- памятник Суворову, подаренный России вместе с клочком земли у Чёртова моста;
- штраф за громкое закрытие дверцы авто ночью;
- подарок младшему брату огромной модели студебеккера на АЗС...
Картинка с тех времен: Швейцарская лиса и шоколад
Утром отец вслух прочитал заметку в газете: «Из Бернского зоопарка сбежала лиса».
Мама, хлопоча с младшим братом, слушала вполуха, а я оживился: зоопарк находился впритык к территории нашей миссии (тогда в Швейцарии не было посольства СССР). И скорее всего, именно эту, сбежавшую почему-то лису, я видел в зоопарке самолично и недавно.
- Папа, а почему она сбежала? А куда она побежала? А они её будут теперь искать?
Но ответов я не получил, отец отправился на работу.
Недавно я прочел от корки до корки интереснейшую книжку Виталия Бианки «Лесные были и небылицы», и считал себя теперь крутым знатоком жизни животных и конечно, знающим следопытом.
На улице как раз ночью выпал лёгкий снежок. Бианки подробно объяснял, как именно по свежему снегу можно быстро обнаружить промыслового зверя.
В семь лет все решения принимаются и реализуются быстро. Я оделся и побежал во двор собирать своих друзей, которым сегодня предстояло стать командой охотников. И хотя старшему из двоих «загонщиков», которых мне ещё предстояло обучить, было шесть лет, а второму вообще пять, энтузиазм у них оказался неподдельный. Значит, шансы на нахождение лисы у нас были. Причём, как оказалось, вполне реальные.
Мы тщательно обследовали смежный с зоопарком забор. И наше терпение и внимание были скоро вознаграждены: в одной из впадин мы обнаружили цепочку следов, начинавшихся под забором. Они сильно отличались от птичьих лапок, видневшихся везде, особенно, под ягодными кустами.
- Ребята, тихо, это лиса, и она должна быть не далеко, - прошептал я, и мы крадучись пошли по следам. Буквально через тридцать шагов, в небольшом холмике, тоненько укутанном порошей, мы увидели нору размером с голову небольшой собаки. Здесь заканчивались следы. И начиналась наша надежда.
Правда, тут крылась логическая ошибка: мой план состоял в поимке лисы, но не содержал развития событий – а что потом? Но не каждому детскому интеллекту дана способность многоходового планирования, и потому я поручил своим «витязям» (это уже из Пушкина) стеречь нору, а сам помчался домой за приманкой.
К тому моменту мне не приходилось пробовать ничего вкуснее швейцарского шоколада (да другого шоколада и не было в Швейцарии). И я предположил, что и лиса им обязательно соблазнится и вылезет из норки. Тут-то мы на неё и навалимся.
Вернувшись к правильной засаде, я выслушал доклад караульных: из норы никто не вылезал. Я разломил плитку шоколада на естественные квадратики, поставил «загонщиков» по бокам холмика, прикрывавшего нас от входа в нору, и разместил квадратики вдоль пунктира следов. Последний квадратик я положил прямо у темного в глубине отверстия. Я свято верил Бианки в том, что чутьё у зверей сильнее и точнее, чем у людей, и что лиса непременно вылезет на запах вкусняшки.
Её тоненький чёрный носик показался на фоне снега через несколько минут. Мы затаённо восторгались. Если лиса и чувствовала наше нетерпение, то её привычка в зоопарке к людям не дала её инстинктам перебороть желание лучшего в мире шоколада. Рыжая красавица осторожно съела первый кусочек, а за ним потянулась и к следующим. Когда её тело и хвост полностью оказались снаружи, мы в соответствии с заранее согласованной диспозицией бросились на неё и каждый схватил за назначенную ему часть лисьего негодования.
Лиса боролась за свою, недавно обретенную свободу, отчаянно, но осторожно (звери, писал Бианки, уважают человечьих детёнышей!). Никого не укусила. Но мои малолетние бойцы не выдержали такого напора и выпустили из рук переднюю часть живого воротника. У меня в руках остался её зад. Роскошный вертящийся хвост бил меня по лицу. Для одного меня тяжесть и мягкие удары тоже оказались не по силам. Лиса вырвалась, оставшись лежать, прижавшись к снегу, взметённому нашей борьбой. Её голова поворачивалась из стороны в сторону. Она старалась держать ситуацию под контролем.
Отчаянно глядя на ускользающую «добычу», не имея дальнейшего плана, я не нашел ничего лучшего, как схватить рядом валявшуюся палку и огреть лису по спине. Разочарованная первым контактом с советскими «дипломатами», лиса исчезла в рябиновых зарослях.
Поле битвы на небольшой территории миссии хорошо просматривалось из окон нашего дома. Служащие миссии арендовали лишь часть его квартир, в остальных же занимались своими мирными делами обыкновенные швейцарцы. Их европейские глаза не стерпели зрелища избиения традиционно вполне нейтральной местной лисы озверевшей толпой русских бандитов. Раздалось несколько телефонных звонков: главе миссии, в газеты, в зоопарк.
Из зоопарка вскоре приехала бригада сотрудников, и получив разрешение на вход на территорию миссии, лису они изловили и вернули на ПМЖ.
В отсутствие других новостей на международной арене (до смерти И.В.Сталина оставался год), газеты раздули эту историю, как символ насильственного приобщения обитателей свободного мира к коммунистической идеологии.
Мои объяснения родителям, что я охотник-следопыт, и так я отрабатывал технологии поимки животных для зоопарков - во внимание приняты не были, и попа у меня чесалась долго. Это ощущение освежилось, лишь когда я приступил к электрификации нашего с ребятами шалаша, в результате чего во всём доме выбило пробки.
Мне и сейчас неловко за ту «охоту». Я верю в единую ноосферу Вернадского. Надеюсь, потомки той лисы чувствуют этот горький стыд и вместе с читателями простят меня.
