас перед нами страшное злодеяние. Оно требует ответа.
Я слышал не раз, как люди проклинали немцев, но самое простое слово кажется мне самым убедительным. Я слышал его от старухи: ее внучку немцы угнали, а хату сожгли. Едва шевеля запавшими губами, старуха повторяла: «Бессовестные…» Лучше не скажешь. Возмущенная совесть народа прорвала фронт мощной гитлеровской армии, пронеслась от Волги к Днепру и перешагнула через широчайшую реку, как через ручей. Под Киевом бойцы в тоске и в гневе думают о пожарищах, о могилах, обо всем, что они увидали.
Мое поколение пережило многое. Не первую войну вижу я. Но я не могу спокойно писать обо всем, что я вижу здесь.
Не перо нужно — автомат. Мы не смеем умереть, мы, старшие, не сказав себе перед смертью: это не повторится. Совесть требует возмездия, искупления, торжества поруганной, окровавленной, опаленной справедливости.
29 октября 1943 г.
Илья Григорьевич Эренбург, «Война. 1941-1945», Издание 2004г.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi