Здравствуйте!
Очередная глава о раке пищевода, американской онкологии и сопутствующих событиях. Предыдущая часть здесь, остальные в профиле. В этой части поездка в Москву и всякие рассуждения по поводу.
Глава 91. Московские встречи.
Эта поездка была частью программы «пока могу, сделаю то, что давно хотел». Можно сказать, одной из главных ее частей. Когда я узнал диагноз и задумался, чему посвятить оставшееся время, понял, что не особо хочу побывать там, где никогда не был, и гораздо больше хочу повидать тех, кого давно не видел и с кем связаны приятные воспоминания. Ну и встречался с людьми. В основном в барах и ресторанах по вечерам и выходным, но кое у кого побывал дома или на работе. Сейчас подсчитал, что обменялся как минимум рукопожатием и парой фраз больше чем с тридцатью людьми из прошлого. Глубоких разговоров по большей части не получилось, в основном «чем занимаешься – как семья – как там Америка – как тут Москва», но это было очень радостно и определенно стоило того, чтобы лететь через океан.
Побывал, конечно, на кладбище, где лежит моя первая жена и вся ее семья: родители, старшая сестра, умершая полтора года назад от рака, и муж сестры, с которым я очень дружил. От большой семьи остался только племянник, который за полтора года сам стал главой семьи: жена, десятилетний пасынок и четырехмесячная дочка. Малышка очаровательна, как все дети в этом возрасте, и я всем, кто спрашивал, зачем я приехал, отвечал: познакомиться с внучатой племянницей. Они несколько раз (до рождения маленькой) были в Нью-Йорке у моих дочек, а до Чикаго пока не добрались. Собирались через год, но я сказал, что через год ничего гарантировать не могу, пусть приезжают этой весной. Может, приедут.
Собрал своих друзей по студенческой агитбригаде. 8 человек, включая руководителя, собрались в Москве в ресторане и еще шестеро подключились по видеосвязи из других городов и стран. Получился некоторый бардак, видно и слышно было кое-как, но радости, конечно, масса. Руководитель недавно (в 73) вышел на пенсию и звал всех летом на дачу, вот еще одна зацепка на будущее: приехать в Москву летом.
В тот же день собрал в другом ресторане четырех ближайших подруг жены, тоже очень хорошо посидели. В обеих компаниях для меня было странно, что многие девчонки уже на пенсии, занимаются огородом и внуками. Им по 57-58 лет, в Америке это еще расцвет карьеры, пенсионный возраст 67. Одна стала волонтером-кошатницей, собирает дома бездомных котят, лечит, стерилизует и пристраивает. В Америке этим занимаются организованные добровольцы с солидным бюджетом и хорошо оборудованными шелтерами, а в России – такие полоумные энтузиасты в своих квартирах на свою пенсию.
Эта же подруга-кошатница, оказывается, сохранила и оцифровала видео с дня рождения моей средней дочки, когда ей исполнилось 8 лет (то есть 20 с лишним лет назад). Вот где было радости увидеть всех снова детьми, молодыми, еще живыми.
Еще одна примечательная встреча – с бывшим другом, затем злейшим врагом, о котором я рассказывал здесь. Мы встретились случайно на семинаре, который проводил один общий знакомый. Как ни странно, обрадовались друг другу, пожали руки, обменялись новостями. Он два года был без работы, сейчас вышел на досрочную пенсию по безработице (я не знал, что в России такая существует). Похоронил жену (опять рак), женился на необразованной, но хорошей женщине, занимается садом-огородом и хобби (какая-то не то историографика, не то геральдика). Порывался заговорить о прежних делах, но я его останавливал: перестань, а то опять поссоримся. Расстались с симпатией.
Еще ухитрился съездить на выходные в Калугу. Во времена оны я там много бывал, познакомился там со своей второй женой. С женой давно в разводе и не разговариваем, но друзья-приятели там остались, один из них позвал на юбилей. Какой-то чувак ехал туда из Москвы на машине, его попросили меня захватить. С этим чуваком мы по дороге зацепились языками и оказались настолько на одной волне, что он собрался весной приехать с женой в Чикаго. Не ко мне, просто туристом, но если приедет, город я ему покажу. Вот чего-чего, а новой мужской дружбы я от этой поездки не ожидал.
Глава 92. Как похорошела Москва при Собянине.
Забавно, но этот штамп оказался правдой. Я не хотел бы жить в той Москве, из которой когда-то уехал и в которой бывал в прошлые разы. Грязь, хмурые плохо одетые толпы в метро и на улицах, бомжи, подозрительные милиционеры, бензиновая вонь, пробки, очереди, хамство, нелепо высокие цены в общепите, общее ощущение неуюта. В той Москве, в которую я приехал в этот раз, жить вполне можно. Городская среда стала доброжелательной. Удобная оплата проезда, везде схемы маршрутов и электронные табло, улицы стали шире, меньше пробок, машины пропускают на переходах, разумная разметка и разумные парковки. Я много ездил и общественным транспортом, и на Яндекс-такси, и пассажиром на машине, и ходил пешком по 10-15 км в день, это не раздражало и не утомляло. Правда, в каком-нибудь Выхино в час пик я не бывал, но центральная часть от Академической до Сокола вполне европейская, лучше, чем в США.
В Москве чисто и безопасно, но какое-то нереальное количество дворников и полицейских, просто из любой точки в любой момент можно увидеть минимум двоих-троих, поодиночке они не ходят. В Америке и Европе такая чистота как-то достигается без постоянного присутствия дворников.
Есть в общепите приходилось в разных местах от «Му-му» и «Крошки-картошки» до пафосного «Арбатского базара» и какого-то ресторана на Рублевке. Почти везде было вкусно, можно было найти что-то подходящее по диете, официанты вежливы и не навязчивы, цены не безумные. У меня сразу по приезде сломался в голове переключатель валют, и приходилось себя уговаривать, что 500р за бизнес-ланч – это всего $8, дома за такую сумму разве что в Макдональдсе можно поесть, а 3000р за ужин с вином – всего $50, тоже недорого.
В Калуге 90-е еще не прошли, остались обшарпанные дома, пробки, хамство и вонь бензина, но еда там просто прекрасна – правда, я не выбирал ее наугад, а был с людьми, которые знали места. Я очень редко пью кофе, но вкус черничного латте в «Герое нашего времени» останется в воспоминаниях навсегда – и у них было соевое молоко для меня.
Привез в Чикаго килограммов 5 клюквы в сахаре, пастилы и других сладостей, буду тут всем раздавать гостинцы.
Глава 93. Про Липу и омелу.
Есть у меня в Москве старая знакомая Липа (это не имя, а производное от фамилии). Когда-то она дружила с моей первой женой, а я с ее мужем, мы даже в свадебное путешествие ездили вчетвером двумя парами, и старшие дети родились в один день, ровно 9 месяцев спустя. Потом я овдовел, она развелась, но в каждый мой приезд мы встречаемся и долго и откровенно разговариваем, она обладает редким умением заинтересованно слушать и сопереживать.
В этот раз получилось, что я сперва увиделся с ее сыном. И первое, что он сказал: «У мамы рак, она не хочет лечиться, уговорите ее, вы единственный человек, которого она послушает».
Сразу скажу: не уговорил. Если человек во что-то уперся, переубедить его невозможно. Она всегда была против прививок, за гомеопатию, экологическую еду и разные странные методы заботы о здоровье. Тогда всё альтернативное было модно, я с ужасом вспоминаю, что сам тоже был подвержен этой моде, прививки детям делали ослабленные и отсроченные (но всё же делали), дочкину астму пытались лечить без лекарств, какой-то физкультурой по Стрельниковой и дыханием по Бутейко. Я с возрастом к этой моде остыл, а она осталась жить в альтернативном мире.
Сейчас у нее новое увлечение – антропософия. Был, оказывается, сто лет назад такой гуру Рудольф Штейнер. Основатель философской школы и вальдорфской педагогики, но кроме того отметился, например, как идеолог особо натурального и экологического биодинамического земледелия. Сейчас у него есть поклонники, которые воссоздаюют ферму и собираются выращивать еду по его заветам, а пока питаются из магазинов, но престранным образом. Липе с ее вечным увлечением разными системами питания диета необходима, она в прошлый мой приезд весила килограмм 120, сейчас на антропософии слегка похудела, но боюсь, что ненадолго.
Рак у нее обнаружили только что, два месяца назад. Рак груди, нулевая стадия, выживаемость при правильном лечении 98%, казалось бы, сделай операцию и живи спокойно. Но на ее беду доктор Штейнер отметился и в медицине тоже. Придумал, что от всего, а особенно от рака, лечит экстракт омелы. Пить его нельзя, омела ядовита, но можно делать подкожные инъекции. Вот Липа их и делает с большим энтузиазмом и уверенностью в успехе. Ходит к врачу-омелотерапевту, есть, оказывается, и такие, люди готовы наживаться на чем угодно.
Я почитал про эту омелу. Оказалось, что есть какие-то научные исследование и даже положительный эффект. В США она запрещена, а в Западной Европе вполне применяется как часть так называемой комплиментарной медицины. Туда входит физкультура, диета, витамины и любые вещества, в которые верит больной, пусть себе и омела. И комплиментарная медицина дает вполне неплохой эффект, повышает выживаемость процентов на 20. Но только как адъювантная терапия, то есть после операции.
Вот это «после операции» я в Липу втолковать так и не смог. Операции она страшно боится, а рационализирует это, говоря, что ей лучше умереть, чем жить без груди. Вот ты, спрашивает, согласился бы, если бы для выживания надо было отрезать член? Я подумал и сказал, что согласился бы. А многие мужики, ответила она, предпочли бы умереть, и я тоже, для меня сексуальная привлекательность важнее жизни.
Мать, хотел я сказать, какая сексуальная привлекательность, о чем ты говоришь? Тебе 57 лет, ты весишь центнер, твой предыдущий мужик был страшнее атомной войны, жил за твой счет, изменял тебе не скрываясь и все равно тебя бросил. Забудь о сексе, живи ради всего остального. Но не сказал. Тогда просто не решился так грубо, а сейчас понял, что остального-то у нее и нет. Со старшим сыном она рассорилась, внуков ни разу не видела. Младший с ней в хороших отношениях, но у него своя жизнь. Работа тяжелая и нелюбимая. Вкусно готовить, делать что-то красивое руками, да даже содержать дом в чистоте она не умеет. В молодости она была очень красива, и в 40 еще хороша, и даже в 49 ничего себе, хотя на любителя. И ничего кроме красоты за душой не получилось. И сейчас у нее остается только надежда, что вот она волшебно похудеет, кто-то в нее снова влюбится и всё наконец станет хорошо. А операция эту надежду убивает.
Я ей рассказывал, как влюбился в женщину сразу после операции, с одной грудью – была в моей жизни и такая история. Но она не услышала. У нее еще есть время одуматься, но, боюсь, это будет история с печальным концом.
У меня завтра очередной курс Опдиво. То есть уже сегодня, пока писал, наступила полночь. После него сделаю еще один пост, расскажу о своих медицинских делах, а больше о финансово-бюрократических, что-то там всякое шевелится на горизонте.