В фильме Антона Богданова «Иван Семёнов: Большой поход» я участвовал в нескольких сценах. О каждой лучше расскажу отдельно. Но начать хотел как раз с той, о которой упоминал в статье «Один день каскадера» (именно это падение со склона).
Сначала кадры из фильма.
Герой идет, держит телефон в одной руке, фонарь в другой. Мне нужно было уронить телефон и фонарь. Но при этом так, чтобы ничего не разбилось. Особенно напрягало то, что фонарь был один, а с ним еще планировались сцены в пещере, так что ему нужно было выжить в любом случае.
Еще один забавный момент: Иван Семёнов, герой, там везде путешествовал в шортах. А это значит, что защиту на колени надеть было нельзя. Это не так чтобы особо напрягало, просто нужно было это учитывать и при падении делать упор на руки и туловище, разгружая возможные удары по коленям.
На самом деле склон, по которому пришлось катиться, довольно крутой. И, честно говоря, только на месте это можно оценить по достоинству. Люди туда забирались сбоку с помощью специально натянутой веревки.
И еще один момент: чуть выше середины в склоне торчал каменный выступ, который не было возможности убрать. Так что нужно было прокатиться так, чтобы вовремя слегка приподняться и не удариться. Что ж, когда я пролез по склону вверх и спустился, план действий был уже готов.
В первом дубле попросили фонарь отпустить, чтобы тот катился вниз отдельно от меня, а телефон нужно было просто аккуратно уронить в начале склона. Я так и сделал.
А вот второй дубль попросили фонарь удержать у себя (напомню, разбивать его было нельзя).
Посмотрите видео – здесь оба дубля.
Можете обратить внимание, как я аккуратно обкатываюсь вокруг фонаря, чтобы не разбить его и не «приложить» своим телом.
В принципе, ничего особо сложного, но первый вариант, как мне кажется, выглядел более жестко. Недаром после первого дубля, как рассказывали, даже костюмеры собирались бежать помогать, думая, что я там разбился. 😊
За что им большое спасибо! Далеко не всегда группа думает о каскадере (в плане того, что с ним может что-нибудь случиться и нужно быть готовым оказать помощь).
Кстати, еще один нюанс: там, откуда меня снимали на телефон, был обрыв. Там стоял постановщик трюков Антон Смекалкин. Не сказать, что в том месте была гигантская яма, но падение туда было бы очень нежелательным. Поэтому приходилось контролировать свое падение так, чтобы не долететь до камеры и не улететь ни в одну из сторон. Так что параметров в целом учитывать нужно было большое количество.
Забавно, что после второго дубля телефон умудрился куда-то отскочить и спрятаться очень успешно. И даже отслеживание по камере не сильно помогло. Стали лазить искать, я полез на помощь. И что же оказалось? У одного из деревьев было вкопано небольшое ведро, его практически не было видно. И вот в это ведро телефон умудрился попасть! Приятно было то, что я сумел его найти. Сам уронил, сам нашел. 😉
Вообще с этой съемочной группой и с Антоном Богдановым мне очень понравилось работать. Все доброжелательные, внимательные, помогают как могут. А режиссер четко ставит задачи и поясняет, что бы хотел подправить. Так что работать в такой обстановке – одно удовольствие.
Когда сцены были отсняты, меня несколько раз спрашивали, все ли у меня нормально, не повредил ли я себе что-нибудь… и как так получилось, что я целый и почти невредимый (хотя по кадру при просмотре на плейбэке выглядело все страшновато)? 😄
Почему я пишу об этом отдельно? Потому что это и есть показатель того, насколько успешно был выполнен трюк. И если зрители при просмотре поверили, что каскадер разбился на фиг, то так и должно быть.
Съемки проходили в Перми, а там Антона Богданова вообще очень хорошо знают. И была парочка забавных моментов. Две женщины как-то сумели пройти к съемочной площадке – стояли там, стояли, но так и не решились к Антону подойти. А внизу, на дороге, один из местных автомобилистов несколько раз приезжал и уезжал (в надежде встретить Антона Богданова). Но, похоже, так и не дождался. Съемки закончились уже глубокой ночью… Благо, время года позволяло (проходило все летом).
А сейчас зима уже совсем близко. Практически на носу… Так что хочу пожелать вам не терять равновесия на льду и не болеть!
А я постараюсь в ближайшее время рассказать и об остальных сценах с моим участием (если вам будет интересно).
На самом деле я там побывал три раза с четырьмя трюками. Но рассказывать буду постепенно и по порядку. Первая серия уже вышла, поэтому могу уже начинать.
Когда меня позвали на съемку, сразу обрисовали ситуацию: будет «ограбление банка лешими в шапках-невидимках». Согласитесь – это уже звучало очень круто! Сейчас у меня есть отличная возможность показать вам сначала то, что получилось на экране, а затем то, как это снимали.
Давайте сначала посмотрим на экран («Волшебный участок», 1-я серия, самое начало).
Посмотрев мельком, можно подумать, что, в принципе, особо сложных трюков тут не было. Однако теперь подумайте о том, что все снималось одним кадром (хотя потом все же разбавили крупняками). Поэтому изначально нужно было проходить всю историю до парня в наушниках (его снимали отдельно) без ошибок и точно попадая по таймингу, работая по камере.
Это я. Еще не упал.
Это не так просто, как кажется. Кроме того, ребята выполняли не самые простые падения. И хорошо еще, что девушки были в брюках, так что можно было спрятать защиту.
Разберу свой эпизод. Я делал перекат назад через стол – вроде как леший меня толкает, и я так качусь. Казалось бы, не так уж и сложно. Но по порядку:
1. Работал без защиты спины, иначе ее было бы видно.
2. Можете обратить внимание, что на столе стоит лампа, а почти напротив меня сидит человек. Естественно, мне нельзя было задеть человека ни в коем случае (это был не каскадер, а актер массовых сцен), и еще попросили не ронять лампу на столе. Так что мне нужно было попадать в довольно небольшое пространство.
3. Камера проходила не особо далеко, так что нельзя было падать, далеко отлетая от стола, чтобы, не дай бог, не достать камеру. А то можно было бы, наверное, сразу пойти повеситься, оборудование-то нынче дорогое. 😄
4. Поверху шел парень в зеленом, который творил разрушение. И вот тут как раз я все же получил лампой по голове. Не то чтобы совсем больно… на этот раз обошлось рассечением. Меня максимально быстро обработали и замазали – все-таки нужно было делать еще дубли. В дальнейшем я после каждого падения сразу закрывал голову и принимал падающие предметы на руки.
Специально лампу никто на меня не ронял, но, когда нашему зеленому человечку приходилось наступать на пластиковые стенки, разграничивающие столы, эти пластиковые фиговины сваливали все вокруг. Так что, выходит, я спасал своим телом лампу, чтобы она не разбилась.
Точно не скажу, сколько было дублей, но, наверное, штук пять (не считая репетиционных). Тем более что сначала общую картину снимали, проходя с камерой по центру (можете посмотреть на видео бекстейджа), а затем проходили еще вдоль окон. Здесь было посложнее, потому что зеленые человечки уже не могли там пройти и ориентироваться нужно было только по камере и действиям остальных участников. Да и места было не так много.
Лично мне очень понравилось работать на этом сериале. И, что еще более приятно, меня позвали на премьеру, где показали первые две серии.
Я впервые выходил на сцену со всеми создателями проекта. И, кроме всего прочего, каскадеров упомянули в титрах, что бывает не так часто, к сожалению.
А теперь все же скажу… Я редко высказываю свое отношение к фильмам или проектам, в которых снимаюсь, но в данном случае первые две серии – это просто восторг! Два часа пролетели незаметно, и уже хочется посмотреть продолжение. Но серии выходят очень неспешно.
Кстати, помимо этого мне еще есть что рассказать на настоящий момент. 😊
Однозначно рекомендую сериал «Волшебный участок» – очень круто получилось!
А это наш общий снимок – фото участвующих в съемках в тот день каскадеров, а также постановщиков трюков.
Постановщики трюков – Алексей Силкин и Варвара Никитина.
Всем желаю иметь много денег, но не попадать на ограбления в банках!
Пока еще жду выхода в хорошем качестве фильмов, в которых я принимал участие как каскадёр. А сейчас хочу рассказать о таком забавном моменте, как переозвучивание актеров.
Думаю, многие знают, что не всегда исполнители на экране говорят своими голосами. Порой кого-то берут вместо них (меня и самого как-то пригласили переозвучить одного человека).
Причины тому могут быть совершенно разные – например, режиссер хочет слышать другой голос у выбранного образа, был брак по звуку, а позвать актера на переозвучку не получается или его трудно найти, проще позвать кого-нибудь со стороны. И так далее.
Подобная ситуация произошла с моим персонажем в фильме «Девочки не плачут». Не особо великая роль, конечно, но для примера, как мне кажется, подойдет.
Вот так выглядит нарезка с моим участием.
В данном случае во время съемок на меня вешали петличку и держали бум над головой. Вроде бы должно было все получится. Но, как видите, решили переозвучить. По какой причине, не берусь сказать – это уже на усмотрение режиссера. Хотя мне кажется, что мой бы голос «смотрелся»… слушался бы более органично. Ну да ладно.
Если в «Отверженной», о которой я рассказывал ранее, было понятно, почему нужно было меня с напарником переозвучить (там мы бегали, падали и т. п., соответственно, на нас не вешали микрофоны, а бум держать поблизости было не так-то просто), то в данном случае причина не совсем понятна. Я делаю ставку на брак по звуку – недаром там еще пару фраз убрали (видимо, чтобы меньше было переозвучки). Впрочем, могу и ошибаться.
В частности, у этого же режиссера, Марии Маханько, я снимался в другом фильме, там меня не переозвучивали. А вообще на этих съемках мне понравилось.
Мария – очень позитивный и хороший человек, приятно с ней работать. На площадке она подошла ко мне:
– Здравствуйте! Вы режиссер – и я режиссер. Режиссер этого фильма.
Звучало забавно. Но по роли я действительно был режиссером. :)
Актрисы, с которыми я взаимодействовал, тоже были очень доброжелательными. В такой атмосфере работать одно удовольствие.
Съемки заняли практически всю смену, но когда работаешь в павильоне, да еще и в приятной атмосфере, то так можно работать и дольше.
Пока я готовила к публикации биографию Балабанова, Бюллетень Кинопрокатчика выпустил новость о скором выпуске в прокат фильма БРАТ 3.
"Стас Барецкий", - с ужасом подумала я.
"Валерий Переверзев" - успокаивал Кинопоиск.
Дальше все как в тумане и вот я уже смотрю трейлер.
Предупреждаю, эпилептикам это смотреть не рекомендуется!
Если вам (как и мне) сразу показалось, что создатели просто хотели хапнуть на известной дилогии, то предлагаю вам почитать текст интервью под названием "Зритель наверняка впадет в истерику" и поставить диагноз режиссеру самостоятельно удивиться высокой самооценке Валерия Переверзева.
«Фильм повествует о судьбах грабителей-неудачников, генеральской дочке с ее любовью к уличному художнику и суровых буднях одной преступной группировки. Несколько независимых на первый взгляд киноновелл объединены одной увлекательной историей», — гласит синопсис.
Автор уверяет, что кино, в котором снялись голливудский актер Эрик Робертс и российский рэпер Птаха, — высокохудожественная провокация с идеальным сценарием в духе «Криминального чтива», которую ждет успех на фестивалях и у широкого зрителя.
РБК Life встретился с Валерием Переверзевым, известным проектами «Музей истории проституции» и «Музей истории телесных наказаний», чтобы узнать, как он создавал свой фильм и почему картина получила название «Брат 3», не имея отношения ни к проекту Стаса Барецкого, ни к легендарным картинам Алексея Балабанова.
— Как в вашей жизни появилаcь идея фильма, который получил название «Брат 3»? Я читал, что была некая коллизия с названием проекта.
— Если позволите, я начну издалека. Во-первых, я художник. Долгое время я называл себя не режиссером, а художником, пришедшим в режиссуру. Художник, который меняет время и пространство. У меня одна цель — создавать произведения искусства. Причем неважно, что это — масло, графика, инсталляция, акционизм, перформанс или кино. Произведение искусства — нечто такое, что включает в себя большое количество ингредиентов. Это и зашивание бесконечного количества смыслов, и провокативная составляющая, и многое другое.
Валерий Переверзев
Я и моя супруга последние 10–12 лет работаем над созданием идеального, безупречного сценария. За прошедшие годы у нас были истории и для полного метра, и для короткометражных картин, и даже одноминутное кино. Один из таких сценариев под названием «Харассмент» победил на фестивале Your Script Produced! Нас поддержала американская компания, которая выделяла большие гранты сценаристам. Иронично, что «Харассмент» — это трагедия, а приз дали за комедийный сценарий. Тогда я придумал текст: «Чтобы русским всех рассмешить, нужно серьезно рассказать о своей жизни». И теглайн, который сейчас используется в промоматериалах «Брата 3», — «Комедия — это когда несмешно».
Наши друзья-партнеры, узнав об этом, сказали: «Давайте уже не короткий метр, а полноценный фильм сделаем». Я подумал, что на фоне «Харассмента» у меня не менее классные сценарии лежат без дела. Мы с Юлей работаем в тандеме: я оперативно генерирую идеи, а она отличный продюсер, закончила ВГИК с красным дипломом. У нее хорошо получается структурировать мои идеи и оформлять в сценарии. Мы буквально как рыбка-клоун и актиния, которые не могут друг без друга.
Однажды мы придумали сценарий фильма «Барбара». По моим ощущениям, это идеальный сценарий, где нельзя ни убавить, ни прибавить. Мы сняли кино по этой истории, низкобюджетный фильм, 13 мин. Потратили примерно 120 тыс. руб., снято все на фотоаппарат. Фильм объездил 30–40 фестивалей, среди которых был Ann Arbor с квалификацией «Оскара», и получил огромное количество призов. На один из смотров его отобрал лично Джим Джармуш. Он выбрал десять лучших режиссеров, которых пригласил выступить с показами своих работ в один из старейших кинотеатров США «Мичиган».
Мы продали имущество, которое у нас было, — квартиру, машину, — чтобы улететь в Америку. Я предполагал, что, если мы улетим, то, скорее всего, там и останемся. Но вмешалась пандемия. Буквально за несколько дней до рейса границы закрываются, все отменяется. Фестиваль Джармуша в итоге прошел в онлайн-формате. В общем, все накрылось. Но я понял, что мы делаем что-то интересное, нашу работу заметили. Значит, я выбрал правильный курс. Я начал показывать «Барбару» на российских фестивалях и везде где только мог — на компьютере, на телефоне. Однажды на собрании андерграундных художников мы даже проецировали его с помощью проектора на белую лодку. Все, кто смотрел эти 13 мин., погружался в мир кино, растворялся в нем и потом говорил: «Ни фига себе!»
Мы решили пойти на новый эксперимент и снять еще один короткий метр, но подороже. Так родилась картина «Майя и Мортограф»(международное название — Your Turn: Reverse Perspective. — РБК Life). С ней тоже связана необычная история. Один из программных директоров сказал мне: «Наш фестиваль недостоин этого фильма». Я при этом без копейки денег, потому что все вложил в этот фильм, буквально сижу на кухне в трусах, даже есть нечего. А мне летят эпитеты: «Это нереальное кино». «Майю» взяли на тот фестиваль, но фильм ничего не выиграл.
Потом обратился к этому директору: «Ты же так хвалил мое кино. Почему мой фильм ничего не выиграл, а другой собрал награды? Это же работа, которая не станет ничем, она снята как курица лапой». Он сказал: «Ответ на этот вопрос придется найти самому».
— Ответ очень простой. Есть мир критиков и отборщиков, а есть мир членов жюри. Они-то как раз могут абсолютно противоположно оценить то, что кажется важным и интересным отборщикам, это нормально.
— Может и так, но давайте вернемся к «Брату 3». Итак, у меня лежит пять, на мой взгляд, идеальных сценариев. Эти сюжеты прошли проверку ридеров Остинского фестиваля сценарного искусства, причем получили оценку excellent. Мы решили переработать эти литературные сценарии в один режиссерский, делать большое, дорогое кино. Дешево это снять нельзя — мы пробовали. Собираем какую-то сцену, на которую условно хотим потратить 100–200 тыс. руб. Крутим, крутим — ну нельзя дешевле снять. Юля как продюсер задает вопросы: «Зачем кран? Давай без крана». Ну вот нельзя без крана.
— Нельзя, потому что это ваше видение. И оно столько стоит?
— Да, именно. В поисках финансирования мы познакомились с человеком, который и инспирировал весь процесс. Одним из его условий было громкое название. Мне понравилось «Брат 3», потому что стилистически это криминальное кино и, конечно, большая, высокохудожественная провокация. Народ, конечно, сразу взбунтовался: «Брат 3» якобы нельзя снимать. Вот только по закону вполне можно, у нас есть УНФ (Удостоверение национального фильма. — РБК Life), выданное Минкультом. Мы ничего не нарушаем. Был не только хейт в интернете, но и угрозы вплоть до физической расправы.
— Отчасти хейт можно понять, ведь в глазах общественности вы покусились на «народное кино». Сегодня цитаты из «Брата» звучат из уст людей в высоких кабинетах с большим рейтингом поддержки.
— Допустим, но все-таки закон мы не нарушаем. «Брат 3» — отличное название. Несмотря на хейт, меня в том числе поддержало большое количество людей. Нашелся инвестор, который вложился в проект финансово. Когда стартовали съемки, пошли слухи, якобы мы кино делать не умеем, снимаем все криво-косо. Но нормальные, адекватные люди говорили, что рождается что-то необыкновенное. Да, новый режиссер, но делает он не просто кино, а что-то новое.
Нас поддержал Институт современных медитаций. В фильме мы используем медитативные техники, интегрированные в современное искусство. Это то, о чем Дэвид Линч размышлял всю жизнь. Руководство Института узнало об этом и предложило поддержку — и финансовую, и моральную. Мы взяли большое количество институтских наработок, и работа стартовала.
— Правильно ли я понимаю, что полный метр «Брат 3» — по сути, альманах из пяти коротких историй?
— Да, герои пяти коротких историй в конечном счете пересекутся в конце. По структуре фильм похож на «Криминальное чтиво»: будут и флешбэки, и флешфорварды. На это сравнение меня натолкнули друзья, которые видели черновые сборки фильма и читали сценарий.
— Получается «Криминальное чтиво» с элементами, о которых мог бы размышлять в своем кино Дэвид Линч?
— Очень условно — да. Но здесь слишком много искусства, заумных вещей, даже некоторого сумасшествия. У нас, например, цитаты из стихов Ахматовой и Бродского, а потом из Лаэртского, понимаете? А после этого нарочито примитивный диалог двух бандитов. Ты смотришь на это и думаешь: «Что вообще здесь происходит?» Вот такая реакция примерно встречалась на тестовых показах. К тому же есть оммажи моим предыдущим работам. Допустим, из «Барбары» в «Брат 3» прилетает изображение святой Либераты — большой холст, на котором изображена обнаженная женщина с бородой, распятая на кресте. После такого зритель наверняка впадет в истерику — это осквернение его некомпетентности.
— Со стороны кажется, что ваше художественное видение картины — в некотором роде оммаж фильмам прошлых десятилетий вроде «Дурака» Юрия Быкова или «Быка» Бориса Акопова. Так ли это?
— Скорее нет.
— Значит, ни параллелей, ни эпохальной связи, ни источников вдохновения не было?
— Почти все, что вы перечислили, я не смотрел. Знаю эти картины на уровне синопсиса, но не могу их смотреть по ряду причин, в том числе идеологических и эстетических.
— «Там такую музыку не слушают — она ненастоящая»?
— Да. Все, что вы перечислили, — этим должен был быть Тарковский или Сокуров сегодня. Где великое русское все? Мы забыли о настоящем кино, а «Брат 3» всем о нем напомнит. Это большой разговор о культурном коде, о чувственном кинематографе, об интеграции искусства в киноязык и так далее.
— При этом Быкова считают народным режиссером и любят фильм «Дурак», например, а Александра Сокурова широкая аудитория в России практически не знает, его фильмы в стране если и выходили в прокат, то сильно ограниченный.
— Я видел несколько интервью Быкова, мне кажется он весьма грамотный человек, он очень хорошо говорит. В том числе соглашается с моей позицией, пусть она ему и незнакома: да, мол, я народный, но большая трагедия, что я, а не Сокуров. Мой Быкову респект, он понимает, что не художник. Да, снял «Дурака», молодец, но случайно, наверное, так звезды сошлись.
— Смотрите ли вы современное российское кино, не знаю, последних пяти—десяти лет? Может быть, видели якутские фильмы?
— Пару якутских картин точно видел. Что касается якутского кино, оно очень странное. Это классный бренд, который возник в последние годы. Но региональным якутское кино быть не перестало — по своим посылам. Почему-то в регионах — неважно, большой город или маленький, — жизнь кипит покруче, чем в Москве. Но есть какая-то замкнутая среда, которая не дает местным кинематографистам из этой региональности вырваться.
Вот мы, например, из Тамбова. Приехали в родной город и подтолкнули в мир кино большое количество местного населения. Многие кинулись снимать кино: «Хотим как Валера». И это здорово. Правда, по славной тамбовской традиции многие стали потом меня оскорблять, мол, я плохой, а они круче. Но меня это не парит, я на них не обижаюсь. Мне кажется, это моя небольшая миссия, чтобы в небольшом регионе пошла движуха — пусть криво, косо, но зародилась. Думаю, после того как «Брат 3» выйдет на экраны, Тамбов заиграет другими красками, там начнут снимать маленькое кино.
Кадр со съемочной площадки фильма БРАТ 3 в Тамбове
— Давайте поговорим про сюжет «Брата 3». Опирались ли вы на линейное повествование, чтобы в истории было развитие героя? Или мы все-таки говорим о нелинейном, возможно, экспериментальном подходе?
— Хотелось бы прояснить, что это кино сложное, с одного просмотра некоторые вещи даже подкованный зритель не сумеет подметить. Продюсер и инвестор в этом плане довольны — они считают, что такой зритель придет смотреть кино еще раз. Будет ли «Брат 3» раздражать зрителя своей сложностью? Конечно. И мне, стоит отметить, это очень нравится. Думаю, зрителя нужно дергать, над ним нужно в некотором роде издеваться — поднимать его клещами с теплого кресла и опускать в бассейн, чтобы он стал мокрым, чтобы среда восприятия изменилась. Одна из моих подруг, профессиональный психолог-коуч, нашла в картине даже не пять, а десять частей, которые, по ее мнению, можно менять местами, и смысл истории от этого не изменится.
— Фильм с элементами иммерсивного театра, получается?
— Да, для меня это было открытием. Когда я монтировал, об этом даже не задумывался. Возвращаясь к вашему вопросу, у «Брата 3» непоследовательное развитие событий. Такое кино нельзя смотреть фоном, нужно как следует сосредоточиться, отложить телефоны, дела, суету и погрузиться в атмосферу кино. Во время длинного плана идет стихотворение Бродского, а ты в этот момент посмотрел в телефон, — и все, ушла магия.
— В какой степени вы можете говорить о финансовой составляющей «Брата 3»? Заметил, что во время нашей беседы вы упоминаете инвесторов без имен и фамилий, а также не называете цифр. В «Коммерсанте» весной 2021 года писали, что бюджет картины — «минимум 60 млн руб.». Насколько точна эта цифра?
— Такая сумма какое-то время была в планах проекта. Честно признаюсь, за такие деньги «Брат 3» снять нельзя. Поэтому в процессе съемок эта сумма выросла. Вообще, с цифрами у меня плохо — к счастью, есть моя супруга Юля, она продюсер и с этим помогает.
Могу рассказать о своем отношении к деньгам: не видел бы я их и не слышал. Но, конечно, понимаю, что это дорого, когда говорю: «Здесь должен быть кран, здесь должен сниматься Эрик Робертс». Когда мне говорят, что это будет стоить 20 млн руб., я обычно отвечаю: «Мне плевать, сделайте так, чтобы это было, и все». И все начинают работать — инвесторы, продюсеры, пиарщики. Не хочу обесценивать труд людей, которые зарабатывают деньги, да и сам принцип зарабатывания. Но я не оцениваю убытки, не закладываю прибыль.
— Верно ли, что в «Брате 3» только частные деньги?
— Да, с миру, как говорится, по нитке.
— Вы принципиально не обращались в Минкульт и Фонд кино?
— Мы пытались обращаться, даже собрали полный пакет документов для питчинга Минкульта. Подавались дважды, но нам, скажем так, намекнули: «Денег не дадут, потому что вы делаете «Брат 3». Мол, все хорошо, сценарий классный, но маркетинг — увы… Второй раз приходили на питчинг, когда уже сняли половину фильма. Но нас все равно прокатили.
На самом деле я рад, что так вышло. Им, уверен, будет стыдно, что они не дали денег, — кино будет очень достойное. Члены экспертного совета еще будут локти кусать, что упустили художника, талантливую работу. Но с другой стороны, частные деньги развязали мне руки. Инвесторы в меня поверили, они действительно влюблены в то, что мы делаем.
— Частные деньги на безвозвратной основе? На чем основывается ваше сотрудничество — процент с кассовых сборов, что-то еще?
— Думаю, на данном этапе мы бы не хотели раскрывать все тонкости отношений с инвесторами. Мне кажется, я придумал не совсем новую, но адекватную форму организации финансирования. Позднее мы ее, возможно, обнародуем, но сейчас у нас нет договоренности разглашать денежные схемы.
— Некоторые полагают, что в работе находятся два проекта с названием «Брат 3». Один ваш, режиссера Валерия Переверзева, а другой — режиссера Стаса Барецкого, о котором уже несколько лет нет никаких вестей. Правильно ли я понимаю, что с проектом Стаса вы в действительности никак не связаны?
— Да, и, что самое главное, никогда не был связан. С тех пор, как было объявлено о проекте Стаса, меня по какой-то ошибке с ним скрестили. Стас несколько лет назад извинился за это, история осталась в прошлом. Я вам больше скажу — я с Барецким никогда не виделся, мы один раз говорили по телефону, и то он позвонил журналисту, с которым у нас было интервью. О том, в каком состоянии его проект, я ничего не знаю.
— Хорошо, что мы это прояснили. Перенесемся в Тамбов, где были съемки «Брата 3». Расскажите, играют ли локации Тамбова какую-то роль в картине? Есть ли отсылки к каким-то улицам или памятным для вас местам родного города?
— Я хотел, чтобы в фильме была отсылка к одной из улиц, но те дома, которые были для меня важны, снесли — сейчас там какие-то новостройки. Мне было важно снимать в Тамбове, ведь это, как я уже говорил, чувственное, медитативное кино. Отражение моего мира как маленького художника. Хотелось передать свои чувства о детстве в родном городе, поэтому мы старались брать те локации, в которых я испытывал какие-либо чувства, — пространство под мостами, заводы, небольшие улочки. Мне в этих местах было в кайф, это я и старался визуализировать. При этом зрителю необязательно физически быть в Тамбове. Прочувствовать «Брата 3» смогут и в Лос-Анджелесе, и в Париже.
Кадр со съемочной площадки фильма БРАТ 3 в Тамбове
— Иными словами, «Брат 3» — метафорическое и универсальное высказывание, не особо привязанное к геолокации?
— Конечно, на 100%. Например, один из наших актеров, Оливье Сиу, из Франции. Мы показывали ему кино, он смотрел с английскими субтитрами. Я ради интереса у него спросил, понимает ли он Бродского. Он ответил: «Это не нужно понимать, я кайфую от этой правды и чистоты. Это льется на меня, и мне хорошо». Это 100% чувственное кино.
— Кстати, об актерах. У вас очень разношерстный каст. Как вам удалось собрать в одном проекте всех этих людей — и молодых, и опытных, и российских, и зарубежных? Вот, например, Александра Вознесенская, девушка из Тамбова. Как она появилась?
— Нам хотелось сделать в Тамбове идеальный, честный кастинг — дать объявление «Кастинг для фильма «Брат 3». Пришло практически полгорода, кастинг шел три дня, 502 человека хотели попробоваться на главные роли. Одна из девушек стояла в очереди почти сутки. Позднее мы, как честные люди, отсмотрели весь материал, отобрали 20 человек, потом десять, из десяти уже трех. Проводили отдельные пробы.
Я задался вопросом, почему именно Александра так хорошо играет. Все оказалось просто — у нее конфликт с отцом-генералом. «Я ничего не играю, нечто подобное происходит в моей жизни, мне в вашем сценарии нужно быть собой». Это, что называется, точное попадание в образ.
— Главную мужскую роль исполняет Василий Карпенко из сериала «Кухня». Как вы на него наткнулись?
— С Васей мы познакомились при очень странных обстоятельствах. Алексей Лихницкий, экс-резидент Comedy Club, а ныне продюсер, — мой давний приятель. Он пригласил меня в проект «История одного шута» на роль Могильщика, а Карпенко — на роль Гамлета. С тех пор Вася был записан у меня в телефоне как «Вася Гамлет». Во время работы над сценарием «Брата 3» мы написали одну из ролей заранее под Васю. Скажем так, он уже жил в нашем сценарии.
Кадр со съемочной площадки фильма БРАТ 3
— Иностранные актеры — Эрик Робертс, Костас Мэндилор, уже упомянутый вами Оливье Сиу. Для чего они картине? Это элемент маркетинга или какая-то особая режиссерская задумка?
— С Эриком мы давно дружим. Мне показалось, что это просто будет очень весело, если полицейского в Тамбове сыграет Эрик Робертс. Костас тоже друг нашей семьи. У него, конечно, большая загруженность, но мы постарались найти окно в его графике. Это большие актеры, настоящие звезды с необыкновенным богатым опытом. У нас не было какой-то маркетинговой задачи снимать именно их, чтобы потом об этом все написали.
Кадр со съемочной площадки фильма БРАТ 3
— Ну хорошо, а зачем вам рэперы? В касте заявлены Птаха и Басота.
— Ничего необычного, с Птахой мы тоже давно дружим. Когда писали сценарий, придумывали под него роль. Я знаю разные его стороны, поэтому очень интересно показать его героя. Он и сам такого же мнения о том, что видел. Басоту мы утвердили на главную роль, но не смогли договориться организационно — совпасть по графикам и загруженности.
— Как вы работали с таким разношерстным кастом?
— Главная фишка работы с актерами — заставить их быть собой. Мы старались создать расслабляющую атмосферу на площадке. Иногда слегка их обманывали: делали вид, что не снимаем, проводили какие-то технические работы, но на самом деле снимали. То есть камеры, свет были выставлены, и я немного экспериментировал в рамках этого художественного пространства — актеры раскрепощались и преображались.
— Вы уже упоминали про негативную волну в интернете. Как вы к этому отнеслись на тот момент? Можно ли сказать, что этот негатив вас как-то задел или, наоборот, придал сил продолжать снимать кино? Или вы вообще не обращаете внимание на комментаторов в Сети?
— Понимаете, я всегда делал все не благодаря, а вопреки. Открыл Музей истории проституции — хейт. Открыл Музей истории телесных наказаний — угрозы. Сейчас это воспринимается спокойнее, а тогда бабушки с плакатами стояли возле дверей и протестовали. И что? И ничего. У нас за плечами самые разные перформансы — и провокационные, и скандальные. Хейт для меня обыденность.
— Работа провокационного характера приносит особый творческий кайф?
— Это творческая необходимость. Мне однажды сказали, что у меня гипоманиакальный тип личности. Мне нужно дойти до этой точки недоманиакальности, чтобы создать произведение искусства. Не дошел — не создал.
— Все-таки хочу уточнить момент с правами. В последние годы в России много прецедентов, связанных с использованием образов: это и фильм «Цой» Алексея Учителя, и сериал «Перевал Дятлова». За время работы над «Братом 3» с вами не выходили на связь ни СТВ, ни родственники Бодрова и Балабанова?
— Они, может быть, могли бы выйти с нами на связь, если бы на то была причина. Дело в том, что мы не используем ни образы, ни имена, вообще ничего, что относилось бы к первым двум частям. «Брат 3» — абсолютно самобытное кино с похожим названием.
— Тогда встает закономерный вопрос у обывателя: зачем называть кино «Брат 3»? Ведь, если не вдаваться в подробности, я вижу цифру 3 и автоматически предполагаю, что это продолжение.
— Невозможно за всех считать, что они будут думать. Мы руководствуемся только тем, нарушаем мы закон или нет. Юристы, задействованные в работе, четко заявляют, что мы ничего не нарушаем. Выйдет фильм — люди его посмотрят и решат, есть ли там состав преступления в области интеллектуальной собственности и использования прав или нет. Мы открыты к любым переговорам, но на сегодняшний день никто к нам не обращался.
Кадр со съемочной площадки фильма БРАТ 3
— Какие у вас планы по дистрибуции? Будут ли фестивали или сразу выпустите фильм в российский прокат?
— Есть предварительные договоренности с несколькими прокатчиками. Но контракты еще не подписаны, поэтому пока не буду их называть. У нас есть несколько соглашений и с иностранными партнерами — например, в Индии, Китае и Африке. Фильм большой и красивый — думаю, его ждет и большая фестивальная жизнь. Программные директора нескольких международных фестивалей видели рабочие материалы «Брата 3» и отметили, что картина подходит их смотрам по формату. Мы подавали фильм и на Каннский кинофестиваль (в программу он не попал. — РБК Life).
— Спрашивать, что хотел сказать режиссер, дурной тон. Задам иной вопрос: какую идею картины вы бы хотели, чтобы зритель точно считал во время просмотра?
— Я бы хотел, чтобы зритель пришел на это кино и понял, что его жизнь прекрасна. Он должен прийти и испытать эмоции вместе со мной: порадоваться, погрустить, поностальгировать, покайфовать, в конце концов. На выходе из зала мой зритель скажет: «Мне хорошо, у меня все замечательно». Думаю, так в действительности и будет.
Знаете, я долго не показывал кино моим тамбовским друзьям. Ребята — интеллектуалы, разбираются в кинематографе. Наконец решился, включил им фильм. Проходит два часа, говорят: «Мы были там, мы просто улетели в космос». Причем я показал им незаконченное кино, мы еще не успели свести диалоги. Начинаю объяснять: «Слушай, в этом эпизоде он говорит вот это, а она ему отвечает...» Они сказали: «Пофиг, мы поймали кайф».
Надеюсь, вы поймали кайф от прочтения и зарядились позитивом на остаток недели!)
Позвали меня сегодня на смену сериала монтировать на площадке. Знакомлюсь со скрипт-супервайзером (отвечает за правильность произнесения реплик актерами и отсутствие киноляпов).
Первая её фраза:
«Слава богу, а то меня вчера хотели заставить монтировать!»
😂😂😂
Это при том что у них две камеры и выработка в смену 7-10 минут 🤦♀️.
И вот я думаю, что пора вносить в реестр профессий новую — «скриптожер». Т. е. скрипт с функциями монтажера.
А если серьезно, то каждый должен заниматься своим делом. И радует, что продюсеры все-таки не стали мучить девочку и позвали меня)))
В один из закрытых чатиков сегодня закинули вакансию монтажа на площадке. Дебютный полный метр, 22 смены, авторское кино, Москва, хорошие актеры в главных ролях.
По классике, сейчас должно появиться «Но». И в этом случае их будет даже два:
1) Первая смена ЗАВТРА. Возникает вопрос — как так вышло? У них кто-то слился? Раньше монтаж на площадке не подразумевался? Или о нём, тупо, забыли?
2) Гонорар по сменам либо аккорд (фиксированная сумма за проект) около 100 к. Делим на количество смен, получаем 4 500 за 12 ч день (который еще не факт, что без переработок).
В 2017 году на игровом полном метре у меня было 7 500. В одном из чатов недавно искали рабочего на смену за 5 000. И ему не нужно ехать со своим ноутом стоимостью 100-200 к, как делают это почти все монтажеры на площадке.
Чисто по приколу зашла посмотреть стоимость ноута в аренду. Работа монтажера на площадке со СВОИМ ноутом равна СТОИМОСТИ АРЕНДЫ macbook pro 2019 года. А если смотреть М1, то еще и на косарь дешевле.
Походу, продюсеры считают, что монтажерам не нужно покупать еду и одежду, оплачивать коммуналку и работать они должны за идею 👿
Привет! Меня зовут Павел. Какое-то время назад у меня появилась идея для короткометражного фильма ужасов (если совсем уходить в духоту, то слэшера). В то же самое время в киношколе, в которой я учусь, Подходило время для того, чтобы выкатывать идеи для дипломных работ и я подумал, а почему бы и нет?
Эта история хорошо ложилась и имела хоть и банальный, но довольно жизненный посыл, хоть и в весьма вычурной форме (кровь-кишки). Эпоха слэшеров давно прошла и это было замечательное время, которое подарило нам кучу запоминающихся персонажей (Фредди, Джейсон, Майкл и тд.)
Начну чутка издалека, я с детства люблю фильмы ужасов, а особенно слэшеры. Вроде бы, как говорят, это не сделало меня более жестоким. А вот обстоятельства жизни - возможно. Соответственно, мне хотелось поделиться своими мыслями и знаниями. Для этого я завел канал в телеге, где делюсь своими мыслями о фильмах ужасов и всему, что с ними связано (оригинально, не правда ли?). Ну да не суть, и мне стало интересно, есть ли на советском и постсоветском пространстве слешеры. Как выяснилось, есть (учитывая, что жанр совершенно не присущий нашему кино), но качество их оставляет желать лучшего. Лучший из представителей - это "Горные огни", который даже не полностью наш, а только наполовину, если не меньше. С очень внушительной оценкой на КП в 4.4. И это еще хорошая оценка из всего, что я нашел.
Так вот, мне пришла в голову мысль, а что если маньяк и жертва поменяются местами? Так и родилась история фильма "Последняя девушка". История, которая начинается с того, чем заканчивается любой слэшер из когда-либо виденных вами, когда так называемая "финальная девушка" остается один на один с маньяком и дает тому отпор. Но я подумал, а что же происходит дальше? Как Героиня переживает все то, через что прошла? Да, она победила "Ю-Хууу", а что дальше-то? Её друзья мертвы и она видела смерть каждого из них. Я решил развить эту мысль в сторону психологизма и некоей философии (как пафосно сказано для такого низкого жанра, где "студентики самоубиваются на свежем воздухе"). Ей не дают покоя события, которые с ней произошли. Мучают и терзают. И она решает, что вполне себе неплохо отомстить этому самому маньяку, чтобы ей стало самой легче. С этого момента и начинается охота.
Мы посчитали, сколько нам надо для этого денег и "слегка" ужаснулись. Как оказалось, производство фильма - удовольствие не дешевое, даже такого короткого. У нас было немного денег, на которые мы и решили снять небольшой тизер истории. В надежде, что он поможет нам найти средства для реализации проекта. Нашли ребят, которые согласились помочь на общественных началах и понеслось.
Перед вами тизер, который нам удалось снять:
А дальше, я хочу попросить у вас помощи в распространении этой информации, чтобы мы смогли реализовать этот проект.