CreepyStory + Авторский рассказ

- Места глухие, но приятные. – Сказала мама и чмокнула его в щёку. – Тебе понравится. В следующем году будешь ещё проситься к бабушке.

Он не спорил. Гриша не очень любил спорить. Особенно с мамой.

Он стоял и смотрел на дорогу, когда сзади подошли те двое, Маша и Ваня.

- Эй, городской, чего скучаешь?

Ваня остановился в паре метров от него, а Маша подошла ближе. Как казалось Грише они были немного старше него. Особенно Маша, ей наверняка уже девять, хотя как-то мама говорила, что девочки развиваются быстрее, а значит ей может быть восемь. А вот Ваня, взъерошенный, в порванных штанах и с диковатой улыбкой выглядел на восемь. Ему точно восемь, решил Гриша.

- Я не скучаю. – Неуверенно ответил Гриша.

- Я Мария, можно просто Маша. – Девочка протянула руку.

Гриша завис на несколько секунда. Он не ожидал такой официальности. Он понимал, что больше в шуточной форме, но всё же немного напрягся.

- Григорий. – Ответил он наконец, пожимая прохладную ладонь девочки. – Можно просто Гриша.

- Только Иван и никак иначе! - Громко крикнул Ваня и подскочил к ним, всё ещё державшимся за руку. Он накрыл ладонью их рукопожатие.

Так они и познакомились. Теперь время в гостях у бабушки побежало гораздо быстрее.

До отъезда домой оставалось несколько дней, когда к ним во двор завалился Ваня. Он был взъерошенный больше обычного, взгляд блестел дикими искрами.

- Здравствуйте, Галина Дмитриевна. – С порога заявил Ваня. – Мне нужен Гриша.

- Они с Машей ушли на речку. Но должны вернуться. А ты чего такой, Ванюш?

- Это я расскажу только им. – С присущей наигранной категоричностью ответил Ваня. И, скатившись с крыльца, поднимая столб пыли едва ли не больше, чем редко проезжающие машины помчался в сторону реки.

С друзьями он пересёкся почти сразу. Гриша с Машей уже возвращались обратно. Он подбежал к ним и проглатывая куски слов затараторил.

- Там в лесу, я такое нашёл. Вы не представляете. Нам нужно срочно идти туда. Там такое. Я такого никогда не видел. Надо, чтобы взрослые ничего не узнали, иначе нам запретят туда ходить. А пока не узнали мы должны пойти туда. Я такого никогда не видел.

- Остановись. Ничего не понятно. Ты в лесу нашёл что-то?

- Именно! Я нашёл! – Ваня поднял указательный палец. – Именно я нашёл. Точно! И вам покажу. Пойдёмте быстрее.

Он развернулся и направился в сторону дома Гришиной бабушки, за которым густой непроглядной полосой начинался лес. Маша и Гриша едва поспевали за ним.

- Погоди! – Крикнула Маша. – Ты хоть скажи, что там, если дохлое животное, или чего хуже, я не пойду.

- И мне нужно бабушке показаться. – Успел вставить Гриша.

- У нас нет на это времени. И это не дохлое животное. Что я раньше дохлых животных не видел? – Ваня махнул рукой. – Давайте быстрее решайте ваши проблемы. То, что я нашёл не может ждать долго. Вы должны это увидеть.

- Я более чем уверена, что там ничего интересного. – Серьёзно сказала Маша. – Он иногда такое выкидывает. Мы пойдём за ним, а там окажется упавшее дерево, перегородившее дорогу и кто-то проехать не может.

- Да чтоб мне провалиться! – Торжественно произнёс Ваня и продолжил уже без видимого энтузиазма. – Хотя нет, что-то проваливаться совсем не хочется.

- Сходим с ним, пока не очень поздно? – Маша посмотрела на Гришу.

- Сходим. Всё равно больше делать сегодня нечего, а домой рано. Но всё равно надо перед бабушкой появится, а то она панику на всю деревню поднимет.

- Давайте только быстрее. – Поторапливал Ваня.

Не более чем через полчаса ребята собрались возле калитки дома бабушки Гриши. До захода солнца оставалось ещё несколько часов и времени у них было предостаточно. Ваня от нетерпения уже изчесал руки почти до крови.

- Идём! Вы такого точно ещё не видели!

- Идём. Смотри только у меня. Если там окажется какая-нибудь бестолковая ерунда, я расскажу твоей маме, что ты у деда Никифора украл папиросу и курил.

- Так ты вместе со мной была. – Удивлённо развёл руки Ваня.

- Ну… Так тебе всё равно не поверят.

Гриша понимал, что перепалка ребят несерьёзна. Маша никогда не сдаст Ваню. Их дружба не только казалась крепкой, она такой и была и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы заметить это. Ему нравилось проводить с ними время. Пожалуй, он будет даже скучать, когда уедет домой.

После непродолжительных разговоров о том, что будет в случае если родители Вани узнают о выкуренной папиросе и как это (по словам Вани, конечно) затронет и Машу, они наконец отправились в лес. Идти, по словам Вани было совсем недалеко, не больше десяти минут. Сначала они держались едва заметной тропинки, а потом Ваня неожиданно свернул в густые заросли, практически в бурелом из плотных кустов, поваленных деревьев, высокой травы и глубоких оврагов.

- Что ты вообще здесь делал один? – Поинтересовалась Маша, отдирая прилипшую к лицу паутину. – Сюда без особой надобности не полезешь.

- Я срезать дорогу решил.

Это объяснение устроило детей. Дополнительные уточнения им не потребовались. Откуда и куда он шёл, например. Срезать так срезать.

Неизвестно сколько моментов спустя безжалостной борьбы с кустами и поваленными стволами деревьев, они наконец выбрались на небольшую полянку, окружённую густой смесью сосен и берёз. Поляна не представляла из себя ничего необычно за исключением двух моментов- трава на поляне была исключительно ровной, словно кто-то заморочился и привёз в эту глухомань современную газонокосилку и ровно посреди поляны зияла огромная черная дыра не меньше пяти метров в диаметре. И если аккуратно подстриженная трава не вызвала у детей никакого интереса, то огромная черная дыра напротив приковала их внимание.

- Что это ещё такое? – Спросила Маша

Все трое стояли на краю поляны, не решаясь приблизиться к темному пятну посреди зелёной в жёлтую крапинку поляны. Черная дыра казалась неестественным мертвым куском посреди живой природы, словно недорисованный фрагмент картины, или засвеченный кадр на старой фотоплёнке.

- Это ты хотел показать? – Спросила Маша, не отводя взгляд от центра поляны. – Есть всё-таки мысли что это может быть?

-Я не знаю. – Ответил Ваня. – Но если подойти, то увидите нечто такое, что совсем снесёт вам мозги.

- Я бы не стал подходить. Вдруг земля обвалится. – Гриша чувствовал, как травинки щекотят его ноги, или это был страх смешанный с волнением, он пока не мог разобраться. – По-моему надо звать взрослых.

- Ну, уж нет, трусишка! Я подходил, и никакая земля не обвалилась. Наоборот. Я увидел там лестницу, которая ведёт вниз. А если позвать взрослых, мы так и не узнаем, что там такое внизу.

- Ты предлагаешь спуститься. Но мы даже фонарь не взяли. – Маша нервно теребила штанину синих спортивных трико. – Мне кажется Гриша в чем-то прав и надо звать взрослых.

- И ты туда же. – Ваня взмахнул руками и отвернулся от друзей.

- Это наверняка заброшенная шахта и она глубокая, нас там завалит, и мы потеряемся.

- Не было здесь никогда никаких шахт. – Ваня посмотрел на Гришу. – Можете не ходить, я в любом случае пойду. С вами или без вас. Потом завидовать будете.

- Я пойду. – Сказала Маша. – Но спустимся мы неглубоко. Пока будет хватать света, если там вообще есть куда спускаться. Может это кто из деревни погреб себе выкопал.

- Не фига это не погреб, я же подходил. Там дна не видно, так-то.

Гриша молчал, он признаться сильно струсил. Он действительно боялся не то что спускать в эту яму, а просто подходить к ней было, как говорил его старший брат, очково. Но пока, что страх был не такой сильный, чтобы перевесит чувство стыда, если он сейчас откажется и пойдёт домой. Тогда он точно проведёт остаток времени у бабушки, не выходя из комнаты.

- Я пойду. – Голос его не дрогнул, это стоило определённых усилий, но получилось вроде бы убедительно. – Но кто-то должен остаться наверху.

- Это разумно. – Согласился Ваня. – Пусть Машка остаётся. Если что она быстро приведёт сюда взрослых.

- Может быть у меня спросите. – Девочка надула губы и сложила руки на груди. – Мне тоже хочется посмотреть.

- Не переживай, мы сегодня не будем спускать глубоко, просто на разведку. А завтра я возьму у отца фонарь, он как раз на сутках будет, и вот тогда, если в этом будет действительно смысл, мы спустимся вместе. – Постановил Ваня и решительно отправился к черной дыре.

Вблизи это выглядело гораздо страшнее, чем с края поляны. Несмотря на теплый день из черной расщелины сквозило прохладой, и чем ближе ребята подходили, тем тише становилось вокруг. Казалось, что дыра поглощает звуки вокруг себя, а заодно и свет с теплом. Ваня вплотную подошёл к краю, а Маша и Гриша остановились в метре от места где зелёная трава обрывалась черной пустотой.

- Вот лестница. – Указал Ваня рукой в сторону темноты.

Гриша сделал два шага и увидел совсем не то, что ожидал. Ему представлялась ненадёжная деревянная, небрежно сколоченная лестница, уходящая вниз. Честно сказать, он хотел увидеть дно ямы, но кроме темноты, и уходящей вниз круговой лестницы, прикреплённой к стенкам ямы. Так бывает в старинных замках. Как она держалась на земле осталось для него загадкой.

- Круто? – Поинтересовался Ваня.

- Да. – Ответил Гриша, не отрывая взгляд от ступенек, исчезающих в темноте.

- Машка, если мы не вернёмся, беги зови взрослых.

- Может лучше не надо спускаться. Здесь что-то не так. – Маша тоже подошла к краю и встала рядом с Гришей. – Там же дна не видно.

- Мы не глубоко. – Пообещал Ваня. – Без фонаря там всё равно делать нечего.

Маша отошла от края и опять сложила руки на груди.

- Если не вернётесь в течении десяти минут, я зову взрослых.

- Договорились. – Ваня посмотрел на Гришу. – Пойдём.

Ваня начал опускаться первым, он медленно встал на первую ступеньку, надавил ногой на следующую. И спустился ниже.

- Они крепкие, не обвалятся. – Сообщил он друзьям.

Гриша ступил на первую ступеньку. Страха уже почти не было. Только стало намного холоднее, чем было наверху на поляне. В пещерах под землёй всегда холоднее, успокоил себя Гриша. Там даже лёд бывает.

Маша села на мягкую траву и наблюдала как, мальчики погружаются в чёрную дыру. Сначала по пояс, потом по плечи. А потом и вовсе с головой. Когда они оба исчезли под землёй, наступила тишина, казалось даже птицы перестали переговариваться, а ветер остановился и не играл с листвой. Маша сидела на траве, скрестив ноги и вытянув шею, вглядывалась в сторону черной дыры.

Прошло несколько минут, они не возвращались.

- Ваня… Гриша… - Тихо позвала Маша. – вы там как? Давайте возвращаться. Не нравится мне всё это.

Но никто не ответил. Она поднялась на ноги и медленно, останавливаясь после каждого шага, и всматриваясь в дыру, подошла к ней на расстояние вытянутой руки.

- Ваня…

Маша говорила почти шепотом, словно боялась потревожить кого-то или привлечь к себе внимание.

- Гриша…

Дыра уже совсем близко. Она уже может заглянуть внутрь. Там всё было как прежде, до того, как мальчики начали спускаться. Ступеньки, неизвестно как держащиеся за стены, спиралью закручивались в темноту, из которой веяло холодом.

- Мальчики, возвращайтесь. – Она всхлипнула. – Ваня, Гриша.

Девочка всматривалась в темноту, пока ей не начало казаться, что она видит какое-то движение. Как будто колышется вода на дне колодца. Там что-то происходило. Маша сперва подумала, что это возвращаются мальчики. Но там было что-то большое. Гораздо больше двух детей. Она успела заметить, как в темноте промелькнуло что-то похожее на хвост.

И в следующий момент темнота начала подниматься, густая как кисель, холодная даже по ощущениям. И Маша была готова поклясться, чем угодно, что она видела нечто в темноте. Оно понималось вместе с тьмой, пытаясь прорвать тонкую плёнку между двумя реальностями. Она видела пружины огромных змей, когтистые лапы огромных чудовищ. Монстры переплетались между собой, образуя какой-то безумный живой шевелящийся клубок.

Маша завороженно смотрела на неумолимо приближающуюся массу из холодной тьмы и живого клубка монстров, не в силах пошевелиться. И когда до девочки оставалось несколько десятков сантиметров с глухим звуком тьма остановилась, словно ударилась о невидимую преграду. Машу ударил поток холодного воздуха, откинув на несколько метров назад от дыры. Она потеряла сознание, а когда очнулась на поляне больше ничего не было. Вокруг щебетали птицы, ветер играл с листьями на деревьях, а солнце припекало как никогда ранее.

Последи поляны не было никакой дыры, даже следа не осталось. Она с трудом поднялась на ноги. Ужасно болела грудь как раз туда и ударил поток холодного воздуха перед тем как она потеряла сознание.

- Мальчики. – Тихо позвала Маша, прекрасно понимая, что никто не отзовётся.

Что-то сожрало её друзей, что-то совсем чужое, не из этого мира. Она так и не решилась пройти на середину поляны, где была дыра, опасаясь, что земля в любой момент разверзнется и живой клубок из щупалец, горящих жёлтых глаз, хвостов с шипами, обдав её невыносимым парализующим холодом, утащит на самое дно, туда откуда скорее всего выхода не будет.

---------------------------------------------

Ваню и Гришу искали по всей области. Маша не смогла толком объяснить, что произошло. Про дыру она не рассказала ничего. По её версии она с мальчиками играла в прятки, но в один момент они просто исчезли. Она, конечно пыталась их найти, но без результата. В итоге мать затаскала её по психологам, где Маша рассказывала всегда одно и тоже. Спустя некоторое время от неё отстали. К бабушке Маша больше не ездила.

Вернулась она в деревню только взрослой. Официальный предлог – продажа бабушкиного дома, полученного в наследство. Но продажа дома интересовала её меньше всего. Маша даже не зашла в него, оставив машину возле калитки ведущей во двор дома бабушки Гриши. Она довольно быстро нашла поляну, на которой много лет назад её друзья спустились в темную бездну, по детской глупости, не подумав о последствиях.

Маша, как и в детстве не решилась выходить на середину и уселась прямо на мягкую траву, приблизительно там, где и сидела в тот теплый летний день. Не было никакого зова, её не манили сюда ни чувство вины, ни желание во чтобы то не было спасти друзей, от которых, скорее всего остались только воспоминания. Она приехала просто так, не надеясь ни на что. И ничего не произошло. Ни в этот год, ни в следующий. Ни пять лет спустя. Она приезжала, пока друзья окончательно не стёрлись и из воспоминаний.

В последний год она даже решилась выйти на середину поляны. И опять не произошло ничего. Земля не разверзлась, не выкатился клубок монстров. Она постояла немного и достав из рюкзака мощный диодный фонарь положила на землю, спустя несколько секунд к нему присоединились моток альпинисткой веревки и большой нож.

Маша отошла на несколько шагов.

- Надеюсь пригодится, ребят.

Больше она сюда не приезжала.

Авторский канал - t.me/writer_path

Поскольку к появлению в своей жизни сотрудников этой организации Георгий уже привык, а лицо предложившего показалось ему смутно знакомым, ранее виденным в коридорах местного управления ФСБ, он согласился “проехать”. После чего его начальник получил от своего сотрудника заявление по электронной почте о том, что ему срочно нужно взять пару недель без сохранения заработной платы, а родители -голосовое сообщение, что он уезжает в отпуск по “горящей” путевке и довольно часто может быть без связи. Начальник, пожав плечами, заявление принял-сотрудником Георгий был очень ценным, небольшие капризы позволить себе вполне мог, и хотя до этого дня таких резких исчезновений за ним не водилось, решил, что вероятно на этот раз имеются особые  обстоятельства. Родители тоже повода для беспокойства не увидели, считали сына человеком разумным и ответственным, и вполне могли допустить, что он мог собраться одним днем в интересное путешествие по хорошей цене. Таким образом, никто не должен был его разыскивать в ближайшее время, чего и добивался устроивший это похищение человек.

...Первый заместитель начальника ФСБ Иркутской области- полковник Калинин Геннадий Петрович, был человеком ответственным и к новому объекту для опытов подошел со всей серьезностью. Подземный бункер для испытаний, куда он поместил объект, использовался еще в советское время. А поскольку вход туда был обычно не добровольным, а выход из него жертв в том виде, в котором они туда изначально помещались, обычно не предполагался, то помещения там были оформлены в стиле минимализма. Кое-какие удобства там все же имелись, как и все необходимое для работы оборудование. Причем оборудование конечно же было самым современным.

Правда заниматься новым проектом приходилось в свободное от основной работы время. После внезапного самоубийства третьего заместителя начальника, кресло под первым замом, как впрочем и под самим шефом, зашаталось. Ходили слухи, что в случае третьего зама речь шла об измене родине, хотя и не только о ней, а в случае всех остальных о потере бдительности и возможных подозрениях в соучастии. В связи с чем, первый заместитель начальника ФСБ решил действовать на свой страх и риск.

Какие то вялые попытки исследования феномена шаманов велись в стенах их учреждения и ранее, пока подобный проект не стало полностью курировать московское управление Эф. После того, как все исследования по проекту забрали они, иркутским сотрудникам было велено работу прекратить, а все дела передать в вышестоящую организацию, к объектам не приближаться. Вопреки указаниям “старших товарищей”, Геннадий Петрович пару-тройку дел выше не передал и работу с подопытными продолжил проводить самостоятельно.

Правда особых прорывов к своему сожалению, в проекте не произошло: один из подопытных оказался умелым шарлатаном, а двое других хотя и стали быстро управляемыми, однако их способности касались в основном нечеткого предвидения ближайшего будущего, кратковременного наведения галлюцинаций и гипнотических видений на находящихся рядом людей и такого же кратковременного и очень ограниченного управления волей расположенных в непосредственной близости животных и птиц.

При этом слишком непредсказуемыми и не систематизируемыми были их способности, и не слишком много пользы могли принести они сами, хотя и удалось добиться их полного подчинения. Конечно же объекты пришлось утилизировать. За самовольное продолжение разработок да ещё и без результата по головке гладить никто бы не стал, а вылететь за пару лет до пенсии с работы у первого зама в планы не входило. Но ему очень хотелось добиться таких впечатляющих результатов, которые он мог бы принести “на блюдечке” в отделение Эф и претендовать по их итогам, к примеру, на кресло своего начальника, а возможно и перевода в само московское отделение Эф. И такой шанс ему наконец представился.

Как первый заместитель, он был в курсе сотрудничества с объектом по кличке Шаман, хотя и оказавшего управлению Эф определенные услуги, но отказывающегося от сотрудничества на постоянной основе. Объект предпочитал жить обычной, ничем не примечательной жизнью главного инженера местного предприятия. Однако о его способностях в  узких кругах уже ходили легенды. Поговаривали, что он по своим возможностям превосходит большую часть внештатных и штатных сотрудников управления Эф. Геннадий Петрович решил, что Шаман и есть его шанс на блестящее завершение проекта. В случае если ему удастся склонить его к сотрудничеству, сделать совершенно управляемым, ему гарантированно предложат желаемые должности, впрочем, на то же самое можно надеяться, считал он, если удастся понять механизм работы его дара, с доказанным практическим результатом, а уж как заставить этот механизм работать без перебоев, разберутся старшие товарищи.

Управление Эф сегодня возглавляют слишком мягкотелые слизняки, считал он, которые не осознают, что результатов невозможно добиться методом убеждения, и вообще достичь какого-либо эффекта в их работе, оставаясь с чистыми руками просто невозможно. Геннадий Петрович считал, что в случае неудачи он ничем не рискует: просто никто не должен был узнать о ней. Человек, являвшийся объектом исследования просто исчезнет, а в силу того, что расследовать его пропажу будет управление Эф совместно с их учреждением, очевидно, что найти ничего и никого не смогут. Уж здесь он постарается на славу, ведь главное в расследовании никогда не позволить выйти на самих себя.

Обладая достаточной свободой в распоряжении секретными объектами, он еще перед началом эксперимента вывел из производственной цепочки их организации этот бункер. Имея к моменту похищения Шамана некоторый опыт обращения с подобными людьми, а также негласно собрав свидетельства очевидцев его дел, он предпринял необходимые меры предосторожности. Было совершенно ясно, что необходимо сразу начать вводить соответствующие препараты, чтобы жертва не успела воспользоваться своим даром, в противном случае подопытным может стать сам организатор эксперимента. Уже давно в секретной лаборатории был разработан препарат- наркотик, который практически “выжигал” дофаминовые рецепторы человеку, хоть раз его попробовавшему. Абсолютная зависимость, моментальное привыкание, при этом кратковременный период острого наслаждения, отсутствие агрессивности и помутнения сознания, правда оно же включало в себя и притупление волевых качеств, что в целом было к лучшему-инициатива от испытуемого не требовалась, требовалось умение хорошо исполнять приказ за следующую дозу вещества. Геннадию Петровичу удалось заполучить образцы, испытаниями которых на предыдущих жертвах он остался доволен. Жертва без команды даже в туалет не сходит, зато сделает всё, чтобы получить хоть немного вещества, разве это не прекрасно?

Конечно же в момент встречи с Шаманом прямо в автомобиле пришлось воспользоваться обычным усыпляющим средством. После чего объект испытаний, был перевезен в бункер и ему введена первая доза волшебного средства. Эксперимент начался.

После введения первой дозы человеку, все ещё находящемуся в состоянии сна, Геннадий Петрович радостно потирал руки: вскоре после того, как он очнется, можно было ожидать первых результатов.

Однако его ждало разочарование. Шаман в себя так и не пришел. Его организм функционировал, показатели были в норме, однако сознание к нему не вернулось.

Несмотря на то, что фиксировалась повышенная мозговая активность, как бывает, когда человек бодрствует, а на лице отражался огромный спектр эмоций, человек продолжал находиться в состоянии, похожем на сон. Экспериментатор растерялся. Дозы были выверены, неоднократно испытаны на других подопытных, что могло пойти не так? Ценный экземпляр никак не включался в работу. Оставалось попробовать другое проверенное средство: пытки. “Уж на них то его организм должен среагировать,  - подумал Геннадий Петрович, разозлившись. – Либо Шаман должен прийти в себя и стать управляемым за дозу, либо проявить наконец какие-то способности для своего спасения. Возможно что-либо удастся понаблюдать или выжать даже из этого. А если тихо сдохнет, тоже неплохо, закрываю эксперимент и забываю обо всем этом, хотя и досадно”.

Очередную дозу вещества, подавляющего волю пришлось ввести снова, Геннадий Петрович вполне мог допустить, что жертва, вдруг очнувшись от боли, может воспользоваться своими способностями не так как ему бы хотелось, и причинить экспериментатору вред, даже не контролируя себя.

Шаман удивлялся, и не понимал где он находится и почему так изменилась его жизнь. Он никак не мог вспомнить, как оказался в этих непростых, но неизменно чудесных обстоятельствах. Хотя вокруг него постоянно появлялись и исчезали духи, но они словно не замечали его. Никаких контактов наладить с ними не удавалось. Приходилось жить нынешней странной жизнью в надежде, что ему удастся вернуться обратно, что-то выяснить или понять. Странные и загадочные происшествия сменяли друг друга день и ночь.

Вот он стоит обнаженный на белоснежном снегу. Кругом лес. Темно и очень холодно. В небе видна огромная полная луна, глядя на которую ему становится понятно, что нужно делать. Он встает на четвереньки, его тело начинает покрываться густой шерстью, он смотрит на свои руки, ногти на которых превращаются в длинные когти, лицо вытягивается, превращаясь в волчью морду, языком он чувствует что в пасти полно острых зубов.  К нему подбегают серые братья - теперь они его стая. Он стал волком, скоро он встретит волчицу, которую покроет и которая принесет ему троих волчат. Его тело охватывает жар и от охватившего его восторга, морда как-будто сама задирается вверх и издает громкий вой.

Недавно он оказался заперт в горящем доме. Огонь подступает к нему со всех сторон, невыносимо жжет. Ничего страшного с ним не произойдет, думает он и смотрит на свои предплечья, из которых вырастают огромные крылья и понимая, что стал вороном, взлетает высоко-высоко, летит на Байкалом и чувствует прохладный ветер и радость полета и свободы.

Однажды он увидел, как будто со стороны, как над ним разразилась гроза, били молнии, они стегали его по ногам, рукам, но он знал, что нужно делать- можно поймать их в ладони и смеясь, забросить обратно на небо.

… Как-то раз был прекрасный спокойный день. Он сидел на старой деревянной лавочке на берегу и смотрел на воду. Вокруг никого не было. Не было ветра, на водной глади озера не было волн, не светило солнце.  Тихий пасмурный день. Ничего не происходило. Раздался какой-то шорох и на скамейку рядом с ним опустилось странное существо, огромное черное и страшное, похожее на сгусток тьмы, от которого сразу повеяло ледяным холодом.

– Аймшагтай, это ты? - воскликнул Георгий, ощутив радость узнавания. – Не думал, что когда-то это скажу, но как я рад тебя видеть! Здесь никто со мной не общается и никакой связи с нашим миром у меня нет. Я не знаю как я здесь оказался и как могу вернуться назад!

Фигура пошевелилась и сказала:

– Я не вижу тебя, но чувствую, что ты должен быть здесь. С тех пор, как ты пропал, я искал тебя, но нашел лишь твою оболочку в лаборатории этого маньяка. Ты всегда был доверчивым остолопом, потому и попался в ловушку мерзавца. А ведь не будь его жертвой ты, я бы только порадовался, как усердно он служит силам зла.

Не знаю чем помочь тебе, ведь не знаю где ты. Раствори меня тьма, если я не хотел бы вернуть тебя, ведь ты единственный, кто не злоупортеблял своими способностями ради своей корысти, и чьи глаза не дурманила власть. Ты тот, кто достоин быть проводником в мир духов и следить за тем, чтобы равновесие между светом и тьмой соблюдалось. Впрочем, я попытаюсь помочь тебе чем могу в  ближайшее время… надеюсь, ты меня услышал…надеюсь, ты вернешься…

Небо потемнело, от взмаха крыльев сущности и Георгий снова остался один. Некоторое время он приходил в себя в шоке от услышанного, что неудивительно: услышать от злого духа слова сочувствия было чем-то совершенно нереальным. Подумать было над чем, однако что делать и где он понятнее не стало.

Продолжение следует.

Всё будет хорошо. Просто испугалась. Телефон сел. Всего-то. А я, дурак, распереживался.

В рейсовом автобусе, несмотря на утро, было нестерпимо жарко. Я вытер пот со лба, поискал глазами маленькое окошко над собой, протянул руку, подёргал — то приоткрылось на несколько сантиметров. Стало чуть лучше — навязчивые, душно-липкие мысли в моей голове обдало холодным, сознание остыло.

До прибытия в Нимчев — город, где живёт Лиза — оставалось ещё около двух часов. Я принялся листать наш диалог — сначала сообщения за вчера, потом всю переписку, чтобы понять, где мне стоит искать её.

Скорее всего, она дома. Спит ещё. Где же был её адрес…

“Шолохова 54, квартира 16”.

Ага, отлично.

Я шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Старушка по соседству окинула меня недобрым взглядом, но промолчала.

В голове, как промотанный снизу вверх диалог, одно за другим, проносились воспоминания о нас. О Лизе. О Лисоньке.

С ней мы познакомились в декабре прошлого года — оба часто сидели на форумах, посвящённых паранормальщине. Связал нас сайт с глупым названием “vizhuiberucame.ru” — набор букв читался как “Вижу и беру каме.ру”, но в народе форум просто назывался “камерой”. На самом сайте часто постили истории уровня газетных вырезок о паранормальщине, но попадалось и что-то интересное — рассказы о жутких находках в лесах и полях со слов очевидцев; смазанные фотки странных людей посреди ночных улиц; короткие видео, на которых слышались непонятные звуки. Я не сильно верил во всё это, но часто заходил на форум пообщаться со знакомыми.

Лиза появилась в одной из веток комментариев в конце ноября — написала что-то в стиле “фигня твой мужик-из-болота, я вот Пухаря засняла”. В обсуждении никто и не заметил её сообщения, а я заинтересовался, списался с ней в личке — и понеслось.

Видео с Пухарём она мне действительно скинула — на нём странная размытая фигура вдалеке шагала под сильные порывы ветра и обрывочные комментарии Лизы. В камере то и дело показывался, кружась, тополиный пух – видео снимали летом. Я тогда посмеялся, но Лиза сказала, что ничего смешного в этом нет — и Пухарь реально существует, пускай и бояться его не стоит, ведь он добрый и даже как-то помахал ей своей тощей рукой.

Я скинул Лизе свои любимые крипипасты и картинки — ей понравилось. Так, у нас завязалось плавное общение. Сначала на форуме, уже после — в соцсетях.

***

Пятница, 8 декабря

Лиза Вишневская [19:18]

Давай так — я не хочу, чтоб наше общение теряло загадку

Вы [19:19]

В каком смысле?)

Лиза Вишневская [19:19]

Что за неуместные улыбочки, я серьёзно >:(

Никаких фоток. Никаких видео. Мы не знаем, как выглядим — так интереснее! А вдруг ты призрак? Или я? :D

Договорились?

Вы [19:20]

Идёт)

Лиза Вишневская [19:19]

И ещё

Называй меня пожалуйста Лисонькой :)

Мне так лучше

***

Я слышал обрывки Лизиного голоса, развевающегося по ветру, на том, самом первом, видео — и он был прекрасен. Меня не интересовал Пухарь, меня не интересовала паранормальщина в городах России и дискуссии в ветках комментариев на форуме “Камеры” — с того самого дня меня интересовала только Лиза. Лисонька.

И это было обоюдно.

Я общался с Лисонькой весь декабрь — мы встречали Новый год вместе, в чате друг с другом — а затем весь январь, февраль, март…

Я узнал, что у неё проблемы в семье. Узнал, что она хочет завести котёнка, но пока не может. Узнал, что старший брат невзлюбил её с самого детства и периодически издевается над ней. Узнал, что в конце июня ей исполнится семнадцать, и она хочет поступить в колледж в моём городе, свалив из Нимчева раз и навсегда.

В моих мечтах мы с Лисонькой встречали закаты на крыше пятиэтажки; объездили все красивые места города на велосипедах, сделав на их фоне совместные фотографии; Лисонька слушала мои неумелые попытки спеть ей на гитаре её любимых My Chemical Romance, а затем, смеясь, расцеловывала меня, и мы лежали на диване, держась за руки и не думая ни о чём, наслаждаясь лишь друг другом.

В моих мечтах Лисонька ночевала со мной, прижимаясь к моей спине своим тёплым, ароматным телом — тогда мне становилось особенно неловко, и я в смущении отбрасывал эти мысли, втайне надеясь, что эта картина в моей голове скоро станет реальностью.

За мыслями о нашем знакомстве я не заметил, как провалился в прохладный, но беспокойный сон. Мне снилась Лисонька, наш чат, и Пухарь, который махал мне рукой вдалеке.

***

— Конечная! — вырвал из дрёмы меня грубый голос. Уставший водила взглянул на меня в зеркало заднего вида. — Выходи давай, мне ехать надо.

— Спасибо, — буркнул я и вылез из автобуса.

Низкое серое небо нависало над Нимчевым. Облака обнимали пятиэтажки, вот-вот готовясь разродиться ливнем — воздух был вязким и жадным до кислорода. Я сверился с адресом, и, открыв карты, пошёл вдоль по улице.

К февралю мы с Лизой стали лучшими друзьями — смотрели фильмы (по отдельности) и потом обсуждали их в чате по несколько часов; читали одни и те же книги, сопереживая их героям и удивляясь сюжетным поворотам; кидали друг другу ссылки на всякие видосы со странными существами, вроде палочника, и потом жарко спорили, настоящая это съёмка или нет.

***

Вторник, 20 февраля

Лиза Вишневская [14:26]

Дядя Женя рассказывал, что он у себя в гаражах видал человека метра три ростом! И тот стоял за деревьями и выглядывал, типа наблюдает, прикинь

Вы [14:28]

Чёт сомнительно

Лиза Вишневская [14:29]

Ну я дяде Жене верю — он не обманет :)

Вы [14:31]

А что за дядя Женя?

Лиза Вишневская [14:33]

Ой, это короче мужик наш местный, он в своём гараже открыл магаз. Говорит что арендовать слишком дорого а гараж свой, ну и торгует там из под прилавка всяким. К нему ещё мужики часто ходят за водкой после 11, он продаёт. Ну и я у него иногда чипсы покупаю, он всякие лэйс необычные завозит, с васаби например. Добрый такой дядька короче :р

Вы [14:34]

Как его ещё менты не прикрыли лол

Лиза Вишневская [14:35]

А унего вроде брат в участке работает или типа того. Не узнавала но что то слышала

***

Дом Лизы стоял монолитным блоком — будто кто-то вырвал кусок нашего чата в виде серого прямоугольника и воткнул посреди улицы. Я нашёл нужный подъезд, зашёл внутрь с одним из жильцов, поднялся на четвёртый этаж. Дверь под номером “16” смотрела на меня сколотым глазком и встречала пожухлой обивкой.

Немного поколебавшись, я нажал на звонок.

Раздалась противная, дребезжащая трель — а за ней из глубины квартиры послышались шаги.

— К-кто ёп? — раздалось неприветливое по ту сторону двери.

— Здравствуйте! — прикрикнул я, чтоб услышали. — Я по поводу Лизы!

— Ч-чё? — возмутились по ту сторону, а затем зазвенела снимаемая цепочка.

Дверь открылась, являя мне женщину лет пятидесяти в грязном засаленном халате. Лицо у неё было отёкшим, полуприкрытые глаза смотрели как-то сквозь меня.

— Ч-чё на… надо? — запнулась она на полуслове. Я поморщился — от неё разило перегаром.

— А Лиза дома? — спросил я, стараясь заглянуть за её плечо. Грязный коридор, сваленные на пол вещи, пустая пластиковая баклашка, пятна на обоях… Бросил взгляд в прихожую — “Конверсов” Лизы, которыми она так хвасталась мне в чате после покупки, не было.

— Л-лиза? — женщина на секунду задумалась, затем икнула, мотнула головой. — Н-не… знаю. Шляется где-т, небось. Сов… Со вчера не было, да.

— И вам плевать? — начал злиться я. Мать Лизы не подавала никаких признаков беспокойства — кажется, её больше тревожило, что я помешал бухать, чем не вернувшаяся домой дочь. — Вы в полицию звонили?

— Ань! Ну кто там, етишкина мать? — послышался громкий голос из глубины квартиры. Следом за мамой Лизы, шоркая тапочками, в коридоре появился её отец. Такой же — в порванной майке-алкоголичке, трусах-семейниках, с плешью на голове. — Сышь! Чё н-надо, Вася? — оттолкнул он в сторону жену и придвинулся ко мне.

— Лизу ищу. Не видели? — чуть отстранился я. Пахло от него ещё хуже.

— Лизу? А ты ей кто? Схерали понадобилась? — продолжал напирать мужик. Я сделал пару шагов назад.

— Друг. Если придёт, передайте ей, что её Костя ищет. Досвидания, — протараторил и побежал вниз по лестнице.

— Шлёндра Лиза! Говорил тебе, Аня, вы… вырастила тварь, щаз-з у всех на членах скакать будет! — послышалось полупьяное вслед, но я уже выскочил из подъезда, громко хлопнув дверью.

***

Воскресенье, 17 марта

Лиза Вишневская [18:44]

Опять Серёжа домой злым вернётся :(

Вы [18:45]

Брат?

Лиза Вишневская [18:48]

Да

Вы [18:48]

Чего так?

Лиза Вишневская [18:52]

Он с компашкой своей бухать пошёл. Они часто на даче у Гоши собираются, недалеко от нас, ну и бухают. Серёжа потом под ночь возвращается злым и может с меня одеяло сдёрнуть либо ногой ударить, если подумает что я не сплю ещё :(((

Вы [18:52]

Жесть

Лиза Вишневская [18:53]

Помню к ним как-то на Апраксина, ну там где они бухают, у них там дом часный, даже бобик полицейский приехал, типа шумели сильно. Серёжа тогда только утром вернулся, я уже в школе была, бугагага >:D

Вы [18:55]

А чего ты сама в ментовку на него не напишешь?

Лиза Вишневская [18:56]

Да мне не поверит никто я думаю. Да и родители потом только хуже сделают.

Ну и я ему доверяю, он брат мой в конце концов. Пускай и такой.

***

Дом Гоши на Апраксина я нашёл, спросив у какого-то старика, красящего забор на своём участке — тот молча указал на одноэтажное каменное здание в конце улицы. Участок Гоши порос бурьяном, на земле валялись бычки, на стене кривилась тонкая трещина — за состоянием дачи явно не следили.

Я постоял немного, посмотрел на тёмные окна, и, открыв скрипучую калитку, вошёл внутрь. Почти сразу из дома выскочил какой-то парень — взъерошенный, он достал из кармана зажигалку, поджёг зажатую во рту сигарету и бросил:

— Ты кто?

— Серёгу ищу. Вишневского. У вас?

— Ну, у нас, — окинул меня недоверчивым взглядом парень. — А тебе-то он нахера?

— Поговорить нужно. Я знакомый его. Позови сюда, если не сложно, — улыбнулся я примирительно.

Парень ещё раз оглядел меня, в несколько затяжек выкурил сигарету, щёлкнул пальцами, запустив бычок в ближайшие кусты. Затем кивнул, вошёл в дом.

— Серёга! Тебя ищут тут!

— Кому сдался? — услышал я тяжёлый голос, а затем в двери показался крупный бритоголовый парень. Уставился на меня, перевёл взгляд на уже скрывшегося в доме курильщика, вновь посмотрел в мою сторону. — Ты кто?

— Лизу видел? — не представившись, сразу спросил я.

Тот сразу скривился — будто съел сигаретный бычок.

— Слышь! Ты кто такой, а? Борзый слишком? Тебе нахера Лиза? Поясни, кто-откуда, потом перетрём за неё. А то как-то слишком борзо базаришь, я смотрю. Пришёл тут, права качаешь, за Лизу спрашиваешь.

— Костя, — протянул я ладонь для приветствия. Тот отбил её. — Я её друг.

— Друууууг? — удивлённо-насмешливо протянул Серёга. Руки его задрожали и сжались в кулаки.

Он резко двинулся в мою сторону и взмахнул рукой — тут же попал по скуле сбитыми костяшками. Я завалился назад, но удержался на ногах, и устоял. Лицо обожгло — я потёр место удара и отскочил.

— Слышь, друг! Ты не охерел ли часом? Иди отсюда, пока я пацанов не позвал — иначе в коляске уедешь.

— Я… Я просто хотел узнать, где Лиза, — пробормотал я. Скула ныла, будто сигнализируя о том, что нужно уходить.

— Не знаю я, где Лиза! — уже проорал Серёга. — Даю тебе пять секунд, чтоб свалил! Один!

Я спиной начал отходить в сторону калитки. Когда Серёга досчитал уже до трёх, развернулся и побежал.

Уже уходя с улицы Апраксина, посмотрел через плечо — старший брат Лизы стоял у калитки и хмурился мне вслед.

***

Четверг, 11 апреля

Лиза Вишневская [20:16]

Смотриииииииии!!!!

[Отправлено вложение]

Классный, да? Скажи же, классный!!!

Вы [20:18]

Реально милый браслетик)

Сёдня купила?

Лиза Вишневская [20:19]

Да!!!

С одноклассницей ходила в магаз бижутерии и я там на него наткнулась — он прям на меня глядел!!!

Посмотри сколько блёсток!!! Это же просто UwU, милота!!! Ещё и розовый, как я люблю прям!!!

Вы [20:21]

На руке классно смотрится?)

Лиза Вишневская [20:22]

Вообще топ! Но фотку не скину, не надейся :р

Вы [20:22]

Эх(((

Лиза Вишневская [23:31]

Кость

Спишь?

Вы [23:33]

Не-а

А что?

Лиза Вишневская [23:34]

Я тут подумала.

Приедешь летом?

Вы [23:33]

К тебе? А жить где?

Лиза Вишневская [23:35]

Кв снимем.

Придумаем чё-нибудь короче.

И увидимся как раз.

Ну так что, приедешь? На несколько дней. Я тебе всё-всё покажу.

Коооооость!

Вы [23:38]

Приеду)

Лиза Вишневская [23:39]

Ура Ура <3 <3 <3

Всё я спать.

Сладких снов! <3

Вы [23:40]

И тебе, Лисонька) 🤍

***

Я бродил по городу до заката: искал Лизу в местной заброшенной школе на окраине, где, по её словам, ночами можно было услышать стоны учеников-призраков; во дворе “кривого дома”, жертвы архитектуры, пятиэтажки, закрученной в угловато-сломанную “Г”; подолгу стоял на остановках, высматривая Лизу (даже не зная, как она выглядит) в окнах автобусов; останавливал парней и девушек, показывал её профиль в соцсетях, спрашивал, не знают ли они её — но чаще всего меня посылали либо молча проходили мимо.

Небо Нимчева так и не загромыхало, не пролилось на сухой асфальт — облака кучерявились и закручивались, подхватываемые ветром. К вечеру стало ощутимо прохладнее — я пожалел, что не взял из дома ветровку.

Нужно было ускоряться — последний рейсовый автобус уезжал в двадцать три часа. Я раз за разом проверял диалог с Лисонькой — но она так и не появилась в сети. Было дурно — в горло будто плотным комком набили тополиный пух, который сегодня витал по всему городу, словно снежное покрывало.

Уже в сумерках, проходя по какому-то тёмному переулку, я заметил в его конце силуэт. Тот стоял неподвижно под светом фонаря, будто чего-то ждал. Я остановился. Пьяный? Или наркоман? Силуэт нервировал.

Подул ветер — и человеку под фонарём развеяло голову. Частички её, как пушинки, улетали из-под жёлтого света во тьму.

А сам силуэт, ожив, пошёл в мою сторону.

Я на деревянных ногах попятился назад, упал навзничь, приподнялся — и побежал что есть мочи.

Не оборачиваться. Не оборачиваться.

Глаза мои слезились — то ли от страха, то ли от того, что Лисонька никак не может найтись — а я лишь продолжал бежать, пока сильная резь в боку не заставила меня опереться о какое-то дерево. Оглянулся — я забежал в незнакомый двор. Окна домов постепенно гасли, вдалеке слышались проезжающие машины, а я…

А я остался ни с чем.

Лисоньки нет. Нигде нет.

Я сполз по дереву спиной и, не выдержав, зарыдал. Открыл диалог с ней, начал бессмысленно листать. Остановился.

Вторник, 4 июня

Лиза Вишневская [22:31]

А я снова Пухаря видела!!!

Он далеко стоял я не сфоткала, но видела!!! Честно!

Вы [22:33]

Не страшно?

Лиза Вишневская [22:34]

Нет. Он же добрый. Дух лета, около того. Защищает наш город наверно.

Я прям рада короче :D

Вы [22:35]

В следующий раз сфоткай)

Лиза Вишневская [22:35]

Обязательно!!

“Он же добрый”.

Пушинки под лавочкой зашевелились — и, влекомые ветром, понеслись прочь со двора. Я, повинуясь какому-то наитию, встал, утёр слёзы, и пошёл за ними.

В этот раз не испугался, увидев в конце улицы тот же силуэт. Пухарь стоял под фонарём, смотрел в мою сторону — а затем протянул руку куда-то вправо и рассыпался на сотни, тысячи пушинок, которые тут же разлетелись по округе.

“Добрый”.

Я пошёл в указанном направлении.

Дорога вывела меня к гаражному кооперативу — пушинки под ногами прыгали и подлетали, кружа вокруг, словно подталкивая. Я прошёл через распахнутые ворота (в сторожке было темно), и двинулся вдоль стройного ряда гаражей. На небе уже начинали загораться первые звёзды, а я, ведомый пухом и надеждой, шёл вперёд.

Один гараж был открыт — я подошёл к нему, заглянул внутрь. Вместо машины перед входом стоял импровизированный деревянный прилавок, на котором громоздились всякие чипсы-сухарики-газировка. В углу гудел старый холодильник. Какой-то мужик сидел на диване, стоящем у стены, и, завидев меня, подскочил с места.

— О, привет! Водка? — заговорщицки улыбнулся. — Не ссы, в пакетик положим, не заметит никто.

— Я… Нет. Мне воды бы, — бросил я отрешённо. Мужик пошёл к холодильнику, пока я продолжал осматривать его гараж. Взгляд мой на секунду зацепился за что-то, но я не смог понять, за что. — А вы тут давно торгуете?

— Я-то? — переспросил мужик, открывая холодильник. — Давнёхо, да. Хошь у любого местного спроси — все скажут, что лучшие товары только у дяди Жени в гараже! Тебе с газом, без?

— Без.

— Отлично. Восемьдесят рублей с тебя, — поставил он воду на прилавок. — Оплата налом, переводом?

Но я уже не слышал. Я наконец понял, что увидел краем глаза, мельком, маленькой вспышкой — в задней части гаража, на верстаке, лежал розовый браслет, отсвечивая блёстками.

Её браслет. Браслет Лисоньки.

— Налом или переводом? — повторил дядя Женя громче. Я перевёл на него взгляд, сглотнул тяжело — и достал из кармана сторублёвку. Положил на прилавок, взял воду, и вышел из гаража.

— Сдачи не надо.

Тот лишь хмыкнул вслед.

***

Работу дядя Женя закончил далеко за полночь — вышел из гаража, выкурил сигарету, втоптал бычок в песок. Затем потянулся, зевнул, и, выключив внутри свет, начал закрывать ворота.

Пора.

Я выбежал из-за угла, и, пока тот не успел обернуться, напал сзади. Ударил по голове поднятым ранее камнем. Дядя Женя взвыл, свалился на землю. Я схватил его за шкирку и волоком потащил обратно в гараж.

Кинув его на бетонный пол, нашарил выключатель, включил свет. Задвинул тяжёлый засов на двери, пнул дядю Женю под рёбра, чтоб точно не вставал — тот застонал ещё раз.

На одной из полок лежал моток верёвки — я крепко замотал ею его руки и ноги. Он наконец очухался, начал было голосить, но я схватил с верстака топорик, и, замахнувшись, прорычал:

— Закричишь — убью.

Дядя Женя сразу замолк, задышал тяжело, сник.

— Ты чё делаешь? — выдохнул. — Ты хоть понимаешь, что это…

— Где она? — выплюнул я.

— К-кто? — глаза его забегали. Я попал точно в нерв. Подошёл к верстаку, взял дрожащими руками браслет, поднёс тому к лицу.

— Лиза Вишневская. Лисонька. Где она?

— Не-не знаю я никакой Лизы… — пролепетал дядя Женя. — Ты чего, я вообще не знаю, от-откуда это у меня, я…

Я молча саданул топориком по его колену. Хррруст! Дядя Женя закричал — громко, надрывно.

— С-сука! Т-ты… С-сука! — ругался он, смотря на штанину, наливающуюся бордовым.

— Где. Она, — повторил я.

— В погребе! В п-погребе она! — затараторил дядя Женя, подвывая. — Я же не знал, что оно так… Я же… не знал, — уже тише произнёс он.

Я шумно выдохнул. Топорик в руке дрожал.

— Они… Она вчера пришла с братом и его компанией — тот её с собой потащил, чтоб родакам глаза не мозолила… Алкашня же… А у них — у них денег не было. Ну я и говорю им — давайте я вам водки. Ящик! Ящичек! А вы мне её оставите. А она ис-испугалась видимо, оцепенела вся, ну и брат её, Сергей, оста… Оставил её. Я же аккуратно хотел, выпить налил, а она всё сбежать пыталась… Я придушить немного хотел, а оно вот… — бормотал дядя Женя вперемешку со всхлипами. Его штанина пропиталась кровью. Я не мог слушать то, о чём он говорит.

Слёзы текли из моих глаз и капали на бетонный пол гаража.

— Я же не хотел, мужик… Я же не хотел… Мужик, ты пойми, ты ж здравый, ну мы же с тобой ровесники, ну разве ты не хотел малолетку никогда? Я же не специально… — продолжал бормотать дядя Женя.

Я встал с корточек. Бросил взгляд на висящее на стене зеркало — заплаканное, покрытое густой щетиной и глубокими морщинами, моё лицо было траурно-яростным.

— Ты же дядя ей, да? Я похороны оплачу, деньги есть, мужик, давай договоримся…

— Не дядя, — сухо отчеканил я без эмоций. — Любовь.

И обрушил топорик на его голову.

Чавкнуло. Дядя Женя сразу же затих — закончился его умоляющий трёп, закончилась его никчёмная жизнь. Не закончились мои удары — я бил, и бил, и бил, и бил, пока инструмент не увяз в каше из крови, мозгов и обломков черепа.

Только тогда я выронил топорик и зарыдал в голос.

Лисонька действительно лежала в погребе — бледная, окоченевшая, замотанная в серое тряпьё и мешковину.

Как же она была прекрасна — даже не дыша.

Я спустился вниз, аккуратно взял на руки её хрупкое тельце, понёс наверх. Погладил по щеке, провёл по густым каштановым волосам, поцеловал в лоб.

И не прекращал шептать:

— Лисонька. Лисонька. За что же нам это, Лисонька? Солнышко моё. Лапочка. Лисонька.

На улице было совсем темно. Я, держа Лисоньку на руках, поднял заплаканные глаза на небо — россыпь звёзд, как блёстки на её любимом браслете, сверкала, подмигивала, переливалась.

Резко подул ветер, закружив вокруг нас пушинки, опуская их, как крупные снежные хлопья, на меня, на Лисоньку, на нашу единую фигуру, стоящую в ночи — и я побрёл с ней в темноту.

***

Пятница, 14 июня

Лиза Вишневская [21:42]

Жду не дождусь когда ты наконец приедешь!

Ещё я сказать хотела.

Ты мне нравишься, Кость :)

Вы [21:43]

И ты мне, Лисонька

Лиза Вишневская [21:46]

<3 <3 <3

А ещё

Давай как-нибудь зимой погуляем под снегом?

Чтобы ты шёл со мной, либо нёс меня на руках, хехе

И он падал на нас крупно

Это очень романтично!

Вы [21:48]

Звучит здорово)

Обязательно так и сделаем

Лиза Вишневская [21:49]

<3

Автор: Алексей Гибер

- Жесть – это событие, которое явно выходит за рамки привычных ожиданий и стереотипов, - говорит Тима и затыкает рот рукой. Просто на карантине привык комментировать преподавателей.

- Великолепно! – профессор показывает рукой в его сторону, и с мокрого пиджака несколько капель летят на пол. – Отлично сказано. Итак, запишем. Первое. Жесть – это событие. Второе. Результат действий явно непропорционален ситуации. Третье. Восстановить статус-кво невозможно в силу естественных причин.

Студенты начали переглядываться. Конечно, лекции профессора Лебедёва всегда отличались эксцентричностью. Однажды он, рассказывая о войне брендов, принёс на лекцию живую курицу и кота. В клетках. И выслушивал разные мнения о том, стоит ли открывать дверцы. И будет ли такая реклама уместна в современном маркетологическом контексте.

Но тут – что-то особенное. Чемодан. Мокрый профессор. Лекция – про жесть. К чему это всё? Тиме очень льстит, что Валерий Олегович его похвалил. Однажды Лебедёв сделал рекламу «ОтсоСолы» – популярнейшего энергетика. Продажи взлетели. Он заработал кучу денег. А то, что энергетические напитки вредны… Ну так жить в целом опасно.

- Я вам так скажу, господа студенты… - продолжает Лебедёв. – Разбираться в жести – полезно. Особенно в наше время. И в этом месте, где мы с вами живём. Потому что жесть тут везде. Ездили когда-нибудь в плацкарте без белья?

- Да! – хором говорят студенты. Хотя вряд ли ездили.

- Жесть! – картинно удивляется профессор. Он-то уверен, что большая часть тутошних студентов ездят на машинах, не намного дешевле его личной.

Светка слишком правильная. Когда он её затащил в свою квартиру, как у Родиона Раскольникова, то начал напаивать. Она пила вино, бокал за бокалом. А потом… Потом она вроде была согласна. И даже осталась до утра. У Родиона, наверно, не было туалета. У него, Тимы, туалет есть. И когда ты заходишь в клетку квартиры-клетки, нужно выбирать.

Душ стоит прямо над унитазом. Или ты моешься, или… Одно хорошо – всегда всё чистое. Мыть не надо. Тима не готовит – кухни у него нет. Максимум – чайник вскипятить или еду в микроволновке разогреть. Он отвёл Светку на метро… Она ничего ему не сказала, так и общалась с ним. Но в гости больше не ходила.

- Профессор! – снова говорит Тима. Успех надо развивать. – А душ прямо над унитазом… Это жесть?

- Отнюдь! – возражает Лебедёв. – Жесть, это если тебе нужно принять душ, что над унитазом. А в чаше… В чаше – нечто такое, чей объём явно выходит за пределы привычных ожиданий и стереотипов.

В аудитории смеются. Теперь лекция всем нравится. Светка общалась с ним, Тимой. Но в гости – ни ногой. Что он только ей ни предлагал. И суши, и квест, и замуж. Уж очень она ему нравилась. Вся такая правильная, вся такая отличница. Она писала, что у неё есть… Хотя тут лучше процитировать, чтобы понять, кто такая Света. Она никогда не пишет коротких сообщений. Всегда – целая поэма, эссе, литературный шедевр.

«Милый друг! – писала она Тиме в телеге. – Я польщена твоим вниманием к моей персоне, и той настойчивостью, с которой ты хочешь повторить наш сексуальный опыт в твоей квартирке с экспериментальной планировкой. Но вынуждена тебя огорчить! У меня – всё хорошо. Я сейчас встречаюсь с мужчиной и проживаю в его апартаментах. Это недалеко от центра. У меня – отличный вид на старый Петербург. У нас всё серьёзно. Убеждена, что Он скоро сделает мне предложение. Я не тороплю. Это слишком серьёзный шаг, чтобы делать его рывком».

От ревности Тима сходит с ума. Он убеждён, что нет никакого мужика, и апартаментов тоже нет. Что Светка просто набивает себе цену. Что нужно сделать ей такое предложение, от которого ей будет трудно отказаться. Да! Нужно стать крутым маркетологом.

- Вот представьте… - продолжает профессор. – В метро к вам подходит абсолютно пьяный, хотя с виду и приличный, человек и… пытается выяснить, как проехать на его станцию на окраине. Особенно в Москве. Вы пытаетесь объяснить ему, но он – совершенно ничего не понимает. И звереет. И хватает за лацкан пиджака, угрожая швырнуть под поезд.

- Жесть! – хором отвечает аудитория.

- А у меня такое было! – говорит Лебедёв. – Богом клянусь. Но, разумеется, лекция моя посвящена другому. Персональной жести. Убеждён, после нашей лекции половина из вас уйдёт из профессии. А другая – станет богатыми, знаменитыми и успешными. Если выживет, разумеется.

У Светки офигительные волосы. Белые такие, ровные, длинные. Спина у неё прямая, как стрела. А бёдра… Восхитительные бёдра. Тима вспоминает, как целовал их тогда, ночью. И вроде всё хорошо начиналось, а потом – его понесло. И вместо нежности получилась какая-то жесть… Он так жёстко её любил, что сам удивлялся. Синяки остались, следы от пальцев.

Ему казалось, что Светке такое понравится. Наверно, переборщил. Может, поэтому она не пишет уже два дня? О, и на лекцию не пришла. Жесть. Блин, прилипло это слово! Волосы такие длинные, до пояса, и белые, но не крашенные. Как этот цвет называется? Русые? Пшеничные.

- Так вот, господа студенты, - снова говорит профессор. – Вы, должно быть, обратили внимание на чемодан, что водружён на этот стол, будто знамя художника Павленского на Красной площади… Что же в нём?

- Судя по теме Вашей лекции, профессор, - снова подаёт голос Тима. – Там – концентрированная жесть.

- Идеально! Блестяще! – отвечает Лебедёв. – Молодой человек, почему я тебя раньше не замечал? Светлая, умная голова. Изумительно. Ну что ж. Как я и сказал, половина из вас этой лекции не переживёт. Зато другая… Итак, шагайте сюда, юноша.

Тима встаёт. Чтобы понимать, что он чувствует… Это как если бы Владимир Путин предложил журналисту третьесортной газетёнки («Зорька» или «Мошня Октября») подойти к его столу. И задать вопрос. Это как в другой мир попасть!

Профессор Лебедёв очень странный. Он всегда опаздывает на лекцию. Всегда. Но после него – никто не заходит. Какими бы уважительными ни были причины. Он редко делает рекламу. Только для души. Но один его проект стоит сто тысяч долларов. Минимум! И желающие находятся. Говорят, что профессор иногда оказывает знаки внимания студенткам. Плохо ли это?

- Открывайте! – предлагает Лебедёв.

Тима пытается поставить чемодан, но он слишком тяжёл. Пока он возится с замком (тоже мокрым, как и профессор), краем уха слышит щелчок. А потом – звуки, как будто плётка бьётся в стену. Но он весь сконцентрирован на чемодане. Открывает…

- Боже мой! – кричит Тима. Из-за краешка торчат белые волосы. Ну, светлые. Те самые, не то пшеничные, не то русые. – Господи…

- Именно! – отвечает профессор. – Знаете ли, так случается.

Тима поднимает взгляд. Лебедёв держит в каждой руке по пистолету. Тима всё равно в оружии не разбирается, замечает только, что на каждом – глушитель. Смотрит на аудиторию. В каждом ряду – по два мёртвых студента. Васька, похоже, первым пулю схлопотал.

- Я поставлю тебе зачёт, автоматом, - улыбается профессор. – Если ты сделаешь правильный выбор.

И протягивает ему один из пистолетов. Тима принимает. Неожиданно тяжёлый. Полкилограмма весит, не меньше. Что он должен делать? Зачёт автоматом – это здорово. Но… Стоп. Светка в чемодане. Светка, его Светка! Тима хочет кричать.

- Ну же, молодой человек, - улыбается профессор. – Даю десять секунд… На правильный выбор.

Тима поднимает руку и нажимает на курок. Неожиданно тугой. Нажимает ещё и ещё раз. Ещё и ещё, пока в магазине не заканчиваются патроны. А потом бьёт ногой, снова и снова, пока на теле профессора не заканчивается живое место, а весь он не становится сплошным месивом.

За окном идёт дождь – такой приятный, светлый ласковый. Он постепенно разъедает питерскую жесть.

Автор: Григорий Грошев

Ещё мгновение назад Руведир пытался опередить смерть, чтобы прикончить этого человека своими руками, а теперь он замешкался, не зная, что делать.

- Твоя дочь убила моего брата! - с презрением прошипел близнец, обвиняя пленника. Он мог бы не отвечать, а просто сделать задуманное, но почему-то ответил.

- Илена? - подняв голову, переспросил мужчина, - Она не могла этого сделать...

- Да ты даже не знаешь! - перекричал его парень, забыв об осторожности, - Зачем тебя по-твоему притащили сюда? Ты приманка!

- Моя дочь не делала ничего плохого, - будто не слушая, твердил узник, не позволяя усомниться своей дочерью.

- Да что ты заладил? Она ранила моего брата, а после он умер от яда. Разве человек способен на такое?

- Это не могла сделать Илена...

Руведир подошёл на расстояние удара, замахнувшись ножом... но сорвал с головы отца убийцы мешок. Перед ним оказался избитый мужчина.

Измученный человек поднял глаза, его разбитые губы открылись. Он что-то хотел сказать, но не смог вымолвить и слова. Перед ним стол убийца - человек с ножом. Должно быть, он был здесь не случайно и пришёл не для того, чтобы освободить невиновного. Лицо этого парня было знакомо часовщику из очернённых воспоминаний, оставивших глубокие раны на душе. Ненависть отравила пленника, дав сил для едких слов. Он уже потерял надежду на спасение, потерял смысл жить дальше в муках, желая освобождения лишь единственным путём, и раз перед ним стоит вооружённый подлец, значит, момент спасения близок. И Ильнарий не испытывал ни капли страха в эти мгновения.

- Жалкий ублюдок, - произнёс часовщик, и, собрав силы, плюнул в лицо убийцы, - Будь я развязан, моя рука бы не дрогнула. Ты и твой братец, два пса, ждущие своей участи, должны быть размазаны о землю за то, что сломали жизнь моей дочери...

- Заткнись! – крикнул Руведир, угрожая ударом ножа. Слова мужика забурлили в голове близнеца, подталкивая его к исполнению мести.

- ...смерть твоего брата не случайна. Ангелы увидели справедливость, наказав его...

- Какие ангелы? Это дело рук твоей ведьмы! Илена - демон! - прокричал Руведир, сгорая от гнева.

Но Ильнарий его не хотел слушать.

- За свои дела твой брат-гадёныш уже поплатился, теперь и твоя очередь.

- Замолчи! Умолкни! - не выдержал близнец, и нанёс удар.

- Тебе не избежать наказания, подлец! - искажённым болью голосом произнёс пленник, чтобы его слова застыли в мыслях убийцы, повторяясь вновь и вновь.

- Замолчи! Замолчи! - снова и снова бил Руведир, уже не замечая, жив ли отец ведьмы. Он был под властью страха. А когда его рука покрылась кровью, он выронил нож, эхом зазвеневший в камере. Переполнявшая ярость билась внутри, но месть уже была исполнена. Пора было позаботиться и о своей жизни.

***

Ворвавшись в южный трактир, Фалип, найдя глазами Лодмина, направился, пробираясь между тесно стоявшими столами прямо к нему. Сегодня тут было людно, вечер собрал множество пьяниц, бродяг и подонков под одной крышей, наполнив зал отбросами, частенько творящими зло.

- Здорова, Лодмин! Мы с Памиром поймали девчонку. Чем бес не шутит, вдруг это та ведьма. Пойдём, взглянешь.

Фалип знал вора, знал, как он жаден до золота и не упустит ни одной возможности нажиться, тем более за чужой счёт, но реакция Лодмина оказалась иной. Его глаза округлились от ужаса.

- Она в Ансандоре?

Не успел он дождаться ответа, как что-то грохнуло на чердаке, будто крышу проломил упавший с Небес Ангел. В зале тотчас настала тишина. Пыль клубами оседала с потолка. Все гости трактира переглядывались, не понимая, что это был за грохот. Бросив взгляд на лестницу, нижние ступени которой выглядывали из-за перегородки, отделявшей зал, Лодмин вскочил со своего места, бросившись пробираться к выходу, зная то, о чём даже не догадывались другие.

Лестничная дверь со скрежетом распахнулась, ударившись об стену. Одним прыжком, демон оказался внизу, сразу найдя первую жертву. Подняв над собой пронзённого когтями мужика, Илена, заливаясь кровью, стекавшей по её рукам, кинула мёртвое тело на замершую в ужасе толпу отпрянувших гостей.

Резко погасли все огни. Тогда-то и началась паника. Повезло тем, кто был рядом с выходом, или окнами, они первыми выбрались на свободу. Упырица бросилась вперёд, не щадя никого, кто оставался в зале. Грохот стульев и столов, звон бившейся посуды, крики и стоны, - трактир был охвачен хаосом.

Не успев добраться до выхода, Лодмин спрятался за стойкой, моля, чтобы демоница не нашла его. Свечи снова вспыхнули, наведя ужас в мыслях беглеца. Здесь, среди разбитой посуды, ему уже составляли компанию трактирщик с разорванным горлом, и голова кого-то из гостей, которую с ужасом нащупал бандит рядом с собой. Множественные крики уже утихли, и только какой-то бедняга ещё продолжал сопротивляться, не имея ни единого шанса выжить. Он взвизгнул последний раз, перед тем как раздался хруст костей. А через секунду его тело прилетело, свалившись прямо на стойку. Несмотря на то, что мертвец завалился на живот, распластавшись на столешнице трактирщика, его перекрученная голова смотрела за спину, свиснув с края, держащаяся лишь на одной связке мышц и клочке кожи. Охваченные ужасом глаза уставились на Лодмина, заткнувшего свой рот ладонью в последний миг, перед тем как ему захотелось кричать. От набегавшей тошноты он икнул.

Прошла пара минут, показавшаяся вечностью. В зале стояла гробовая тишина. Лодмин, трясясь от страха, медленно подполз к углу стойки, чтобы выглянуть в зал. Неужели ему удалось перехитрить демоницу? До повисшей на верхней петле двери его отделяли два десятка метров. Всего-то несколько секунд, и он покинет эту лавку мясника, а там за порогом уже возможно стоит стража.

Поднявшись на ноги, он бросился к двери, и затаившийся демон, всё это время игравший по его правилам, появился прямо перед ним, будто и был здесь всё время, но почему-то глаза человека не видели его присутствия. Разинутая пасть сомкнулась в сантиметре от лица Лодмина. Илена не хотела его быстро убивать, помня, что хотели с ней сделать его наёмники. Она взмахнула когтями, вспоров на груди вора одежду, а заодно и кожу. Страх человека затмил боль, и он даже не чувствовал, как из пореза от горла до низа живота засочилась кровь. Упырица ухватилась за разрезанные края и с жестокостью, приносящую ей удовольствие, развела руки, оторвав кожу от костей, собираясь ободрать его полностью.

Остаток вечера прошёл, как обычно и бывает в таких случаях. Настойка действительно оказалась достойной совместного употребления в семейном кругу, и они приговорили почти две бутылки, пока Владимир окончательно не захмелел и не отправился в свою комнату на втором этаже деревянного дома, окружённого казавшимися бесконечными, полями, густо засеянными пшеницей и кукурузой. Родители ещё оставались на кухне, он слышал их приглушённые голоса, пока не вырубился в не самой удобной позе, на самой удобной кровати родительского дома. Владимир проснулся среди ночи. Мочевой пузырь настоятельно требовал внимания. Он, кряхтя, поднялся из кровати. Да, совсем уже не мелкий, тридцать лет дают о себе знать. Он спустился на кухню. Родителей не было, скорее всего уже спали. Владимир вышел на улицу и полной грудью вдохнул прохладный летний воздух. Тишина вокруг нарушалась лёгким шелестением листьев кукурузы по одну сторону и взошедшей пшеницы по другую. Он огляделся. Да, уличный туалет оказался там же где и раньше. Деревянная дверь слегка освещалась дежурным фонарём, прикреплённым над крыльцом дома. Он проковылял к маленькой деревянной постройке с двумя дверями. Отворил левую и устроившись над дыркой в деревянном подиуме, начал удовлетворять требование переполненного пузыря.

Сначала он подумал, что ему показалось, но сквозь довольно громкое журчание струи, он услышал детский голос. Владимир не обратил внимание. Ночью звуки ведут себя непредсказуемо, особенно здесь в отдалении от цивилизации, практически посреди поля. Но спустя секунду он сделал над собой усилие и прекратил облегчаться, потому что голоса раздались совсем рядом, буквально за стенкой деревенского сортира. И он был готов поклясться, что это действительно дети, как минимум, двое. Мальчик и девочка.

Владимир так и замер с расстёгнутыми штанами и членом в руке. Мочевой пузырь, казалось вошёл в положение и прекратил острые позыва внизу живота. Дети определённо были рядом. Он уже слышал не только голоса, но и шаги. Невозможно двигаться бесшумно ночью по открытой местности. Но дети и не пытались. Неужели с ближайшего посёлка пришли. Но зачем? Здесь нет ничего кроме полей и леса в нескольких километрах. Другого села тоже нет. Он вообще не мог припомнить, чтобы к ним на ферму заходили дети из посёлка, особенно ночью. Им здесь просто нечего делать.

Слова разобрать он не мог, но по интонациям, это были мальчик и девочка. Владимир натянул штаны и тихонько приоткрыл дверь сортира. Двор слабо освещался дежурным фонарём, и сначала он никого не увидел. Хотя и продолжал слышать разговор. Они уже давно прошли мимо туалета, и он должен был их увидеть. А в следующее мгновение кто-то сильно ударил по двери снаружи. Владимир взвизгнул и отскочил, потянув на себя дверь, которую кто-то держал снаружи. Детских голосов он больше не слышал. Только множество шагов, как будто вокруг его деревянного убежища бегала подготовительного садика. Только изредка негромкий смешок и следующее сразу шиканье. Он с трудом удерживал дверь, стараясь притянуть её как можно сильнее и повернуть деревянную щеколду. Были сомнения, что это могло помочь, но лучше, чем ничего.

Наконец ему удалось закрыть дверь и повернуть продолговатую щеколду. Снаружи ещё подергали дверь, а потом давление прекратилось. Стихли и шаги. Остались только тихие голоса, больше похожие на шёпот ветра гуляющего по верхушкам деревьев. Владимир опустился на деревянный подиум и перевёл дух. Что, черт побери, здесь происходит. Вряд ли этому есть или будет разумное объяснение. Либо он перепил папину настойку и до сих пор спит, либо перепил настойку и это какие-то лютые последствия смеси ингредиентов, что намешал в неё отец. В любом случае сейчас он немного посидит, придёт в себя, а те маленькие, но такие реальные галлюцинации растворятся между ровных рядов кукурузы или пшеницы, как им будет угодно. А на утро у него состоится серьёзный разговор с отцом. И скорее всего все остатки настойки будут уничтожены.

Спустя несколько минут, или полчаса, ему трудно было судить. Но в дверь никто не долбился, никто не пытался вломиться к нему в сортир, а голоса стихли. Шагов он тоже больше не слышал. К сожалению, сортир был сколочен на совесть и сквозь плотно сбитые доски, он не видел ничего, что происходит вокруг. Даже если это была галлюцинация, она была очень реальной. А он где-то слышал, что наркоманы захлёбывались в собственной блевотине, когда им в наркотическом угаре казалось, что они посреди океана и вот-вот утонут. Но ведь он не наркоман. Но и не пил он больше двух лет. С каждой секундой, проведённой в тишине, он всё больше убеждался в том, что ему всё привиделось. Тут могло сказаться множество факторов. Даже длительный перелёт мог сыграть свою роль. Свежий уральский воздух, после обжигающе неприветливого северного. Владимир ещё немного подождал и решил, что лучшим вариантом будет поинтересоваться у окружающей действительности.

- Здесь кто-нибудь есть? – Тихо спросил он.

- Да. – Ответил детский голос в нескольких сантиметрах от него, сразу да необтёсанной сосновой доской.

Владимир чуть выпустил остатки в мочевом пузыре прямо в штаны.

- Что вам надо? Кто вы такие? – Дрожащим голосом спросил Вова. – Вас же нет на самом деле.

- Ещё как есть сынок. – Детский голос говорил серьёзно, без усмешки. – Я же тебе сказал, ты для меня останешься мелким.

- Что? – Вова не поверил своим ушам. – Папа?

Ну, теперь точно понятно, это галлюцинации.

- Нет, сынок. Мы не галлюцинации. – Словно прочитав его мысли ответил детский голос. – Не бойся. Открой дверь. Я собирался рассказать тебе завтра, на свежую голову. Но получилось как получилось.

- Кто вы такие? Вы дети из Кулуево?

- Ну какое Кулуево. – Тонкий детский смех. – Хотя здесь есть и друзья из Кулуево. Эй! Есть кто из Кулуево?

- Да. – Нестройны хор детских голосов, вроде и девчачий присутствовал.

- Выходи, сынок.

- Не называй меня так, кто бы ты не был. Где мой отец? Что вы с ним сделали? – Голос срывался, и становился отдаленно похожим на детский, который говорил с ним сейчас.

- Мама тоже тут. Мы все здесь. Никто не желает тебе зла. Просто всё должно было быть не так. Я хотел постепенно ввести тебя в курс дела. – Владимиру могло показаться, но в голосе мальчика он действительно услышал знакомые интонации. Но может ему просто показалось. – Выходи. Мы отойдём. А в случае чего раскидаешь детишек. Разве взрослый тридцатилетний здоровый мужик не сможет справить с горсткой детишек? Ну ты чего, мелкий….

Нет. Что-то тут не так. Если они ничего такого не хотели, зачем было долбить по двери. Пытаться ворваться внутрь. Он конечно, выйдет. Рано или поздно ему придётся выйти и оттягивать этот момент смысла не имеет. При желании детишки запросто выкурят его из сортира. Достаточно просто подпалить сухие доски. И он выскочит в тот момент, потому что предпочтёт драку с недомерками, смерти среди фекалий.

Владимир медленно повернул щеколду и открыл дверь. Никто не напал на него, никто не кинул камнем, не пырнул ножом в спину. В тусклом свете дежурного фонаря, перед домом стояло не меньше десяти детей. Они молчали и смотрели на мужика, почти в два раза больше каждого из них. Несмотря на их скромные размеры, Владимир нутром чувствовал нехорошее. Ну а как может быть иначе, когда тебя посреди глуши, между двух полей посреди ночи окружает десяток максимально странных детей. Разве могут их намерения быть благими.

- Кто вы такие? Что вам нужно. И где мои родители? – Он остановился приблизительно посередине двора напротив просёлочной дороги, уходящей в темноту, рассчитывая в случае опасности сорваться и бежать в сторону поселка Кулуево.

- Послушай, Вова. – Тот же голос, что говорил с ним, пока он прятался в сортире. – Всё нормально.

Он оглянулся и замер. Перед ним стоял его отец. Он прекрасно помнил фотографии родителей из их детства. Он бы никогда не спутал его ни с одним ребёнком. Да, это был отец, только на вид ему было не больше восьми. Морщины разгладились, волосы потемнели. Он помолодел не меньше чем на шестьдесят лет.

- Вижу ты узнал меня. – Отец-ребёнок широко улыбнулся. – Мама тоже здесь. Иди сюда, дорогая.

Слева из полумрака вышла девочка и подошла к отцу. Он обнял её за плечи и поцеловал в щёку.

- Да не смотри ты так. Словно мы чудовища какие. Наоборот же, так намного лучше.

- Но как...

Вова почувствовал ватную слабость в ногах. В голове зашумело, и он почувствовал, как проваливается в темноту безсонания.

Мальчик, глядя на упавшего на землю мужчину, широко и добродушно улыбнулся, обнажая острые, словно заточенные напильником, клыки.

- Всего один не стандартный ингредиент и моя наливка приобретает действительно уникальные свойства. Главное пропорции не перепутать. Правда, дорогая?

Девочка улыбнулась в ответ, обнажив почти такие же острые зубы. Только, как и у всякой девочки, они были заточены гораздо аккуратнее.

- Он же только утром очнётся? – Спросил кто-то из детей.

- Да. Может даже к обеду только. Мы успеем вернуться и перенести его отсюда. Сейчас у меня уже терпения не хватит. Нам пора в деревню.

- Мы с вами уже третью ночь. – Сообщил ребенок в рваной цветной рубашке. Хотя его наверняка предупреждали приходить с запасным комплектом одежды. – А так и не узнали тот самый ингредиент.

Отец Владимира по-взрослому ухмыльнулся, отчего его лицо приобрело на секунду неестественную детскому выражение.

- Это, мой друг, ты совсем скоро узнаешь. Как только мы доберёмся до первого дома. В котором, я более чем уверен, сжалятся и откроют дверь заблудившимся детишкам. Да и неужели ты не почувствовал солоноватый привкус, когда в первый раз опрокинул со мной рюмку. Новенькие нам больше не нужны, моего сына вполне достаточно.

Дети нестройной шеренгой отправились по просёлочной дороге в сторону посёлка. А на земле остался лежать тридцатилетний мужчина, которому только предстояло следующей ночью присоединиться к тихой кампании молодых стариков, отправившихся на охоту.

Авторский канал - t.me/writer_path

Таня в ответ цокнула языком, как цокала всегда, когда ей что-то не нравилось. И цокала она всегда по-разному, смотря на каком языке говорила за секунду до этого. Сейчас она цокнула по-японски, и Ира представила этот звук в виде причудливого иероглифа из манги.

— Вы с мамой похожи всегда были, — продолжала Таня, не обращая внимания на плетущихся за ними людей. — Что она крестик носила и в суеверия верила, что ты. А ведь это взаимоисключающие вещи, понимаешь?

Таня иногда так быстро говорила, что вся её речь превращалась в кашу. А, может, это было просто из-за сестринской надоедливости, проявляющейся всегда, когда она рядом. Несмотря на разные полюса, Ира и Таня никогда не имели между собой хоть каплю притяжения. И тем не менее, они обе в Японии, на горе самоубийц. В именитом фольклорном месте и, по совместительству, в главном источнике ужасающих местных кайданов.

Таня остановилась у небольшого алтаря, вокруг которого были расставлены фарфоровые и тряпичные куклы, и начала увлечённо о них рассказывать.

На английском.

Наверняка история была невероятно интересная, ведь никто из присутствующих даже на миг не мог оторвать взгляд, и наверняка в ней было много пугающего. Всего того, что Иру не очень привлекало, ведь, в отличие от Тани, она прилетела в Японию не за мифами и легендами, а за…

Покемонами.

Звучало странно. Возможно, стыдно. Зато честно и от всего сердца. Она давно мечтала прогуляться по большому городу, по какому-нибудь району вроде Акихабары, где продаётся куча техники, приставок, и игр. Пройтись по магазину манги, аниме, и всякого прикольного мерча, чтобы затарить им полную сумку, обнять и никому никогда не показывать.

Это был приемлемый план. В отличие от экскурсии, в которой ни слова не понятно.

Ира громко вздохнула и отошла от группы. С горы открывался приличный вид на город, а в воздухе замаячила влажная едва заметная нотка дождя. На небе собирались тучи. На смену летнему зною должен был вот-вот прийти ливень, и Ире показалось это неплохой отговоркой, чтобы скорее спуститься с горы, и переждать непогоду под крышей.

Она подумала, что это странно, отпрашиваться у старшей сестры, словно у мамы, но ей были ни к чему лишние дрязги и недопонимания. Ей просто хотелось отдохнуть. И, желательно так, как хочется ей, несмотря на обязательную сестринскую программу, без которой в городе можно совсем заплутать среди иероглифов, незнакомых улиц и потока одинаковых лиц.

С обрыва была хорошо видна серпантиновая тропинка, по ней они шли около часа, и где-то там, среди зелёных кустов выглянуло нечто красное. Ира пригляделась и обомлела: среди листьев отчётливо виднелось красное лицо с неестественно длинным носом.

И неестественно длинной улыбкой.

Резко закружилась голова: из затылка ко лбу словно перекатился металлический шарик. Земля ушла из под ног, Ира подалась вперёд, и ей хватило бы пол шага, чтобы сойти в пропасть, но из оцепенения вывела капля дождя, упавшая ровно на кончик носа.

Ира набрала в грудь побольше воздуха и схватилась за крестик на шее. Обернулась к сестре: та продолжала рассказывать о горе самоубийц, несмотря на лёгкий дождь, а слушатели продолжали внимательно слушать.

Но прочувствовать удалось только Ире.

*

— Ты чего такая бледная? — весело спросила Таня, когда они зашли домой. — Снова испугалась моей комнаты?

Говорила она не о беспорядке, а о предельной нехватке места: тяжело было ужиться не только вдвоём, даже одной. Комнатка объединяла в себе и кухню и спальню, и гардероб — всё сразу, как в общежитии, только квартира. Слева, как заходишь, был холодильник, подвесные шкафчики и раковина. Сразу после — мини-столик (есть за ним можно только на полу), а потом кровать, застеленная розовым бельём. Справа небольшой телевизор и шкаф для одежды.

Стены голые. Ира обязательно подумала бы о том, как завесить всё постерами с Сэйлор Мун, но не могла прогнать из головы мысль о злом духе и о крестике, который так и не сняла. И о глупых суевериях.

— Ты не видела ничего странного, пока мы шли домой? — напрямую спросила Ира, бегая глазами по стенам. Постеры бы действительно не помешали.

— А что? Поклонника себе уже завела?

— Нет, я… Поклонника?

— На тебя там заглядывались местные. Но ты не волнуйся так, это же не преступление.

— Я не об этом. Понимаешь, я кажется видела…

— Так, стоп.

Таня развела руками и посмотрела в потолок. Она делала так всегда, когда пыталась что-то вспомнить. Обычно вспоминала. И обычно это “что-то” оказывалось чем-то важным.

— Блин, я забыла, что у меня ещё несколько экскурсий.

— Куда ещё-то? — вздохнула Ира. У неё ужасно болели ноги.

— Да я обещала кое-кого подменить на вечерней по городу. Но ты не переживай, я тебя могу с собой не таскать. Вот, — она протянула ключ от квартиры, — дом, дверь, этаж запомнила?

— Ага-а, — Ира неуверенно взяла ключи и уставилась на брелок с котиком.

— Вот, карточку ещё возьми. Если захочешь прогуляться, купить себе что-нибудь.

С этими словами она сделала шаг к выходу:

— Еды в холодильнике нет, но через дорогу есть неплохая лапшичная. Ни в чём себе не отказывай. Гудба-ай!

С этими словами она скрылась за дверью.

Всё произошло слишком быстро, и ладно.

Ира присела на кровать. Ноги дрожали то ли от страха, то ли от напряжения. Хотелось улечься прямо в одежде и забыться во сне.

Вдруг скрипнула дверца шкафа. Открылась ровно на ширину ладони. А в приоткрытой щели, во мраке, проявилось оно. Стоило лишь приглядеться. Встать и подойти ближе. Схватиться за ручку, и открыть шкаф, чтобы увидеть.

Но Ира и так видела. И ей не показалось. Маска или лицо. Красное. С улыбкой или без. С чёрным густыми бровями и длинным носом. Оно застыло в моменте. Выглядело жутко и неправильно.

Оно выглянуло из шкафа.

А потом Ира закричала.

*

Вместо лапшичной через дорогу Ира забрела в парк, где можно было подышать и посмотреть на цветущую сакуру.

Злой дух в шкафу… Всё оказалось не мифами и не россказнями. Только кто теперь поверит. Кто вообще хотя бы поймёт. Тут и с родной сестрой-то общего языка не найти, а уж с японцами и подавно.

В тысячный раз за день она тяжело вздохнула. Села на скамейку и заплакала. Хорошо поплакать никогда не бывало лишним и надёжно работало как бесплатный антидепрессант.

— Ладно, Ира, ты справишься. Как мама говорила? Нет ничего невозможного, пока сердце бьётся, ага?

Мимо неё прошли несколько местных и посмотрели словно на дурочку. Зашептались. Хотя, откуда им вообще было знать, о чём она сейчас говорила.

— Ир, ты чего тут? — прозвучал знакомый голос из-за плеча.

Таня стояла над ней, словно мама, готовая отчитать нашкодившего ребёнка.

— Откуда ты так быстро? — испугалась Ира.

— Быстро? Меня вообще-то три часа не было. А ты так и сидишь здесь всё время? Надулась на меня что-ли?

— Нет, я…

— Да пойдём мы твоих покемонов смотреть, не переживай. Просто у меня работа, ты же сама должна понимать.

— Я не об этом, — Ира моментально прикинула в голове, насколько бредово это может звучать, и тут же выпалила: — я видела привидение!

— Да? — Таня ни капли не удивилась. — И как оно выглядело?

— Красное и с длинным носом. Сначала на горе, потом в шкафу.

Таня приложила палец к подбородку и задумалась:

— Ёкай…

— Ё… Кто?

— Я же рассказывала на экскурсии, ты не слушала что-ли?

Ира с нескрываемым раздражением фыркнула. Таня засмеялась:

— Да ладно тебе, — похлопала её по плечу, — я же шучу. Ёкай это существо такое мифическое. Понравилась ты ему, наверное.

— И что нужно сделать, чтобы он отстал?

— Ну, есть одна идея.

*

Таня объяснила, что ёкая нужно попросту обмануть. Чтобы знал, с кем связался, и больше не приходил. Но для этого следовало выдумать хитрость.

— Тэнгу, зараза, так просто не обдурить. Здесь нужен кто-то более опытный.

Ира не думала, что они пойдут так далеко на окраину города. Ноги ужасно болели, но она старалась не жаловаться, ведь не часто выпадало какое-никакое приключение с сестрой, где они будут только вдвоём. Она представила как запечатывает своё нытьё в огромный сундук и закапывает его в глубинах сознания.

— Так, мы на месте, — указала Таня, на небольшой домик возле ручья. — Здесь святой источник, и дедушка-медиум, который всё знает.

Она постучала в дверь, а Ира прислушалась к журчанию у дома. Потрогала прохладную воду, вдохнула полной грудью. Природа рядом с городом была совсем не тронута, будто границы обложены длиннющим заповедником.

Дверь приоткрылась. Ира подошла к Тане:

— И где?

Дома никого не было. Только большой рыжий кот, свернувшийся возле свитка на стене, на котором был нарисован такой же рыжий кот. Возможно, это он и был.

— Ушёл в магазин, — сказал кот.

— А когда вернётся, не сказал? — спросила Таня.

Ира громко вздохнула. Это был вздох человека, уставшего удивляться:

— Теперь ты ещё и на кошачьем разговариваешь?

— Этот Нэкомата знает все языки.

— Это правда, — подтвердил Нэкомата, и потёрся об Ирину ногу. Она не удержалась и погладила его за ушком. — А зачем вы пришли? — муркал он. — Кто-то задирает?

— Да прицепился тут один. С горы самоубийц.

— О-о-о.

Ира не могла понять почему кот вдруг “заокал”. Потому что призраки на горе самоубийц такие опасные, или потому что она так приятно гладила ему шею?

— Таких можно святой водой изгнать. Вам повезло, что мы у ручья живём.

Кот зашагал к низкому деревянному столику, на котором лежала белая керамическая бутылка, расписанная синими узорами, похожими на гжель.

— Так и быть, разрешу вам набрать.

После этих слов он прикрыл глаза и громко засопел.

Таня взяла бутылку, сходила за водой, вернулась.

— И что теперь? — спросила Ира.

— Не знаю, может, пойдём?

— Постойте, — вдруг проснулся кот. — Положите на стол.

Таня послушно опустила бутылку, а кот вытащил бокалы.

— Хорошо, очень хорошо. А теперь налейте мне.

— Что происходит? — спросила она, но послушно выполнила указания. — Хотя, дай угадаю, ты превращаешь воду в вино?

— В сакэ, — уточнил кот, и вода под его лапами приобрела зеленоватый оттенок.

— А можно нам тоже? — спросила Таня, у которой, видимо, созрел первый росток плана против тэнгу.

— Только если твоя подружка сможет меня перепить.

Таня тут же посмотрела на Иру.

— Нет, — коротко отрезала она, — даже не проси.

— Да расслабься ты. Это всего лишь сакэ.

— Как мне расслабиться? Ты предлагаешь мне забухать с призрачным говорящим котом!

— Ну откуда в тебе столько неприятных слов? Разве мы тебя с мамой этому учили?

— Мне пофиг. Я не буду пить!

— Надо, Ира, надо.

Сестра лишь мотала головой.

— Давай, — смеялась Таня, — через не хочу.

Ира никогда не пробовала алкоголь, поэтому первый глоток сакэ показался ей очень горьким и лишь слегка виноградным. Это было не так плохо, как она ожидала, поэтому, когда кот уснул буквально после половины бокала, она даже разочаровалась. А потом резко вздрогнула.

Ведь кот превратился в подсвечник.

*

Фарфорового котика в целости донесли до дома. Ира воображала себя пьяной, поэтому подсвечник и воду несла Таня, приговаривая про себя, что ей снова нужно делать всё самой.

— Вообще-то это я всё сделала! — кричала вслед сестра.

— О, гляди-ка, даже язык не заплетается.

По дороге домой было прохладно и хорошо, если не считать пары моментов, когда Ире захотелось начать пить хоть из лужи — настолько горело горло.

Зашли в комнату, включили свет. Ира откопала из подсознания свой сундук с нытьём, и наконец-то вылила его наружу:

— Я устала, у меня болят ноги, я хочу есть, хочу пить, хочу спать и не хочу больше никаких привидений, ёкаев, или как их там.

Скрипнула дверь. Ира обернулась и наконец замолчала.

Красное лицо, длинный нос, густые брови. Она ещё ни разу не видела его так близко.

“Вот оно.”

Она схватилась за крестик и прошептала, что не хочет умирать. Не здесь. Иначе будет вечно прозябать в чужой стране среди чужих лиц.

— Не надо бояться, — заговорила Таня, наливая в бокал воду, и чиркая спичкой. — Просто вспомни, что ты не одна, — зажгла подсвечник в форме котика. — А остальное решится само собой.

Вода приобрела зеленоватый оттенок. Таня обернулась вслед за Ирой и увидела ёкая. Тот тяжёлым шагом ступил ближе к ним, подобравшись почти вплотную.

— Ты откуда здесь, дружище? — не теряя оптимизма спросила Таня. — Почему без стука?

Ёкай что-то прохрипел в ответ и свирепо посмотрел на Иру. Она испуганно прижалась плотнее к сестре.

— Ты не стесняйся, выпей с нами.

Таня сунула ему в руку бокал, и тут же чокнулась.

— Ну, на здоровье! — весело объявила она.

Красное лицо сделало пару глотков. Громко хлюпало и, кажется, восторженно цокало языком. Ира представила, как он так же будет хлюпать её кровью. Ладони вспотели, дрожь в ногах было не унять. Дождавшись, когда ёкай полностью выпьет сакэ, она задула свечу на подсвечнике.

Сакэ обратилось в святую воду.

Красное лицо треснуло и рассыпалось в пыль.

*

— Ну как тебе первый день в Японии? — спросила Таня, подметая останки призрака.

— Даже не знаю, — Ира поглаживала ожившего рыжего кота. — Очень на любителя.

— Завтра будет интереснее.

— Не хочу интереснее, — устало произнесла Ира. — Хочу обычный день.

Обычный скучный день.