— Юра, я тебе точно говорю — снег шевелился.
Мой напарник по экспедиции Алексей с волнением и нескрываемым страхом уже 10 минут сидел на койке напротив меня и доказывал, что видел во время вылазки с базы шевелящуюся снежную массу.
Переохладился, видимо. Немудрено, Земля Франца-Иосифа людей не любит, тут в январе температуры ниже 50 градусов. А от экстремального холода нас отделяет всего-то 20 сантиметров термошубы, вшитой в полые стены станции. Говоря простыми словами: даже внутри охренеть как холодно. Мы уже неделю спим в кофтах, так как обогрев не справляется.
Замороженному мозгу не такое может привидеться.
— Эй, ты меня слышишь, — напарник помахал рукой около моего лица, отчего я выплыл из задумчивости.
— Леш, прекращай, может зайцы пробежали...
Напарник усмехнулся в ответ.
— Какие нахрен зайцы, Юрка. Их тут на сотни километров уже давно нет. К черту, пойду завтра, сниму на камеру, да покажу тебе. — Он отвернулся к стене и буквально через несколько секунд захрапел.
Всегда удивлялся этой способности Леши. Он всегда не засыпал, а отключался. Помнится ходили мы с ним как-то чипировать шакалов на Северном Кавказе. Так он там укутался в спальник на толстенной ветке какого-то дерева и точно так же провалился в сон. Хотя я еще полночи ежился от налетевших откуда-то с побережья сильнейших ветров.
Ну да ладно, Кавказ дело давнее. В общем что мне рассказал напарник. Ушел он ставить фотоловушки на Седого. Это мы так прозвали белого медведя, которого ученые с Большой земли нас послали чипировать. Дело это, я вам скажу, непростое. Однако самое сложное во всем этом - выследить Седого, что нам до сих пор никак не удавалось. Вот для этого и нужны фотоловушки.
Три часа спокойно ходил Алексей по ледяной пустыне и занимался своим делом. Погода стояла ясная, но, когда он уже подошел почти к базе, резко поднялся шторм, который, кстати, до сих пор не стихает.
Ему пришлось идти вслепую по компасу, благо до "дома" оставалось чуть меньше полукилометра. Тропа, если ее можно было так назвать, пролегала между небольшими холмиками снега. Вдруг напарник боковым зрением увидел шевеление на одном из холмов, повернулся и вскинул ружье. Он сразу подумал на медведя, однако рядом его не нашел. Алексей уже захотел пойти дальше, как вдруг тот снежный сугроб, на который он обратил внимание, зашевелился и начал переливаться волнами, как море в легкий шторм.
Естественно после этого напарник побежал так, что за ним не смог бы угнаться даже сам Седой.
Ладно, спать пора. Конечно я не воспринял всерьез рассказ коллеги. На суровом севере и не такое может привидеться. Однако сон не шел: только начинаю засыпать, как вдруг, как назло, очередной порыв ветра ударяет в стены убежища.
Я встал и решил попить чаю. Наша небольшая база в двадцать квадратов делилась на два отсека. Спальный, где кроме старого шкафа и двух одноместных кроватей, присланных сюда прямо из сталинских времен, ничего не было, и хозблок. Там располагались миникухня, склад с инвентарем туалет и душевая, уместившиеся на трех квадратах в углу.
Там же была дверь. Которая распахнулась, запустив ледяную метель внутрь, и чуть не ударила меня по лицу.
Я торопливо закрыл ее и запер. Очень странно. Попытался вспомнить, закрывал ли я ее после возвращения Леши, но не смог. В конечном итоге я подумал, что, вероятно напарник забыл запереть, эмоции все таки. Снег шевелится у него.
Сердце бешено колотилось — спасибо двери и ветру, - поэтому я решил достать из шкафчика бутылку дешевого коньяка и выпить рюмочку. Чай как-то резко расхотелось. Налив себе во фляжку тягучего напитка, я оделся и вышел на улицу. Надо проветрить мозги.
Ураган кончился. Воздух вокруг меня охладился примерно до минус 40 градусов. Неприятно, но терпимо.
Я глотнул коньяку и посмотрел на небо. Знаете, редко где увидишь столько звезд, как на севере, вдали от человеческой цивилизации. Мелкие огоньки заполонили собой все небо. Казалось, что нет ни миллиметра надо мной, где не было бы звезды.
Пару дней назад я даже приметил несколько падающих звезд. Здесь отлично было видно, как метеоры сгорают в атмосфере.
В детстве мне хотелось стать космонавтом. Да как и многим мальчишкам, в общем. Со здоровьем не сложилось, одна хроническая болячка за другой. Где-то в девятом классе решил стать астрономом. Ага. Физика быстро показала, что для астронома, Юра, ты слишком уж туп.
Поэтому в 30 лет я просто купил себе телескоп и разглядывал красоту ближнего космоса в свободное от работы время.
После еще нескольких глотков было решено отправляться спать. Звезды и коньяк всегда действовали на меня успокаивающе.
На следующий день мы довольно поздно проснулись. После вчерашнего урагана связь с фотоловушками потерялась и напарник рвался их проверить. Но я же знал, чего он хочет. Найти то место, где якобы был живой снег.
Я это настроение решительно пресек. В итоге было обговорено, что Алексей возьмет «Тайгу» и доедет на ней до еще одной базы. Медведь все никак не хотел показываться и наши припасы подходили к концу. Запрашивать посылки с большой земли просто так не хотелось, поэтому я отправил напарника за припасами на другой станции.
Мы прикинули, что к вечеру он уже должен вернуться обратно и разошлись.
Я обошел все фотоловушки. Часть из них вышла из строя, но оставшиеся удалось оживить. Закончив чинить последнюю, я хлебнул чая из термоса. Уже подумал идти «домой», но тут увидел неподалеку странные следы. Совершенно чужеродные для окружающего меня снежного пейзажа. Естественно они не имели ни капли сходства со следами от мощных лапищ Седого и были похожи на то, будто бы множество мелких зверьков с круглыми лапами решительно куда-то направлялись. Или это были огромные гусеницы, черт...
Но таких животных я не знаю, да и вряд ли вообще существуют те, кто может оставлять просто однообразные круглые вмятины.
Любопытство — штука страшная. И эта сволочь направила меня по следам, которые вели на ближайший холм. Спустившись с него отметины на снегу начали петлять совершенно беспорядочным образом.
Пройдя примерно километр я уже хотел вернуться обратно, как вдруг увидел, что эти гусеницы, или кто оставил эти следы, пересеклись с внушительными вмятинами на снегу. Вот они точно принадлежали медведю.
Судя по всему, Седой направлялся куда-то по своим делам, но зверя настигли загадочные существа. Из-за них он круто повернул на 90 градусов и... Расстояние между лапами увеличилось... Точно, побежал!
Еще через километр следы медведя, хаотично перемешанные с неведомыми зверушками, вывели меня на очередной подъем. Встав перед ним, я посмотрел на наручный термометр. Минус двадцать пять градусов. Что ж я так вспотел-то, будто марафон отбегал. Шумно выдохнув я поднялся на холм и замер, чуть не сорвавшись в пропасть. Следы заканчивались около резкого обрыва, высотой около пятнадцати метров.
Взглянув вниз, я понял, что наша работа отменяется.
На дне обрыва, прямо около скального основания лежал Седой в луже собственной крови, которая уже пропитала снег вокруг туши.
Мне показалось, что внутренности у меня стали холоднее, чем окружающий воздух. Я развернулся и, не обращая внимания на ледяной воздух, побежал настолько быстро, насколько это можно было по снегу.
Уже не помню, как и за сколько я умудрился добежать до станции, но успокоился я только тогда, когда запер за собой дверь на два засова и сел в дальний угол спального отсека. Сердце колотилось настолько быстро и сильно, что, казалось, пробьет грудную клетку, как тот монстр из старого ужастика про космическую тварь из яйца.
И выяснять, что за тварь испугала громадного и бесстрашного белого медведя, у меня не было ни малейшего желания.
