Это не иносказание и не попытка создать таинственную атмосферу. Я тружусь там с двадцати одного года: сортирую, сканирую, перемещаю вещи из одного места в другое, чтобы другие люди могли о них забыть.

Работа стабильная. Тихая. Такая, где ничего интересного происходить не должно.

Каждый год примерно в середине ноября меня переводят на сезонную должность.

Официально я числюсь в отделе «Без ответа». Неофициально — я тот, кто сортирует письма, адресованные Санте, на которые никогда не придёт ответ.

Большинство людей не представляют, сколько их приходит.

Дети по‑прежнему пишут бумажные письма. Родители по‑прежнему поощряют это. В школах это до сих пор часть занятий. К тому моменту, когда эти конверты попадают к нам, они уже — тупиковые: адреса, которых не существует, имена, которые ненастоящие, обратные адреса, написанные неровным почерком карандашом.

Оборудование автоматически помечает их. Их изымают до сортировки и отправляют в наш отдел.

Мы не отвечаем на них. Не пересылаем благотворительным организациям. Не читаем полностью.

Последнее — это правило.

Оно действует с конца 90‑х, по словам моего начальника. Задолго до того, как я начал работать, задолго до того, как он сам пришёл сюда.

Объяснение, которое дают на обучении, простое и заученное: дети иногда пишут в письмах о личных делах. О проблемах в семье. О ситуации дома. Не наше дело читать личную информацию, которая не предназначалась для нас.

Поэтому мы бегло просматриваем. Убеждаемся, что письмо адресовано Санте, ставим отметку «Без ответа», регистрируем и складываем в архив. Можно прочитать первую строчку, может быть, две. Дочитывать до конца нельзя. Никогда.

В первый год люди шутят об этом. Думают, что это суеверие или какой‑то старый пережиток кадровой политики, который никто не удосужился убрать. Кто‑нибудь всегда спрашивает, что будет, если всё‑таки дочитать письмо до конца.

Начальник никогда не отвечает прямо. Он просто говорит, что это приведёт к немедленному увольнению.

Долгое время я верил, что это всё, что это значит.

Я перестал считать правило смешным три Рождества назад.

Тогда я узнал, что происходит после увольнения. Это строго охраняемая тайна среди тех, кого втягивают в это, и вам рассказывают только тогда, когда все решат, что вы никому ничего не скажете.

Вас не выводят из здания под охраной. Не устраивают сцен. Вам просто говорят собрать вещи и уйти. Ваши учётные данные деактивируют позже в тот же день. Доступ к внутренним системам пропадает. Для всех остальных выглядит так, будто вы уволились или были уволены по какой‑то обыденной причине.

То, что происходит дальше, не описано ни в одном руководстве.

Всё начинается одинаково каждый раз. В течение дня или двух человек говорит, что чувствует, будто за ним наблюдают. Сначала он, возможно, отшучивается и списывает это на стресс. Потом описывает нечто более высокое, чем должно быть, стоящее слишком далеко, чтобы это имело смысл. Силуэт. Тень, которая не двигается, когда двигается он.

К четвёртому или пятому дню он перестаёт смеяться.

Все описывают это одинаково: чёрная фигура, не меньше двенадцати футов ростом, непропорциональная, с руками, доходящими до голеней, стоящая прямо, словно притворяясь человеком.

На ней шапка Санты. Настоящая — красная, с белой отделкой, из дешёвого фетра. Шапка никогда не меняется. Она никогда не падает. Она никак не реагирует на погоду.

Она не преследует их. Не говорит.

Каждый день она становится чуть ближе.

Она может стоять на другой стороне улицы. В конце прохода в продуктовом магазине. На тротуаре при свете дня. Другие люди проходят сквозь неё, словно её там нет. Никто её не замечает. Никто не реагирует. Именно так они понимают, что она предназначена только для них.

Преследование длится двенадцать дней.

На тринадцатый день они умирают.

Почта не признаёт связи. Официально эти люди погибают в результате несвязанных с этим происшествий или по медицинским причинам. Неофициально никто в отделе «Без ответа» больше не нарушает правило.

За исключением меня.

Потому что некоторые письма — не такие, как все.

Время от времени — редко, но достаточно часто, чтобы мы этого боялись, — вы находите смятый конверт, запечатанный красным воском вместо клея. Без марок. Без обратного адреса. Только имя, аккуратно написанное карандашом, словно автор боялся ошибиться в написании.

Именно из‑за этих писем существует правило.

Мы должны отложить их в запертый ящик и немедленно сообщить начальству. Без регистрации, без сканирования. Их забирают в конце месяца.

Каждое из них адресовано Санте.

За всю свою карьеру до прошлой недели я видел одиннадцать таких.

На двенадцатом было имя моего племянника.

То же имя. Та же фамилия. Даже изгиб карандаша на первой букве выглядел знакомо неправильным. У моего брата есть семилетний сын. Он пишет своё имя так же на поздравительных открытках — слишком крупно в начале, а потом буквы становятся мельче, будто он устаёт на полпути.

Я не открыл его сразу.

Я долго стоял, глядя на печать, убеждая себя, что совпадения случаются и дети могут иметь одинаковые имена. Я говорил себе, что красный воск ничего не значит. Что у многих детей есть дяди, работающие на почте.

Я взял больничный, сразу ушёл и поехал прямо к дому брата.

Он рассмеялся, когда я рассказал ему о конверте. Сказал, что я слишком заморачиваюсь. Сказал, что его сын, вероятно, нашёл его штамп с воском, который он использует для работы, и захотел сделать что‑то особенное. Когда я спросил, писал ли его сын недавно письмо Санте, его улыбка слегка померкла. Он сказал, что да, но не увидел ничего тревожного. Обычные вещи: игрушки, конфеты, видеоигры.

Он спросил, почему я так переживаю. У меня не было ответа, который не звучал бы безумно.

Той ночью я видел сон о ящике на работе.

Он был открыт, и письмо исчезло.

На следующее утро я нарушил правило.

Я сказал себе, что прочитаю достаточно, чтобы убедиться, что это не его письмо. Сказал себе, что остановлюсь, если дело коснётся личных тем. Сказал себе, что не дочитаю до конца.

Я ошибся.

Письмо было написано карандашом, аккуратно, но осознанно. Без орфографических ошибок. Без детских оборотов.

В нём благодарили Санту.

Благодарили за последний подарок. Не за игрушки или игры, а за «конфету», которая «заставила маму перестать плакать».

В письме говорилось, что Санта был прав — что совершение плохого поступка сработало, и никто ничего не узнал. Обещалось, что в этот раз будет ещё лучше. Что кража — этого уже недостаточно, а причинять боль животным теперь кажется мелочью, поскольку он понял, чего на самом деле хочет Санта.

Проступки перечислялись, словно дела по дому.

В конце спрашивалось, чего Санта хочет дальше, потому что приближается Рождество, и он хочет быть хорошим мальчиком.

Я не помню, как отложил письмо.

Помню только, как начальник стоял за моей спиной и велел отдать ему мой пропуск.

Она не спорила. Не кричала. Она выглядела уставшей, словно видела эту ситуацию раньше и каждый раз ненавидела её. Она сказала, что я уволен за нарушение политики конфиденциальности и должен немедленно покинуть здание.

Она не предупредила меня ни о чём другом.

Я не ушёл с работы сразу.

Я сидел в машине на парковке почти час с письмом на коленях.

Я всё ждал, что кто‑нибудь постучит в окно и скажет, что это уже слишком, что они донесли свою мысль и я могу вернуться внутрь. Никто не пришёл. Люди уходили с работы, проходили мимо моей машины, даже не взглянув дважды.

Я поехал к дому брата, потому что больше некуда было идти.

Он открыл дверь, за его спиной ещё не спал сын, из коридора доносились голоса из мультфильма. Обыденность этого делала то, что я держал в руках, непристойным, словно я принёс что‑то заразное в чистую комнату. Я спросил, можем ли мы поговорить наедине. Он колебался, затем вышел со мной на улицу, закрыв за собой дверь.

— Почему ты держишь письмо Лукаса?

Мы стояли на крыльце. Лампочка над нами мерцала каждые несколько секунд. Раньше я этого не замечал.

— Оно пришло на мою работу, — сказал я. — Тебе нужно его прочитать.

— Ты вскрыл почту моего ребёнка?

— Да, но ты поймёшь, когда прочитаешь.

От этого стало только хуже. Он взял конверт из моих рук и перевернул, нахмурившись на восковую печать.

— Что это? Какая‑то шутка?

— Серьёзно, прочитай.

Он сломал печать пальцем и начал просматривать страницу. Я следил за его глазами, двигавшимися строчка за строчкой. Когда он остановился, он уставился на бумагу, словно потерял место.

— Это не смешно, — сказал он.

— Я знаю.

Он сложил письмо один раз.

— Ты написал эту чушь?

— Нет.

— Ты его подговорил?

— Нет

— Ты правда думаешь, что это пришло от настоящего… — Он оборвал себя, резко и без юмора рассмеялся. — Ты что, всерьёз, Мэтт?

— Меня сегодня уволили. Я не стал бы рисковать работой из‑за такой ерунды.

— Это ничего не объясняет.

— Я пытался не читать. Мне нельзя было. Но когда я увидел его имя…

— Ты опять про эти правила, — сказал он. — Про ту дурацкую «санта‑историю», о которой ты каждый год твердишь?

— Это не дурацкая, — возразил я. — У этого есть причина.

— Так теперь мой сын — причина?! — Его голос стал громче. За его спиной телевизор рассмеялся в нужный момент. — Ты думаешь, мой сын, чёрт возьми, причиняет людям вред?

— Нет, — быстро ответил я. — Я думаю, что‑то просит его об этом.

Он уставился на меня, ожидая усмешки, которая не появилась.

— …Ты болен, приятель, — наконец произнёс он, глядя на меня испепеляющим взглядом.

— Такое случалось и с другими. С коллегами. Как только дочитаешь одно из этих писем, которые я взял…

— Хватит. Не приходи в мой дом и не говори такой бред.

— Просто выслушай меня, хоть раз, пожалуйста…

— Тебе нужна помощь, Мэтт. Серьёзно. Ты сошёл с ума.

— Есть нечто, — мой голос сам собой стал тише. — Оно начинает следить за тобой. Высокое. В шапке Санты. Двенадцать дней, а потом…

— Уходи. Не говори так о моём сыне. Не разговаривай со мной, пока не приведёшь себя в порядок.

— Я не о нём говорю, — сказал я. — Я говорю о том, что приближается.

Он открыл дверь за собой.

— Держись подальше от моего дома. И не возвращайся, пока не признаешь, что всё это выдумал.

— Но Рождество…

— Не надо, — оборвал он. — Не приноси этот бред в мой дом.

Я отступил дальше на крыльцо. Он без колебаний закрыл дверь.

Замок щёлкнул.

За дверью мой племянник смеялся над чем‑то по телевизору.

В наступившей тишине мерцающая лампочка на крыльце наконец погасла.

В конце улицы нечто высокое стояло совершенно неподвижно, ожидая.

Я ушёл от дома брата, не отрывая от него взгляда.

Когда я добрался до дома, оно стояло на другой стороне улицы от моей квартиры, частично скрытое фонарным столбом, который доходил лишь до его бедра. Шапка Санты идеально сидела на голове, ярко‑красная на фоне тела, поглощающего свет, а не отражающего его.

Я не видел, чтобы оно двигалось. Я смотрел из окна гостиной, пока глаза не начали болеть, пока моё отражение не наложилось на тёмное стекло, заставляя сомневаться, существует ли эта фигура на самом деле. Когда я отвёл взгляд и снова посмотрел, оно всё ещё стояло в конце улицы, прямо за знаком «Стоп».

Машины проезжали мимо, не замедляясь. Свет фар проходил сквозь его ноги и выходил с другой стороны, не изменившись. Женщина пробежала прямо сквозь то место, где оно стояло, в наушниках, выдыхая пар в холодном воздухе. Она даже не заметила высоту того, мимо чего прошла.

Той ночью я не закрыл шторы. Я хотел знать, подойдёт ли оно, пока я сплю, двигается ли оно только тогда, когда я не смотрю.

Оно не двигалось. Шапка Санты была самым ярким пятном на улице.

На второй день оно было ближе.

Оно стояло напротив моего дома под фонарём. Свет ничего не выявлял, лишь очерчивал его контур, словно нечто приклеенное к миру. Я вышел рано, до рассвета, убеждая себя, что если пройду мимо достаточно быстро, то докажу, что оно не может взаимодействовать со мной.

Когда я шёл мимо, я почувствовал давление в глазах, словно вспоминал что‑то забытое. Это длилось меньше секунды. Когда я обернулся, оно всё ещё было позади меня.

Той ночью мне приснилось, как красный воск размягчается в моих руках.

На третий день оно было на парковке.

Оно стояло между моей машиной и выездом. Я обошёл его, не останавливаясь. Помню, что чувствовал скорее злость, чем страх — злость, что оно имеет право существовать таким образом, нарушая основные правила близости и последствий.

Мужчина прислонился к моей машине, чтобы завязать шнурок. Его плечо прошло сквозь ногу существа, не вызвав никакой реакции.

По привычке я поехал к почте, прежде чем вспомнил, что больше там не работаю.

На четвёртый день оно стало появляться внутри помещений.

Я увидел его в конце отдела с замороженными продуктами, его голова почти касалась висящих вывесок. Люди толкали тележки сквозь него. Ребёнок пробежал мимо меня, смеясь, когда холодный воздух ударил ему в лицо.

Я оставил свои покупки и вышел.

Той ночью рождественская музыка начала казаться предупреждением.

На пятый день оно последовало за мной на улицу, где живёт мой брат.

Оно стояло на тротуаре перед его крыльцом, ноги почти касались ступеньки. Позже я видел, как мой брат прошёл сквозь это место, держа сына за руку, не замедляясь, не замечая. Лампочка на крыльце включилась. Дверь закрылась.

Существо не ушло.

На шестой день я перестал пытаться объяснить.

Я позвонил в службу неотложной помощи. К психотерапевту. К кому‑нибудь, кто мог бы придать этому форму, не ведущую к гибели. Я говорил о стрессе, безработице, тревоге. Каждый слышал именно то, что ему нужно было услышать.

Той ночью оно стояло на краю территории моего дома, ближе, чем раньше. Я впервые закрыл шторы и всё же проснулся с ощущением, что что‑то коснулось стен.

На седьмой день оно было в лифте, ведущем к моей квартире.

Двери открылись, и оно уже было там, слегка согнувшись, чтобы поместиться. Женщина вошла следом за мной и прислонилась к его ноге, не осознавая этого, слегка нахмурившись от неожиданного холода.

Я вышел на два этажа раньше. Остаток поездки сопровождался скрипом, словно лифт нёс больше веса, чем должен был.

На восьмой день оно сначала появлялось в отражениях.

На тёмном экране моего телефона. В дверце микроволновки. Всегда позади меня. Когда я оборачивался, оно оказывалось в комнате там, где должно было быть, чтобы оставаться вне досягаемости.

Я никогда не слышал, как оно дышит.

На девятый день оно перестало оставлять мне пространство.

Я поворачивал за углы и почти натыкался на него. Я начал выставлять руки перед собой, боясь столкнуться с ним, как с неудачно расставленной мебелью.

Той ночью оно стояло у изножья моей кровати и наклонилось вперёд ровно настолько, чтобы шапка Санты слегка опустилась.

Я не спал.

На десятый день я попытался уехать из города.

Я ехал, пока дороги не стали реже, а огни не исчезли. Я заперся в туалете на стоянке, чтобы просто перевести дух.

Оно ждало у раковин.

Я развернулся и поехал домой.

На одиннадцатый день оно больше не следовало за мной.

Оно ожидало в местах до моего прихода. Располагалось там, где это имело смысл, словно всегда было частью обстановки.

Если у него есть глаза, я их никогда не видел. Если у него есть лицо, думаю, я не выжил бы, увидев его.

На двенадцатый день оно стояло в моей спальне.

Не у изножья кровати. Ближе.

Оно наклонилось в поясе, пока его голова не заполнила всё моё поле зрения. Я почувствовал запах воска. Запах бумаги. Шапка Санты сдвинулась вперёд ровно настолько, что я подумал, будто наконец увижу, что под ней.

Затем оно свернулось в углу, невероятно маленькое, и ждало вместе со мной до утра.

Завтра — тринадцатый день.

Оно стоит всего в нескольких футах от меня.

Я умру завтра ночью.

Мне нужна помощь. Любая. Пожалуйста.

Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Правда, была проблема. Во-первых, я почти сорокалетняя мать троих детей, а мы все знаем, что алгоритмы не жалуют непривлекательных людей. Во-вторых, мне совсем не хотелось, чтобы другие мамы, друзья или родственники случайно нашли мой аккаунт. Меня бы точно высмеивали за это на семейных праздниках.

Поэтому я придумала персонажа.

То есть я сделала несколько сомнительных вещей: купила длинный чёрный парик (обычно у меня короткие светло-каштановые волосы), использовала совершенно другой макияж, включила фильтр и назвалась Кэтрин — достаточно далеко от моего настоящего имени, Кейси.

В итоге получилась красивая женщина, выглядевшая лет на тридцать с небольшим и лишь отдалённо похожая на меня.

Сначала я выкладывала скетчи про работу в рознице, поскольку этим я занималась до того, как родила детей. Потом перешла к видео с распаковками, которые дублировала и в YouTube Shorts. Поначалу ролики шли вяло, но потом несколько из них стали вирусными. Я, конечно, не стала какой-то известной звездой, но это приносило пару сотен лишних долларов в месяц.

Всё шло на лад.

А потом всё покатилось под откос на неделе после Дня благодарения.

Я заметила комментарий под одним из видео: «Ха-ха! Я тоже из Огайо!»

Я застыла. Я разве говорила это в видео? Я всегда очень тщательно следила за тем, чтобы не выдавать никаких личных деталей, несмотря на образ.

Я пересмотрела ролик. Я увидела, как «Кэтрин» вытаскивает Лабубу из коробки. «Долго же она добиралась сюда, в Огайо», — сказала она, то есть я, с лёгким смешком.

Я оцепенела. Чёрт, я правда это сказала.

Я перемотала и снова просмотрела этот фрагмент. Снова и снова. Я совершенно не помнила, чтобы говорила это. И, глядя на видео, заметила ещё кое-что: за мгновение до этих слов казалось, будто ролик на мгновение «глючит». Моё лицо замирало и дёргалось, словно видео было склеено.

В голове закружилась ужасная мысль. TikTok ведь не… добавляет в видео клипы, сгенерированные ИИ… правда?

Звучало безумно. Но я вспомнила, как несколько недель назад подруга рассказывала мне про рекламу в Facebook, которую она запускала: там было столько ИИ-настроек, которые добавляли лишнее в изображения и описания, что выключать всё это было как отдельная работа на полный день.

А вдруг TikTok делает то же самое?

Наверное, я просто случайно проговорилась, подумала я. И ничего больше.

Но потом это начало повторяться.

В одном видео, где я распаковывала крем для тела, появился комментарий: «Не может быть, что тебе 42». Я посмотрела видео снова, и, разумеется, Кэтрин, то есть я, растянула губы в широкой, почти неестественной улыбке и сказала: «Он творит чудеса с моей сорокадвухлетней кожей».

Я знаю, что не говорила этого. Ну кто вообще говорит «сорокадвухлетняя кожа»? Это звучало так странно, словно фразу сгенерировал ИИ. И действительно, когда я пересмотрела ролик, перед этой репликой снова был тот самый глюк. Моё лицо на долю секунды замирало, потом резко поднималось, и только после этого звучала фраза.

Даже если это ИИ. Откуда он знает, что я живу в Огайо? Откуда он знает, что мне сорок два?

Интернет знает о тебе всё, прошептал голосок где-то на задворках сознания. О, да. Он знает, что ты любишь тёмный шоколад с карамелью и холодный кофе. Он знает, что у тебя плохое кровообращение, потому что всё время показывает тебе рекламу носков и тапок. Он знает, что ты сова и любишь наблюдать за птицами, и…

Я с силой хлопнула телефоном о стол. В следующий раз, когда я буду записывать видео, я просмотрю каждую опцию под микроскопом, чтобы ни в коем случае не включить какую-нибудь ИИ-функцию.

Но, разумеется, видео, которое я выложила на следующий день, оказалось таким же. И оно было куда хуже, намного хуже тех двух.

«Тут мои инициалы, видите?» — сказала она, то есть я, вытаскивая брелок с моими инициалами: KSB. Когда фильтр едва заметно сместился на лице, она улыбнулась и сказала: «K — как Кейси».

Я сказала: «Кейси».

Нет, нет, нет.

Я была уверена, что сказала «Кэтрин». Потому что помню — помню, как почти сказала «Кейси», но успела себя остановить и произнести «Кэтрин».

Этого не могло быть.

Я бросила всё. Перестала загружать видео. Перестала даже открывать приложение. Доходы быстро упали без нового контента, но мне было всё равно. Это было жутко. Я знала, что сказала «Кэтрин». Не было ни единого шанса, что я сказала «Кейси».

…Или был?

На следующее утро я проснулась от уведомления на телефоне.

Не от TikTok и не от YouTube.

От нашей камеры Ring.

Кто-то был в нашем дворе в 3:24 ночи.

Я, недоумевая, открыла видео. Наверное, просто жук, или животное, или ещё что-нибудь такое. Но когда я посмотрела запись, кровь отлила от моего лица.

Чуть дальше крыльца стояла фигура. Очертания были размыты и пикселизованы, потому что наполовину она находилась в темноте. И она стояла спиной к дому.

Но у неё были длинные тёмные, слегка волнистые волосы.

Точно как у моего парика.

Женщина простояла так две полные секунды, а потом медленно шагнула обратно во тьму.

«Кто это?» — спросил мой муж, явно не делая связи.

«Не знаю. Кто вообще может быть на улице так поздно?»

«Может, Карин встаёт где-то в четыре?» — сказал он, имея в виду пожилую женщину через дорогу, которая в другой жизни была профессиональной пловчихой.

«Да, но у неё не такие длинные волосы». Я сглотнула. «Тебе не кажется, что это… ну, похоже на тот парик, который я ношу в видео?»

Он посмотрел на меня. «У многих женщин такие волосы».

Я снова сглотнула. «Как ты думаешь, стоит сообщить в полицию?»

«Она ведь ничего не делает… давай лучше поговорим с соседями, посмотрим, может, кто-то ещё её заснял».

Я бы и сама позвонила в полицию, но мы жили в таунхаусах — примерно тридцать домов в пределах ста футов, считая те, что через дорогу. Женщина технически стояла в нашем дворе, но это всего около трёх метров от тротуара. Это мог быть любой из соседей или кто-то, кто к ним пришёл. Не обязательно тот, кто целенаправленно следит за нами.

Её волосы совпадали с париком. Но мой муж не счёл это проблемой. И я решила, что тоже не стоит.

В следующие несколько дней я внимательно следила за камерой Ring, но ничего не происходило. Никаких странных визитов, никаких подозрительных женщин, крадущихся снаружи. Я списала это на единичный случай.

Из любопытства я зашла на свою страницу в TikTok, чтобы проверить статистику видеороликов и посмотреть, набираются ли ещё какие-то остаточные просмотры для дохода в этом месяце.

Когда страница загрузилась, кровь в моих жилах превратилась в лёд.

Там было новое видео. Видео, которое я не загружала.

Миниатюра отличалась от остальных. Было темно, и казалось, что она… на улице?

Желудок ухнул вниз.

Дрожащими руками я открыла видео.

Она стояла в темноте.

Перед рядом таунхаусов.

Перед моим домом.

Её сглаженное фильтром лицо едва различалось в слабом свете. Правая половина была совершенно чёрной, полностью в тени. Тёмные волосы свободно колыхались на ветру. Она смотрела вниз, в камеру, и один освещённый глаз блестел в свете уличного фонаря.

Она улыбнулась.

И на этом видео закончилось.

Оно зацикливалось, повторяясь снова и снова, пока я не опомнилась и не закрыла приложение. Я сидела, глядя на телефон, который дрожал в моих руках.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Кто-то следил за мной. Кто-то использовал те же фильтры и парик, чтобы выглядеть как мой персонаж. Но этот человек знал, где я живу, знал, что это именно я, и взломал мой аккаунт.

Я вызвала полицию. Рассказала им всё. Показала все видео, каждое из них. Какая-то часть меня ожидала, что к моменту приезда полиции видео с ней, со мной, в темноте исчезнет, но оно всё ещё было там.

Я не выдумала это.

Полиция прочесала район. Составила отчёт. Пообещала поговорить с соседями. Сказала держать двери запертыми. Звонить при первых признаках беды.

Но без женщины на месте, чтобы её можно было найти, это было непросто. Выяснение того, кто взломал мой аккаунт, заняло бы дни, даже если бы TikTok пошёл на сотрудничество.

Поэтому мы собрались и поехали к моей маме. Мы должны были пожить там несколько дней, пока не появятся новости.

«Я знал, что вся эта история с TikTok — плохая идея», — сказал муж после того, как дети легли спать.

«Знаю. Прости».

«Это плохо. Очень плохо». Он уронил лицо в руки. «Ты хотя бы удалила аккаунт?»

«Пока нет».

«Сделай это. Немедленно».

«Но полиции может понадобиться, чтобы увидеть, кто…»

«Удали!»

Я вошла в аккаунт и удалила его. К счастью, новых видео не появилось. Было только то самое, где она стоит под фонарём.

В постель я легла около двух ночи. Но заснуть так и не смогла. Я ворочалась, думая о том, когда мы сможем вернуться домой и что вообще нужно этой женщине.

В конце концов я сдалась и вышла на кухню, чтобы взять что-нибудь перекусить.

Когда я направилась к холодильнику, что-то за окном привлекло моё внимание.

Нет.

На границе деревьев за домом моей мамы стояла фигура. Бледная кожа. Длинные тёмные волосы. Абсолютно неподвижно, как манекен, едва различимая в тени.

Я выключила свет и потянулась за телефоном. Но он остался наверху. Я посмотрела вниз, ощупывая карманы —

Движение привлекло мой взгляд.

Я замерла.

Теперь она стояла всего в трёх метрах от двери. И она выглядела… в точности… как мой образ. Вплоть до фильтров, но в реальной жизни. Глаза, чуть больше нормы. Кожа без пор, гладкая. Идеальные, надувные губы. Но при этом в ней всё равно угадывалось странное сходство со мной. Мой заострённый подбородок, форма сердца у лица, высокий рост и длинные ноги.

Я бросилась вверх по лестнице, схватила телефон и снова вызвала полицию.

И снова они ничего не нашли, несмотря на то что прочесали каждый сантиметр участка.

Прошло две недели, и с тех пор я её больше не видела. Муж считает, что «сумасшедшая сталкерша» потеряла интерес.

Но я знаю, что это не так.

Потому что вчера вечером, когда я посмотрела на себя в зеркало, я увидела несколько прядей угольно-чёрных волос, пробивающихся из кожи головы.

И я думаю — может быть, она ждёт.

Ждёт, чтобы заменить меня в тот момент, когда никто не заметит разницы.

Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

И вновь произошла реинкарнация легендарного «Мегрэ». Вышел свежий серил-детектив от канала PBS на 6 эпизодов. Теперь в инспекторы заделался Бенжамин Вейнрайт («Молодой Морс», «Halo»), который пытается продолжить дело Жерара Депардье, Роуэна Эткинсона и, конечно, легендарного Бруно Кремера.

Странно описывать сюжет. Три дела по две серии. Все по книгам Жорже Сименона («Промах Мегрэ», к примеру). Но теперь в современном Париже. А сам заглавный герой даже не курит и не носит классной шляпы. Трубку Мегрэ лишь катает в руках. Этот артефакт напоминает ему об отце.

Сценарист Патрик Харбинсон (сериал «Родина», «Правосудие Шарпа») осовременил истории Сименона, но сериал и без этого далек от оригинала. Впрочем, все не так уж плохо. И Вейнрайт смотрится солидно, и темп приличный, и расследования сложные.

Такая классическая «тв-жвачка» вышла, которую прекрасно можно оценивать и фоном. Думается, будет еще сезона. А может и 10. Сименон написал много, с чем все поклонников детективов и поздравляем.

Обзоры на фильмы и сериалы раньше всего появляются в нашем Telegram-канале «Первый ряд».

Сюжет: Саймон - скромный работяга. На работе его не замечают, а девушка мечты игнорирует. Кажется, что так будет продолжаться вечно, но однажды в конторе появляется Джеймс, внешне - двойник Саймона, но по характеру — полная противоположность: уверенный в себе харизматичный плейбой. К ужасу Саймона Джеймс начинает забирать его жизнь.

Картину "обзывают" претенциозным артхаусом, который вдобавок ещё и скучен - я же обрёл депрессивный и в то же время бодрый интеллектуальный триллер с элементами сатиры и научной фантастики, с отличной актёрской игрой, и в целом щедрый на мелкие детали. Стильная завораживающая головоломка, чей запутанный сюжет несомненно порадует своего зрителя, умеющего размышлять, и оттолкнёт менее предприимчивых товарищей, которые привыкли смотреть фильмы спиной, оглядываясь лишь в самых шумных моментах, которые по какой-то странной причине кажутся им "самым интересным".

Шпана

Kidulthood (2009)
Жанр: Криминальная драма

Сюжет: Обычный день из жизни трёх лондонских подростков Трайфа, Джея и Муни: потасовки в классе, наркотики в школьном дворе и секс. Но после трагического самоубийства одной из учениц школы занятия отменяются, и все резко меняется для этого близкого трио и их окружения. В этот день они будут вынуждены встретиться лицом к лицу со своими собственными ответственностями и виной за все те ситуации, в которые они оказались вовлечены.

Одна из последних криминальных драм, что оказалась способна меня эмоционально поддеть, возможно я неравнодушен к тематике подростковой преступности и жизни на задворках неблагополучных кварталов, которая бескомпромиссно призывает окружающих ступить на скользскую дорожку. Отсутствие знаменитых лицедеев (на дальнем плане правда пробегал Николас Холт) работает на погружение в историю с проницательным взглядом на реалии напрасной жизни молодых людей утопающих в неблагополучии, немотивированном насилии, и опасных криминальных связях. Трогать осторожно.

Хребет дьявола

El espinazo del diablo (2001)
Жанр: Триллер, драма, хоррор, детектив

Сюжет: Пугающий рассказ о 12-летнем Карлосе, который после смерти отца попадает в школу Санта-Лусии на попечение директрисы Кармен и профессора Касареса. Отец мальчика был мятежником, убитым в сражении против режима Франко. И хотя приют перегружен большим количеством детей, директор школы сочувствующе принимает молодого Карлоса.

На мой взгляд одно из лучших творений маэстро мрачных сказок Гильермо дель Торо, больше него мне пришёлся по душе лишь "Лабиринт Фавна". Гильермо всегда был мастером бесшовно смешивать очень разные жанры, и в случае с этой картиной он спрятал небольшую драму сиротского приюта в охваченной войной Испании и подростковых приключений в обёртку очень интригующего мистического хоррора. Максимально насыщенная история, с множеством действующих лиц, с хлёсткими и неожиданными сюжетными поворотами и очень густой и мрачной атмосферой, которая то пугает, то излучает подозрительный уют. Зрелище щекочет нервы, интригует и не отпускает до самого финала, да и зритель сам не отпустит, пока не увидит развязку истории.

Он и она

Mr & Mme Adelman (2016)
Жанр: мелодрама, романтическая трагикомедия, драма

Сюжет: Виктор — начинающий писатель, Сара — магистр в области классической литературы, их общая слабость — Джойс и Достоевский. Они были свободны и беспечны, но их случайная встреча в баре затянется на долгие 45 лет. Как справятся они с успехом, богатством и банальной скукой? Кто получит все, а кто останется в тени? История одной семьи, большой любви, на фоне переполненных солнцем бульваров Парижа.

Всегда говорил (и буду говорить) что мелодрама это вообще не мой жанр, как и романтические комедии, но порой набредаю на эдакие исключения из правил - около-жанровые картины, которые эмоционально резонируют и находят искренний отклик. В этот раз это удалось французам - создать простое, но изумительно поданное кино, которое не пыталось заискивать и потакать моим зрительским ожиданиям, а просто поведало невероятную историю любви, основанную на реальных событиях, которая показалась правдоподобной благодаря актёрской игре и живой химии между персонажами. Рекомендую к ознакомлению всем скрытным романтикам.

Иччи

(2020)
Жанр: триллер, ужасы, драма

Сюжет: Нелюдимый парень Айсен живёт с пожилыми родителями в глухих якутских лесах и не собирается перебираться к цивилизации. Однажды из города внезапно приезжает старший брат Тимир с женой Лизой и маленьким сыном и просит отца продать дом, чтобы расплатиться долгами. Отец не горит желанием расставаться с жильём, отношения между Тимиром и Лизой накаляются, и Айсену не нравится, как брат обращается с женой. Несколько раз повздорив, семейство укладывается спать, но ночью начинают происходить странные и пугающие вещи.

Отменный фолк-триллер с элементами хоррора, дополнительного веса которому придаёт осознание того, что создан он нашими соотечественниками, при этом никаких скидок на это, я как особо вредный зритель, во главе угла которого всегда находятся эмоции, новый опыт, и увлекательные сюжеты - никогда не делал, и делать не собираюсь. Товарищи из Якутии очень приятно удивили, взяв на вооружение талант совершенно незнакомых актёров, минимализм обусловленный скромным бюджетом, и сказания северных народов России, очень бережно укрыли мрачный и атмосферный сюрреалистический фильм за социальной (бытовой) драмой. Не проходите мимо.

Вот и всё на сегодня ребята! Благодарю за внимание, если пост понравился или был полезен, то вы знаете, что делать!
Филиал в ВК
Филиал в Дзен
Филиал в Telegram

Жду ваших комментариев: мыслей, мнений, воспоминаний, здоровой критики, и конечно наводок на классные фильмы!

Номер два. 

31 октября 2005 года.

Руки Кейси в крови — тёплой и удивительно жидкой. Он смотрел как алые брызги летят на белоснежный ковёр какого-то дорогого бренда, письменный стол из какой-то благородной древесины, на кожаное кресло из кожи наверняка какого-нибудь краснокнижного вымирающего животного. От кабинета руководителя отдела по переработки данных, Ларри, так и веяло педантичностью и безупречно стерильным миром, пока в него не зашёл Кейси.

***

Лоуренс «Ларри» Крофт не работал с людьми — он управлял ресурсами. Человеческими. Он искренне считал, что наёмный персонал — это нечто среднее между расходным материалом и не слишком умной обслугой, обязанное ему самим фактом своего существования в его отделе.

Его педантичность была оружием. Он мог вернуть отчёт на переделку из-за смещения строки на миллиметр или некорректного, с его точки зрения, шрифта в сноске. Он требовал, чтобы все письма выдерживались в его уникальном шаблоне, где точка после подписи была обязательна, а её отсутствие приравнивалось к акту неповиновения. Диалог с ним напоминал прохождение квеста с абсурдными правилами: малейшее отклонение — и вы получали укол сарказма, кипу бессмысленных правок или вообще штраф.

Его высокомерие было не игрой, а его сутью. Он разговаривал с подчинёнными свысока, буквально глядя на них сверху вниз, а его любимым местоимением было «я». «Я принял решение». «Мой отдел показывает результаты». «Мне пришла в голову мысль» — с этих слов зачастую начинался его доклад совету директоров не подозревающему от том что он перечисляет предложения, которые ему отправляли работяги из его отдела.

Он относился к коллегам как к челяди, не скрывая этого. Мог перебить фразой: «Потом расскажете», отмахнуться от идеи: «Это не ваше дело» или, улыбаясь, поручить секретарше Майе задание «Найти и принести ему кофе, как у той бабёнки» которую он увидел в офисе соседнего здания через панорамное окно своего кабинета . Любое его общение было пропитано токсичным превосходством, намёком на то, что он — гений, окружённый услужливыми посредственностями, которые должны быть благодарны уже за то, что он снизошёл до их существования и принял в свой отдел.

Он был не просто плохим начальником. Он был ходячим напоминанием о кастовой системе, человеком, чья душа, казалось, состояла из свода правил, цитат из учебника по менеджменту и ледяного презрения ко всему живому.

И все в отделе с этим мирились. Ни кто не хотел терять работу. У многих семьи, кредиты, долги. У той же Майи ребёнок болен какой-то трудноизлечимой болезнью и вынужден до конца жизни сидеть на не самых дешёвых препаратах. У каждого есть какой-то повод терпеть и проглатывать все выходки Ларри. У каждого. Но не у Кейси.

***

Вот уже пять лет Кейси Джонс приходит в стеклянную коробку на 45 этаже корпорации «Axiom. Corp» погружаясь в тонны цифр, строя отчёты и терпя Ларри. Возможно он так бы и продолжал бы, как и некоторые, спускать все Ларри и после работы восстанавливать свою нервную систему дешёвой выпивкой и табаком если бы не те все обстоятельства случившиеся за последние пол года с ним.

Сначала Ларри присвоил проект «Атлас» который Кейси разрабатывал более года, представляя как совет директоров оценит его работу и даст повышение. В идеале должность Ларри. Чтобы закончить эту диктатуру в их отделе. Но Ларри так неудачно спалил Кейси за корректировкой Атласа на рабочем месте и попросил того зайти к нему вместе с этим проектом. В то время Ларри не сильно то и волновал Кейси. Рабочие процессы не парили, зарплату исправно платили, на выходных особо не дергали. Что еще нужно одинокому холостяку? А тут ещё и руководитель отдела заметил его труды и вызвал к себе.

Кейси шёл в кабинет будучи уверенным в том, что получит поддержку в лице наставника. Но тот лишь пробежав глазами по документам, констатировал «сыро и бесперспективно». А уже через несколько дней Кейси узнал что Ларри нагло украл его работу, представил её совету и получил надбавку к зарплате в пятьдесят процентов. В попытке узнать что это вообще все значит он навсегда обесценил себя в глазах Ларри. Основательно смешавшись для него с остальными планктонами из отдела. И как на зло это было первого апреля. День Дурака. Лучшего совпадения не придумать. Но именно с этого дня Кейси решил что однажды поквитается с Ларри. Тогда он ещё не знал как, но был полон непоколебимой уверенности в том что не уйдёт, не уволиться с этого офиса, этой работы, кампании пока Ларри не будет отомщён.

Следующим поводом ещё больше возненавидеть Ларри стало увольнение миссис Эвилин. Это случилось первого июля. Он вынудил уйти по собственному желанию пятидесятичетырехлетнюю женщину выжимая все соки из неё . Бесконечные переделывание отчётов; упрёки о постоянном беспорядке на столе, хотя миссис Эвилин была самая чистоплотная если не во всей компании то как минимум во всем отделе; неуместные шуточки о её кулинарных способностях, когда она приносила в офис какое-нибудь угощение на весь коллектив приготовленное собственноручно. Кейси очень любил шоколадные печенюшки и пастуший пирог которые миссис Эвилин чаще всего приносила. Она отдала двадцать лет своей жизни этой работе. Её все любили, она была ко всем добра, и даже к Ларри. Но это не помешало ему сделать её своей жертвой, просто, для того чтобы освободить место для своего родственничка. Полнейшему бездарю, блондинчику Джеффри не стоящего ни минуты внимания и совершенно не уступающему в своей бестактности и токсичности своему «наставнику». А ведь миссис Эвилин оставалось всего каких-то четыре месяца до пенсии. Четыре, мать его, месяца. Больше печенюшек Кейси любил беседовать с Эвилин. Она стала для него будто бы второй мамой, после того как он потерял свою.

***

В тот день, двенадцатого июня, утром, он чистил зубы и телефон зазвонил. Так внезапно. На экране виднелся номер госпиталя и соответствующая подпись. Стало страшно. Кейси предполагал что он услышит в трубке телефона, но все таки надеялся на лучшее. Женский голос, видимо какой-то медсестры, сообщил что общее состояние миссис Джонс ухудшилось и её везут на операцию. Он быстро дочистил зубы, собрался второпях как мог и поймав первое такси примчал в медучреждение . Но спустя двадцать минут из операционной вышел хирург. Голос доктора развеял все надежды. «Мистер Джонс, мне очень жаль. Мы пытались сделать все что могли. Примите наши соболезнования». Он не был зол на врачей, они действительно пытались помочь. Помочь обречённой пожить ещё немного. Но его мама очень быстро сгорала от рака желудка. Шансы на выздоровления таяли как какой-то кубик рафинада в чашке чая. Снова зазвонил телефон. Это был Ларри. Он не стал слушать Кейси, просто гаркнул чтобы тот пулей летел на работу.

Похожая история случилась когда Кейси хоронил родителей. Ларри, как истинный говнюк, позвонил во время церемонии погребения и не дав Кейси нормально попрощаться с родителями выдернул его переделывать отчёт под предлогом дедлайнов.

После потери матери, скоропостижно ушёл и отец Кейси. Не смог пережить потерю жены и покончил с собой. Для Кейси это было большим ударом. Но он каким-то образом смог пропустить это через себя и жить дальше.

Возможно не малую роль в этом сыграла поддержка миссис Эвилин. Тогда, в тот день, когда умерла мама, Кейси с опозданием приехал на работу. Каких-то десять, пятнадцать минут. Любой бы начальник или руководитель вошёл бы в положение и закрыл бы глаза на это. Может быть, даже отпустили бы домой в такой мрачный день. Но точно не Ларри. Этот подонок вёл себя так будто у него весь род Крофтов был бессмертным и некто ни когда не умирал. Узнав о причине опоздания, он всем своим видом показав как ему кристально все равно выставил Кейси штраф и затребовал к обеду все отчёты.

Выйдя из кабинета у Кейси как будто что-то оборвалось внутри, но как будто не до конца, не полностью. Ему стало все равно. Так же кристально, как и Ларри. Абсолютно на все. В тот момент в нем будто что-то родилось и захотело убить Ларри. Его нечего не могло остановить. Кроме чего-то человечного где-то там в уголку души, эхом в сердце. Глаза бегали по сторонам в поисках какого-нибудь предмета будь он острый или тупой. Да не важно. Он готов был бросить все папки на пол, залететь в кабинет и задушить его голыми руками.

«Кейси? Пойдём пить чай, я сегодня принесла твоё любимое печенье. Не знаю что тебе наговорил Ларри, но я вижу что день у тебя явно не задался. Не моё конечно дело что у тебя стряслось сегодня утром, но от чая с печеньем еще ни кому не было хуже».

Это оказалась миссис Эвилин. Как всегда, вовремя. И как это у неё получается? Увидев Эвилин Кейси отпустило, стало немного легче. Он поймал себя на мысли что если бы не она то Бог знает что могло случиться в следующие десять минут. Он успокоился и оглянувшись на кабинет Ларри, пошёл в обеденную зону. Именно в этот день он потерял свою родную маму и нашёл вторую в лице миссис Эвилин. В скором времени она узнала его трагичную историю о родителях. И стала ещё более родным человеком чем прежде. В какой-то момент Кейси даже стал считать её полноценным членом своей семьи. Миссис Эвелин стала для него чем большем чем просто коллега или друг. Благодаря Эвилин Кейси на долго позабыл о своей ненависти к Ларри. Он ходил на работу, как и всегда. Казалось будто все налаживается.

Дни летели, за ними недели и месяцы. Потом Ларри начал портить жизнь Эвилин. Кейси это видел, но она его останавливала и просила не лезть. Говорила что все хорошо. Но в один день Кейси пришёл на работу, а Эвилин нет. Может быть, заболела? Может. Но Майлз, коллега Кейси что сидел напротив него за перегородкой рассказал что произошло на самом деле. После работы Кейси поехал к ней, чтобы убедиться что все хорошо. Миссис Эвилин, как всегда, со всей заботой напоила его чаем со своим фирменным печеньем и успокоила что все в порядке. Она улыбалась, и в её глазах как будто правда была какая-то искра. Он ей поверил. Потом частенько навещал. Поддерживал как мог.

***

После увольнения Эвилин, отношения Кейси с Ларри стали вновь накаляться. Находясь на рабочем месте Кейси становилось все тяжелее сдерживать себя и свой гнев к нему. Он держался благодаря посиделкам с Эвилин после работы и той частички человечности, что осталось где-то внутри него.

Однажды прошёл слух. В кампанию едет проверка каких-то высших чинов. Когда они точно приедут ни кто не знал, поэтому каждый день в офисе был адским. На столько что Кейси было все равно на Ларри. На протяжении почти месяца все были как на иголках. Было проверено и перепроверено огромное количество отчётов и докладов. Кейси частенько не спал ночами чтобы не получить выговоров. Не пахать он не мог. Пахали все, даже Ларри досталось от совета. И за этой волокитой Кейси как-то совершенно забыл об Эвелин. Потом настал день Х. Комиссия прошла успешно. За хорошую работу, Ларри даже некоторых наградил статуэтками. Это были какие-то человечки которые держали большой карандаш перед книжкой, а внизу на постаменте статуэтки на металлической таблички была гравировка «Спасибо за твой вклад». И всё. На удивление эта статуэтка досталась и Кейси. Наконец можно было выдохнуть. Кейси пошёл домой и на все выходные забылся в выпивке.

***

31 октября 2005 года.

Понедельник. Начало новой рабочей недели.Кейси пришёл в офис и на проходной, краем уха случайно подслушал разговор двух охранников. Они обсуждали какой-то технический сбой из-за которого не работает видеонаблюдение и что завтра должен приехать техник.

Поднявшись в свой отдел и бросив вещи на стол, заварив кофе в столовой, Кейси влился с головой в новый день. Все было хорошо. Слишком хорошо.

До конца рабочего дня оставалось где-то наверное пару часов. Уже вечерело и улица внизу уже потихоньку начинала освещаться. Тут в отдел зашёл Майлз. Он как-то спокойно прошёл на своё место. Куда он ходил было неважно. Работа. Важно было то что уходил он на позитивной ноте, а вернулся омраченный. «Майлз, все хорошо?» — поинтересовался Кейси. Майлз выглянул из-за перегородки и с недоумением спросил:

— Тебе ещё не сказали?!

— Не сказали что?

— Миссис Эвилин умерла.

— Что ты сказал?! — весь мир вокруг Кейси как будто стал трескаться. — В каком смысле умерла? Это твоя очередная шуточка?

Но не дав Майлзу все объяснить он подскочил со своего места, и побежал куда глаза глядят. Его охватила внезапная паника. Он выскочил из офиса и побежал по коридору . Затем заскочил в туалет, достал телефон и позвонил Эвелин. Но ответила не она, может быть, её дочь. «Здравствуйте, можно миссис Эвилин к телефону?» — протараторил Кейси.

— «Миссис Эвелин скончалась».

Нет. Не может быть.Кейси не мог в это поверить. Он только-только отошёл от потери родителей, только-только его жизнь начала обретать краски и хоть какой-нибудь смысл и теперь он потерял и её. Эвилин. Свою вторую Маму.

«Эм, почему она умерла? Из-за чего?» — спросил Кейси даже не понимая для чего ему эта информация.

— «Она тяжело приняла своё увольнение. Понимаете? Мечтала о пенсии, а ей все перечеркнули. Из-за этого началась депрессия. За ней постоянный стресс и волнения. В общем сердце не выдержало».

Для Кейси это прозвучало как полный бред. Она же всегда улыбалась и виду не подавала что её это хоть как-то волнует. Получается она лгала. Лгала Кейси чтобы он из-за нее не свернул на плохую дорожку. Не совершил то что, хотел ещё тогда 12 июня. «Примите мои соболезнования» — кое-как выдавил из себя Кейси. И в этот момент то что тогда не оборвалось до конца, оборвалось основательно.

Кейси вернулся в офис. Сел за свой стол. Открыл галерею в телефоне и стал медленно листать фотографии с родителями и с Эвелин. Вот он с мамой. А вот с отцом. Вот они все вместе. А вот Эвелин. Вот они пьют чай. А вот прогуливаются в сквере. И их больше нет. Никого.

Чертов Ларри. Кейси мог смериться с кражей проекта. Бог с ним. Он кое-как закрывал глаза на его отношения к нему и к окружающим. Но сейчас все эти воспоминания стали будто слайд шоу проноситься у него перед глазами. И то что тогда смогла затушить Эвелин 12 июня, разожглось в нем вновь с новой силой. На глаза попалась та самая статуэтка, что всучил ему Ларри после комиссии.

И вот он, Кейси, идёт по пустому офису, вдоль рядов из столов и перегородок к кабинету Ларри. Он все решил. В его правой руке статуэтка. Ладони даже не вспотели. Он понял, оно пришло, время поквитаться. И дело не только в украденном проекте. Ларри украл у Кейси намного больше.

Он провернул дверную ручку и та открылась. Ларри что-то складывал в свой портфель и уже было собирался уходить.«А, Кейси, что-то случилось? Давай только быстрей, мне надо домой, а то без меня ужинать не начнут, представляешь?» — произнёс Ларри. И едва он поднял голову, как об его лоб разлетелась та книжка, что была частью статуэтки обнажив остриё карандаша в руках человечка. Пошатнувшись, он облокотился на стол. По лицу потекла струйка крови. «Кейси, какого черта?». Но Кейси не слышал что там спрашивал Ларри. Он перевернул фигурку и замахнувшись нанёс ещё один удар, на этот раз пьедесталом этой статуэтки . Потом ещё. Ларри сполз на пол прося остановиться Кейси, но пропустив ещё пару ударов понял что надо звать на помощь. Но ни кто не слышал. Офис был пуст. Все ушли по домам. Так ещё и камеры сегодня не работают. Как будто сама судьба благоволила Кейси. И тут с ним что-то произошло. Паника и ужас, которые должны были накрыть его, испарились. Их место заняло что-то иное. Мощное. Пьянящее . И контроль, абсолютный и окончательный контроль над тем, кто годами унижал его, ломал его жизнь и жизнь его коллег.

Он продолжал поливать градом ударов Ларри. По голове, спине, рукам. С каждым ударом Кейси становилось все легче и легче. Внезапно при очередном взмахе он увидел как блеснула та самая табличка на статуэтки. Он остановился. За чем то посмотрел на календарь, что стоял рядом на столе. 31 октября. Хэллоуин. День рождение мамы. А ещё сегодня должна была выйти на пенсию Эвелин. Гнев с ещё большей силой накатил на Кейси. Он перевел взгляд на испачканную кровью табличку на статуэтки.

«Спасибо за твой вклад» последние, что услышал Ларри прежде чем остриё карандаша воткнулось ему в сердце. Когда тело перестало дышать Кейси отступил и посмотрел на то что натворил. Тело в дорогом костюме, со статуэткой в груди. Искажённое маской ужаса лицо. Кровь. Повсюду. И удовлетворение. Такого удовольствия он не испытывал ещё ни когда.

Недалеко от стола была слегка приоткрытая дверь. Это был личный санузел Ларри. Туда было нельзя не кому. Кейси зашёл в скромную, уютную уборную в которой пахнуло лавандой и открыл кран. В какой-то момент запах растёкшейся крови стал наполнять кабинет и уборную. Такой медный и резкий. Настолько сильный, что стал перебиваться запах лаванды и наверняка дорогущих духов Ларри.

Кейси помыл руки, умылся и посмотрел в зеркало на своё отражение. Он смотрел на размазанные брызги на своём лице. Пытался понять что чувствует, что ощущает. Вдруг, в отражение позади себя, через окно кабинета он увидел чью-то макушку светлых волос торчащую из-за перегородки и улепётывающую из зала офиса. Джеффри? Заметил ли он Кейси? Возможно. Время покажет.

Умывшись Кейси вышел из уборной и взял чистый лист бумаги. Написал заявление на увольнение по собственному желанию. Подписал его кровью Ларри. Благо не раз приходилось подделывать его подпись. Странно что он позволял это делать.

Оставив заявление на столе, Кейси переступил труп Ларри и вышел из кабинета. Он молча шёл по офису, потом по коридору освещённому светодиодными лампами, холодными, слегка мерцающими. Ему весьма повезло что брызг крови на темных брюках не было видно, а забрызганную рубаху он спрятал под куртку. То что там случилось знает только он, и возможно тот человек, который убегал из офиса.

Кейси зашёл в лифт и спускаясь с сорок пятого этажа на первый задумался о том что, то что он сотворил с Ларри ему понравилось. И даже очень. Это была будто бы разрядка которой ему давно не хватало. Он ощущал полный покой и умиротворение внутри себя. А ещё кого-то для кого убийства Ларри было мало. Какой-то тёмный попутчик как у Декстера Моргана из любимой книги Кейси. Он невольно задумался кто бы мог стать следующим в его коллекции и новой карьере. Карьере «Чистильщика».Кейси совершенно не хотелось считать себя убийцей ведь он отчистил мир от одного дерьма двадцать минут назад. Это было не идеально, но все же Ларри займет первое почетное место в этой коллекции мудаков. А кто же второе? Кто будет этим номером два?

Дверь лифта открылась. В фойе сидел какой-то парень. Это действительно оказался блондинчик Джеффри. Видимо ждал Ларри. Наверное, он будет первым кто его обнаружит подумал Кейси. Он почти дошёл до выхода, но вдруг остановился. Оглянулся и окинул взглядом Джеффри.

Номер два?

Возможно.

Время покажет.