Ну наконец-то – суббота. Два дня назад я отпраздновал свою днюху, только принимая подарочки в соцсетях, и, закатив глаза, выслушивал одинаковые поздравления по телефону. Я бы с радостью отбросил всю эту чушь, закрыл страницу, выключил телефон, уехал на дачу, сел в беседочку и с ожиданием смотрел на вход – ну когда уже там появятся друзья? 25 лет – это ж типа юбилей, всё будет по-максимуму, всё будет идеально.

А вообще, я так и сделал. Ещё за неделю до дня рождения, я навёл в грязном и пыльном, но довольно большом доме порядок, превратив его в уютное и приятное местечко. Да, на утро после празднования вся эта красота превратится в заваленный мусором и кое-где заблёванный «сарай». Но что ж поделать.

Вечером, перед тем, как всё должно было начаться, я был уже там, блуждая по комнатам и пытаясь сделать порядок ещё идеальнее. Тут старая ваза как-то криво стоит – нужно сдвинуть на середину стола. А вообще, время ещё есть, можно натащить с улицы цветочков, коих за окном в изобилии. Главное, не принести домой клещей, попутно посадив на себя парочку. Признаться честно – спать совсем не хотелось. Это раньше, в школьные годы, я видел друзей каждый день. Их было настолько много, как количеством, так и временем, что они успевали надоесть, и я, сославшись на какую-нибудь работу по дому, пёрся наконец домой смотреть фильм или сериал.

Но сейчас, увы, всё не так. Фильмы и сериалы для просмотра всё сложнее найти, солнце за окнами дома и работы словно тащит сквозь стекло на улицу, и плевать, что живу я на пятом, а работаю на втором этаже. «Сюда иди, дебил, не просирай такой классный день» - вырезает солнце лучами на моём лице, когда я с геймпадом в руках пялюсь в монитор. «Да отстань ты» - вздыхаю я, и шторы спасают меня от настойчивых приглашений. Приглашений на одиночные прогулки, без друзей, давно обитающих в разных частях страны.

Знаете, как сложно было всех собрать? Как сложно было договариваться с каждым, ещё с зимы названивая и написывая каждому о своих грандиозных планах. И вот, когда Женя вырван из цепких лап жены, Колян пообещал детям привезти нечто крутое из своей поездки, а остальные, помладше, просто закрыли все свои учебные долги… выясняется, что всё это – только на словах. «Ты чо, у меня теперь девушка» - отвечает Илья за пару дней до события, когда я обзванивал всех и напоминал. «Слууууууушай, а через недельку никак?» - Внезапно нападает куча проблем на Игоря. «А вы там долго будете? С ночёвками? Я тогда опоздаю, на следующий день подъеду, ближе к вечеру.» - Виталик просто надеется, что уже вечером первого дня про его обещание все забудут.

Вот и получается, что весь это вычищенный дом, закупленное бухло и жратва на пару десятков человек, достанется скромной компании из троих друзей, меня и моей девушки. И знаете… чувство разочарования как-то слишком быстро переходит во что-то вроде гордости. Типа «ну и хрен с вами, попросите у меня о чём-то, ага.»

Ага. Пока мозг небезуспешно пытается придумать причины наплевать на отмазавшихся приглашённых, телефон наконец-то разрывается первым утренним входящим звонком.

— Антош, встреть меня, пожалуйста. – Слышу я запыхавшийся голос Насти. – Я тут в этих домах запуталась совсем.

Ну и всё! Моя любовь здесь. Не это ли главное? Выбегаю из дома и после нескольких секунд перекрикиваний я уж бегу к ней, чтобы броситься в объятия и на руках отнести домой, уложить в уютную, пусть и не совсем по-городскому мягкую и пушистую кроватку, и лечь рядом с ней, в ожидании остальных.

А их ждать довольно просто – где-то ещё далеко послышался рёв автомобиля, несколько ритмичных сигналов, распугавших работающих на участках дачников, и во они уже на месте – все трое.

Весело, с криками и свистом вываливаются из машины, ожидая увидеть полный дом народа… но лица их резко меняются, когда узнают, что всё, больше никого не будет.

— Зато прикинь сколько нам достанется. – Киваю я в сторону стола, который ещё не накрыт, но всё вокруг него завалено пакетами с кое-где торчащими бутылочками.

— Может хоть девчонок позовём? – Предлагает Вован. – Хоть веселее будет.

Но мои мысли и представления о празднике уже перестроились с грандиозного бухла, включающего в себя частичное разрушение комнат, на тихие (ну или не очень) и спокойные посиделки. Ламповое выпивалово, так сказать. Воспоминание о былых весёлых временах, философствование, доведение себя до состояния «давайте чё-нить замутим»… а дальше видно будет.

Стол накрыт – я не поскупился на хорошую еду и выпивку. Тут и текила, и какие-то дорогие виски, коньяк и ром... бренди... различные виды мясца для шашлыка, несколько дорогих тортиков, да даже далеко не самая дешёвая красная икра. Могу себе позволить такой праздник. Могу и позволяю. Только вот большая часть этого добра будет отправлена обратно домой. Ну, так тоже неплохо.

— Ну что, за встречу и сразу за тебя? – Потянулся за бутылкой Денис.

— Сначала желание. – Рома аккуратно вставлял свечи в торт.

— Блин, ну какое желание? – С улыбкой отмахнулся я.

— Давай-давай. – Не глядя на меня, кивал Рома, заканчивая расстановку. – Вован, поджогивай!

Вован выполнил просьбу. Все 25 свечей потихоньку разгорелись и обдали лёгким жаром моё лицо. Я на минутку задумался. Да, я и раньше желал всякую банальщину типа денег, здоровья, дружбы-братства до конца веков. Это такая же хрень, что и новогодняя ночь. Я улыбнулся – представил, как в одно мгновение меняется и рушится мир после исполнения всех новогодних желаний одновременно.

— Значете, чего бы я хотел прямо сейчас, без всяких этих счастья-здоровья-долгих лет… - Начал я, задумчиво глядя на пламя.

— Э! – Остановил меня Вован. – Про себя давай, а то не сбудется.

— Да успокойся ты! – Эмоционально махну я рукой в его сторону, едва не затушив пару свечей. – У меня вообще как бы и не желание. Порассуждать захотелось. Вот сидим мы тут, пять человек. А остальные… заняты? Не захотели? Всё сорвалось в последний момент? А я вот смотрю на вас, парни… и как-то даже слёзы пробиваются. Нет, нифига, это не стыдные слёзы. Это слёзы гордости, слёзы ностальгии. Такие, знаете, слёзы, когда понимаешь, что всё так, как надо. Что лучше уже и не было бы. Вот они – вы, которые не забывают и звонят ровно в 00:00, а потом расстраиваются, что не удалось первыми поздравить. При этом я специально скрыл дату рождения, а вы всё равно помните. Ребят… спасибо вам. Спасибо за сегодняшний день, за проведённые весёлые подростковые годы, за всю помощь, которую оказали мне по ходу нашего общения. И на самом деле, вот этот стакан. – Я поднял стакан, уже немного наполненный чем-то. – Я хочу выпить уж точно не за себя. За встречу, за нашу дружбу, за вас… в общем, спасибо пацаны.

— Душевно, сука. – Нарушил Вован минутную тишину.

— А про меня почему не сказал? – Обиженно ткнула меня в бок Настя.

— Так мы же с тобой уже почти семья. – Прижал я её к себе. – С тобой я рядом и навсегда.

— Ууууу, милота какая. – Издевательски протянул Денис. – Желание загадывай уже, чего мы тянем?

Он поднял стакан и постучал по нему пальцем.

— Короче. – Вздохнул я. – Хочу, чтобы… я мог всегда быть рядом с теми, кого люблю и кому действительно нужен.

Я набрал полные лёгкие, и, вопреки моим ожиданиям, свечи погасли, когда я выдавил ещё далеко не весь воздух из лёгких. Тишина взорвалась торжественными выкриками, а из-за спины внезапно высунулась чья-то рука с тортиком поменьше, и без лишнего растягивания времени смачно уткнулась мне в лицо.

— Ну нахрена? – Пробубнил я, одновременно вкушая то, что толстым слоем налипло на моё лицо.

— Антох, прости! – Заливался хохотом Вован. – У тебя тут этих тортиков, я просто не мог этого не сделать.

Я умылся – благо, что в дачном доме были все удобства, в том числе нормальная ванная. А когда вернулся к столу, обнаружил свой стакан заполненным до краёв.

— Ну кудааа? – Протянул я, понимая, что сейчас мне придётся это пить. – Чего вы туда намешали-то?

— А что намешали? А ничего не намешали! – Развёл руки в стороны Вован. – Ты сам бухло покупал, сам и смотри, чего там уже открыто.

— Ну собирались же нормально посидеть. – Улыбался я, но укоризненно качал головой.

— А что? А что не так? – Вован продолжал стебаться. – А может, там 90% воды, кто знает?

—Короче. – Встал со стула Рома. – Ты уже большой мальчик. Уже ближе к тридцати, чем к двадцати, прикинь? Значит, мальчик, вот тебе стаканчик. Тут сразу за всё – за встречу, за тебя, и за желание.

— А потом «между первой и второй», да? – Усмехнулся я, но всё же поднял стакан.

— Но-но-но! – Денис поднял указательный палец вверх. – Судя по количеству алкогольных напитков, доступных для данного мероприятия, делать перерывчики вообще не имеет никакого смысла.

Раз-два-три… и тихие спокойные посиделки превратились в бесконечный гогот и фразы о том, как мы друг друга любим, как никогда друг друга не бросим, и как прав или не прав тот или иной известный на всю страну человек. В общем, стандартная пьянка, которую хоть как-то пыталась держать в узде Настя, но поняв, что ничего не выйдет, плюнула на всё это и тоже немного сорвалась – налегла на тортик. Мы-то портим здоровье, так почему бы ей слегка не испортить фигуру.

Само собой, я даже не заметил, как оказался в постели. Настя закидывала мои ноги на кровать, а с первого этажа всё еще доносились дикие вопли и смех друзей.

— Намешали мне хуеты, сука… - Бурчал я, пока Настя пыталась уложить меня поудобнее.

— Не переживай, они там тоже уже еле держатся. – Слегка засмеялась Настя.

— Не обижали они тебя? Не обижали? – Включил я пьяного героя и попытался встать, но результатом было едва заметное ёрзанье на кровати.

— Я сама кого хочешь обижу. – Наигранно грозно ответила Настя и укрыла меня одеялом.

— Убери, сними, жарко… - Промычал я… и на это моё бодрствование на этот день закончилось.

Утро. Открыв глаза я сначала так и подумал – я живой, на улице светло, и я даже вполне хорошо себя чувствую. Пришло время зевнуть и протереть глаза. И если с первым я успешно справился, то второе мне помешала сделать правая ладонь… прибитая гвоздём к стене. Твою-то, сука, мать! Любые попытки сдвинуть ладонь приводили к сильнейшей боли.

— Эй! Пацаны! Настя! – Кричал я, постепенно прекращая любые движения рукой, чтобы не усугубить ситуацию.

Тишина была такая, будто в доме никого не было. Я внимательно осмотрел руку. Гвоздь был вбит в середине ладони, судя по всему, не задев кости. Конечно, под его неестественно широкой шляпкой не было видно точное место входа, но осторожные попытки пошевелить пальцами были вполне успешными, хоть и болезненными.

Так, ладно. Эмоции ушли. Кто это сделал – ещё предстоит узнать. Даже если это кто-то из своих, никаких серьёзных разбирательств не будет. Рука в целом работоспособна, пару недель поболит и останется памятный шрам. Охуенно, конечно, днюху отметил, но что ж поделать.

— Э-э-э-й! Ещё громче крикнул я. – Куда делись все?

Ещё несколько минут тишины. Придётся самому вызывать скорую, если телефон рядом и не разряжен. Быстро нащупал его в кармане, и так же быстро разочаровался – выключен. А что удивительного, если использовать его в качестве камеры на штативе, чтобы запечатлеть столь редкие посиделки с друзьями.

— Настя, блин! – Во весь голос заорал я. Ну уж она-то не могла меня бросить, ни за что.

И тут же дверь в комнату распахнулась.

— Ты как? – Осторожно выглянула она из-за двери.

— Да как-то вот так. – усмехнулся, глядя на прибитую к стене руку и слегка шевеля пальцами. – Это кто сделал-то?

— Честное слово, не знаю. – Убедительно ответила Настя, виновато отводя взгляд. – Твои ребята вырубились давно, я сначала с тобой полежала, но ты храпел и перегаром вонял, прости.

— Внизу спала?

— Угу.

— А потом-то что?

— А потом пришла, а ты вот так! – Насте было неприятно смотреть на мою руку, поэтому она показывала пальцем куда-то в её сторону, глядя в пол.

— А где ребята?

— Да спят ещё, они там после тебя ещё полночи квасили.

— А ты раньше спать легла?

— Нет! – Возмущённо воскликнула девушка. – Я дождалась, пока все уснут. Потом спала, проснулась в туалет, заглянула к тебе, а ты вот так… я давай тебя будить, а ты всё храпишь, не замечаешь ничего.

— Скорую почему не вызвала?

— Ну ночь на дворе, а вы пьяные, кто приедет-то… - Запинаясь, ответила Настя.

— Темнишь ты, что-то. – Вырвалось у меня, и чтобы не обидеть девушку, я тут же перевёл тему. – А с ребятами нормально всё? Ничего больше не случилось?

— Вроде нет. – Ответила Настя, кажется, всё же не пропустив мим ушей первую часть моей фразы.

— Ладно. – Вздохнул я. – Ну теперь-то не ночь, и я не пьяный. Может, вызовем кого, а?

— Да-да, подожди, щас. – Замялась Настя. – Давай сначала сами попробуем, а?

— Ну нееееет, я без руки остаться не хочу. – Погрозил я пальцем. – Пока ещё всё нормально, вроде, а мы можем только добить.

— Ну щас, щас, ладно… - Закивала Настя и выбежала из комнаты.

Ну что за идиотизм. Эти придурки каких-нибудь грибочков накрошили мне в стаканы, да и себе тоже. Просыпайтесь, сволочи, разбираться будем. Насти не было минут 10. Скорую ждёт? Так она так быстро и не приедет, слишком далеко. Ищет врача среди дачников? Ну нет, спасибо, разворотить руку каким-нибудь гвоздодёром я не хочу. Не покидал соблазн выдрать нафиг руку самому, но слишком уж широкая шляпка была у гвоздя. Так и кости пострадают, сухожилия какие-нибудь…

— Вызвала. – Тихо произнесла Настя, как-то виновато глядя в пол.

— Ну и? – Заподозрил я неладное.

— В ближайшие несколько часов приехать не смогут.

— Что за бред? – Возмутился я. – Дай мне телефон.

— Вова отобрал. – Снова отвернулась Настя.

— Отобрал? – Дёрнулся я так, что чуть не переломал остатки здоровой части руки и закричал. – Э! Вован! Сюда подойди!

— Они ушли все.

— В смысле блять ушли? – Я уже истерил. – Натворили хуйни и зассали, что ли?

— Антош, не матерись. – Смутилась Настя.

— Да как тут не материться-то? – Попытался я успокоиться и глубоко вздохнул. – Так, Настюш. Найди у кого-нибудь из соседей телефон, пожалуйста.

— Хорошо. – Покорно ответила девушка и в спешке удалилась.

А я ещё речи толкал, какие он все хорошие, верные, прекрасные. Тьфу! Сука, больше ни с кем, никогда и ни за что не встречусь. На улице увижу – не поздороваюсь. При смерти будут валяться на дороге – подойду и обоссу. Телефон они отобрали. Телефон Насти! Шикарно вообще. Вы, твари, мне стократно этот долг вернёте.

Мне показалось, или гвоздь пришёл в движение? Вот совсем чуть-чуть, как будто сдвинулся в сторону. Не в ту, которую я хотел, конечно. Но всё же.

— Эй! – Сразу же крикнул я. – Кто там?

Ответа не последовало. Лишь ещё одно, более уверенное движение гвоздя в противоположную от пальцев сторону.

— Больно же! Аккуратнее там! – Я всё ещё надеялся, что кто-то за стеной пытается избавиться от гвоздя.

Раздался хруст – гвоздь резко сдвинулся и разрезал мою руку почти до запястья. Так, что теперь я мог двигать ладонью взад-вперёд, но огромная шляпка всё равно не позволяла освободиться.

— Твою мать, ты чего творишь? – Заколотил я свободной рукой в стену.

— Потерпи, пожалуйста. – Услышал я тоненький голосок Насти, которая пряталась за приоткрытой дверью.

— Ты смотри, что он делает! – Показывал я на руку. – Я уже почти без руки остался! Иди скажи ему, пусть перестанет, и давай уже МЧС вызывать!

В этот момент раздался скрежет, и гвоздь без особого труда прорезал мне руку до локтя. Я взвыл от боли и ужаса, глядя на две дрожащие половинки руки. Гвоздь же, в свою очередь, и не думал покидать стену – он просто был невероятно длинным.

— Настя блять! – Издавал я хрипло-визглявые звуки. – Убери его нахер отсюда, он же меня убьёт!

— Терпи, Антоша, терпи. – Продолжала приговаривать Настя, глядя куда угодно, но не на меня.

— Да хуле тут уже терпеть?? – Визжал я, не пытаясь сдерживать мат. – Всё, руке пизда, ты не видишь?

Для наглядности я ещё раз потряс половинками руки и едва сдержал рвотный рефлекс. Гвоздь, сделав «пробный шажок», уверенно направился к плечу. Боль была уже не такая сильная – то ли из-за шока, то ли первая порция боли дала моему организму слегка привыкнуть.

— Настя. – Вызывающе начал я. – Что за хрень происходит, а?

Девушка наиграно или не очень засуетилась, пытаясь что-то найти в комнате, но не отыскав необходимое, быстро выбежала за дверь.

— Да блять, куда ты… - Уже очень натужно говорил я, так как гвоздь уже достиг плеча и, не собираясь останавливаться, продолжил движение к шее.

Он был словно живой. Если он утыкался в кость, он аккуратно обходил её, продолжая вгрызаться в мягкие ткани. К этому моменту я примерно понимал, что он хочет разрезать меня пополам. Так, чтобы каждый мой орган был аккуратно распилен надвое. Боль сменялась бульканьем, жжением в груди, непроизвольными хрипами из недр шеи, оттуда же, через рот, выплёскивались волны крови.

— Почему я ещё живой? – Просипел я, когда Настя снова вошла в комнату. Очевидно, голосовые связки тоже были «располовинены». Пока только самая верхняя часть шеи и голова были нетронуты.

Гвоздь двинулся ниже. Быстро пробежался внутри живота и подобрался половым органам. Несмотря на своё состояние, этот факт напугал меня так, что я попытался всеми способами этого избежать. Но вместо желанного спасения, к моему величайшему ужасу, моё тело просто расслоилось на две половины, одна из которых всё ещё держалась, благодаря гвоздю, удерживающему ещё неразрезанную часть. А вторая, словно лист бумаги, облепленный пластилином и прочей мерзостью, плюхнулась на кровать.

Я машинально посмотрел вниз – мышцы шеи работали без проблем. Как я и ожидал – ровно отсечённые половинки органов всё ещё функционировали. Лёгкие начинали движения на «мне» - на той части тела, где до сих пор надёжно удерживалась голова, и продолжали расширяться на кровати, будто были связаны чем-то невидимым, но поддерживающим в них жизнь. То же самое было с сердцем – я чувствовал и видел удар у себя в груди, и через долю секунды движение продолжалось на кровати, выдавая порцию крови вникуда. Впрочем, так же можно было описать действия остальных движущихся органов и мышц. Я пытаюсь втянуть живот – жир и кожа на кровати начинают попытку сделать то, чего требует от них мозг. Глотаю слюну – часть её течёт по «моей» половине пищевода, а часть – на кровати. Чувствую урчание в животе – наблюдаю нечто мерзкое, продвигающееся по моему кишечнику…

Это зрелище стало моей анестезией. Когда я закончил рассматривать органы, гвоздь быстро метнулся к началу – ладони, часть которой, ближе к пальцам, ещё была соединена плотью… и легонько отсёк эту связь, окончательно отделив часть туловища. Половина меня, за исключением головы и части шеи, уже валялась на кровати, продолжая двигаться в такт моим действиям. Между мышцами словно всё ещё была связь, и, когда я поднимал часть своей руки, поднималась и отрезанная.

Гвоздь не останавливался. На этот раз проскрежетал по стене, на секунду затих и словно выстрелил мне в шею, прямо под головой. «Погуляв» ещё немного в области шеи спины, от меня отвалился ещё один слой, и теперь уже я совсем не мог пошевелиться. Моя «основная часть», на которой держалась голова, сжалась в гармошку и сползла на кровать. Всё это вместе хаотично извивалось, двигалось и издавало неприятные звуки, но уже без моего контроля. Я почувствовал, как моей головы коснулись чьи-то руки.

— Ну вот уже почти всё. – Нежным голосом сказала Настя, поглаживая меня по волосам.

— Почему я живой? – Произнёс я одними губами.

Никаких звуков не последовало, а Настя просто прижала указательный палец к моим губам.

Она «установила» остатки моего тела поудобнее – положила голову на подушку, слегка приподняв её. Мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать за тем, что она делает. Медленно, словно никуда не торопясь, Настя открыла большую спортивную сумку, проложила её несколькими слоями плёнки, и стала аккуратно укладывать туда моё тело, аккуратно поднимая органы, стараясь не сжимать их, и не брезгуя вонючим, выскальзывающим из рук и извергающим нечто неприятное кишечником.

Тем временем, «гвоздь» отсёк голову от тела, и уже три сумки были набиты утрамбованным мной. Кроме головы. Она, то есть, собственно, я, продолжал безмолвно и уже даже без страха наблюдать за происходящим.

— Ну всё. – Прошептала Настя, глубоко вздохнув, обращаясь к самой себе.

Девушка подошла к кровати, постелила толстое и чистое одеяло, и легла рядом со мной. То есть, с моей головой.

— Ну вот и всё. – Улыбнулась она и погладила меня по щеке.

— Что всё? – Я надеялся, что она сможет прочитать по губам.

— Мы с тобой ещё встретимся. – Потрепала она меня по волосам.

— Ну ебать, конечно, блять, встретимся. – Искривлял я губы в ругательствах, зная, что и она этого не услышит, и чего уже сдерживаться-то?

— Ты не думай ничего такого, я тебя не бросаю. – Покачала она головой с серьёзным видом. – Я сделала это именно потому, что слишком сильно тебя люблю и ни за что не смогла бы отпустить.

— Охуенный способ выбрала, спасибо.

— А ты? Ты любишь меня? – Подняла она мою голову. – Только серьёзно.

— Люблю. – Ответил я, и она явно правильно всё прочитала.

— Антоша, лапусик мой! – Тонюсеньким голоском почти пропела Настя и прижала мою голову к груди. Если бы у меня ещё было тело, я бы… я бы не сдержался, это точно.

— Спасибо тебе. – Поглаживала она меня, ещё сильнее прижимая к себе.

— Да за что спасибо-то? – Бессмысленно шевелил я ртом.

На несколько минут она затихла, не отрывая меня от своей груди. Будто готовилась к чему-то грандиозному, чему-то завершающему. Ну, и вот. Момент настал. Длиннющий «гвоздь», который всё это время был внутри меня, в верхней части шеи, в одно плавное движение разрезал мою голову пополам. Я почувствовал, как мои передние зубы с хрустом выламываются и как мой правый глаз продолжает наблюдать за тем, как Настя аккуратно укладывает вторую половину головы в одну из сумок.

— Ты скоро восстановишься. – Поцеловала меня Настя в единственную оставшуюся щеку и спешно удалилась из комнаты.

Гвоздь зашевелился где-то внутри меня (хотя выбор у него был, прямо скажем, невелик) и резким движением втянул куда-то в темноту. По моим ощущениям – в стену.

И всё. И тишина. Насти нет, друзей нет. Меня нет. Как можно было думать иначе и вообще – думать, с одним-то полушарием мозга, без кровоснабжения и воздуха. У меня не было часов, чтобы узнать время, у меня не было способа выглянуть на улицу, и эти мысли с каждой минутой наводили на меня ужас куда больше чем тот, что я испытал до попадания в стену. Полнейшая безысходность и отчаяние разбавлялись лишь фразой «ты скоро восстановишься». Где восстановлюсь? Там, у Насти в сумках? Или всё-тки ещё не всё потеряно для этого куска черепа с частью мозга и одним глазом?

Спустя, наверное, сутки мне удалось уснуть. Я ожидал, что первое же отключение станет для меня и последним. Но вопреки моим страхам и ожиданиям, я проснулся. И проснулся чуть более человеком, чем до этого. Отчётливо ощущался второй глаз, на противоположной стороне полноценного лица, левая часть головы до ужаса чесалась, и от этого я был готов прыгать от радости… но, видимо, нужно было немного подождать.

Восстановление шло довольно странно. Казалось бы, самая сложная часть тела – мозг, восстановился за одну «ночь». Вместе с целым глазом, который пусть и не сразу, но всё же открылся. Оценить зрение я не мог – всё происходило в полной темноте. Или… или просто зрения действительно ещё не было.

Следом, начала мееееедленно вытягиваться шея, попутно восстанавливая и позвоночник. Всё это «новое» до ужаса чесалось, что, несмотря на относительные страдания, всё же несказанно радовало. Далее, одновременно, я стал расти сразу в трёх направлениях. После каждого пробуждения я ощущал новые пару сантиметров рук, плеч и груди. Более того, я свободно мог ими шевелить. Вместе с этим появился и голос. Конечно, какое-то время я кричал, звал на помощь… ну, стандартные потребности, так казать. А потом стал просто разговаривать с самим собой, петь песни, рассказывать воображаемым друзьям истории… и даже общаться с тем самым «гвоздём». Он ведь всегда был рядом. Во времена моего бодрствования, он ни на секунду не останавливаясь скользил по моему телу – то ли «подрисовывал» новые части, как 3D принтер, то ли сканировал моё тело, чтобы во время моего сна накинуть пару сотен грамм новой плоти.

Я назвал его «Пустельга». Ничего особенного, просто это слово всегда казалось мне смешным. Настроение было всё лучше, вот только и желание поскорее вернуться к нормальной жизни слишком терзало. Я много раз просил Пустельгу ускорить процесс, спрашивал о том, как он это делает… и точно ли я вернусь к жизни после восстановления. Я искренне верил словам Насти, она ведь меня любила… или любит?

На мои вопросы о старом теле, само собой, тоже не было никаких ответов. Да и вообще. Единственным, что было рядом со мной кроме Пустельги и поверхности, на которой я лежал – тишина. Будто это была не стена дома (а это и не обсуждается, стены моей дачи не настолько толстые, чтобы туда поместился человек). А этот человек становился всё больше похож на человека. Ко мне вернулось сердцебиение, руки, пальцы, урчание в желудке, хотя чувства голода и жажды пока не было… да, пусть всё это продолжалось, кажется, неделями, но я точно восстанавливался. Когда мои ноги «доросли» до колен, я целыми «днями» сжимал веки, чтобы побольше спать и восстановиться наконец полностью. Однажды я проснулся и понял, что вот они – пятки! Уже почти всё! Поджав одну ноги и ощупав стопу, я выяснил, что осталось дождаться всего-то пальцев… то есть, ещё несколько дней.

А потом, когда время почти пришло, я долго не мог уснуть. Как же можно уснуть, когда завтра твой день рождения? Настоящий такой, а не всякая чушь с празднованиями. И тогда, впервые, я услышал голос. Я не знаю, что это было – галлюцинация от слишком долгого одиночества или это Пустельга со мной заговорил…

— Тебе нужно поспать. – Металлический, отдающий эхом со всех сторон, голос.

— Ты меня слышишь? – Сразу же оживился я.

Кажется, зря. Ещё несколько десятков попыток докричаться, и я всё-так решил приступить к выполнению поручения голоса.

Доброе утро! Даже тусклый утренний свет заставил меня слегка взвыть от боли. Но терпения не было, и я из всех сил разжимал веки, чтобы посмотреть наконец на себя любимого. Та же одежда, та же причёска, никаких шрамов или прочих дефектов… как будто ничего и не было!

Я встал. Та же комната, та же кровать, и ни намёка на дыру в стене. Ни малейшей трещинки. Ну красота, блин. Никаких даже доказательств. Зато есть Настя. Хватаю телефон, заряжаю его, звоню. Номер не существует. Шустро она. Хотя чего это я, какой шустро? Сколько я там восстанавливался? Полгода?

Ё-моё. А как же родители? Друзья? Как мне щас заявиться к ним как ни в чём не бывало? Здрасьте, а я вот в стене был, восстанавливался, после того, как меня Настька расслоила и в сумках унесла.

Снизу слышен чей-то громкий смех. Какого хрена? Бегу вниз… Вован, Денис и Рома. Сидят, истории травят, чипсами хрустят.

— О, Антоха! Ты как? Полегчалло? – Обрадовался Вован, едва заметив меня.

— Ну типа того. – Приподнял я одну бровь. – А Настя где?

— Оооо, не, не полегчало. – Покачал головой Денис. – Вы ж с ней в том году расстались, как раз после днюхи.

— Пиздец ты, конечно. – Прыснул от смеха Вован и пролил немного жидкости из стакана. – Сразу видно, стареешь.

— Это если его в 26 так плющит, то что к сорока годам будет?

— Стоп. – Жестом остановил я беседу. – В 26?

— Ну да. – Все трое серьёзно смотрели на меня.

— А, ну да. – Наигранно закивал я. – Точно. Я ж там год, видимо… жил.

— Бля, Антох, честное слово, мы тебе ничего не подмешивали. – Отложил в сторону чипсы Рома. – Тебе походу просто пить нельзя.

— А в том году подмешивали? – Спросил я на всякий случай.

— Не ты, ты чего, мы уже тогда поняли, что нельзя.

— А что было-то?

— Да тыщу раз обсуждали уже, три стакана, смесь безобидного алкоголя, и ты всё, готов.

— И больше ничего?

— А что ещё должно быть? – Вопросительно посмотрел на меня Вован.

— А с Настей-то мы как расстались? – Спросил я, понимая, что вот-вот меня отвезут куда-нибудь подальше, чтобы вправить мозги.

— Для бля, - махнул рукой Денис, - ты тыщу раз об этом спрашивал уже. Ну потащила она тебя пьяного наверх, ты ей там гадостей наговорил, приставал так… жёстко. Ну и проблевался вдобавок.

Я вопросительно смотрел на замолчавшего Дениса.

— Ну и выбежала она, в слезах. - Продолжил Денис, закатив глаза. - Сказала, что нахер ты ей такой не нужен, что нового себе найдёт.

Я всё ещё ждал продолжения, глядя в глаза Денису.

— Что? – Вопросительно посмотрел он на меня. – Ушла она потом, и всё. Мы же её не знали вообще, так и не видели с тех пор.

— Антох, иди ещё поспи. – Недовольно сказал Рома. – Каждый раз одно и то же. Щас протрезвеешь и сам вспомнишь, как тебе уже сто раз всё рассказали.

— Ну а я-то пытался вернуть отношения? – Мне совсем не хотелось спать и не было нужды трезветь.

— Ну свалила она от тебя, когда ж ты привыкнешь? – Похлопал меня по плечу Денис. – Номер сменила, переехала вроде.

— Так, ладно. – Я попытался подыграть и схватился за голову. – Всё перемешалось, блять. Налейте, что ли.

— Это можно. – Кивнул Вован, но без особого энтузиазма.

Полный стакан мне уже не доверяли, и капнули грамм пятьдесят. Я выпил, съел пару чипсов и продолжил расспрос.

— А вот я, да? – Начал я пытаться донести мысль. – Я всегда был с вами? Никуда не исчезал?

— Ну мы же приезжали только на праздники, на новый год и вот сегодня. Остальное время тебя не видели. – Отвечал Вован, но очень подозрительно на меня смотрел.

— А вот на прошлую днюху… когда Настя свалила… у неё сумки были?

— Спиздила что-то? – Оживился Рома. – Только щас заметил?

— Типа того. – Кивнул я, найдя способ расспросить друзей без лишних подозрений.

— Ну нет, только своя сумочка, маленькая такая. – Сразу же разочаровал меня Вован.

— Да какого хуя? – Стукнул я кулаком по столу.

— Что-то серьёзное унесла? – Понимающе посмотрел Рома.

— Ага. – Кивнул я, кусая губу.

— Бля, братан. – Денис приобнял меня за плечо. – Будь мужиком. Найдётся всё. А если нет – будет жёстким, но ценным уроком.

ПРОДОЛЖЕНИЕ И КОНЦОВКА В КОММЕНТАРИЯХ

Зима это отсутствие лета.
Горечь - присутствие гадости.
Тьма это отсутствие света.
Счастье - присутствие радости.

Болезни это от бога приветы.
Сплетни - присутствие зависти.
Мудрость - когда ты знаешь ответы.
Слабый характер - от жалости.

Жизнь это ДНК эстафета.
Сила - присутствие слабости.
Грех это нарушенье завета.
Страх - приближение старости.

Всё, теперь ваша песенка спета,
Нет здесь другой вероятности.
Смерть это отсутствие света,
Рожденье - присутствие радости!
...
Этим не удивить мне эстета,
Нету в строках элегантности.
Не получается рифм пируэта,
Я утопаю в бездарности.

Возвращение домой после двухнедельной вахты – это всегда волнительно, но не настолько, чтобы превращать это в какое-то большое событие. Может, первое время, первые полгода – да, сильно скучаешь по дому, и, выходя из поезда, ощущаешь невероятный прилив эмоций. Отдалённо похожий на тот, из детства, когда бабушка заставляла на неделю уезжать в деревню, оторвав тебя от родного дома, друзей и привычных развлечений…

В те моменты, когда поезд останавливался и открывались двери в родные края, я был готов не спать ещё ближайшие дня 3, чтобы насладиться всем, по чему так соскучился.

А в старости уже совсем не то. Слишком уж отдалённо похож этот прилив эмоций. Нет уже того порыва не спать несколько дней, бежать к друзьям и играть, играть, играть… хотя, почему же – играть очень даже можно, только теперь в компьютерные игры, глядя в монитор безразлично-грустными глазами. Да, чтоб вы понимали – старостью я называю возраст, когда 30 уже близко.

В старости ценишь совсем другое. От вокзала до дома – только пешком, чтобы захватить как можно больше местности и посмотреть, не изменилось ли чего. Не снесли ли за эти две недели пару зданий, не закрыли ли пару магазинов, не спилили ли любимое дерево… может, встретить пару знакомых, поболтать о жизни.

И видя, что всё по-старому, глубоко вдыхаешь, и вместе с воздухом наполняешься удовлетворением и радостью. Привет, милый дом, на ближайшие две недели.

Финальная часть пути до моего дома проходила либо через длиииинную неосвещённую часть улицы, среди заборов частных домов, либо через комфортную и широкую дорогу, с фонарями и тротуарами, но заставляющую делать приличный такой полукруг – раз в пять длиннее. Разумеется, я, как и многие другие, выбирали более короткий и прямой путь. Да, по вечерам и ночам там было до жути темно и некомфортно – постоянный лай собак из-за заборов, шуршание в кустах, и непреодолимое ощущение, что вот-вот кто-то выбежит и набросится на тебя.

И действительно – было там такое местечко, заросшее кустами. Несмотря на близость вполне себе жилого дома, там часто собрались разного вида компании – от молодых ребят до старых алкашей. И хорошо, что их было слышно издалека – можно было хотя бы подготовиться к неприятной встрече, хотя, надо признать, таких ни разу и не было. Зато собаки, вылетающие с громким лаем из этих кустов – дело крайне неприятное.

В общем, всегда, подходя к этим кустам, уже автоматически прижимаешься к противоположной стороне тропы, глядя в кусты с подозрением. Так и на этот раз – тишина говорила о том, что людей в кустах точно нет, а вот пара местных зверюг с радостью может наброситься на прохожего.

— Саша, сынок! – Вот уж точно кого я не ожидал увидеть, хотя в данный момент я только слышал его голос, так это дядю Женю, местного пожилого алкоголика с гигантским стажем.

— Здрасьте, дядь Жень. – Поздоровался, вглядываясь в заросли.

— Саша, пойди сюда, пойди, не бойся. – То ли жалобно, то ли боясь чего-то попросил дядя Женя.

— Что такое? – Я осторожно заглянул в кусты и сделал пару неуверенных шагов.

— Смотри, смотри, что я нашёл!

Я хотел уже достать телефон и посветить фонариком на то, что хотел мне показать старик, но этого не потребовалось. Ладонь дяди Жени была освещена тусклым светом от какой-то кляксы, будто зависшей в воздухе. Я подошёл поближе, присмотрелся, но так и не понял, что это такое. Собственно, об этом я у него и спросил.

— Эта штука лечит! – Восторженно объявил дядя Женя. – Лечит что угодно! Я полностью исцелился, представляешь? Полностью!

— И от чего же Вы исцелились? – Недоверчиво спросил я.

— От алкоголизма, печень поправил, кашлять перестал, аппетит теперь ого-го, – загибал пальцы дядя Женя, – кости не болят, могу хоть прыгать, хоть бегать, зрение стало как в молодости. Да и вообще! – Подытожил он. – Молодым себя чувствую! Как будто мне лет двадцать!

— Ага, вот так, значит. – Само собой, не поверил я. – А к врачам ходили? Проверялись?

— Да зачем мне врачи? – Отмахнулся дядя Женя. – Ничего же не болит и не беспокоит. И три дня уже не пью.

— Ну вы и дольше не пили, бывало. – Теперь уже отмахивался я. – Это не показатель. Полгодика хотя бы. Вот тогда да, можно о чём-то говорить.

— Саша, – очень спокойным и добрым голосом заговорил старик, – ты сам попробуй. Что у тебя болит?

— Да ничего, вроде. – Ответил я, вспоминая, какие проблемы находили у меня на недавнем сеансе УЗИ.

— Ну хоть что-то. Может, травма какая? Синяк? Что угодно, эта штука всё вылечит.

— Значит, говорите, зрение улучшилось? – Спросил я.

Я как-то совсем забыл о том, что всегда хожу в очках или с линзами. Видимо, если проблемы со зрением начались ещё в детстве, они становятся настолько привычными, что о них и не вспомнишь, если вдруг появится какая-то чудесная возможность что-то полностью излечить. Хорошо, что на этот раз мне напомнили.

— А, точно, у тебя же очки! – Воодушевился дядя Женя. – Давай, просто дотронься до этой штуки, результат будет сразу!

— Ага. – Грустно кивнул я и попытался коснуться кляксы. Вопреки моим ожиданиям, свет просто исчез внутри моей ладони.

Я отдёрнул руку. Я-то думал, что это просто какой-то оптический эффект, какая-то паутинка, освещаемая скрытым источником света… кажется, клякса пошевелилась и немного изменила форму.

— Воооооооот. – Протянул дядя Женя. – Молодец. Теперь можешь проверить.

Я взял в руки телефон и снял очки. Нажал на кнопку блокировки, вздохнул – ну мало, вдруг и правда чудо произошло – и посмотрел на экран. И сразу же чуть не выронил телефон – так чётко и ярко и никогда не видел. Зашёл в пару приложений, почитал текст, отдаляя телефон от лица и вновь приближая. Наконец, я перевёл взгляд на дядю Женю – тот улыбался и кивал, демонстрируя мне, что он победил и доказал, что не врёт.

Невероятно. Теперь я могу так хорошо видеть даже в темноте? Нет, ничего особенного, никакого ночного зрения я не получил, просто на лице старика я смог различить улыбку, чего ни за что не смог бы сделать ещё пару минут назад.

— И это ещё не всё. – Похлопал меня по плечу дядя Женя. – Все твои болезни, все проблемы с организмом теперь исчезли.

Я глупо улыбался, всё ещё удивляясь произошедшему. Все болезни, значит? Что ж, теперь нет никаких оснований не верить. Так это же прекрасно? Или есть подвох? Не просто же так эти чудеса происходят.

— А вы давно нашли эту фигню, давно исцелились? – Спросил я.

— Так говорю же, три дня не пью. Вот тогда и нашёл.

— А ещё кому-нибудь показывали?

— Так само собой, половину улицы уже исцелил! – Гордо ответил дядя Женя.

— И что, никого это не удивляет? Никто до сих пор не приехал изучить эту фигню, здесь не собирается очередь?

— Саша, послушай. – Внимательно посмотрел на меня старик. – Когда у человека проблемы, он пойдёт на что угодно, чтобы спастись или облегчить состояние. Кто-то вот как ты, просто недоверчиво дотронется, а кто-то прибежит сразу, услышав слово «исцеление». Люди, в большинстве своём, верят в потустороннее, а это, - указал он на кляксу, - лишь доказательство. Полезное и ценное доказательство, о котором лучше не говорить лишним людям.

— А какие люди «лишние»? – Уточнил я.

— Ну, полиция, учёные, ненадёжные друзья и знакомые. Вот тебя, Сашка, я хорошо знаю, поэтому тебе можно. Ты не выдашь наш секрет.

Секрет, значит. И долго он продержится? Через сколько дней или недель тут соберётся толпа из всяких блогеров, журналистов, специалистов по паранормальному и учёных? Когда это место оцепят и перестанут впускать людей? Когда люди начнут драться и убивать, чтобы попасть сюда? А целебная клякса возьмёт и исчезнет. Вот же весело будет. Надо будет понаблюдать, из моего окна хорошо видно эти кусты.

Попрощавшись с дядей Женей и дав обещание рассказывать только тем, кому доверяю, я покинул новую местную «больницу» и продолжил путь домой.

У подъезда меня встретил Костян – молодой парень, на восемь лет моложе меня, что не мешало нам быть кем-то вроде друзей.

— Ну что, исцелился? – Хмуро посмотрел он на меня, когда я приблизился.

— Ага… а ты тоже?

— Увы. – Невесело улыбнулся Костян.

— Почему?

— Наебал он нас. – Кивнул он в сторону кустов.

— Дядя Женя? – Удивился я.

— Ну да. А ты что думал, это просто так? Бесплатно?

— А что он может сделать? – Усмехнулся я. – Денег потребует?

— Угу, денег. – Покачал головой Костян и после небольшой паузы продолжил. – Жизнь он из нас вытягивает, Санёк.

— Каким образом? – Насторожился я.

— Каждый, кто коснулся этой херни, зацепился за крючок. – Начал рассуждать Костян, глядя в небо. – Этот крючок засел намертво внутри нас, и теперь вытягивает тоненькую ниточку жизни. Мееееедленно, незамееееетно. И будет вытягивать до тех пор, пока мы не закончимся. Это знаешь, как взять кусок такни, - повернулся он ко мне, - найти торчащую нитку и начать тянуть. Понимаешь?

— Типа того. Но почему ты решил, что с нами всё именно так?

— Да просто. Вдруг правда так? – Улыбнулся Костян. – Ну не может же всё это быть без подвоха, правда?

— Да, я тоже так подумал.

— А нафига тогда трогал эту хрень?

— Да я вообще случайно. Я думал, это какая-нибудь паутинка освещённая или типа того.

— А, понятно. – Кивнул Костян и на несколько секунд замолчал. – Ты знаешь, раньше она была размером где-то с горошину. Маааааленькая такая.

— А сейчас сантиметров пять. – Прикинул я.

— Во-во. Я и говорю. Ниточки наши наматываются потихоньку.

— Ну… – Теперь уже я смотрел в небо, задумавшись. – Теперь уже ничего не поделать, да?

— Я тут вот что подумал. – Будто не услышал мой вопрос Костян. – Это ведь можно жрать что угодно, употреблять любые вещества. А потом просто рррраз, махнул рукой сквозь эту хрень и всё. Жив-здоров и без зависимости.

— Ну, каждому своё. – Улыбнулся я.

— Ага. – Мечтательно смотрел он куда-то вдаль. – С чего бы вот начать…

— Ты это, меня тогда позови, я тоже попробую, чего уж терять.

— Во, вот это нормальное решение. – Хлопнул в ладоши Костян. – Вдвоём ведь оно явно веселее будет. А ты прикинь, - резко перевёл он тему, - знаешь же мужика толстого из соседнего дома? Он когда эту штуку потрогал, сразу похудел. Вот прям буквально, зашёл в кусты жирдяем, а вышел стройняшкой.

— И даже кожа не обвисла?

— Ну этого не знаю, без одежды его пока не видел. – Развёл руками Костян. – Но в целом, ты обрати внимание. Все стали стройными, правильными какими-то. Будто у этой штуки есть определённый пример, типа как должен выглядеть человек. Идеальный индекс массы тела, состояние внутренних органов. Бля, да она даже психические расстройства лечит.

— Да ты, я смотрю, уже целое расследование провёл.

— Ну а что делать? Семестр закончился, пока делать особо нечего. Вот и наблюдаю.

— И чего ещё интересного заметил? – Поинтересовался я.

— Прислушайся. – Костян поднял указательный палец вверх. – Слышишь, тишина какая?

— Ну да.

— А раньше как было? Где весь этот городской шум?

— Ну вечер же, поздно. Может, так и было, я особо не прислушивался.

— Ну, может. Всё может быть. Теперь-то действительно всё, правда?

— Блин, Костян, ты чего загадками заговорил?

— Через пару дней и ты так заговоришь. – Уверенно произнёс Костян. – Понаблюдаешь за людьми и задумаешься. О всяком. Вот увидишь.

— Ну что я такого увижу-то?

— Я ж говорю, тишина вокруг. Не было такого никогда. Машины не шумят, люди не орут, собаки не гавкают. Ну прислушайся сам-то.

— Да мало ли что? – Отмахнулся я. – Сам же говоришь, что психику лечит. Может, раньше мы по-другому реагировали на все эти звуки, вот и замечали их, когда они нас раздражали. Люди вот как раз меньше орать стали… или типа того, не знаю.

— Не, Санёк, всё не так. Просто постой завтра на балконе, посмотри, послушай.

— Ладно. Посмотрю. – Согласился я. – А ты… чем вообще занимаешься щас? Только наблюдением?

— Санёк, ну ты подумай. – Костян потёр подбородок. – Мир скоро изменится. Он уже меняется, пока в пределах нашей улицы. Мы с тобой - свидетели глобального пиздеца, который, как мне кажется, теперь неизбежен.

— Главное, успеть попробовать все вещества, да? – Улыбнулся я.

— Ну типа того. – Абсолютно серьёзно ответил Костян.

— Ну ладно, я пойду тогда. – Попрощался я и медленно направился в подъезд.

— Ага, давай. – Ответил Костян, даже не повернувшись ко мне.

Соседи действительно вели себя гораздо тише, чем обычно. Как я ни старался, так и не смог услышать ни одного звука. Интересно, я тоже таким стану?

Всё оставшееся время до сна я провёл за изучением своего нового идеального зрения.

Утром, по совету Костяна, я вышел на балкон. Люди шли по улице, мило улыбаясь и о чём-то почти беззвучно общаясь. Звук машин я всё же услышал, но то ли я поддался влиянию друга, то ли и правда всё стало как-то тише и спокойнее. Собак действительно не было слышно. И это было, наверное, самым странным.

Из кустов вышел мужичок. Новый счастливый обладатель идеального здоровья. Надолго ли?

Интересно, Дядя Женя так и сидит там целыми днями, как местный целитель или хранитель великого артефакта?

Я снова решил прикинуть, через сколько начнётся хаос. Вот же он – настоящий источник здоровья, настоящее чудо… так где же люди? Я не верю, что можно вот так надёжно хранить секрет и пускать к этой кляксе только избранных. Вот этот мужичок – почему сейчас не пойдёт и не расскажет первому встречному знакомому о том, что теперь полностью здоров? Как можно этим не похвастаться?

«Санёк, выходи» - пришло сообщение от Костяна в мессенджере, а через пару минут ещё одно – «срочно».

Признаться честно, мне стало очень интересно, что он такого узнал. Я незамедлительно выбежал из квартиры и спустился к входу в подъезд.

— На, сожри. – Протянул он мне пакетик с какой-то трухой.

— Это что? – Брезгливо посмотрел я на содержимое.

— Галлюциногенные грибы.

— Блин, прям так сразу? – Засомневался я. – Может, начать с чего попроще?

— Да плевать вообще. – Замотал головой Костян. – Всё равно не подействует. Никакого эффекта. Понимаешь?

— Подделка, что ли?

— Не, грибы-то настоящие. – Уверенно ответил Костян, забирая у меня пакетик. – Просто не действуют на нас больше. Всё.

— Так а с чего ты взял, что они настоящие-то?

— Да бля, короче, смотри.

Костян быстро запихнул пакетик в карман, а вместо него вытащил нож. Ещё секунда – и он вонзил нож себе в живот.

— Э, ты дурак? – Закричал я и бросился к согнувшемуся пополам Костяну.

— Стой, смотри. – Жестом остановил он меня.

С большим трудом выпрямившись, он резким движением вытащил нож. Глубоко вдохнул, закрыл глаза и замер на несколько секунд.

— Ну вот и всё. – Улыбнулся Костян, подняв футболку. – Видишь, даже следов не осталось.

Костян вытер с живота кровь чистой частью одежды, и действительно – ни намёка на рану.

— Охуеть… – Я с восхищением смотрел на друга. – Типа что, ты неуязвимый теперь?

— Не, ну если голову отрубить, то фиг знает. – Усмехнулся Костян. – Ты давай, тоже попробуй что-нибудь.

— А это больно? – Спросил я, хотя только что сам наблюдал за страданиями Костяна.

— Конечно, больно. – Поморщился он.

— И как ты к этому вообще пришёл?

— Так вот, говорю же. – Костян снова вытащил пакетик с грибами. – Попробовал, не дождался действия. Потом выпил пива, и такая же хрень. Потом аккуратно ткнул себя в руку иглой. Ну и вот, собственно.

— Нормальный ты, конечно, экспериментатор. – Усмехнулся я. – А ещё что с собой делал?

— Ну вот ножиком дырявил, на открытом огне руку пожарил. – Невозмутимо ответил Костян. – Зубы вырывал, пальцы отрубал. А, точно! – Щёлкнул он пальцами. – Ещё пчела укусила.

— Пчелу-то ты где взял уже?

— Ну вот здесь, на цветочках, пока тебя ждал. – Кивнул он в сторону клумбы. – Короче. Всё восстановилось, как видишь.

— И зубы даже?

— Ну да. – Широко улыбнулся он. – Видишь, всё на месте.

— А кстати. – Спохватился я. – У меня ведь тоже пломбы пропали.

На всякий случай ещё раз ощупал зубы языком. Ну точно – все идеальные, здоровые.

— Ну вот. – Костян неожиданно грустно опустил голову. – Теперь и не знаю, чем заняться.

— В смысле? Серьёзно? – Недоумевал я. – Ты выяснил, что стал неуязвимым, и грустишь?

— Даже бухло не действует! – Воскликнул Костян. – Все планы рухнули.

— Ну охуеть, планы у него рухнули. – Нахмурился я. – Кто-то прямо сейчас умирает от болезни, травмы или чего-то ещё, а у него, бессмертного, планы рухнули.

— В пизду. – Махнул рукой Костян. – Всё равно это скоро закончится.

— Да с чего ты взял-то?

— Доказательств нет. – Развёл он руками. – Но скоро будут, отвечаю.

Костян ушёл в сторону своего подъезда, а я остался переваривать произошедшее.

— Кстати! – Крикнул он, уже выглядывая из подъезда. – Ты жрать хочешь? А пить?

— Не знаю. – Честно ответил я. – Вроде нет…

— А в туалет ходил?

— Нет. – Вспомнил я и снова нахмурился.

— Во-во. – Кивнул Костян. – Охуенная у нас неуязвимость.

Ладно, теперь я согласен. Действительно – слишком какое-то неправильное исцеление. Как там говорил Костян? Есть у этой штуки пример, каким должен быть идеальный человеческий организм, вот она и держит нас в этом правильном состоянии. Травма – моментально исчезает. Баланс жидкости и всяких полезных веществ – настолько идеален, что не хочется ни пить, ни есть, ни в туалет. Но жрать-то всё-таки можно? Вкус я буду чувствовать?

За две недели отсутствия, само собой, продуктов дома не прибавилось, тем более скоропортящихся. Я отправился в ближайший магазин, накупить самого вредного и вкусного. Как только открыл дверь, сразу прислушался – тишина. Люди молча набирали товары в корзины и телеги, молча пробивали их на кассе, даже привычного «пакет нужен?» не было слышно. Вот все эти люди, которые сейчас здесь, они все уже исцелились? Серьёзно? Да я всех присутствующих здесь первый раз вижу, кроме, конечно, работников магазина. Вот, например, Ольга, живёт в одном из частных домов, мимо которых проходит путь к подъезду. Она исцелилась?

— Привет, Оль. – Поставил я корзину на стол. – Как ты?

— Да нормально, а сам как? Как отработал? – Ответила она, пробивая товары.

— Да тоже… - Мне не хотелось говорить о всякой ерунде. – А ты это… ну, исцелилась уже?

— Чего? – Наконец-то подняла она на меня глаза, будто полные ненависти.

— Да не, ничего, это я так. – Отвёл я взгляд в сторону, но чувствовал, что Ольга смотрит на меня как на дебила.

— Можно два пакета? – Спросил я, когда все товары были пробиты.

Ольга молча кинула их в кучу моих продуктов. Действительно – сама не спросила. Странно? Кажется, я заразился от Костяна – присматриваюсь к мелочам и пытаюсь изучать необычное.

Только как изучать-то? Крикнуть на весь магазин «а чего тут так тихо?» Остаться внутри и наблюдать, наблюдать, наблюдать..? Ну допустим, и что изменится?

Да ничего не изменится. Не в моих силах влиять на эту ситуацию, поэтому я просто пришёл домой и начал жрать, обжираться, поглощать всё купленное. Чувство насыщения никак не приходило – будто всё проглоченное исчезало в пищеводе, не доходя до желудка. Удобненько, с одной стороны. А с другой – где ж столько денег взять, чтобы целыми днями сидеть и жрать…

«Костян, ты там как?» - Пишу я сообщение.

«Хорошо» - Тут же приходит ответ.

«Какие ещё эксперименты провёл?)»

«Никакие»

И что это за ответ? Скрывает что-то важное? Смирился?

«Не, ну серьёзно, чем занимаешься? Часа три прошло со момента нашего разговора.»

«Телевизор смотрю всё время, а что?»

Да ты издеваешься, что ли? Я же щас приду, ты от меня не скроешься.

«Выйди на минутку.» - Сначала пытаюсь по-хорошему.

«Да ну, не хочется. Может, завтра.»

Ну, сука, ты сам напросился.

Выбегаю из дома, бегу к его квартире, звоню. Слышу ленивые шаги, звук открытия шторки глазка, щелчок замка…

— Чего тебе? – Недовольно смотрит на меня Костян.

— Ты там как? – Смотрю я на него и одновременно пытаюсь заглянуть в квартиру. – Что ещё придумал?

— Ничего я не придумал. О чём ты вообще?

Так. Тут одно из трёх – либо он притворяется, либо дядя Женя как-то на него повлиял, либо сама эта клякса «вернула его психику к норме», и теперь ему на всё плевать.

— Э, Костян! – Помахал я рукой перед его лицом. – Помнишь, что было? Исцеление, неуязвимость, ножик, зубы?

— Да отстань ты от меня. – Поморщился Костян и захлопнул дверь.

Нормально вообще. Мне что, одному теперь исследования проводить? И проводить ли вообще? Я не хочу стать таким же, как он.

Так, секундочку. Что он там говорил? Дядя Женя вытягивает из нас жизнь?

На секунду мне стало страшно, но, судя по всему, даже это чувство клякса исправляет. Допустим, он исцелился 3 дня назад. Значит, жизнь вытягивается за три дня. А если позже? Вдруг вчера, прямо передо мной? Тогда я в любую секунду могу стать таким же.

— Вот почему соседи такие тихие. – Прошептал я, спускаясь по лестнице.

А магазин? Почему там всё так тихо? Наш хитрый целитель подсадил на кляксу уже весь город, но скрывает это, утверждая, что это «только для своих»? А Ольга? Она типа не своя?

Не, ну всякое может быть. Он же сказал – «половину улицы». Ольга вполне может входить во вторую половину.

Решил прогуляться по городу, понаблюдать, пока ещё могу это делать. Костян был прав – машины стали какими-то тихими. Клякса настроила мой слух так, чтобы ничего не раздражало?

Люди тоже затихли. Вот они, прямо передо мной, шевелят губами, а где звук? Ну что-то там еле-еле пробивается, но разве так общаются люди в толпе, в центре города?

И снова наблюдение Костяна – все стали какими-то правильными, стройными. Ни одного толстого или даже просто пухленького человека. Всё? Весь город исцелён? И типа так и надо, всё нормально?

— Эй! – Крикнул я в лицо случайному встречному мужику. – Как чувствуешь себя?

Тот же недовольный взгляд, что и у Костяна – и молча пошёл дальше. Остальные вообще будто не обратили внимания. Догоняю этого мужика.

— На вопрос ответь! – Толкаю я его в спину.

Мужик неожиданно падает, хотя, кажется, я лишь слегка ткнул его кончиками пальцев. Клякса наделила меня суперсилой?

А мужик не встаёт. Лежит, лицом вниз, не двигается. Переворачиваю его ногой – лицо в крови, глаза закрыты.

Снова чувство страха на секунду пронзило тело. Но всего на секунду, а дальше – я продолжил эксперимент. Посмотрел по сторонам – всем плевать. Никто даже не смотрит на валяющегося на асфальте человека. Да какого хрена? Почему он не встаёт? Травма головы – это всё, конец?

Надо проверить. Бью первого попавшегося человека по ноге, на это раз изо всех сил. Нога легко ломается, обнажая кость и мясо, а человек просто падает в сторону повреждённой конечности. Никаких эмоций, криков, ничего. Упал и лежит, но глаза открыты, вроде как живой. Костян восстанавливался быстрее.

А всем плевать. Идут себе куда-то, по своим делам, весело шевелят губами, почти беззвучно смеются.

— На, сука! – Слышу я вопль. – На нахуй!

Бегу на звук. Первый адекватный звук за весь день, блин. Почему толпа такая густая? Не в мегаполисе ведь живём. Смело расталкиваю всех, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть, как там они – не сломались ли ноги- руки, не отвалились ли головы. Всем ведь плевать, так а мне чего волноваться? А, ну да, волнение ведь тоже не норма, клякса и это исправила.

Ещё один человек летит в сторону, и взору открывается интересная картина. На тротуаре стоит знакомый парень – живёт в одном из соседних домов. В руках он держит меч (или саблю, не разбираюсь я в них). Оружие в крови, явно долго им размахивал. Это подтверждает и наличие кучи трупов (а точнее их частей), на расстоянии метров тридцати вперёд. Останавливаюсь – мало ли что, отрубит ещё голову. Костян ведь сомневался насчёт головы.

— Куда блять! – Орёт парень и взмахивает саблей. Половина туловища проходящей мимо женщины медленно сползает на пол, но ноги продолжают идти, размахивая кишками.

— Стой, сука! – Ещё один взмах, и теперь уже ноги не способны передвигаться.

— А ты куда? – Бежит он за мужиком и пронзает саблей голову. Лезвие выходит на стороне лица, сквозь нос. Мужик сводит глаза, разглядывая торчающую саблю… этот взгляд – точно такой же недовольный.

— Ну? Падай уже! – Орёт парень, и мужик тут же выполняет приказ. Падение лицом на асфальт, и сабля выдавлена из головы.

Наконец-то его взгляд упал на меня. Парень хотел уже что-то выкрикнуть, но, видимо, заметив моё необычное для этой толпы поведение, опустил своё оружие и быстро подошёл ко мне.

— Ты леченый?

— Ну да. И ты?

— Ага. Развлекаюсь вот.

— Нормальное у тебя развлечение. – Киваю в сторону трупов.

— Ну а что. – Невозмутимо ответил парень. – Здесь же никто не накажет, так почему нет?

— Так, секундочку. – Начал я допрос. – Здесь и не накажет – это ты о чём?

— Новенький? – Спросил он, высматривая новую жертву.

— Ну типа того, вчера исцелился.

— Ха, вчера. – Ухмыльнулся парень. – А я здесь месяца три. Как видишь, до сих пор не наказали.

— Как три месяца? Дядя Женя же сказал, что три дня назад нашёл…

— Ну да, он всем так говорит. Только некоторые здесь уже чуть ли не больше года.

— Да где «здесь»-то?

— А хуй его знает. – Пожал плечами парень. – Но явно же не там, где мы жили раньше. Разве это не очевидно? Эй! – Схватил он за руку прохожего. – Не подскажешь, где мы находимся?

— Улица Мира, дом 43. – Хмуро ответил прохожий.

— Спасибо! – Поклонился парень, и махнул саблей по ногам прохожего. Тот молча упал и перестал двигаться.

— Один мой друг, - начал я, глядя на лужу крови, собирающуюся рядом с моими ногами и отрубленными ногами прохожего, - стал сегодня так же себя вести. Хмурый, злой, на контакт не идёт. Хотя ещё утром был абсолютно нормальным, расследовал тут всё, эксперименты проводил.

— Ага, бывает такое. Особенно когда кто-то хочет пойти и потребовать у этого дяди Жени вернуть всё как было. Ушёл нормальным, вернулся вот этим, - пнул он безногого прохожего, - манекеном. Короче, мы выяснили, что если ещё раз коснуться источника, становишься вот таким.

— Значит, Костян прав был. – Поджал я губы.

— Смотри, лежит, сука, не больно ему. – Парень продолжал пинать прохожего. – И ведь кровь вон смотри, брызгает из обрубков, как настоящая. Органы, кожа, всё реалистичное. – Он медленно погрузил саблю в живот человека, лежавшего на асфальте. – А подыхают очень неохотно. Вот прям на куски разрубить надо, чтобы сдохли.

— Много ты уже убил?

— Ооооо, ты думаешь, я считаю? – Засмеялся парень. – Тут даже трупы долго не лежат, через полчасика вернёшься сюда, и всё чисто, ни следа моей резни.

— Слушай, ты ведь тут давно, и общаешься с теми, кто ещё дольше?

— Ну? – Ответил парень, не желая отвлекаться от развлечения. На этот раз он отсёк прохожему голову, поднял её и внимательно осматривал. Видимо, пытаясь понять, живая ли она ещё.

— Ну и как? Выяснили вообще ещё что-нибудь?

— Ну смотри. – Вздохнул парень и бросил голову в другого прохожего. – Это либо какой-то параллельный мир, либо этот дед изменил наш. Все, кто сюда попал, жили на одной улице. Родственники и знакомые леченых стали такими же манекенами, но не у всех, есть пара товарищей.

— И Костян ещё был. – Перебил я парня.

— Ну три товарища. – Кивнул он. – В общем, эта клякса – либо портал, либо спасение от изменений. Мы больше склоняемся к версии параллельного мира, так как все мы пришли сюда в разное время. Будто он оттуда, из нашего дома, иногда затаскивает сюда новых… - Парень на секунду задумался. – Жертв. Хотя многим здесь нравится. Мне вот тоже неплохо.

— Не боишься манекеном стать?

— А ты сам-то много тут боялся?

— А, ну да. – Улыбнулся я.

— Просто пытаюсь этого избежать. – Продолжил парень. – Не подходить близко к нашей улице, как минимум. У нас была теория о том, что если ещё раз дотронуться до источника, то попадёшь обратно в свой мир. Но, как я уже говорил… манекены, да.

— А где вы все обитаете?

— Да вон там, - махнул он в сторону рукой, - на Комсомольской дома заняли. Там красиво, удобно. Присоединишься?

— Ну наверное. – Я достал телефон. – Только надо ещё разок костяна проверить.

— Бесполезно. – Замотал головой парень. – Те, кто стали манекенами, обратно уже не вернулись.

— Ну я попробую, схожу, посмотрю. И к вам. Ты в каком доме?

— В семнадцатом.

— Ладно. До встречи.

— Ага. – Парень, кажется, только этого и ждал. Сразу после моего прощания он снова взмахнул саблей и обрызгал меня чьей-то кровью.

Значит, если ещё раз коснуться кляксы – станешь вот таким. Как Костян. Очевидно, это был один из его экспериментов. А дядя Женя? Где был он? Что он сказал?

Поравнявшись с кустами, я остановился. Слишком велик был соблазн заглянуть туда ещё разок. Дядя Женя был на месте. Просто стоял рядом с кляксой, которая, кажется, ещё немного выросла и стала ярче, так как её было хорошо видно в светлое время суток.

— Здрасьте. – Осторожно поздоровался я.

— Здравствуй, Саша. – Заулыбался дядя Женя.

— Ну что, многих ещё исцелили?

— Нет, пока нет. – Грустно покачал головой старик. – Хочется больше, хочется всех людей мира сделать счастливыми.

— Слушайте, у меня зуб заболел. – Попытался я обмануть его. – Мне нужно ещё раз дотронуться?

— Нет-нет-нет! – Загородил он своим телом кляксу. – Второй раз трогать нельзя! Это опасно!

— Почему?

— Безвольным идиотом станешь!

— И давно знаете об этом? – Строго спросил я и сделал шаг в сторону старика.

— Нет! – Испуганно ответил он. – Вот только сегодня узнал!

— Да чего ж ты врёшь? – Вплотную приблизился я к нему. – Люди тут месяцами живут, месяцами в безвольных идиотов превращаются. Не знаешь об этом, да? Не знаешь?

— Не знаю, честное слово! – Выкрикнул дядя Женя и попятился назад. Клякса прошла свозь его тело.

Я замер в ожидании. Что произойдёт? Напряжение дяди Жени исчезнет, руки расслабятся, взгляд станет злобным и он, взглянув на меня, уйдёт?

Ничего не происходило. Кажется, старик не заметил, что прошёл сквозь кляксу. Я вопросительно глядел то на неё, то на старика. Наконец, спустя секунд 5, он заметил, что случилось.

— Не трогай. – Строго посмотрел он на меня и сделал шаг вперёд, снова пройдя сквозь кляксу.

— Ну теперь-то точно потрогаю! – Я изо всех сил оттолкнул дядю Женю и влетел в неё грудью.

— Фух, вернулся. – Услышал я голос Костяна.

— А? Чего? – Осматривался я по сторонам, пытаясь понять, почему стало так темно и кто все эти люди, окружившие меня.

В уши ударил беспрерывный собачий лай, доносящийся со всех сторон. Я почувствовал страх – жуткий страх, который копился во мне, который клякса с лёгкостью устраняла. Ноги подкосились, и я упал. Мой мозг довольно быстро обработал информацию – я вернулся, как сказал Костян, а это значит, что я дома. Это подтверждает и лай собак. Действительно – как же его много среди наших городских звуков. Этот частный сектор, кажется, сможет заглушить самый громкий автомобиль, проезжающий мимо.

ПРОДОЛЖЕНИЕ И ОКОНЧАНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ.

О романе Ирины Ногиной  "Надуйте наши души":

Студентка биофака Илайя живёт с матерью – популярной медиа персоной, но ей комфортнее с отцом и его новой женой. Отец как раз получил должность управляющего запущенным, но очень живописным санаторием, где Илайя планирует провести всё лето. На светской вечеринке, организованной матерью, Илайя знакомится с историком Юлием. Парень замечает на её ладони сплетение линий в форме спирали и уверен, что уже встречал этот символ прежде. Проведя исследование, он обнаруживает, что подобная спираль ассоциировалась у древних народов с силой ветра. Юлий консультируется со знатоками по всему миру, и приходит к выводу, что обладатель спирали может управлять ветром. Увлечённые загадочной находкой, Юлий и Илайя не догадываются, что та, которая знает цену и значение этой силы, уже объявила на них охоту.

Мира Манн - молодая женщина гипнотической внешности, владеющая техниками подчиняющего воздействия на людей, становится содержанкой местного олигарха. Но её не волнует безбедная жизнь под крылом сумасбродного бизнесмена, не волнуют слава и популярность, не волнуют на страсть, ни власть – она сосредоточена на поручении своего отца: найти особого человека - Иманон - который служит проводником тока свободы воли в наш мир. Найти и отвести отсюда энергию свободы воли, циркулирующую вокруг планеты. Похоже, что только этой цели и служит каждый её шаг.

Им предстоит стать антагонистами, этим двум женщинам – оторванной от реальности мечтательной студентке Илайе, которая никогда в жизни не сталкивалась с реальными проблемами, и харизматичной, расчётливой, ведающей Мире, которая будет главным катализатором её взросления и самопознания, а также её проводником в миры бардо.

Тем временем, могущественный инвестор и новатор Виктор Тоньё приобретает права на новую ай ти разработку - алгоритм «Антимара». Первые программные продукты на базе алгоритма умеют фильтровать информационный и маркетинговый мусор, персонализируют предложение, помогают оптимизировать быт и досуг человека. А в перспективе этот уникальный алгоритм способен стать советником и даже няней для взрослого человека, более того, он собирается предложить людям динамичную и всеобъёмлющую формулу личного счастья на базе данных масштабного тестирования каждой личности.

Одновременно, в обществе обсуждают новую религиозную организацию, основанную бывшим университетским психологом Илайи на базе переосмысленных догматов христианства. Это адаптированный под современность, в чем-то революционный, но зато удобно усваиваемый взгляд на отношения и взаимные цели Бога и человека, такой, своего рода, религиозный фаст-фуд. На собраниях общины можно не только поговорить по душам (здесь мало что отличается от терапевтических групп, которые Ледро собирал в бытность психологом), но и сплясать, и подурачиться, атмосфера этих собраний невероятно раскрепощает и сплачивает. Ледро Лубски – ярый антагонист набирающей популярность Антимары. Благодаря своему уму и пониманию человеческой мотивации он быстро наращивает паству и влияние.

Постепенно в обществе намечается раскол: на тех, кто склонен довериться программе, понимающей человека и его потребности лучше него самого; и тех, кто предпочитает любящую высшую волю, более гибкую, чем железобетонные догматы классического христианства, и транслируемую чутким пастором.

И пока эти два талантливых поводыря, как два мощных локомотива, растягивают человечество к двум разным полюсам, обещая им счастье, Илайя, затерянная на запредельных частотах своего сознания, беспомощно наблюдает, как рушится и превращается в мучительную фантасмагорию её невинный и безмятежный мир.

Эта книга для тех, кто не боится смотреть на человеческие души без макияжа, но, при этом, продолжает верить в человека. В ней сюрреалистические метафоры сплетаются в стройную и динамическую картину мира. В романе немало размышлений о природе самости, об относительности любой из религий, об осознании своего предназначения, преодолении страхов и принятии ответственности за свой выбор, о том, почему полезно расширять границы своего восприятия, практиковать умение слышать и понимать других, чувствовать как другие, оценивать ситуацию как другие.

Книгу можно купить на Литрес или скачать бесплатно на сайте автора по ссылке: https://d84ab4e7-aab1-40d4-9dd0-fee038c73b2a.filesusr.com/ug...

Из Самарканда в город Хамадан,
держал дорогу вьючный караван.
Пустынный зной, грабителей орда.
Такой путь не составил бы труда,
когда б отважны были все, крепки, безстрашны.
Но, к сожаленью, был один "неважный".
В напасти час не сдюжить доходяге,
в душе его иссяк родник отваги.
И не пришлось геройство проверять,
удар судьбы их не заставил ждать!
Трагедия за камнем притаилась:
бросок, укус, Гюрза в пустыне скрылась.
Немного наш герой страдал
и душу, в скорости, богам отдал.
Усопшего негоже так бросать,
решили хвороста на кроду собирать.
Набрали кое-как немного дров.
Раз-два, тяп-ляп - костер готов.
Покойника поверх кострища взгромоздили
и не раздумывая жерло запалили.
Недолго продолжался ритуал:
сгорело топливо, огонь пропал!
Предстал перед глазами натюрморт:
до корочки зажарился милорд.
Волшебный аромат он источал.
Сожрали паренька: таков финал.

Зайцам он написал следующее письмо:

Дорогие зайцы!

Пишу вам неожиданно, сам не ожидал от себя такого. Пожалуйста, у меня к вам одна просьба. Скажите кроликам, чтобы не жрали мои елки. Иначе я им вырву уши с корнями.

С наилучшими,

Ваш Медведь

Отложив перо, он долгое время разглядывал кляксу, оставленную после подписи. Вот так всегда. Придется переписывать, а то эти зайцы подумают, что он совсем неграмотный. А это всего лишь большие лапы. Он медленно вытянул перед собой лапы, медленно расправил пальцы, так, чтобы показались загнутые, коричневые с желтоватым, когти. Такими только убивать.

Медведь покачал головой. Убивать плохо. А идти по лесу легко и бесшумно неся свой трехсоткилограммовый вес, ставя лапу и мгновенно раздвигая пальцами сухие иголки - это хорошо. А убивать плохо. Кролики ведь ни в чем не виноваты. Он глухо застонал. И я ни в чем не виноват. Когда из-под веток метнулась серо-белая спина, он среагировал рефлекторно. Раз - и когти в чем-то мокром и мягком, с окровавленным мехом. И все. Тогда он взял маленькое тельце на руки. Оно безвольно обвисло, темные глаза бессмысленно смотрели в вверх, туда, куда уходили стволы сосен, утыкаясь в голубое небо. Не умирай, попросил он тогда молча, слезы стояли в горле. Не умирай. Пожалуйста. Это ошибка.

Налетел ветер, и верхушки сосен закачались в вышине.

Он начал раскачиваться, словно ветер налетел и здесь, внизу. Маленькое тельце было еще теплым. Он сидел и баюкал его, как своего медвежонка. Глупый кролик!

Зайцы, пожалуйста.

Он очнулся от грохота. Оказалось, он снова сидит, раскачиваясь, а стол уже завалился, бумаги рассыпались по комнате. Чернильница укатилась. Перо лежало в лужице чернильной крови.

Есть вещи, которые делают бессмысленными любые удачи. Любые завоевания.

Зайцы, я вас прошу.

Он опустился на колени и начал собирать рассыпавшиеся листки. Колено пронзила острая боль. Осколки. Чернильница недалеко улетела.

Он начал собирать их в ладонь.

Медвежонка больше не было. Закрыв глаза, он мог бы снова увидеть, как Маша взбирается на ствол поваленной сосны, а медвежата (четверо... их было четверо) в косых лучах солнца, пробивающего сверху, играют и взбираются вслед за матерью.

Утро. И больше этого нет.

Выстрел. Сорвавшаяся птица мечется испуганно.

Нет. Он открыл глаза. Поднял ладонь к лицу - внимательно рассмотрел. Кровь из вдавленного в ладонь осколка стекла смочила пальцы. Так же, как было с кроликом.

Он тогда держал на коленях теплые мохнатые тела и раскачивался. Зайцы, пожалуйста...

Зайцы, не надо. Теплый свет косо ложился на стволы сосен, на сухие оранжевые иглы.

...Баюкая своих медвежат.

Зайцы.

Не стреляйте.

Они выходили из леса, держа на весу дробовики. Наглые, смеющиеся. Стволы дымились.

Сосны раскачивались над его головой. Летали птицы.

Медведь в полной тишине смотрел, как растягивается и плывет перед ним картина леса. Длинные уши. Смех.

В следующее мгновение он почувствовал укол иголок между пальцем. И понял, что бежит. Сквозь выстрелы. Сквозь вспышки. Своим огромным, бесшумным трехсоткилограммовым весом разрезает действительность напополам.

Сквозь наглые улыбки. Сквозь кровь, кишки и тела. Пальцы погружаются в окровавленный мех.

Сквозь крики ужаса и сизый туман теплого воздуха из разорванных тел.

Зайцы, не надо.

Вы сами меня заставили. Я не хотел.

* * *

Очнувшись, он прошел в ванную, вытер пальцы одноразовыми салфетками, вытягивая их по одной из картонной коробки. Он комкал их и бросал в ведро, забранное пластиковым пакетом. Салфетки пахли перечной мятой и свежей горечью.

Закончив, посмотрел на себя в зеркало. Медведь, которому незачем жить, все равно остается медведем.

Вернувшись к столу, тщательно затер пятно чернил на ковре. Собрал осколки чернильницы. Салфетки кончились. Он вернулся в ванную, нашел еще одну упаковку салфеток, но открывать не стал. Оставил в полутьме на фаянсовой раковине. Вдруг придется повторить. Не хотелось бы пачкать кровью новенький кафель.

Вернулся к столу и сел.

Встал, подошел к шкапу, открыл и достал с полки новую чернильницу и новое перо. Принес на стол. Вернулся к шкапу и с треском распечатал пачку розовой толстой бумаги. Вынул несколько листов и принес на стол. Посидел. Обмакнул перо в чернила. Помедлил. Медленно, стараясь не капнуть чернилами на свежий лист, пахнущий лавандой и сухостью, аккуратно вывел:

Дорогие зайцы!

Пишу вам неожиданно...