Скандального тиктокера-трансгендера Хилми Форкса (настоящее имя — Хильми Олейник) приговорили к трём годам колонии за изготовление порно. Такое решение вынес в среду, 27 декабря Симоновский районный суд Москвы. Перед заседанием подсудимый заплакал, но никого разжалобить ему не удалось.
По нашим данным, поводом стали посты Форкса в его телеграм-канале со "сценами полового акта", которые он публиковал в прошлом году перед Новым годом. Чуть позже блогера отпустили под подписку о невыезде, но суд всё-таки состоялся, и Хилми Форкс получил реальный срок.
Ранее в интервью Хилми Форкс заявлял что -
Блогер-трансгендер Хилми Форкс – о том, как на него завели уголовное дело после доноса Екатерины Мизулиной: проблема в том, что Мизулину считают «вестником правоохранителей», люди реагируют на ее посты, что по ним уже приняты решения. Поэтому моим делом занимались высокие начальники в ГУВД по Санкт-Петербургу. На самом деле просто девочка подошла ко мне, узнала меня и попросила фото. Мы сделали фото, девочка выложила его в соцсетях, как фанатка, фото увидела ее мама, которая крайне консервативно настроена. Мама написала заявление без ведома девочки, но та узнала и сказала маме прекратить, это. Там было обычное фото, на нем нет ничего, что можно было бы даже отдаленно истолковать, как что-то развратное, и они забрали заявление. При этом меня три дня держали в ИВС, сказали еще, что на меня ежедневно пишут заявления в разные участки за пропаганду ЛГБТ, но меня даже не вызывают, так как получится, что мне надо посетить все участки в стране. Пока я сидел в ИВС, мне пришлось трое суток лежать на холодном полу в камере без окон. Угрожали даже избить, но в итоге надо мной сжалились. Еду я отдавал сокамерникам: наркоману и мужику, который 8 раз сидел в тюрьме. Мне кажется, Мизулина завидовала моей популярности и решила что-то предпринять. Мне кажется, она просто любит делать черные вещи и как бы питается негативом. Она решила, что какие-то мои кружки в телеграме могут считаться порнографией. Я частично признал вину, потому что мне даже не давали никому звонить, пока не подпишу признание.