Дозорный вскинул арбалет в сторону смутной фигуры, мерцающей в свете тусклой луны. Призрак? Игры теней? Внутри разума, на грани слышимости, раздался едва различимый женский смех. От которого тело покрылось холодным потом, и все волоски встали дыбом.
— Стой, кто идёт?
Окрик привлёк внимание остальных рыцарей Серебряного ордена. Бранные слова перемешались с лязгом вынимаемых из ножен мечей и бряцаньем наспех поправляемых доспехов.
— Чё орёшь, дурень? И так из изломов всякая дрянь лезет. Хочешь всю нечисть в округе созвать? – проворчал отец Дейрен даже не оборачиваясь. Как бы его не гнала вперед ненависть к созданиям тьмы – старые кости ныли после долгого перехода и тело настойчиво требовало отдыха. Его дело – наставлять. Воевать же – дело рыцарей. Уж с мелкой лесной нечистью они точно справятся и без его участия. – Здесь кроме нас людей нет и быть не может на много миль вокруг! Твой святой долг избавить мир от скверны. Стреляй уже!
Но юный арбалетчик медлил.
Та фигура во мгле, кем бы она ни была, слышала его. Замерла, будто бы в нерешительности и поплыла, неумолимо приближаясь. На миг он смог различить эфемерный облик юной женщины, чьи длинные волосы отливали серебром. Платье ночной гостьи словно светилось изнутри, впитав в себя мерцанье звёзд. Её глаза вспыхнули янтарем, затаившим внутри багряную искру.
— Солнце моё? – арбалетчик изумленно моргнул. Вместо чудесного виденья из леса к нему шла, подняв руки в безоружном жесте его возлюбленная. Он не мог ошибиться! Две рыжие, вечно растрепанные косы. Слегка вздёрнутый нос. Простое крестьянское платье и котомка с цветами, которыми та торговала на рынке. Что могло заставить её бросить убежище и отправиться вслед за их отрядом?
Точно так же изумлённо моргали остальные рыцари.
— Вот сучка! Не думал, что тут меня найдешь. Эй, малой! Пропусти-ка! – один из рыцарей попытался протиснуться вперёд, чтобы встретить гетеру, с которой ему довелось покувыркаться в далеком жарком городе за океаном.
Стоящий рядом копейщик побагровел, еле сумев оторвать взгляд от своей пухленькой белобрысой супруги с вечно запачканным в муке передником. Она с трудом переставляла ноги из-за внушительного живота, откуда вскоре должен был появиться их третий ребенок.
— Ты как мою жену назвал?
Протиснувшийся согнулся пополам от хохота. Гетера... Он не знал её имени. Ему оно было совершенно безразлично. Гибкая, как кошка, девица с кожей такой же тёмной, как сама ночь. Он чудом разглядел её во мраке. Узнал её лишь по церемониальному золотому венцу и вторящей ему одежды, весящей явно не меньше рыцарских доспехов. А этот безусый юнец, не далее как пару недель впервые вышедший за пределы своей деревни умудрился увидеть в жрице любви свою жирную бабу.
Копье пронзило щеку, выбив зубы, и прошило насквозь череп весельчака. Бездыханное тело ещё не успело упасть, как через него перепрыгнул окрыленный успехом и ослепленный похотью копейщик. Его, спустя пару мгновений, догнал кинжал.
Чувственные мёртвые губы тронула лёгкая улыбка. Подол платья напился сумрачной росы и её пролитых за столетие слёз. Она подхватила его одной рукой, чтобы не мешал идти. Можно было просто сорвать юбку, но ей не хотелось упустить ни мгновения своего торжества.
— Вы? Вы что творите, собаки? Назад! – Отец Дейрен, запоздало сообразивший, что весь отряд попал под неведомые чары вскочил на ноги, игнорируя спину, пронзенную болью от движения. Сердце пропустило удар и рухнула куда-то вниз.
Он отказывался верить картине, открывшейся взору.
Глаза воинов стекленели. Один за другим они набрасывались на своих братьев, видя в них соперников, обидчиков, угрозу... Да кого угодно, кто мог им помешать воссоединиться с самой вожделенной для них женщиной на этой грешной земле. Ни один не желал уступать. Ни один не мог позволить другому овладеть ей. Искренне любящие видели своих жён и невест. Прожжённые авантюристы и бывшие разбойники вспоминали своих самых прекрасных любовниц, либо же образ женщины представал перед ними, сотканный из самых смелых и страстных фантазий.
Юный арбалетчик, забыв свой долг, бросил оружие и кинулся к возлюбленной. Его братья слишком заняты, чтобы остановить счастливчика.
— Дурень!!! Назад!!! – святой отец подхватил оброненный арбалет. Как мог, прицелился, взмолился небесам и выстрелил в призрачную блудницу.
С каждым шагом знакомый человеческий образ таял. Лик ледяной чаровницы вытеснял милую сердцу невесту. Каждый вдох разжигал жажду тела и души. Вскоре в памяти не осталось рыжих кос. Некогда до боли родной облик растворился в янтарном огне глаз полуночной гостьи.
Юноша, с преданными глазами влюбленного пса добежал до неё и пал на колени, не в силах сопротивляться зову. Она прикоснулась к его горлу, где билась вена с живительной влагой, дарующей жизнь. Он даже не заметил холода её пальцев. Не ощутил острых, как бритва, смертоносных когтей. Интересно, как долго будет действовать дар? Может, стоит оставить его в живых? Во всяком случае, пока...
Свист разрезаемого воздуха. Вся сущность завопила об опасности. Тело само увернулось, ещё до того как глаза заметили болт, устремившийся к её сердцу.
Почти успела. Орудие святого правосудия вспороло плоть у самого сердца, пройдя по касательной. Тёмная, стылая кровь пропитала платье. Боль резанула, и сразу утихла, уступая место Ярости и Жажде. Монах, выстреливший в неё, уже скрылся за валуном. Слишком стар, или женщины ему не интересны? Неважно. Первая осечка. Впредь она станет осторожнее.
Юноше не повезло. Его жизнь поможет залечить эту рану. А игрушку для себя она успеет найти чуть позже.
Из груди отца Дейрена вырвался скорбный стон, когда дьяволица вцепилась в шею одурманенному рыцарёнку. Глупец... Этот отряд уже не спасти. Выбраться бы самому. Отправить бы бестию в бездну! Или хотя бы отвлечь. В сумках должен быть порох.
Она неспешно добралась до лагеря. Казалось, в воздухе, помимо марева и отголосков стенающих душ, витала кровавая пыль. Запах пьянил. Но привычная жажда дремала. В этот раз её голод утолён иначе.
Единственный оставшийся стоять на ногах рыцарь добрался до неё, стремясь схватить. Засомневавшись в своей силе, она ступила шаг назад, но он тоже пал ниц. В его глазах лишь ярость, торжество и похоть. А тело измазано алым так, что даже цвет волос едва угадывался.
Она не удостоила его своим поцелуем. Вспорола горло, с апатией наблюдая, как из его тела резкими толчками выходит жизнь. Лучше бы оставила юношу.
Из глаз, вопреки воле хозяйки, скатилась алая слеза. Царапина возле сердца вскоре затянется. Иные же раны болят, даже спустя века. Неужели её молитва, граничащая с упрёком, услышана? Её первый мужчина, её кровавый Бог и её палач внял ей только сейчас, давно находясь по ту сторону жизни, в Долине Теней?.. Спустя столько лет её красота, служившая ей проклятием, превратилась в оружие? Неужели она заслужила право на Дар? Неужели, наконец, ни одна тварь не коснется её, без её дозволения? Если цена такой свободы - всего лишь служение Его Сыну, её это полностью устраивало.
Крошево из осколков раздробленного камня неприятно царапает кожу. Вспышка ослепила, заставив на миг зажмуриться и зашипеть, обнажая три пары клыков. Старик, источающий запахи кислой капусты и страха улепётывает от места битвы со всех ног.
Инстинкты, ранее заставившие бы её ринуться в погоню, молчат. Пожалуй, она даже брезгует следовать за этим отребьем.
Платье, напившееся грязи и крови липнет к ногам, мешает. Высвобожденная энергия от неутоленной похоти и пролитой крови исцеляет мелкие ранки, гасит жажду.
Слёз уже нет. И больше не будет. Никогда. Она не позволит.
Над обагренным кровью лагерем раздаётся иступленный, граничащий с истерикой, смех.