Когда у нас рассуждают о будущем искусственного интеллекта, любят обещать особый путь. Не американская джунгли, не китайский цифровой концлагерь, а что-то «своё», где и бизнес не задушен, и государство смотрит, чтобы не перегибали. На словах звучит бодро. На деле же особенность этого пути в том, что середина быстро скатывается в перекос: у крупных игроков открываются новые возможности, а у мелких шансов становится всё меньше.
Возьмём хотя бы поддержку стартапов. Гранты, акселераторы, программы - всё это действительно есть. Но рядом с этим накладывают такие требования к сертификации и хранению данных, что небольшие команды просто тонут в бумажной волоките и издержках. Для Сбера или Яндекса это мелочь, для стартапа - приговор. В итоге, вместо «свободного рынка идей» получаем старый знакомый эффект: сильные укрепляют позиции, слабые сходят с дистанции.
Ещё ярче противоречие видно в доступе к данным. На бумаге - прорыв: государство открывает обезличенные базы, и вроде бы бери, работай, создавай. Но чтобы работать с терабайтами информации, нужны дата-центры, серверные мощности, дорогие специалисты. Всё это есть у корпораций, а не у студентов или маленьких команд. Так что «равный доступ» превращается в красивую вывеску, за которой реальные возможности получают только те, кто и так в лидерах.
Вопрос труда - отдельная бомба. Если ИИ учат выполнять целые комплексы задач, то он уже не помощник, а конкурент. С точки зрения бизнеса это логично: зачем держать живого работника, если алгоритм работает круглосуточно и не просит зарплату. Но с точки зрения общества - это массовое выталкивание людей с рынка труда. В официальных документах эту тему обходят, ограничиваясь фразами про «эффективность». А в реальности всё упрётся в то, кто будет платить людям, которых ИИ сделал ненужными.
Юридическая часть тоже в подвешенном состоянии. Кто автор, если текст или картину сделал ИИ? Разработчик программы? Пользователь? Сам алгоритм? В любом случае выигрывают не художники и писатели, а владельцы технологий. И здесь вопрос даже не в праве, а в том, кому будет принадлежать будущее творчества - людям или машинам, точнее тем, кто контролирует машины.
Все концепции говорят, что к 2026–2027 годам рынок «устаканится». Но устаканиваться он будет через шторм. Правила неясны, трактовки противоречат друг другу. В этом хаосе легко укрепить монополию, а вот расширить реальную свободу - куда сложнее.
Россия действительно стоит перед выбором. ИИ может стать инструментом для развития общества, а может закрепить разрыв между теми, кто управляет алгоритмами, и теми, кто подстраивается под их решения. Вопрос не в том, будут ли у нас свои нейросети и агентные системы. Вопрос в том, чьим интересам они будут служить.
