Народные корреспонденты "ЭкоГрада" прислали в редакцию фото производства рубок в Долине реки Городни, в Москве

Комментарий от экологов: "Внимания срочно!!! Прям сейчас, не смотря на запрет, продолжаются рубки в Долине реки Городни (Народный парк)"...

А через некоторое время через сотрудника, которому и поручил директор просмотреть двух недельный архив, узнал много интересного:

- в зоне расчета камера с микрофоном и там раз через раз почему то не работала онлайн касса и Геннадий просил скинуть деньги ему на карту, а не в кассу.

- в зоне погрузки работало двое, а не четверо сотрудников как было по бумагам:

В итоге, по скромным оценкам, только за год было украдено не меньше 4 млн руб. Состоялся неприятный разговор, в котором братец хлопнул дверью и обиделся, что ему не доверяют, сказал что если и брал, то для справедливости, потому что у Михаила все есть, а Гене приходится экономить на всем, а он тоже хочет на бали и в тайланд!

Так у Михаила не стало брата, как выразился сам Михаил.

Вот так Геннадий не прошел проверку завистью и деньгами.

Совет: ставьте камеры, делайте бэкапы и вообще следите за it в компании.

СССР. Сертификация для международного рынка советского Аэробуса Ил 86. Один из пунктов обязательных испытаний-тест на герметичность кабины после столкновении с птицей, когда она бьется о стекло кабины пилота.

Для проведения испытаний, в соответствии с новейшими международными требованиями безопасности, пришлось приобретать за валюту в Германии специальную пневматическую пушку, которая устанавливается на определенном расстоянии от кабины пилота и производит пневмо выстрел, имитирующий столкновение самолета с птицей. Для того, чтобы птичий краш тест был максимально приближен к реальности, в пневмопушку, в соответствии с инструкцией, заряжается обыкновенная тушка курицы определенного веса.

Купили пушку, смонтировали, все проверили, зарядили курицу. Выстрел. К ужасу заводчан, от выстрела курица разнесла вдребезги рамку морду самолета, вынесла стекло, пролетела сквозь кабину, выбила дверь пилотов и пролетела чуть ли не треть салона, повредив несколько кресел. Кошмарные результаты! ЧП! Проверили настройки пушки, вес курицы. Все в норме. Значит либо математические просчеты прочности, либо дефект исполнения. Выдрали всех, от конструкторов до изготовителей. Внесли изменения. Собрали новую кабину. Начали новые испытания. Калибровка пушки. Взвешивание курицы. Выстрел. Стекло пробито насквозь, дверь в кабину пилотов серьезно повреждена, но курица не улетела к пассажирам. Новые расчеты, усиление всех элементов, измение состава стекла, всех креплений и соединений. Калибровка. Взвешивание. Выстрел. Стекло разбито, куски курицы по всей в кабине, но до двери пилотов цела. Многократное усиление рамки стекла, применены новейшие материалы, военные технологии, курица, выстрел… Стекло разбито, но все таки осталось на месте, курица рикошетит, улетая в сторону, но всё равно есть разгерметизация салона, а это все равно провал испытаний. Конструкторские ресурсы практически исчерпаны.

Кому то пришло в голову, что дело не в самолете, а в…пушке. Вероятно, что она слишком сильно стреляет. Пишется претензия производителю, прилагаются фото всех испытаний и вызываются специалисты для разборок. Приезжают немцы и просят провести весь комплекс испытаний при них, причем они хотят, чтобы русские специалисты от начала до конца испытания провели сами, чтобы понять все ли они правильно делают и где возможная ошибка. Наши, в строгом соответствии с инструкцией, всё монтируют, немцы молча смотрят, всё фиксируя на видео. Пушка, самолет, взвешивание курицы, выстрел, стекло цело, но всё равно небольшая щель и разгерметизация кабины пилотов. Курица, рикошетя, улетает в глубь павильона, круша все на своем ходу…

Наши победно смотрят на немцев. Немцы, открыв рты, затихают, начинают переглядываться и таращиться на наших конструкторов. Члены нашей комиссии начинают сыпать всякими разными умными терминами, доказывая, что невозможно при таком выстреле с такими параметрами сохранить герметичность кабины и, соответственно,
получить международный сертификат.

Обалдевшие немцы молчат. Когда глава немецкой делегации вновь обрел дар речи, он расставил руки в стороны и произнес:
-Невероятно, чтобы кабина гражданского самолета вообще смогла выдержать такое испытание, получив такие минимальные повреждения. Это феноменально! Мы поставляем наше оборудование практически всем авиапроизводителям в мире и я уверен, что ни один другой самолет не выдержал бы ничего подобного. Хорошо, что вы еще не приступили к краш-тестам двигателей с помощью нашей пушки, кстати, она здесь совсем ни при чем. Просто мало что способно выдержать выстрел в упор полуторакилограмовым ледяным ядром, ведь курицу перед тем, как заряжать, надо не только взвешивать, но и размораживать…

— И в чём прикол валяться в темноте? — Инга осторожно переступает порог, пытаясь идти на ощупь. Но это не требуется — спустя мгновение вокруг рассыпаются подрагивающие огоньки. Света от них не так, чтобы много, но увидеть пол и, собственно, Царёва, лежащего на кровати и глядящего подчёркнуто в потолок, хватает.

— Тихо, спокойно. Никто не шляется, — монотонно, но с вполне угадываемым намёком отвечает Царёв.

— Бесишься? — Инга косится на огоньки и давит приступ зависти. Магия…

— Ей рано замуж. В пятнадцать лет!

— До брака ещё далеко, — Инга, не спрашивая, садится на кровать. Прямо на отдёрнутые в последний момент ноги. — Это всего лишь помолвка. И… ты слишком вжился в роль! Слишком!!! — Инга старается, чтобы голос звучал весело, хотя на самом деле она и правда несколько удивлена тому, как Алексей…

Царёв молча отворачивается и смотрит куда-то в стену. Смешно. Даже если он и правда воспринимает эйн Лийниру как сестру, это как-то слишком.

— Так пришёл бы и проконтролировал тогда! — со смешком предлагает Инга. — И, кстати, парнишка совсем неплох, хотя и подумала вначале, что он никакой. Так что признаю, что была неправа… Одно то, как он вёл себя в убежище, уже говорит в его пользу. Тем более, что он намеренно тратил силы на то, чтобы найти эйн Лийниру. Да и нас тоже…

— Ты, кстати, тоже неплохо держалась, — внезапно сообщает Царёв. Так, что Инга замолкает, не досказав мысль. Вот как? Царёв готов признать, что Инга хоть в чём-то хороша? Помимо интриг, в которых он её всё то время, что знакомы, обвиняет. Зачастую — беспричинно вообще. — Я бы никогда не подумал…

— Я понимаю, что ты меня последней дрянью считаешь… и даже могу в чём-то согласиться. В конце концов, я никогда не считала себя ангелом, но… ты в самом деле думаешь, что я могла вести себя как-то иначе? Забиться в угол и рыдать? Или что? — Даже если учесть, что частично это было ради создания положительного имиджа… но только частично. Но… никто ведь не будет утверждать, что, принимая то или иное решение, руководствуется только чем-то одним? Инга откидывается назад, опираясь на ноги Царёва. Тот на удивление никак не реагирует. — Верну комплимент — я тоже не ожидала, что ты проявишь себя настолько хорошо.

— Мир предлагаешь?

— Вроде того. — Инга ни капли не удивляется сказанному. Хотя уровень интеллекта Царёва всё же… она отгоняет мысль. Она же не для того сюда пришла. — Что думаешь? Эйн Иданнги, как я слышала, собирается предложить тебе…

— Если я принесу присягу, то навсегда окажусь привязан к этому миру, — перебивает Царёв. Что? А сейчас они, что ли, к миру не привязаны?! Инга начинает теребить бахрому на шали, успокаивая совесть тем, что шаль всё равно страшненькая, так что даже если растреплется — хуже не станет. — Пока это не так, то даже ошейник не помешает переместиться обратно… Если бы, конечно, было куда, — добавляет он, и Инга вспоминает, что, вероятно, от их тел на Земле вообще уже ничего не осталось. — Но это — шанс, понимаешь? А так…

— Призрачный шанс, Лёша, — наверное, впервые назвав его по имени, вздыхает Инга. Царёв кивает. Даже если мы снимем ошейники… я тут вчера буквально об этом узнала, — Инга не договаривает, давая Царёву возможность самому догадаться об источнике знания. И не разочаровывается, видя понимание. Хотя вообще-то странно, что эйн Астерги вообще заговорил с ней об этом, но… проверка, быть может? Ох. Не лучшее время, чтобы об этом думать! — Даже в этом случае мы просто сменим одного хозяина на другого. И далеко не факт, что новый будет лучше. Так не разумнее ли строить будущее здесь? Присяга даст тебе реальную возможность стать чем-то большим, чем обычный раб. — Ещё бы самой в это верить! Но… позволить Царёву оставаться там, где он сейчас? Вот уж нет! Пусть тоже страдает. Здесь. Вместе с ней.

Раз уж они оказались в этом мире вместе…

— Рабами мы быть не перестанем.

— И тем не менее.

— Ты и правда решила… гм… — Инга не смеётся только потому, что не хочется обижать Царёва. И разрушать какое-то странное ощущение, обволакивающее её. Ощущение… родства? Вот уж во что бы Инга никогда не поверила, так это в то, что хоть когда-то почувствует родство с Ца… Лёшей. Это тело диктует свои правила, что ли? Не… хотя, нет. Инга сейчас не может сказать, что ей неприятно. Всё же… есть в этом что-то такое…

— Это не только от меня зависит. — Хотя, кажется, эйн Астерги и правда склоняется к мысли о… — Только не говори мне про то, что эйн Астерги — чудовище. В той или иной степени мне об этом рассказали едва ли не все в поместье… Можно подумать, что я — ангел во плоти!

— В нынешнем теле — похожа, — пожимает плечами Царёв, садясь на кровати и поднимая тощую подушку так, чтобы жёсткая спинка не врезалась в спину. Инга внимательно смотрит ему в глаза, пытаясь осознать сказанное. Он сейчас шутит или как? — Особенно, когда прилагаешь усилия и выглядишь этакой наивной девочкой… Он опасен.

— Но при этом достаточно разумен, чтобы с ним можно было договориться. И — у нас схожие взгляды на жизнь. — Про то, что это существенно изменит её статус, пусть даже при этом она останется рабыней, Инга не говорит, но Царёв и так это понимает. И гораздо лучше, чем остальные, которых можно отвлечь сказочкой про неземную любовь… как ни странно на это вполне себе клюнула Тэйе! Жаль только, что эйннто Трок подобным не обмануть. Но, наверное, и не стоит. Учитывая, что есть вероятность войти в семью, вряд ли стоит начинать с подобной лжи. Тем более, что Инге эйннто Трок даже нравятся. Как ни странно.

Царёв поднимается с кровати и проходится по комнатушке. Инга полностью ложится на освободившееся место, свернувшись калачиком. Следить за… Лёшей в полумраке не интересно, так что она просто смотрит перед собой.

— Зачем тебе моя присяга?

— Может, я тебе лучшей жизни желаю?

В ответ она слышит фырканье. Ну, да. Инга и сама не очень-то и верит в это. Но... Факт в том, что говорит она это сейчас вполне искренне.

— Ты так хочешь до конца своей жизни быть простым рабом? Пусть даже и с магическими способностями? — Инга поднимается с кровати и подходит к Лёше вплотную. Приподнимается на носочках, чтобы заглянуть в глаза… и с особенной тоской вспоминает свой рост в родном теле, погибшем на Земле. И о туфлях на каблуках, которые тут вообще не существуют. Лёша встречает её взгляд спокойно. Без протеста или отвращения, на которое Инга в какой-то мере настраивалась. — Или попытаешься взобраться хоть немного выше?

— Как ты? Ты ведь и на Земле…

— Мы уже не на Земле, — вздыхает Инга, не позволяя себе и Лёше соскочить на эту тему. Ничего хорошего из этого не выйдет абсолютно. — Мы — здесь. И надо как-то устраиваться. Быть полезными, подбирать любые ниточки, что могут упрочить положение. Искать информацию. И с присягой ты получишь гораздо больше свободы. Как бы парадоксально это для тебя ни звучало. Быть может, тебе удастся даже побывать за пределами поместья и Долины, чего мне явно не светит. По крайней мере — пока.

— А…

— А ты знаешь, что в Древней Греции… или это был Рим?.. не помню… но слышала, что некоторые рабы занимали гораздо более высокое положение, чем свободные, — улыбается Инга, в последний раз пытаясь натолкнуть Лёшу на правильные мысли. Ну, если и этого не хватит… — А также могли иметь собственных рабов…

— Заманчивая перспектива… — Иронии в голосе на взгляд Инги могло бы быть и поменьше, но, кажется, Лёша… задумался? Хорошо, если так.

— Подумай, ладно? — Инга отходит от Лёши и медленно выходит из комнаты.

Больше она всё равно не знает, что можно сказать. Но надеется, что он примет правильное решение. Всё же пусть Инга и до сих пор испытывает к нему некоторую неприязнь, но… позволить ему прозябать на самой низшей ступени? Нет, уж. Она не настолько дрянь для такого.