Яков однако удалялся от станции, и чем дольше он шагал, тем сильнее смыкалась вокруг него мгла, а лес начинал заигрывать с воображением гостя, как делал это тысячи лет назад. Двигаться дальше становилось тяжело. Тогда рабочий достал из кармана электрический фонарик, взобрался на невысокую насыпь и продолжил идти уже по шпалам, хоть и опасался некстати споткнуться.

Вдруг герр Грубер остановился, и снег, воспользовавшись минутным замешательством человека, лег ему на плечи.

- А это что такое? - рабочий тщательно осветил пути. - Что за чертовщина.

На участке дороги прямо перед ним были частично разобраны рельсы. Яков мазнул фонариком по округе, тщетно пытаясь выведать как это могло произойти, но нашел лишь рельсовые соединения, лежащие неподалеку. Наехав на такой участок, поезд обязательно пойдет под откос. Рабочий сразу понял, что это не было простой поломкой, и устранить ее надлежало срочно - прежде, чем здесь пройдет следующий поезд - но времени, оказавшегося в его распоряжении, было недостаточно для того, чтобы забрать со станции инструмент и успеть вернуться обратно.

Герр Грубер принялся шарить в карманах рабочей куртки, при этом луч фонарика всякий раз тревожно скользил по угрюмому лесу. Тихо качнулись ветви, но рабочего это не занимало: запасных винтов не нашлось. Выругавшись, мужчина торопливо подхватил соединительные пластины и приладил их к рельсам, однако без крепления от них не было проку. Тогда Яков решился на отчаянный и ничего не суливший шаг: он скинул тяжелые рукавицы и принялся шарить голой рукой в свежевыпавшем снегу, тщась найти хоть что-то. Хотя бы пару винтов! Закрепить хотя бы одно соединение!

Вдруг выпрямился и близоруко прищурился, глядя вдаль - не мелькнет ли на горизонте яркий луч от паровоза? Однако лес вставал вокруг такой непреодолимой стеной тьмы, что казалось, будто фонарик, зажатый в зубах рабочего, был последним во всем мире островком света. Мужчина тяжело выдохнул, и пополз вдоль путей на четвереньках, обшаривая каждый метр земли, но поиски давались все труднее и становились все отчаяннее, пока наконец окоченевшие пальцы, почти переставшие различать предметы, не наткнулись на округлый корпус. Винт! Яков радостно воскликнул и поднес находку к глазам, чтобы убедиться в исправности резьбы.

Удача в этот день благоволила Якову Груберу и всем пассажирам, и экипажу поезда, несущегося от станции Анзбах - винт, как и несколько найденных других, годился для работы.

Яков, как мог, отремонтировал неисправность, неловко натянул варежки на закоченевшие руки и поспешил к ближайшему блокпосту.

Рабочий торопился. Высматривая другие неисправности полотна, он пытался бежать быстрее поезда, нагонявшего его сзади. Одно слово: диверсия. Кто-то намеренно разобрал рельсы на участке Анзбах - Унтер-Оберндорф. Сотни людей могли пострадать этим вечером, и Яков бежал вперед, уже не опасаясь споткнуться, как вдруг в лицо ему ударил яркий свет - с холма, оглашая округу стуком колес, мчался поезд. Мужчина мотнулся в сторону, освобождая пути, и с замиранием сердца следил, как мимо проносится состав. Как мелькают беззаботные лица в светлых окнах вагона-ресторана. Яков ошибся, и следующий поезд не преследовал его, а несся ему навстречу. Дорога на Анзбах безопасна, а значит можно никуда не спешить.

Спустя полчаса рабочий распахнул двери расположенного близ железной дороги маленького домика, кивнул сидящему внутри мужчине и сказал:

- Телеграфируй. Нужна полиция. На дороге диверсия. А мне нужно быть на станции Унтер-Оберндорф.

Обитатели блокпоста засуетились, Яков же, покрепче устроив шапку, отправился к Унтер-Оберндорф, где его и встретила группа полицейских. Эти мужчины осмотрели железнодорожника без тени тревоги на лице, что Якова не удивило, и приступили к неторопливому допросу.

- На каком участке вы видели поломку, герр Грубер? В чем она выражалась? - Один спрашивал, а второй размашисто вносил записи в блокнот. - Почему вы сочли это диверсией?

- Господа, - вмешался начальник станции, - можно ли не задерживать герра Грубера надолго? Видите ли, еще несколько работ требуют его неотложного внимания…

- Еще диверсии? - спросил усатый седой комиссар и тут же нахмурился.

- Нет, что вы, что вы… - отступил начальник. - Мелочь. Текущие работы.

- Тогда не препятствуйте блюстителям порядка, - откликнулся второй.

После этого расспросы возобновились будто бы с большим пристрастием, и окончание их Яков встретил с облегчением, но толком не успел перевести дух.

- Пойдемте, герр Грубер, - напомнил о себе начальник станции. - Там неисправность вагона…

Полиция добралась на место, указанное рабочим, и осмотрела окрестности, однако следов преступника, как и признаков другой диверсии, обнаружено не было. Аварии в тот вечер не произошло, поэтому полицейские вскоре составили протокол о прекращении поисков неизвестного преступника, расследование было приостановлено, и дело отправлено в архив. Про Якова Грубера полиция больше не вспоминала.

Но никто тогда не подозревал, что попытка пустить поезд под откос повторится вновь…

Среди знатных персон выделялись три фигуры. Химера — королева, с ухмылкой наблюдающая за этим спектаклем. Фриц Батори — король, спокойно держащий руки на гарде меча, символа своей власти. И Платон — наследник графского рода, бывший враг и, возможно, единственный человек, который понимал Вана. Он стоял молча, лишь его взгляд выдавал интерес к происходящему.

Ван уже не чувствовал страха. Всё, что было — это усталость и странное ощущение покоя. Даже цепи, сковавшие его ноги, не раздражали. Они напоминали о том, кем он был, кем стал и кем так и не смог стать.

— Он порождение дьявола! — раздался голос из толпы. — Посмотрите на его глаза! Алые, как кровь простолюдинов!

Иридоциклит. Болезнь, которая в глазах аристократов сделала его чудовищем.

Ван усмехнулся и пробормотал себе под нос:

— Место под солнцем… в грязи… Я лишь хотел увидеть новый мир…

Он ступил на деревянные доски эшафота. Толпа притихла. Король с королевой сидели в ожидании последнего акта этой трагедии.

Ван оглядел присутствующих и, пренебрежительно отвернувшись от знати, сделал шаг вперёд. Голос его разорвал тишину:

— Дайте мне время! Пусть все знают — я не убийца! Я — благодетель! Я расскажу вам, как пришёл к этому!

В этот миг повествование переключается на прошлое. История Вана Анского начинается.

-Ну, не будем, так не будем.

Вид Никиты тронул председателя за сердце: полные серъёзности глаза под сдвинутыми в задумчивости бровями словно раскрывали для окружающих переживания его сердца – сейчас это был не тот молодой и симпатичный парень, гордость всей деревни: вот, какие у нас есть ребята! Теперь же перед ним стоял грубый и уставший мужик и в глазах блестели не прежние искорки молодого задора, а тяжёлые мужские слёзы.

Председатель сказал последние, прощальные слова, колхозный плотник – дядь Матвей, забил обухом топора по гвоздю в каждый угол гроба, приколотив крышку, молодые парни спустили его в яму, каждый бросил по горсти земли...

Уже все почти разошлись. Никита так и стоял чуть в стороне от могилки. К нему подошёл председатель:

-Я понимаю, Никита, что тебе тяжело сейчас, но..., твои слова о Боге, как бы это ни было понято неправильно. Ты ведь знаешь наших людей – ты их хлебом не корми – дай только кого-нибудь во врагов записать. А ты у них и так на языках чешешься из-за всех этих прогулок в Ручьи. По-моему, это как-то непонятно получилось...

-Что? – Внимательные глаза Никиты остановились на председателе.

-Ну, ты так выразился, что Бог как будто бы существует. - Председатель немного растерялся и отвёл взгляд.

-Если бы не существовал Он, то не существовали бы и мы, Владимир Сергеевич.

-Но разве ты не видишь, - председатель глазами показал на могилку Анны, - что творит религия с людьми.

-Религия, Владимир Сергеевич, а не Бог. А Бог любит человека, очень любит и мы это сможем понять, когда сможем в это поверить.

Председатель посмотрел на выпрямившегося Никиту и ничего не смог сказать в ответ – перед ним стоял человек взвесивший сказанное.

-Я вечером зайду к тебе, Никита. Ты уж, дождись меня. 

Никита, посмотрев ему признательно в глаза, кивнул и медленно пошёл домой. Когда он проходил по деревне, люди, собравшиеся местами в кучки и обсуждавшие похороны, смотрели ему в след и перешёптывались. Всем было интерессно, что ж теперь будет с этим парнем? Вернётся ли к нему рассудок?..