Кланы орков .
Children of stone, Orc clans gather at the kosh’harg to create the FIRST HORDE.
Stanton Feng
Children of stone, Orc clans gather at the kosh’harg to create the FIRST HORDE.
Stanton Feng
Где-то за горами, да за долами, там, где никогда слыхом никогда не слыхивали, ни о хоббитах, ни о кендерах, ни даже о Конане Варваре: – что и говорить глушь несусветная, – жил да был себе белый и пушистый медведь. Был он самым белым пухлым и пушистым на всём белом свете, потому как другого такого же белого и пушистого места в котором он жил, больше на всём белом свете не было.
А жил он, как полагается всем порядочным белым медведям, в бескрайней белой пустыне, да только не в снежной арктической, а в белой и пушистой, где вместо снега, куда ни глянь, лежит один только белый и невесомый пух с одуванчиков, а может быть и тополиный и больше ничего лишнего. Всё там было такое мягкое, такое белое и пушистое, и снег и небо, и даже солнце там было что-то вроде круглой жёлтой подушки набитой пухом. Правда ночью на него надевалась белая наволочка, и солнце на это время считалось уже луной. Такому солнцу даже греть было вовсе необязательно, в этой белой и пушистой пустыне – было всегда тепло, как в огромной пуховой перине.
А чему вы, собственно говоря, удивляетесь? Жил же один тигрёнок в подсолнухе, а ещё один так даже в чайнике вроде бы обитал. Надо же где-то и такому вот белому пушистому медведю жить? Ведь не в сахарницу же ему, в самом деле, залезать?
И самое удивительное в этой белой пушистой пустыне было то что: ни тополей, ни тем более одуванчиков там совершенно нигде не росло, и было даже немножко непонятно: откуда же там столько пуха взялось?
Может быть, где-то неподалёку стояла огромная гора, полностью поросшая пушистыми одуванчиками, или может быть, где-то там рос огромный преогромный тополь, на котором пчёл и мёда нет, но вот зато пуха сколько там угодно. И пух оттуда постоянно ветром приносило. А может быть даже над этой пустыней, очень часто проходила большая пуховая туча. Но это конечно – не суть важно.
Само собой разумеется, что ни один из сказочников не знает, где она вообще такая белая и пушистая пустыня находится, а потому и неудивительно, что кроме нашего белого мишки, никого там больше и не встретить. Ни хоббита, ни кендера, ни даже какого-нибудь там завалящего Муми-тролля, не говоря уже о Конане Варваре. Хотя может они, где и жили где-нибудь там за высокими горами, да за дальними морями, но не они об этом пуховом медведе, ни он о них, никогда ничего не слышали. И вообще никого там сейчас не встретить. Ведь никто же из нас, не отправился прямо сейчас туда, это всё проверять.
И звали этого белого пушистого медведя вовсе не Вини-Пухом, Умкой или как-нибудь ещё, потому как звать его там, по правде сказать, было совершенно некому: – ведь никого больше и не водилось во всей этой необъятной белой пустыне, на то ведь она и зовётся – пустыней. И поэтому не было у нашего мишки имени, и не было никаких друзей, зато и врагов у него там тоже никаких не было, но нашего пухового медведя это совершенно не расстраивало, он просто не знал, что ему можно было бы жить как-то иначе, и поэтому прекрасно без этого всего обходился.
Хотя конечно по закону жанра, везде где обитают какие-нибудь добрые и пушистые Мишки Гамми, тут же рядом где-нибудь непременно должны обитать злобные гоблины, и добрые рыцари, но как уже говорилось раннее: – сказочники об этом месте ничего не знают, и потому никакие законы жанра здесь попросту не действуют.
Да кстати, если кого и можно было отыскать в этой огромной пуховой пустыне, то наш белый медведь никогда даже и не пытался этого сделать, поскольку больше всего на свете любил спать, зарывшись поглубже в мягкие пуховые перины, в своей уютной берлоге. А если вдруг мимо по небу пролетал косяк диких перелётных гусей к местам своих гиперборейских зимовок, то поднять туда свою мягкую тяжёлую голову, ему никогда и на ум не приходило. Да и зачем ему это?
Конечно же, там всегда можно было устроить массу самых разных и весёлых затей. К примеру, выстроить снежную крепость из мягких пуховых подушек и поиграть там в снежки, или выложить прямо через всю эту бескрайнюю пустыню, огромное слово – ВЕЧНОСТЬ из высоких пуховых холмов. Но не с кем было играть в снежки, или устраивать взятие снежной крепости, не с кем было выкладывать слово – ВЕЧНОСТЬ посреди пустыни. И, конечно же, не было там той самой Снежной королевы, которой приходят в голову подобные забавы.
Там вообще не было ничего лишнего, ничего такого особенного, за что можно было бы зацепиться взглядом. Да и самого белого пухового медведя, постоянно дремлющего в своей тёплой берлоге, тоже совершенно не было видно. Даже пролетающему косяку диких перелётных гусей.
Поэтому-то о нём никто ничего и не знал. Эта бескрайняя белая пустыня лежит как огромный чистый лист для всех начинающих сказочников. Совершенно белый, абсолютно чистый и нетронутый. Может быть, даже и хорошо, что по нему пока ещё не потоптались полчища разных там хоббитов и кендеров, Муми-троллей и Мишек Гамми, а тем более ещё и всяческих Конанов Варваров.
И не надо писать об этом никаких сказок.
Пусть ещё пока до поры до времени, поспит там себе этот белый и пушистый медведь…
Художник Борис Дятлов.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.