Тьма все никак не желала отпускать Рейвен из своих липких объятий. Она цеплялась за каждую клеточку тела, обжигала и рвала на части.

— Тише, — приятный голос пробился сквозь толщу густого мрака, — сейчас станет легче.

Холодное прикосновение отогнало жар. Легкие, наконец, смогли полностью расправиться и наполниться воздухом. С губ сорвался тихий стон.

Еще одно прикосновение приглушило боль, третье прошлось по телу электрическим разрядом.

Рейвен резко распахнула глаза и моментально вскочила бы, если бы сильная рука не придавила её к постели.

— Без резких движений, — голос Филиппа фон Хардинга оставался как всегда невозмутим.

Потребовалось несколько долгих мгновений и глубоких вдохов, чтобы понять, что происходит и где она.

Ярко освещенный медотсек пестрил люминами на всевозможных медицинских машинах. К одной из таких была подключена и сама Рейвен: тоненькие шланги с прозрачной жидкостью тянулись от её вены куда-то вглубь мерно жужащего прибора. Шея болела. Одного легкого касания хватило, чтобы найти оставшиеся от стимулятора проколы.

— Тебе очень повезло. Не всем удается пережить первую встречу с отродьем варпа.

Филипп фон Хардинг сидел на краю больничной койки всё еще касаясь её руки. Видимо, именно его способности биоманта вывели Рейвен из небытия.

Она прикрыла глаза, пытаясь собраться и обуздать терзаемый пережитым разум, но в голове билась лишь одна мысль: Льюис. Неужели она и правда обрекла его на… Это?

Три фурункула — нечестивый знак — будто отпечатались на веке. Иногда их сменял взгляд белесого глаза и кривая улыбка того, кто когда-то был для Рейвен дороже всех на свете — её напарника, друга и брата. Не по крови, но по духу.

— Рейвен, — голос дознавателя смягчился, в нём звучали нотки… понимания? — Это был не Льюис.

Она вздрогнула всем телом и уперлась взглядом в карие глаза фон Хардинга, силясь понять, правду ли он говорит или просто пытается успокоить.

— Но… Он знал… — непослушными губами вымолвила Рейвен. — Знал, что с ним случилось… Что я…

Горло сжал спазм, и она не смогла закончить.

Дознаватель покачал головой.

— Отродье просто воспользовалось твоими воспоминаниями. Воспользовалось чувством вины, чтобы сломить тебя и заставить перестать сопротивляться.

Отчего-то от его слов легче не становилось. Ком в горле не позволял вдохнуть, взор замылился.

Стиснув кулаки, Рейвен попыталась отогнать чувства. Слезы! Какой позор для агента Инквизиции!

Филипп фон Хардинг оглянулся, будто желая удостовериться, что они все еще одни, затем придвинулся и будто невзначай чуть развел руки, приглашая в объятия.

Сложно сказать, что ей тогда двигало: общее с ним горе от потери близкого друга или же эгоистичное желание найти недостающую опору. Так или иначе, в крепких объятиях она почувствовала себя лучше, будто нашла плечо, на которое можно опереться, которое поддержит и не даст упасть в пропасть собственного бессилия. И как ему удавалось всегда оставаться таким спокойным и непоколебимым? Это загадка, которую еще предстояло разгадать.

Когда слезы высохли, они отстранились друг от друга, делая вид, что не было между ними сейчас ничего, и не было этого постыдного момента слабости.

— Как вы меня нашли?

— Офицер Адам Эйрихе рапортовал, что потерял тебя. Я немедленно выдвинулся в вашу сторону.

— Я была уверена, что он идёт за мной. Я даже слышала его шаги. — сжав кулаки, ответила Рейвен. Сейчас вся картина ясно вырисовывалась в сознании. И как же глупо она бросилась за тем мальчишкой…

— Он тоже уверяет, что не отставал от тебя ни на шаг, но ты исчезла за поворотом. Порой слуги Архиврага немилостиво играют с нашим разумом.

— А потом что?

— Мы уже были на месте, когда услышали выстрелы, и бросились на помощь.

Рейвен нахмурилась.

— Пули его не брали. В первый раз я промахнулась, да, но в последующие — уверена — попала в цель.

— Да, — дознаватель медленно кивнул, — пришлось изрядно побороться с этой тварью прежде чем она издохла.

— А… та женщина? Которая искала сына.

Дознаватель вздохнул, и во вздохе этом не было ничего утешительного.

— Как я уже сказал, слуги Архиврага, порой играют с нашим разумом, путая нас, воруя воспоминания или внушая то, чего на самом деле нет. Сын этой женщины умер полгода назад в той самой каюте, где ты “его” впервые увидела. То ли воспаление лёгких, то ли туберкулёз. Условия, в которых живут люди на нижних палубах этого корабля не располагают к формированию крепкого здоровья у детей. К тому же, как выяснилось, и с лекарствами здесь в принципе проблемы. Поэтому, чтобы вылечить тебя, мне пришлось воспользоваться своими силами. Надеюсь, ты не будешь после этого косо на меня смотреть.

Рейвен покачала головой и постаралась улыбнуться. Она не боялась колдовства дознавателя. Ну, по крайней мере, пока оно было обращено ей на благо.

— И что будет с этой несчастной?

Фон Хардинг долго смотрел на неё, чуть сдвинув брови.

— Она поставила под угрозу жизнь агента Инквизиции и старшего офицера.

— Но ты сам сказал, она сделала это не по своей воле, её одурманили.

— Боюсь, в глазах некоторых это лишь утяжеляющий фактор.

— А ты? — Рейвен подалась вперед. — Что думаешь ты?

— Я думаю, что нам еще предстоит с ней пообщаться. И очень надеюсь, что её речи не оправдают моих ожиданий.