bazil371

Обладателя этого глубокого богатырского голоса знают если не все, то многие. Представить, что в русском дубляже Тор Одинсон заговорит не баритоном Ивана Жаркова сложно, но... похоже, придется. Но об этом чуть позже.

Родился 18 июля 1988 года в Перми.

Окончил Высшее театральное училище им. Щепкина (2009, курс проф. В.М. Бейлиса, проф. В.Н. Иванова).

Женат, двое детей. Его супруга, Анастасия Жаркова, также актриса дубляжа (на сегодняшний день участвовала в дубляже 371 фильма).

Кого же озвучивал Иван? Ну, разумеется, персонажей Криса Хэмсворта ("Люди в черном: Интернэшнл", "Мстители: Финал", "Мстители: Война бесконечности", "Кавалерия", "Тор: Рагнарёк", "Белоснежка и Охотник 2", "Охотники за привидениями", "Мстители: Эра Альтрона", "Тор 2: Царство тьмы", "Мстители", "Белоснежка и охотник", "Неуловимые", "Тор"), Фили ("Хоббит 1-3"), Йена ("Гнев человеческий"), Дзина Сакая ("Ghost of Tsushima"), Ламберта ("Ведьмак 3: Дикая охота"), Ника Рая ("Far Cry 5", "Far Cry New Dawn"), Шея Патрика Кормака ("Assassin's Creed: Rogue"), Сабала ("Far Cry 4"), Аида ("Assassin's Creed: Odyssey") и многих других. Всего больше 500 работ.

Посмотрели, теперь послушаем:

Ах да, насчёт другого голоса Тора. Поскольку Тор 4 в нашем прокате вряд ли выйдет из-за всем известной ситуации в мире, официального дубляжа можно не ждать. Не совсем официальный дубляж будет подготовлен студией RedHeadSound, но вместо Ивана Жаркова за Тора будет звучать Александр Хошабаев. Связано это с тем, что Иван был занят в официальном дубляже казахской версии Тора 4 и не может принимать участие в неофициальной озвучке. Как-то так, товарищи.

Напоминаю, что все мои посты в рубрике "Знакомый голос" можно посмотреть по ссылке.

- … а это кто, дедушка?

- Что, Ваня, не узнал? Это ж бабушка твоя. На выпускном. Да… Видишь, какая молоденькая, красивая, стройная была? Мечта всех парней в то время. А досталась мне. До сих пор правда не пойму, чем же я смог покорить ее сердце… Мы с твоей бабушкой поженились…

- В девяносто втором году, ты рассказывал, - улыбнулся мальчуган.

- А память-то у тебя хорошая, Ванятка, - подмигнул внуку дед. – Мне тогда двадцать два было, а бабушке девятнадцать. А спустя два года родилась твоя мама. Вот она.

Старик перевернул страницу альбома и указал пальцем на слегка поблекшую фотографию розовощекого младенца в одном подгузнике.

- Такая маленькая?! – удивился Ваня. Дед засмеялся.

- А ты думал все рождаются такими, какие они сейчас? Эх, глупенький ты еще… Надо будет тебе потом рассказать, как на свет люди появляются, - старик пролистнул несколько страниц. - Здесь твоя мама пошла в первый класс. Она была тем редким человеком, который на протяжении всех одиннадцати классов страстно желала учиться и получать знания.

- Одиннадцати классов? – от удивления Ваня даже чуть со стула не свалился. – Мне тоже нужно столько в школу ходить?

- Не пугайся. Тебе столько не потребуется. Многое из того, что изучали раньше, сейчас тебе не пригодится. Грустно, конечно, но это так, - дед тяжело вздохнул. – Мир очень изменился, Вань, очень. И прежней жизни, по крайней мере, мне увидеть не суждено. Дай Бог, чтобы хоть ты, в конце концов, выбрался на поверхность. На чистую, незараженную поверхность, где нет мутантов и все зеленеет…

Старик ненадолго замолчал, потом, словно очнувшись ото сна, перевернул страницу альбома.

- Ну а это самая последняя сделанная мной фотография. Здесь стоят твои бабушка, папа и мама. Они успели сыграть свадьбу за несколько недель до Катастрофы. И не успели в браке пожить как следует в нормальном мире…

Тяжело вздохнув, Дмитрий Сергеевич Тихомиров аккуратно закрыл альбом, обхватил его руками и прижал к себе. Обнял, словно живого человека, такого близкого и родного. В уголках глаз старика выступили слезы, но он поспешил утереть их рукавом.

- Этот альбом, Ваня, единственное напоминание о былых временах. Только благодаря ему ты смог увидеть, как выглядели твои родственники раньше и какой была поверхность до Катастрофы. Как хорошо, что во время эвакуации я по счастливой случайности захватил его с собой. Ты пока, небось, себе даже представить не можешь, какое это сокровище! Да-да, Ванятка, самое настоящее сокровище!

Мальчик непонимающими глазами смотрел на дедушку. Ведь эта большая книжица с цветными карточками никак не походила на те сокровища, про которые он слышал в сказках, которые ему читали на ночь.

- Ничего, ничего, придет время – ты поймешь, обязательно поймешь. Видимо пока еще рано. Сейчас же запомни только одно – после того как я умру и умрут твои родители, во что бы то ни стало сохрани этот альбом. Ты попросту обязан сделать это, понимаешь?

Ваня, видя абсолютно серьезное лицо деда, понял, что тот ни капли не шутит и, понурив голову, словно его отчитывали, ответил:

- Понимаю…

- Хорошо. Тогда возьми и отнеси его в сундук, - Дмитрий Сергеевич протянул внуку альбом, но, когда тот вышел из комнатки, окликнул его: - Постой.

Ваня появился в дверном проеме и вопросительно взглянул на деда.

- Знаешь что? Захвати-ка оттуда шахматы. Я тебя научу в них играть. Они почти на самом дне. Это такая прямоугольная коробочка с черно-белыми клеточками. И не забудь закрыть сундук на замок.

Последнюю фразу Дмитрию Сергеевичу пришлось сказать погромче: внук, получив указание, тут же поспешил его выполнить.

Старик провел рукой по лицу, словно утирая пот. На самом деле Дмитрий Сергеевич никакой не старик, по крайней мере, не по годам. Ему всего шестьдесят лет, правда, выглядит на все девяносто. Жизнь под землей подкосила его, сморщила кожу, забрала силы, раньше времени посеребрила его рыжие волосы. Разве что на здоровье он не жаловался. С самого детства не болел и не болеет до сих пор; ничем, даже не простудился ни разу. Правда в последнее время ходить стало очень тяжело, ноги совсем не держали, и даже от костылей помощи было мало. За прошедшие две недели Дмитрий Сергеевич ни разу не вставал без чьей-либо помощи, отчего, конечно, очень страдал. Быть беспомощным, прикованным к одному месту так ужасно…

Издалека раздалось характерное побрякивание. Как давно он не слышал этот звук. Удивительно, что вообще вспомнил про шахматы, а то так бы и лежали на дне сундука, пока не сгнили.

В комнату вбежал Ваня и, потрясая коробкой, спросил:

- Деда, оно?

Дмитрий Сергеевич даже затаил дыхание, когда внук передал ему в руки шахматы. Такая простая, казалось бы, вещь, а сколько с ней связано воспоминаний: первая победа, первое поражение, первые уроки, первый мат в три хода, первая игра с будущей женой… Дмитрий Сергеевич провел пальцами по слегка шершавой поверхности шахматной доски. Повернул ее набок – внутри перекатились фигуры. Закрыл глаза и наклонил доску в другую сторону, с наслаждением слушая этот по-своему мелодичный, давно забытый звук.

Ваня взирал на деда с любопытством, не понимая, что и зачем тот делает, но и он был вынужден признать, что ему нравится этот шорох.

- Так, Ванятка, придвинь-ка, пожалуйста, сюда ящик. Сейчас под моим руководством ты будешь постигать великую науку – шахматы. О да, это целая наука. Заодно и сам освежу в памяти знания.

Когда место для обучения было полностью обустроено, Дмитрий Сергеевич бережливо-любовно откинул замочек на шахматной доске и открыл ее. Внутри Ваня увидел фигурки двух разных цветов и даже успел их пересчитать – ровно тридцать две.

- Что ж, начну, пожалуй, издалека. Краткий экскурс в историю тебе не повредит. Шахматы, точнее первая их разновидность, зародились очень давно, много столетий назад, в Индии, - мальчик кивнул. Он, хоть и смутно, но помнил, где находится Индия – дедушка недавно показывал ему все страны на чудом сохранившейся в метро карте мира. Мира, который вряд ли кому-то доведется увидеть вновь в прежней красе. – Спустя некоторое время они распространились почти по всей Азии и, в конце концов, дошли до Европы, где приобрели окончательный вид. Получается, что шахматам почти пятнадцать веков, представляешь?!

Мальчик слушал дедушку внимательно и ловил каждое слово. Про что бы ни шла речь, по мнению внука, Дмитрий Сергеевич всегда говорил интересно и увлекательно. Даже рассказ о художниках эпохи Возрождения, который другим девчонкам и мальчишкам показался бы скучным и не заслуживающим внимания, произвел на Ваню большое впечатление.

- Ну что ж, а теперь давай я тебя познакомлю с главными действующими лицами, - слегка улыбаясь, сказал Дмитрий Сергеевич. Ссыпал все фигуры на край ящика и поставил доску клеточками вверх. – Итак… Это короли, белый и черный.

Дмитрий Сергеевич поставил их на поле друг напротив друга.

- Запомни, Ваня, в начале партии они всегда должны стоять именно на этих местах. Белый король здесь, на черной клетке, а черный – здесь, на белой клетке. Ходить эти фигуры могут как угодно, в любом направлении, но всего лишь на одну клетку. Понимаешь?

Ваня кивнул. Пока все было просто и доступно.

- Главная задача игры в шахматы – поставить мат королю противника. Это значит, что он должен находиться под ударом вражеской фигуры и при этом не сможет ни уйти из-под этого удара, ни защитить его будет нельзя.

Теперь Ваня наморщил лоб. Дмитрий Сергеевич, внимательно следивший за изменением выражения лица внука, успокоил его:

- Не волнуйся, когда я покажу тебе это на примере, все сразу же станет ясно. Пока же только теория. Но ты не забывай того, что я уже сказал. Эх, давненько не брал я в руки шахмат… Итак, король – самая важная фигура в шахматах, это как глава государства…

- Или нашей станции? – робко спросил мальчик.

- Ну да, или нашей станции. Если королю поставили мат, значит, его убили. А жители государства, если у него нет правителя, превращаются в дикое, неуправляемое стадо. За примером далеко ходить не надо. Недавно на Волковской внезапно скончался начстанции. Так там все друг друга чуть не перерезали, потому что некому стало держать народ в узде. Вот так-то, мальчик мой… Дальше у нас идут ферзи, стоят они рядом с королем. Это как бы их правая рука.

- Как заместитель начальника? – снова провел аналогию Ваня.

- Молодец, верно мыслишь, - похвалил дед внука. – Ферзь – самая сильная фигура, потому что может ходить также во всех направлениях, но на любое количество клеток.

- Как же так, он даже сильнее короля?

- Да. Но сильнее – не значит главнее. Знаешь, я никогда над этим не задумывался, но шахматы очень схожи с реальной жизнью. История знала немало случаев, когда подчиненные оказывались влиятельнее своих начальников. Да, поистине шахматы – это не просто игра. И тебе еще предстоит в этом убедиться.

И Ване, как большому любителю познавать все новое, уже очень не терпелось поскорее постичь все тайны шахмат. Однако он понимал, что для этого ему потребуется время и возможно немало.

Дмитрий Сергеевич рассказал внуку про остальные фигуры: как ходят, как едят и где стоят, а также объяснил, что такое рокировка. А когда все действующие лица были выставлены на поле, задумчиво произнес:

- А ведь это еще и, пожалуй, первая в мире политкорректная игра…

- Деда, а что это значит?

- Политкорректный? Не притесняющий людей по расовому признаку. Видишь, белые фигуры и черные фигуры.

- Как белые и негры, - догадался Ваня.

Люди с черным цветом кожи были для мальчика не в диковинку. На станции жила семейная пара – Майкл и Люси, но все их называли на русский манер Мишей и Люсей.

- Точно. Ну что, теперь, когда ты знаешь правила, можно и сыграть. Главное запомни: ни в коем случае не давай в обиду короля.

- Деда, а ты будешь поддаваться?

- Ни в коем случае. В противном случае ты мало чему научишься. К тому же поражения закаляют. Какими фигурами хочешь играть?

- Белыми.

Дмитрий Сергеевич хохотнул.

- Я тоже в детстве любил играть за них. Объясни мне свой выбор.

- Ну, белый – это светлый цвет, значит добро. Черный – зло.

- Хм, интересная мысль. Только, мальчик мой, в шахматах добро далеко не всегда побеждает зло. Черные довольно часто одерживают верх. На самом деле неважно, за кого играть. Разница только одна, и то она не очень принципиальная – белые всегда ходят первыми. Давай, чтобы никому не было обидно, сделаем так…, - Дмитрий Сергеевич взял в руки по пешке, перемешал за спиной и вытянул вперед крепко сжатые ладони. – Правая или левая?

Ваня на секунду задумался, наморщил для вида лоб и, наконец, выбрал:

- Правая.

- Поздравляю, ты будешь играть белыми, - Дмитрий Сергеевич поставил пешки на место. – Ну что ж, ходи первым.

Разумеется, в первой партии выиграл Тихомиров-старший. Даже несмотря на то, что Дмитрий Сергеевич не играл в шахматы больше двух десятков лет, другого исхода нельзя было и предположить. Все-таки не зря он в молодости дни напролет только и делал, что гонял по доске фигуры. Даже когда не с кем было играть, его это не останавливало, и он играл сам с собой, разыгрывая нешуточные баталии и придумывая все новые и новые ходы.

- Вань, ты не расстраивайся, этот бой был показательным, чтобы ты поднаторел в игре, свыкся с фигурами. И я очень надеюсь, что ты внимательно следил за моими ходами.

- Конечно, дедушка.

- Так, и что же ты усвоил? – с серьезным видом, словно сомневаясь в словах внука, спросил Дмитрий Сергеевич и стал расставлять фигуры на доске для новой партии.

- Ты постарался поскорее провести рокировку, чтобы закрыть короля и не давал к нему подобраться. При этом действуя одним только ферзем, который все время был под защитой слона или коня, съел половину моих фигур.

Дмитрий Сергеевич одобрительно закивал, поразившись сообразительности внука. Он никак не ожидал, что Ваня окажется таким наблюдательным и будет, словно книжку, читать игру.

- Молодец, ничего не скажешь, хвалю. Еще партию?

- Да, я хочу отыграться.

И, увидев, как горят глаза внука, дед серьезно задумался: а удастся ли ему победить на этот раз.

- Но прежде чем мы начнем – еще немного теории.

Ваня откинулся на спинку стульчика, приготовившись к восприятию новой информации.

- Рассказ пойдет о пешке. На первый взгляд это самая слабая и самая бесполезная фигура в игре. Однако же это не так. Пешка, если ее правильно использовать, может быть второй по важности. Король всегда был и будет номером один, это непреложная истина.

- И как же пешка становится такой сильной?

- Разумеется, сама она, в одиночку, без чьей-либо помощи, поставить мат не сможет. Ее должны прикрывать с тыла. Но если ей обеспечена поддержка, вражеский король может капитулировать. Плюс ко всему пешка – единственная из фигур, наделенная даром перевоплощения. Если она пройдет все поле, начиная со своего законного места и заканчивая последней клеткой, она может превратиться в любую фигуру по выбору из тех, что были уже съедены. В любую, кроме, разумеется, короля.

- Значит, она может стать и ферзем?

- Да. Знаешь, мне вдруг вспомнился один стих, который как нельзя верно описывает роль пешки в шахматах. Это просто божественное стихотворение, в свое время я столько раз его читал, что оно намертво засело у меня в памяти. И до сих пор после финальных строчек мурашки так и бегают по телу. Вот, послушай:

Стоят стеной в преддверии сражения
По восемь пешек с каждой стороны
И ждут отважно властного движенья,
Что вновь толкнет их в логово войны.
А позади насмешливый король.
О чем он шепчет со своею свитой?
"Вы посмотрите, что за злая роль,
Быть слабой пешкой в первый миг убитой.
Эй, всадники, скорее в бой вступайте!
На что вам эти пешки так сдались?
На офицеров лучше нападайте!
Они уже к ферзю подобрались.
Вступай в войну бесстрашная ладья,
Во имя королевского спасенья.
Последний шаг - лишь время нам судья...
Как сложно сделать верное решенье:
Кому придется пасть под амбразурой.
Простите, я пред вами виноват".
Король замолк поверженной фигурой.
Простою пешкой был поставлен мат.*

- Супер, деда. Ты сочинил?

- Нет, увы, не я. Прочитал как-то на одном сай… эм… в газете. Он мне до того понравился, что я его себе переписал и в минуты досуга перечитывал.

Дмитрий Сергеевич задумчиво посмотрел на расставленные на доске фигуры, цвыкнул губами и продолжил:

- И снова меня посетила одна мысль. Нет, воистину шахматы – это игра жизни.

- Деда, ты про что?

- В принципе все человеческое общество делится на начальников и подчиненных, ну или если проводить аналогию с шахматами – на королей и пешек. У первых есть власть, они могут командовать, а вторые должны им подчиняться. Такова жизнь, и от этого никуда не деться. И ты, и я, и мама, и папа, и бабушка, и дядя Боря, и Светлана Михайловна, все мы – обычные люди, пешки. Но ты помнишь, что я тебе говорил про эту фигуру?

- Что они, дойдя до конца доски, могут превратиться в любую фигуру по выбору?

- Правильно. Так же и мы, пройдя определенный отрезок жизненного пути, можем добиться определенных успехов и занять более высокую должность. Но, в отличие от шахмат, в жизни пешка может занять место короля. Такие случаи крайне редки, но они случаются. Помни об этом, помни всегда. Пешки ведь на самом деле очень сильные фигуры и без них королю пришлось бы туго. Ну а теперь попробуй взять у меня реванш.

Дмитрий Сергеевич, конечно, знал, что его внук очень смышленый мальчик и любую полученную информацию схватывает на лету, но ему и в голову не могло прийти, что Ваня сможет свести партию вничью. Он даже мог и выиграть, но по глупости позволил съесть своего слона и в итоге на поле остались стоять только два короля.

- А теперь что, дедушка? – почесывая затылок, спросил мальчик.

- Конец. Никто не выиграл, никто не проиграл. Это ничья. Теперь сколько бы мы не гоняли королей по полю, все будет бессмысленно. Они не смогут съесть друг друга. Так что поздравляю, ты делаешь большие успехи в освоении шахмат.

Дмитрий Сергеевич пожал внуку руку, а тот смущенно заулыбался.

- Ну как, тебе понравилось в них играть?

- Конечно, деда, очень!

- А ведь я тебе и половины всех тонкостей и интересных фактов еще не рассказал. Ты ж ведь, когда это все узнаешь, будешь делать меня только так, - Дмитрий Сергеевич, поглаживая свои пышные седые усы, снова о чем-то задумался и словно в прострации произнес: - Нет, все-таки удивительная игра шахматы. Многовековая история… Они столько всего могут нам рассказать, столькому научить. Если бы главы государств решали все свои проблемы не войной, а мирным способом, вели бой на шахматном поле, можно было бы избежать миллионов людских потерь, миллионов. Никакого кровопролития, никаких жертв… Это же так просто. Почему еще никто не догадался об этом? – Дмитрий Сергеевич перевел взгляд с шахматной доски на Ваню. – Возможно, и мы бы с тобой не сидели сейчас на глубине восьмидесяти метров под землей и не вели такой, мягко говоря, ужасный образ жизни. Это даже не жизнь, а выживание. Если бы те, кому понадобилось устраивать этот ядерный взрыв просто-напросто сыграли партию в шахматы, ничего бы этого не было… Как же это грустно…

- Ничего, деда, все будет хорошо. Вот увидишь, мы скоро выберемся отсюда. Да-да. Возродимся, как феникс из пепла. Станем, как пешки, другими фигурами, выше рангом. Только не нужно отчаиваться.

Дмитрий Сергеевич с широко раскрытыми глазами смотрел на внука.

- Ваня… Тебе всего лишь тринадцать лет, а у меня порой создается впечатление, что я разговариваю с абсолютно взрослым человеком. Тебе нужно быть оратором, у тебя неплохо получается.

- Ты многому меня научил. И книги. И шахматы, конечно. Я знаком с ними всего один день, но считаю, что это самая великая игра, созданная человеком.

- И чему же она тебя научила? – дед не столько хотел узнать, что усвоил внук, сколько сравнить свои догадки с его версиями.

- Во-первых, не сдаваться и бороться до конца. Даже если у тебя две фигуры против десяти можно выйти победителем. Нужно только подумать. Так же, как и в игре, не нужно сдаваться и в жизни. Если человек силен духом, он никогда не опустит руки, как бы ему не было тяжело. Во-вторых, важна каждая фигура и каждая сильна по-своему. Не должно быть никакого ущемления и не должно быть предвзятого отношения к пешке со стороны короля.

- Это ты из стиха понял? – спросил пораженный словами Вани Дмитрий Сергеевич.

- И из стиха, и ты мне про это говорил. Потом шахматы научили меня тому, что у людей обязательно должен быть предводитель, иначе общество не будет сплоченным.

- Тут правда есть одна поправочка – это не всегда так. Но в принципе все верно. Народом должен кто-то управлять, чтобы он не был тупой серой массой.

- В общем, благодаря шахматам я понял, что жизнь – борьба. Но ни в коем случае нельзя опускать руки и признавать поражение, какой бы плохой не была ситуация. Ты жив, пока бьется твое сердце, и до тех пор, пока оно не остановилось, можно и нужно бороться.

Дмитрий Сергеевич не мог поверить своим ушам. Неужели это говорит его внук, всего лишь тринадцатилетний мальчишка? На глаза навернулись слезы, и не только потому, что Ваня становился взрослее с каждой прожитой им минутой, но еще и потому, что эти речи произвели на старика неизгладимое впечатление и заставили пересмотреть свои взгляды на жизнь. Просто поразительно, как слова одного человека могут кардинально изменить другого.

- Знаешь, ты должен научить своих друзей и сверстников играть в шахматы. Расскажи им то, что ты только что сказал мне. Если они поймут это и примут, тогда у будущего поколения есть все шансы именно жить, а не выживать. Простые истины, которые многим, увы, недоступны… А ты, Ваня, ты понесешь эти знания людям, будешь их просвещать. Они должны осознать, тогда многое изменится. Тогда, возможно, человечество не истребит себя и рано или поздно сможет, наконец, выйти на поверхность, наладив прежнюю жизнь…

* в рассказе использовано стихотворение Ольги Горкуши

Знаете Сашку Художника? Впрочем, что я спрашиваю, его все знают. Ну, так вот, эта история произошла именно с ним.

Шел он однажды по туннелю. Как это водится, один шел. Любят люди поодиночке по туннелям шастать, все им неймется. С рынка возвращался. Ну, Сашка экипированный, разумеется, налобный фонарик, рюкзак на спине... Весь из себя такой важный. И вдруг под луч фонаря попадает некий странный предмет. Сашка испугался поначалу, под ложечкой засосало. Конечно, все время в поле зрения рельсы да шпалы да тюбинги, а тут на тебе... постороннее что-то. Но быстро взяв себя в руки, он понял, что предмет этот никакой опасности не представляет - это всего-навсего небольшая коробочка. Наподобие ларчика или шкатулки.

Сашка подошел к ней, сел на корточки, взял в руки, покрутил. Внутри что-то перекатилось - значит, не пустая. Он ее открыл, а там он обнаружил... да, правильно, мелок. Всего один, зато целый, ни разу им не пользовались.

Сашка, разумеется, взял находку себе - даром, что художник, рисовать умеет, не зря же он такую кликуху получил. Что она делает в туннеле, одна-одинешенька, он в тот момент почему-то совершенно не подумал.

Когда пришел к себе на станцию, про коробочку эту вспомнил. Крышечку открыл, мелок оттуда достал, крышечку закрыл, встал напротив стены и думает: что бы такого нарисовать? Захотелось ему изобразить что-нибудь красивое, невиданное. И тут ему на ум пришла иллюстрация из энциклопедии, которую он читал еще будучи ребенком. Как раз то, что и было нужно.

Спустя минуту на стене красовалась чудесная бабочка. Сашка, хоть и прошло около восемнадцати лет, отлично помнил каждую черточку на виденной им картинке и посему изобразил ее достаточно точно.

Полюбовавшись на свое творение, он на несколько секунд закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что же еще красивого он видел в той энциклопедии? Что еще можно нарисовать вдобавок к бабочке?

Но когда он открыл глаза, то своего шедевра на стене не обнаружил. Разинув от удивления рот, он долго простоял в таком положении. Стереть рисунок никто не мог - он бы услышал. Да и в таком случае на стене бы остались либо разводы, либо влага - в зависимости от того, руками или мокрой тряпкой стирали. Подивившись этому странному явлению еще некоторое время, Сашка нарисовал на стене рисунок попроще - объемный патрон. После этого он долго, не моргая, смотрел на него, но патрон со стены никак не исчезал. Когда глазам стало нестерпимо больно, он с силой сомкнул веки. Разомкнув их... да-да, все правильно - патрона на стене не оказалось. И бабочка тоже не появилась.

Сашка схватился за голову, посчитав, что сходит с ума и бросился в свою палатку. Там он взял коробочку, намереваясь положить туда мелок, но, когда он открыл крышку, оттуда вылетела бабочка - та самая, которую он нарисовал на стене пятью минутами ранее, только настоящая. Удивлению его не было предела. Это чудо сделало круг по его палатке и уселось ему на плечо, слегка подергивая крыльями. Плюс ко всему в коробке оказался патрон - точно такой же, какой Сашка и нарисовал - только, как и бабочка, настоящий.

Не стоит и говорить, каково было удивление Художника. Впрочем, длилось оно недолго, так как Сашка понял, что с этим чудесным мелком он может сделать себе сотню таких патронов. Недолго думая, он взял небольшую дощечку и принялся творить.

Нарисованные патроны, стоило только Сашке хоть на секунду закрыть глаза, исчезали с деревянной поверхности, зато появлялись в коробочке, приняв материальную форму. Менее чем за час Художник сотворил себе их несколько десятков. Проблема заключалась лишь в том, что рано или поздно мелок закончится, поэтому штамповать патроны вечно Сашка не мог.

Однако, как вскоре выяснилось, это была не самая главная проблема.

У одного из жителей станции, спустя несколько дней после того, как Сашка обнаружил коробочку, пропали сбережения - целых пятьдесят патронов. Немалое количество. На уши подняли всех. Обыскали все палатки, в том числе и Сашкину. Разумеется, никто не мог подумать на него - он был тихоней и вполне безобидным человеком с хорошей репутацией, но... когда под матрасом обнаружили целую россыпь патронов, оправдываться не имело смысла. Да и что бы он сказал, кто бы ему поверил? Волшебный мелок? Чушь!

Посадили Художника за решетку. На станции как раз было две камеры для преступников. Там бы ему и сгнить, да только он предусмотрительно захватил с собой коробочку с мелком. Изымать ее никто и не подумал. Пущай себе рисует на здоровье, а в коробочке ничего подозрительного не усмотрели.

Сашка долго ломал голову над тем, как мелок поможет ему освободиться. И не придумал ничего лучше, чем методом подбора "наколдовать" себе ключ. Предварительно, правда, он на ощупь определил характер замочной скважины и только потом принялся творить. В общей сложности он нарисовал около трех десятков ключей и только после этого на свет появился нужный.

И вот ночью, когда все заснули, он открыл решетку и сбежал. Сбежал на другую станцию, потому как на этой теперь ему были бы уже не рады.

Мелок уже стерся наполовину, поэтому расходовать его нужно было экономно. Но предметы первой необходимости, которые остались на его прежней станции, он должен был заиметь, поэтому пришлось пожертвовать еще несколькими миллиметрами волшебного стержня. Зато теперь в его арсенале были фонарик, нож и пистолет с тремя магазинами к нему.

На новом месте Сашкин талант художника тоже не пригодился. А на кусок хлеба зарабатывать как-то надо было. И Сашке ничего не оставалось, как снова пустить в ход мелок. Сделал он это скрепя сердце, ведь рано или поздно мелок изотрется окончательно и тогда разве что воровством промышлять. А поскольку вор из него никакой, то сидеть ему, в конечном счете, опять за решеткой.

Правда, до тех пор, пока мелок был при нем, Сашка старался не думать о плохом. Нарисованные им пистолет и нож пришлись по вкусу одному человеку, и тот отвалил за них довольно приличную сумму. А после того, как спустя несколько дней этот человек вернулся и стал восторгаться качеством купленных вещей, Художник понял, кем ему надо стать - продавцом оружия.

И действительно, дела пошли на лад. Его продукция пользовалась спросом. И, даже несмотря на то, что мелок Сашка старался экономить, его оружие получалось очень качественным и надежным. К нему приходили аж с других станций, во до чего!

Но, как я уже говорил, мелок был не вечен и некоторое время спустя от него остался лишь маленький кругляшочек. Бизнес новоиспеченного оружейного барона подошел к концу, но этот конец был отнюдь не безбедным. Он успел скопить довольно солидную сумму, в разы превышающую ту, что он наколдовал себе в день обнаружения мелка.

Решив не выбрасывать остаток, Сашка, чтобы никто его не увидел, вышел в туннель. Он захотел нарисовать еще одну бабочку. Второй и последний раз увидеть это чудо воочию.

Но когда он поднес руку с мелком к стене, произошло неожиданное. Рука его не слушалась. Казалось, мелок управляет ею, руководит ее движениями. Недоумевая, Сашка вглядывался в то, что оставалось на стене после манипуляций. Это были какие-то символы, которых раньше он никогда не видел. Рука закончила писать только тогда, когда весь мел был перенесен на стену, которая теперь была испещрена невиданным количеством символов. И вдруг они загорелись ярким пламенем, последовала вспышка... и Сашка исчез. На том месте, где он стоял, осталась лишь коробочка, внутри которой лежал один-единственный цельный мелок.