— Ну и?

— А ничего! — Чехов махнул рукой. — Иногда я просто описывал людей. Вот, скажем, «Человек в футляре». Все ищут «глубокий смысл», а я просто встретил такого учителя греческого — Беликова. Забавный тип, вот и записал.

Виктор задумался:

— Но ведь вы же не просто так его описали? Была же мысль…

— Конечно! Но не в том смысле, в каком её потом в учебниках размусоливают. — Чехов прищурился. — Ты знаешь, сколько версий про «Вишнёвый сад» слышал? От «символ гибели дворянства» до «метафора цикличности бытия». А я просто сад помнил из детства…

— Так выходит, все эти «анализы текста» — ерунда?

Чехов рассмеялся:

— Нет, не ерунда. Просто… представь, что литература — это зеркало. Один увидит в нём своё отражение, другой — трещину в стекле, третий вообще решит, что это портал в иной мир.

Он наклонился ближе, понизив голос:

— Вот скажи, когда ты читаешь книгу — разве важно, что я думал? Важно, что ты почувствовал.

Виктор кивнул. В памяти всплыли школьные годы: сдавленные от волнения ответы у доски, страх «не угадать» мысль автора.

— Значит, учителя зря заставляют искать «правильный» смысл?

— Не зря, — Чехов откинулся на спинку скамьи. — Но смысл не в том, чтобы угадать. А в том, чтобы научиться думать. Вот представь: ребёнок пишет сочинение. Даже если он нагородит чепухи про мою «Каштанку» — но свою, честную — это куда ценнее, чем переписанные из учебника «верные» выводы.

Ветер шевельнул страницы лежащей на скамье книги — сборника чеховских рассказов с пометками на полях.

— Литература не про ответы, Виктор. Она про вопросы. И чем больше их задашь — тем интереснее жить.

Виктор поднял книгу, перелистнул:

— Значит, если я решу, что «Дама с собачкой» — это вообще про инопланетян…

— …то я только пожму плечами и скажу: «Хорошая попытка». — Чехов исчез, оставив в воздухе лёгкий запах лекарств и чернил.

На последней странице книги красовалась надпись:

«Читатель имеет право на ошибку. Автор — тем более».

Виктор шёл по центральной аллее, где бронза и камень соседствовали с живыми людьми. Здесь, в этом мире, памятники не просто стояли — они были. До тех пор, пока их помнили.

У фонтана, задумчиво перебирая гитарные струны, сидел Виктор Цой. Его пальцы не издавали звука — лишь легкий звон металла, но прохожие всё равно останавливались, будто слышали музыку.

— Опять «Перемен» ждёшь? — пошутил Виктор.

Цой поднял голову, тень улыбки скользнула по лицу:
— Нет. Просто привычка.

Дальше, у здания университета, Сократ о чём-то спорил со студентами. Его мраморные руки разводились в выразительных жестах:
— Ты говоришь, что добро и зло относительны? А если твоя относительность ударит тебя по лицу?

Студенты смеялись. Никто не удивлялся.

А на площади, где когда-то гремели революционные речи, Ленин в задумчивости смотрел на небо. Он редко говорил теперь — слишком много споров, слишком мало вопросов. Но когда к нему подходили старые коммунисты, он вздыхал и повторял:
— Вы всё ещё верите? Ну, тогда давайте обсудим…

Это был мир, где память материализовалась.

Чехов, к которому Виктор вернулся к вечеру, курил невидимую сигарету.
— Ну что, обошёл всех? — спросил он.

— Почти. Только Пушкина не застал — говорят, уехал в Михайловское, «на вдохновение».

Чехов фыркнул:
— Выдумал же. У него там любовница-фея, я знаю.

Они молча смотрели, как закат красит бронзу в золото.

— Антон Павлович… а если вас забудут?

— Тогда я стану просто памятником, — ответил Чехов просто. — Но пока кто-то читает «Хамелеона» и смеётся, пока учителя мучают школьников вопросами про «смысл»… я ещё здесь.

Ветер донёс обрывки музыки — где-то Цой всё-таки начал играть.

P.S

Я благодарен появлению нейросетей.

Я не единственный человек, чья речь зачастую сумбурна. Чтобы сформировать мысль, мне приходится 5-6 раз перечитывать текст и править его. Проверять на структуру и логику. И я точно не единственный, кто проводит время в фантазиях. Я рад, что появилось нечто, что помогает мне структурировать мои мысли, когда я хочу их превратить в текст. Что есть инструмент, подобный станку, в который необходимо ввести множество настроек, чтобы получить то, что хочешь видеть. Получить то, что тебе понравится. Учишься новому и настраиваешь под себя.

Даже искать красивые обои для рабочего стола стало намного проще. Теперь их можно рисовать, не тратя часы на поиск необходимой картинки.

Мне 36. Утром я бегаю в парке, и после пробежки здороваюсь с памятником Чехову. Его бюст стоит рядом с парком. Здороваюсь, подмечаю отличный вид памятника и погоду. Ежедневный мой ритуал. И мне очень приятна была мысль о мире, в котором памятники бы могли оживать. И мой первый пост об этом. Спасибо Дипсику за редакторство. За 8 лет можно и пост создать.

Темой нашего анализа до сих пор была современная популистская псевдо- психология. Давайте подведем некоторые итоги и сделаем некоторые выводы.

К настоящему моменту уже много написано о ней, в том числе и нами. Инфо- цыганство вообще стало «притчей во языцех» – сейчас только ленивый, да и сами его представители, о нём не пишут. Мы готовы подписаться под каждым словом критики. Однако мы против сужения понятия инфо-цыганства до простого информационного обмана: обещания денег, гадания на картах и прочего. На наш взгляд, информационный обман гораздо шире, чем простое гадание на картах, женские клубы, вебинары по зарабатываю денег и прочее.

Фактически, в современную психологию вирус инфо-цыганства проник так глубоко, что она сама частично стала таким информационным обманом. В этой сфере появились паразитирующие на ней люди, которые фактически совершают тот же информационный обман. Но только обман, красиво оформленный как «новейшее направление» или «современный метод в психологии».

Коллективными усилиями этих инфо-цыган от психологии появилась ПОПУЛИСТСКАЯ ПСЕВДО-ПСИХОЛОГИЯ, основанная не на идеях корреляции, а на идеях манипуляции человеком, его сознанием, в частности, его психикой, и его поведением. Направление, которое можно назвать «манипулятивная псевдо- психология».

Появилось оно где-то на рубеже 21 века, и окончательно оформилось к 2020- м годам. Возможно, уже скоро в учебниках по истории психологии появится применительно к ней специальный термин, и возможно это будет наши термины: «популистская психология в виде манипулятивной псевдо-психологии».

Мы уже много что сказали о ее манипулятивном характере: о её абсурдности с психологической точки зрения; о её безнравственности с духовной точки зрения; о её вредоносности с социальной точки зрения; о её тупиковости с философской точки зрения. Однако остается невыясненным один вопрос: КАК ВООБЩЕ ОКАЗАЛОСЬ ВОЗМОЖНЫМ ЕЁ ПОЯВЛЕНИЕ? Как оказался возможным психологический популизм?

Популизм – старое явление. Популизм же психологический – это относительно новое социальное образование. Если мы захотим найти определение популизма, то самое расхожее будет звучать так: «Политика, апеллирующая к массам и обещающая им скорое и легкое решение острых социальных проблем». Определения, что такое психологический популизм вообще не существует. Если продолжить по аналогии с политическим популизмом, то у нас получить следующее:

«Популизм психологический – это псевдо-психология, апеллирующее не к науке, научным фактам и проверенным методам психологической работы, а к массам, обещая им быстрое и легкое решение всех внешних и внутренних проблем». Однако, как такое оказалось возможным?

Итак: ИСТОРИЯ ПОЯВЛЕНИЯ психологического популизма в виде МАНИПУЛЯТИВНОЙ ПСЕВДО-ПСИХОЛОГИИ.

Чтобы ответить на этот вопрос – и ответить не парой фраз - нужно обратиться к истории. Обратиться к истории общественной мысли на рубеже 20 и 21 века в целом, и к истории психологической мысли в частности.

Действительно, ссылкой на тот аргумент, что все дураки – здесь не обойтись. Как и не объяснить возникновение сего вредоносного и пагубного феномена просто констатацией того факта, что тут вина не столько тех, кто придумал инфоцыганство, сколько тех, кто ему охотно внимает. Коротко говоря, виноваты не инфо-цыгане, а инфо-дебилы.

Да, инфо-дебилы, покупающие на всевозможных псевдо-психологических площадках полубред, сами взрастили феномен псевдо-психологии, в целом, и инфоцыганства, в частности. Однако этим не объяснить масштаб явления и его захватывающую силу. Как говорил наш друг Винни Пух, «это жжжжж неспроста».

Ведь псевдо-психология, в целом, и инфо-цыганство, как её частный случай, это не только феномен психологической мысли; это ещё и социальный феномен. Ведь если это покупают, значит есть и спрос. Спрос социально обусловленный. Более того, обусловленный даже духовно. В обществе должен быть соответствующий обусловленный запрос, коль такой феномен не только возник в конце 20 века, но до сих пор жив и даже пышно цветет. Давайте разбираться, почему это стало продаваться, а также почему это стало покупаться.

И для начала обратимся к истории. А конкретно, к состоянию общества и общественного сознания во второй половине 20 века. Конечно, западного сознания, ведь популистская псевдо-психология возникла именно на Западе. К сожалению, без широких исторических экскурсов нам не обойтись. А посему наберитесь терпения. Собственно говоря, нас интересует период, начиная где-то с 70-х годов 20 века.

Война осталась далеко позади. Всё, что заставило общество морально-психологически «вздрогнуть» и сконцентрироваться на духовно-нравственных ценностях в военный и послевоенный периоды, осталось в далёком прошлом. Выросло целое поколение западных людей, которое знало о двух мировых войнах и о куче революций только понаслышке. Сытое, социально и политически относительно стабильное поколение.

Сказать, что это поколение психологически «расслабилось» - да, можно. Сытая жизнь и сытое сознание способны порождать монстров, в том числе и психологических. Ведь не даром фраза Ф. Гойи стала крылатой: «Сон разума порождает чудовищ».

Неслучайно поэтому к послевоенному времени традиционно относят и окончательное формирование «общества потребления» - определённой общественной культуры с характерным для неё набором «рецептов счастья», которая становится массовой и захватывает все общество.

Для общества потребления характерен очень специфический идеал, или «рецепт счастья», основанный на возможности получать или потреблять. Отсюда и сам термин: «общество потребления». Этого идеала ещё не существовало в 19 веке. Тогда идеал счастья был связан прежде всего с внутренним состоянием самого человека, и не мыслился полностью зависимым от внешних вещей.

С середины 19 века всё изменилось. Промышленная революция сделала своё «чёрное дело»: появились новые возможности, связанные с потреблением, потреблением в сотни раз большего количества вещей, чем раньше. Но не только вещей и предметов, но и впечатлений, например, от поездок, походов, эстетических впечатлений и т.д.

Потребление стало тотальным и охватило все сферы жизни. И под стать ему был сформулирован новый идеал счастья: чем больше ты можешь получить от жизни – материальных благ, впечатлений, чувств и прочего – тем более ты реализован и счастлив! Причём под потреблением понимались и материальные вещи, и чувственно-эмоциональные, и даже эстетические!

Формирование такого представления о счастье как отдельного индивида, так и всего общества в целом, началось еще с середины 19 века, однако именно в послевоенный период, частично как реакция на военные ужасы, культ потребления был доведен до абсурда и окончательно возведён в ранг «счастья».

Соответственно этому поменялось и представление о психологически здоровом человеке и об устойчивом психотипе. Психика, способная потреблять и не разрушаться при этом, была объявлена здоровой. Человек, способный наполняться счастьем при потреблении все равно чего и как – психологически устойчивым.

Это может нравиться или не нравиться, с этим можно спорить или нет – но факт остаётся фактом. К 1970-м годам общество потребления было сформировано как господствующий тип культуры. И одновременного общественного сознания. Что поделать: прогресс не остановишь!

Если кто-то что-то производит, должен быть и тот, кто это потребляет, и кто хочет это потреблять ещё больше! Кто из них был первым – производитель или потребитель - вопрос к марксизму. Факт остается фактом.

Для нас важно констатировать другое, а именно то, что этим фактом можно частично объяснить понижение планки «входа» в психологическую зрелость человека и общества, в частности и в целом. Но опять-таки списать всё на реакцию от войны, которая фактически не прекращалась до середины 20-го века, невозможно. Невозможно только шоком от пережитого объяснить общее понижение требований к психологической зрелости человека.

Немалую роль в этом процессе сыграл и процесс секуляризации сознания – «секуляризация» означает ослабление религиозности общества и человека, в целом и в частности. Об этом процессе много написано – не будем повторяться, тем более что мы еще не раз будем возвращаться в наших статьях к теме секуляризации сознания человека. Сейчас нам важно просто зафиксировать влияние этого фактора на появление «человека психологического».

Был «человек религиозный», а в послевоенные годы появился «человек психологический». Но это произошло совсем не вдруг.

Секуляризация общественного сознания – процесс крайне долгий. По сути, он проходил не столь стремительно, как формирование «общества потребления». Секуляризация сознания, ослабление роли религии и церкви в жизни человека шло с эпохи возрождения как минимум. Просто исторически так совпало, что в один момент эти процессы - процесс формирования культуры потребления и процесс секуляризации – пошли параллельно, ускоряя и подталкивая друг друга.

В послевоенный период, возможно, действительно как обратная реакция на военные ужасы, секуляризация достигла своего пика: религиозные убеждения человека стали сугубо его частным делом уже на деле, а не только на словах; его же психологическая адекватность вышла на первый план. Короче говоря, общество как бы сказало своим членам: «Религиозным ты можешь не быть, а вот психологически здоровым – обязан!»

Тут важно зафиксировать наше внимание: еще в начале 19 века так вопрос не стоял! Религиозность была на первом месте. Человек обязан был быть религиозным. А его психическое здоровье и адекватность стояли на втором месте! О психологическом здоровье и устойчивой психике речи вообще не шло!

Все происходило неспешно и постепенно. Однако войны 20 века резко ускорили этот процесс секуляризации. В результате, к середине века все стало ровно наоборот: вдруг стала крайне важной именно психологическая адекватность человека.

Очень часто появление «человека психологического» связывают с развитием психологии как науки. Но это очень узкий взгляд. Развитие психологии как науки - частный случай всех общественных процессов! И это понятно: западная цивилизация ради своего блага и будущего не могла больше позволить себе ужасы того, что было пережито в двух мировых войнах и куче революций! Соответствие психики человека запросам общества на «жить, плодиться, потреблять» стали базовыми требованиями к человеку. Возник культ «человека психологического».

Ну а психология уже как наука просто ответила на эти требования. Банально? Но это так. Почему? Это вопрос к природе человека как общественного существа, не к нам. Мы только констатируем известные факты.

Появилось само понятие «человек психологический». Оно заменило собой прежнее понятие «человек религиозный». И отныне по мере развития общества и требований к индивиду, понятие «психологического человека» также будет трансформироваться.

В рамках рассматриваемой нами темы, это крайне важно понять. Ибо отныне понимание психологического здоровья и зрелости человека будет напрямую… подстраиваться под требования развивающегося общества потребления. Таким образом мы констатируем тот факт, что к 1970-м годам, и общество потребления, и культ «человека психологического» были сформированы.

Но только это мало что объяснит в плане появления феномена манипулятивного сознания и манипулятивной психологии. Куда важнее то, что к этому же времени, в связи с усложнением жизни «человека психологического» в обществе тотального потребления, прежние методы «управления» им оказались частично исчерпаны. Основными рычагами контроля над общественным сознанием традиционно являлись:

- церковь и религиозные верования;

- СМИ.

О власти церкви над умами мы говорить не будем. Выше мы уже отметили, что к середине 20 века церковь эту власть практически утратила: над отдельными индивидами – да, сохранила; но над общественным сознанием в целом – нет, не сохранила. Поговорим отдельно о «четвертой власти»: власти средств массовой информации.

Кто из них кого создал – СМИ создали массовое сознание или же массовое сознание создало СМИ – неважно, для нас это не принципиальный момент. Принципиально только то, что СМИ постепенно набрали такую силу влияния на общество, что стали по праву считаться «четвёртой властью» - после законодательной, исполнительной и судебной власти.

Общество потребления в связи со сложным, разноплановым характером самого потребления, разнообразием интересов массового человека ещё больше нуждается в управлении, чем традиционное общество. Потребление хаотично; интересы членов общества потребления порой диаметрально противоположны. Это как стадо овец на пастбище: каждый ест свой кустик. Но управлять им ещё сложнее, чем стадом. Ибо овцы безмолвны, а люди говорят и думают, а иногда винтовки берут и гранаты кидают, да так, что половина цивилизации лежит в руинах. Необходим более тонкий механизм управления им, чем в традиционном обществе. Если сравнить, то управление в эпоху традиционного общества схоже с управлением стадом овец, запертых в овчарне. Попытки же управлять обществом потребления сходны с управлением пасущимся на высокогорье стадом. Только

более шумным стадом, чем овцы. А ещё человеки думают!

А посему нужен не только более эффективный механизм управления, но и более тонкий и изощренный. Так и хочется сказать: извращенный механизм управления. Нужно было найти специфическую силу для влияния на общество потребления. И такой силой стали СМИ.

Однако ничто не стоит на месте, тем более в человеческом обществе. Царство СМИ просуществовало недолго, с начала 20 века и до середины. А потом пошатнулось… СМИ оказались заложниками ими же самими созданного массового человека: к середине 20 века он уже сам начал диктовать им свои условия.

«Четверная власть» – влияние СМИ на сознание людей - уже была частично исчерпана: люди научились противостоять внутри себя манипуляциям своим сознанием, идущим от газет, журналов и телевидения. Попривыкли что ли… Общество с его культом потребления смогло переварить или же потребить и массовую информацию тоже. Потребить и наесться. До отвращения.

В результате мы констатируем следующие факты:

- Власть церкви и религиозных верований ослабла в связи с процессом секуляризации сознания и вследствие появления «человека психологического».

- Власть СМИ оказалась подорванной или надорванной массовой культурой.

СМИ никуда не исчезли до сих пор. Усложнились, но не перестали выполнять свою функцию «четвертой власти». Однако к 1970-му году стало очевидным, что со своей функцией влияния и управления «четвертая власть» уже справляется плохо. Все более и более усложняющаяся система потребления потребовала дополнение к уже выстроенной иерархии «властей». Еще более тонкого механизма для влияния и управления. Нужна была «пятая власть». И она появилась. Что считать этой «пятой властью»? – этот спор идёт уже долго. Много мнений высказано, от теорий заговоров до… рептилоидов и пришельцев. Много здравого, много и бреда.

На наш взгляд, этой «пятой властью» по управлению сознанием массового человека из общества потребления следует считать… психологию. Вернее, выработанные в лоне психологии методики и идеи, которые направляют на управление массовым сознанием. Но не науку в узком смысле этого слова, а именно массовую, популистскую психологию. То, что посредством общественных структур – прессы, соцсетей, всевозможных курсов - продвигается в массы как «новейшие методики и современные методы». То, что массово вещают, и то, куда массово ходят. Популистское по содержанию, массовое по форме.

Массовая или популистская психология – это то, что вещается на массы. Это не то, что разрабатывается учеными и не то, что преподается в вузах. И, как вы понимаете, психология как наука не всегда имеет к популистской психологии хоть какое-то отношение. С 20 века у нас так: общество живет своей жизнью, наука – своею. И дружат они нечасто, как нечасто дружат соседи по этажу. Давайте поподробнее.

До того, как возникла острая потребность в «пятой власти» для управления обществом потребления и влияния на сознание массового человека из этого общества, психология как таковая развивалась в стенах академических институтов, в тиши кабинетов, в ходе экспериментов и на сеансах индивидуальной работы. Её задачей была корректировка психики человека и его поведения, но никак ни влияние, ни тем более управление сознанием человека и общества!

Да, традиционная психология, рожденная ещё в традиционном обществе, говорила о психологической зрелости и психическом здоровье человека. Но она никогда не претендовала на влияние на всё сознание человека в целом! Её сферой была психика человека. Её целями – устойчивая и здоровая психика. Её идеал – психологическая зрелость. Но с формированием общества потребления с его культом потребления всего и вся само общество стало требовать от психологии большего. Ибо оно было готово «потребить» саму психологию. Более того, психология стала рассматриваться как один из объектов потребления! А значит её нужно побольше и попроще.

Это происходило со стороны общества. Со стороны же властных структур шёл другой процесс: ему нужен был такой механизм управления общественным сознанием, который бы подходил под потребности «человека психологического», живущего в обществе потребления. А какой механизм подойдет для такого безрелигиозного по сути «человека психологического», цель которого потреблять всё больше и больше? Конечно же только психологический!!!

Тем более, что культ психологии к этому моменту стал очень силен. Помните изображение приема у психолога в американских фильмах? Вот это про то. Тем более что культ «человека психологического» уже был сформирован. Но для этого нужно было, чтобы сама психология стала массовой или же популистской. Для этого нужно было резко понизить и уровень самой психологии, и планку входа в нее как профессию, и требования к ней со стороны общества, и качество выдвигаемых ею методик и идей. Что и было сделано.

Мы не сторонники теории заговоров. Любые революции совершаются, а не делаются кучкой заинтересованных лиц. А превращение традиционной психологии в популистскую с целью использования её как «пятой власти» для влияния и управления общественным сознанием – это революция по своей сути! Любые революции совершаются, ибо существует очень конкретный запрос со стороны самого общества на подобные изменения! Да, государство также заинтересовано в «пятой власти», именно его институты, а также поддерживаемые им государственные структуры дают соответствую поддержку и «зеленый свет» выбранным психологическим направлениям, методам и идеям. Но всё это не может сработать без соответствующего запроса со стороны массового сознания. Чтобы не быть голословными, давайте обратимся к конкретике, к истории.

В 1970-е годы западная цивилизация в лице своего локомотива - Америки - жадно искала простую и эффективную методику влияния на сознание людей. Стало очень сложно управлять таким хаотичным и многосоставным объектом, как массовое сознание. Необходимость «пятой власти» стала очевидной. И начались конкретные поиски того, что из всего набора выдвигаемых психологией идей и методов более всего подходит под задачу влияния и управления сознанием. Собственно говоря, начался процесс формирования популистской психологии, подогнанный под нужды массового человека из общества потребления. И начался он конечно же в Америке.

Продолжение в следующей статье...

Мой самый экстремальный спуск с горы оказался в Австрии. Из-за большой скорости не заметил знака, что на велосипеде там спускаться нельзя... И только потом на видео, я увидел движение на велосипедах запрещено. Там справа уходят дороги вверх - это если вдруг отказали тормоза!

Спуск по трассе не предназначенной для велосипедов, с немалой горы к городу Инсбрук, во время велотрипа Мюнхен-Бордо-Амстердам - за 80 дней. Стремительно спустился прямо в автобан, где водила мне просигналил и сказал - это автобан)...