Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Как правило, Уилсон работает одновременно над несколькими проектами, используя различные методики.

Такой подход опять-таки весьма распространён среди творческих людей; он помогает избежать скуки и не зайти в тупик, а кроме того, дает неожиданный результат перекрёстного опыления идеями.

Как правило, Уилсон использует минимум четыре различных подхода.

Первый - экспедиции в экзотические места, нечто вроде «ядерного топлива» непосредственного опыта и данных, которые будут обработаны позже.

Второй - посещение лекций или конференций, где он узнаёт от других специалистов новости о последних достижениях в интересующих его доменах.

Третий - полночная работа, необъяснимо плодотворная связь идей, которая, становясь очевидной, заставляет ученого просыпаться посреди ночи.

И наконец, систематическая работа с утра до двух-трёх часов дня - чтение, работа над статьями, математическое моделирование и зарисовка образцов.

Важнейшие озарения иногда приходят по ночам, но чаще являются результатом систематического рабочего процесса как такового и его комбинации с тремя остальными подходами:

«По-моему, самые лучшие идеи приходят ко мне во время работы. Ну вот, например, неделю назад я сидел и обедал. За обедом я много читаю и пишу. У меня есть любимый ресторанчик в Лексингтоне, итальянский. Там меня знают и позволяют устроиться в уголке. Если я бываю дома, в Лексингтоне, то работаю за обедом час-другой - приношу бумаги, читаю книги, делаю записи. Я читал работу по антропологии - меня очень интриговала причина крупных различий, существовавших между доисторическими сообществами, вопросы патриархата, передачи имущества и тому подобного. А потом я увидел, что всё это было вполне экологично, только автор этого не заметил. Он писал с позиции типичного этнографа, как-то так: «Человеческое поведение очень гибко, бывает вот так, а бывает и эдак». А я сказал себе: « Нет-нет, тут дело в экологии. Вот так бывает у австралийских аборигенов, и это потому, что их ресурсы скудны и непредсказуемы. А вот эдак - у африканских сельскохозяйственных сообществ, потому что там всё предсказуемо и регулярно» - и так далее. А потом я подумал: «Но почему же такой расклад сохраняется в течение долгого периода времени? Почему сохраняются все эти подробности культурных различий?»

Тут я задумался об идее ритуализации в принципе, о необходимости ритуализации и кодирования, а затем перевода в разряд сакральных ценностей некоей кодированной нормы - вероятно, именно это и есть причина статичности культурных различий. Иными словами, в каждой ситуации есть множество решений. Но стоит обществу остановиться на каком-то одном, ритуализировать его и придать ему сакральный смысл, и кончено - решение закреплено навсегда. А потом ночью я сел послушать экономиста Амартию Сена, рассуждавшего о равновесии по Нэшу, о статичности стратегий, и сообразил, что они имеют тенденцию к замиранию. Ну, после того, как закрепятся. По крайней мере теория это замирание прогнозирует.

Мне пришло в голову, что, помимо ритуализации, есть ещё равновесие Нэша, которое, возможно, даже способствует этой ритуализации и позволяет достичь равновесия, противопоставляя таким образом равновесное решение всем остальным, после чего мы сколь угодно долго за это решение цепляемся. Концепция же стратегического равновесия, которую разработали экономисты, должна быть связана с явлением культурного стазиса и ритуализацией в антропологии. Это просто пример мыслей, которые вертелись у меня в голове в последние несколько дней. Последняя идея, связь равновесия Нэша и культурного замирания, из тех, что могли бы прийти ко мне в момент засыпания. Так уж получилось, что эта идея пришла, когда я слушал рассуждения о равновесии Нэша, но она могла бы прийти и на пару часов позже, когда я уже засыпал. Вот так вот. Часто именно так и получается, и тогда я встаю с постели и записываю».

Однако по большей части работа Уилсона не связана с инсайтами о связи различных областей науки. Его дело - медленный и методичный труд. В настоящее время он работает над монографией о крупнейшем роде муравьев из ныне существующих - для этого необходимо вычленить и описать шестьсот родственных видов муравьев, обитающих на Земле, а муравьи являют собой один из наиболее многочисленных видов животного мира. Работая над монографией, Уилсон выполнил от руки более пятисот рисунков. « Сегодня это выглядит довольно странно, - признается он, - но эта часть работы мне особенно нравится. Я рисую как бы попутно. Это у меня вроде хобби».

Существуют и более яркие примеры того, как сложна может быть жизнь творческого человека. Личные различия, исторические конфликты, глубинные изменения в организации знаний - всё это взывало к вниманию и требовало положительного отклика. К неудаче вело множество путей, к приемлемым решениям - лишь некоторые. Умение приспособиться к внешнему давлению потребовало от Уилсона упорства и гибкости, амбициозности и альтруистичного любопытства.

Ему пришлось быть невинным, аки голубь, и в то же время хитрым, как змей. Так он смог удержаться, не был сметён бурлившими вокруг переменами и использовал нарождавшиеся в различных доменах идеи, чтобы с их помощью создать новый взгляд на причудливую паутину жизни».

Михай Чиксентмихайи, Креативность. Поток. Психология открытий и изобретений, М., «Карьера Пресс», 2013 г., с. 319-321.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 4-х видео: ИНТУИЦИЯ / ИНСАЙТ

Изображения в статье

Эдвард Уилсон — американский биолог, основоположник теории островной биогеографии и один из основателей социобиологии, занимающейся изучением биологических основ социального поведения животных и человека / CC BY 2.5

Изображение Amine Kaddari с сайта Pixabay

Изображение Wiegots с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«… гуру менеджмента Питер Друкер […] перечисляет четыре причины, благодаря которым достиг того, чего достиг (и прибавляет к ним пятую: потому что он никогда не участвует в подобных исследованиях):

а) Я мог создавать нечто потому, что всегда был одиночкой и не тратил время на подчинённых, ассистентов, секретарей и прочих пожирателей моего времени;

б) я никогда не появлялся в своем университетском кабинете - я читаю курс, а если студенты хотят со мной пообщаться, то приглашаю их на ланч;

в) я трудоголик с тех пор, как мне исполнилось 20; и

г) мне жизненно необходим стресс, а в отсутствие дедлайна я начинаю чахнуть.

Иными словами, если позволите мне некоторую самоуверенность, я, как караульный из второй части «Фауста»:

Zum Sehen geboren Zum Schauen bestellt»
(«Всё видеть рождённый, [я зорко, в упор, смотрю с бастиона]...» - Перевод Бориса Пастернака)».

Михай Чиксентмихайи, Креативность. Поток. Психология открытий и изобретений, М., «Карьера Пресс», 2013 г., с. 95-96.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 14-ти видео: ЛИЧНОСТЬ: ЦЕЛЬ, СМЫСЛ, РАЗВИТИЕ

Изображения в статье

Питер Друкер (Дракер) — теоретик менеджмента. В американских изданиях его часто именуют «изобретателем менеджмента» / CC BY-SA 2.0

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Знаете, что такое - снимать кино? - вопрошал Бергман в интервью 1964 г. - Восемь часов напряжённой каждодневной работы, чтобы получить три минуты на экране. И за эти восемь часов выдадутся десять, двенадцать, если Вам очень повезёт, минут чистого творчества. А может быть, и того не будет.

Придётся собраться с духом и работать ещё восемь часов и молиться, чтобы на этот раз всё-таки заполучить свои счастливые десять минут».

Однако Бергман «снимал кино» не только на съёмочной площадке, сначала он писал сценарии, уединяясь в своем доме на далёком острове Фаро. Там он из десятилетия в десятилетие соблюдал один и тот же режим: вставал в 8.00, писал с 9.00 до 12.00, затем ел - опять-таки, без роскошеств.

«Он всегда ел одно и то же на завтрак, - вспоминала актриса Биби Андерсон. - Ничего не менялось. Взбитые сливки, ужасно жирные, клубничное варенье, очень сладкое - какая-то детская еда, и ещё кукурузные хлопья вдобавок».

После завтрака Бергман работал с 13.00 до 15.00, а потом ровно час дремал. Во второй половине дня он выходил на прогулку или ездил на пароме на соседний остров за почтой и газетами. Вечером Бергман читал, общался с друзьями, смотрел какой-нибудь фильм из своей обширной коллекции или же включал телевизор (он обожал сериал «Даллас»).

«Я никогда не прибегал к наркотикам или алкоголю, - вспоминал Бергман. - Максимум, что я себе позволяю, - стакан вина, и этого мне вполне довольно для счастья».

Ему также была «совершенно необходима» музыка, причем самая разнообразная, от Баха до Rolling Stones. С годами он потерял сон, спал не более четырёх-пяти часов за ночь, и ему стало труднее работать режиссёром. Однако даже после того, как в 1982 г. принял решение уйти из большого кинематографа, он продолжал снимать телефильмы, ставить пьесы и оперы, а также писать пьесы, повести и мемуары.

«Я всю жизнь работал, - говорил Бергман, - а работа - словно поток, разливающийся по пейзажу твоей души. Она спасительна, ибо многое уносит с собой, очищает. Если б я не работал постоянно, я бы сошел с ума».

Мейсон Карри, Режим гения: распорядок дня великих людей, М., «Альпина Паблишер», 2013 г., с. 29-30.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 51 видео: Как работать с проектом VIKENT.RU ?

Изображения в статье

Бергман Ингмар — шведский кинорежиссёр и сценарист. Занимался авторским кино. Фото во время создания фильма «Земляничная поляна» (1957) / Public Domain

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Ботвинник для пользы дела, для того, чтобы злее играть, сознательно выращивал в себе неприязнь к сопернику.

Идя на переговоры с Талем по поводу предстоящего им матча на первенство мира, Ботвинник заранее настроился на споры и расхождения по всем пунктам. Секундантом Ботвинника был Юрий Авербах, секундантом Таля - его родной дядя. В 1960 году Талю было 24 года. Интеллигентный, весь пронизанный добрым юмором и хорошим отношением к окружающим, он вырос, как шахматист, в почтении к Ботвиннику и даже представить себе не мог возможность каких-то конфликтов, споров со своим кумиром. На все предложения Ботвинника о месте, времени, дополнительных условиях проведения матча Таль отвечал неизменным согласием. «Если вы так считаете, Михаил Моисеевич, если вам так удобнее... У вас большой опыт, Вы, конечно, знаете, как лучше». Ботвинник был крайне разочарован. Повода для недоброжелательства Таль не дал ему ни крупицы. «Миша, кажется, очень приличный парень, - сказал Ботвинник на обратном пути Авербаху, - но дядя его мне отвратителен».

Ефим Геллер и Тигран Петросян были большими друзьями. Они дружили семьями, вместе готовились к партиям, знали друг о друге всё. Но после турнира на Кюрасао и перед матчем Петросяна с Ботвинником сильно рассорились. Ботвинник, встретив на улице одного из приятелей Петросяна, спросил у него одесский телефон Геллера. Петросян, которому об этом немедленно доложили, решил, что Ботвинник хочет перед матчем с ним пригласить Геллера тренером.

Ярости Петросяна не было предела. Но это как раз и входило в невинный план Ботвинника. Просто, чтобы разозлить противника и завести самого себя.

Между прочим, я сам был невольно, жертвой многолетней вражды между Ботвинником и Петросяном. Произошло это в 1971 году. По заданию журнала (тогда ещё еженедельник «64») я работал над очерком о бывшем чехословацком гроссмейстере Сало (Соломоне) Флоре, убежавшем от фашистов в СССР. После того, как мы побеседовали с ним два или три часа, уставший Флор, которого очень утомил столь длинный разговор по-русски, попросил меня поговорить о нём с двумя его «самыми большими друзьями» - Ботвинником и Таймановым.

Но реакцию Ботвинника не предвидел ни я, ни Флор. «Здравствуйте, Михаил Моисеевич, - сказал я по телефону из гостиницы, - вас беспокоит журналист Н. Борисов. Вы, наверно, читали мои шахматные очерки в «64». «Я не читаю «64», - ледяным голосом ответил Ботвинник. Я сразу сообразил, какую непростительную тактическую ошибку я совершил, забыв о том, что главным редактором «64» является его злейший враг Петросян. Впрочем, альтернативы у меня не было. Сказать Ботвиннику, что очерк о Флоре я пишу для другого издания, я бы, конечно, не рискнул. Всё же, потеряв, как говорят китайцы, лицо, я попытался спасти позицию, хотя и довольно неуклюже. «В конце концов, это не столь важно, - сказал я, - для какой газеты я пишу. Это Флор, ваш давний приятель, попросил меня поговорить с вами. Он сказал, что вы мне можете что-то подсказать, кое в чём помочь». Но на Ботвинника моя жалкая дипломатия не произвела ни малейшего впечатления.

«Сотрудникам «64» я помогать не собираюсь» - сказал он в характерной для него жесткой лаконичной манере. Это был приговор. «Извините за беспокойство» - пролепетал я. «До свидания» - сказал Ботвинник и повесил трубку. Флор, которому я, конечно же, передал, мой разговор с патриархом советских шахмат, был глубоко оскорблён.

Не слишком симпатично повёл себя в этой ситуации Ботвинник. Я не берусь быть ему судьей - ни обвинять его, ни оправдывать. У Ботвинника был тяжёлый характер не только для других, но и для самого себя. У больших спортсменов, тем более у чемпионов мира не бывают лёгкие характеры. Исключительно цельная натура Ботвинник был суров до жестокости, не ведая сомнений и компромиссов, и всегда шёл до конца. Он не искал слов утешения даже тогда, когда люди нуждались в этом, но был безжалостен и к самому себе. Это как у Семёна Гудзенко: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели».

«Шахматы - не для слабых духом» - говорил Стейниц. Ботвинник не был человеком слабым».

Гуревич Б., Корифеи шахмат. Без ретуши и грима, СПб, «Левша», 2011 г., с. 76-77.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 5-ти видео: МОТИВАЦИЯ ТВОРЧЕСТВА / КРЕАТИВА / ЛИЧНОСТИ

Изображения в статье

Михаил Моисеевич Ботвинник — гроссмейстер и чемпион мира по шахматам, шахматный теоретик и педагог, учёный-кибернетик / CC BY-SA 3.0 nl

Сало Флор и Михаил Ботвинник в 1930-е годы / Public Domain

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Для интеллигентного человека рутина - признак амбиций», - писал Оден в 1958 г. Если так, то Оден отличался редким честолюбием, ибо трудно себе представить более пунктуального человека: пунктуальность была его идеей фикс, и всю жизнь он жил по строжайшему расписанию. «Он постоянно сверяет часы, - отметил человек, побывавший в гостях у Одена. - Еда, выпивка, работа, покупки, разгадывание кроссворда, прибытие почты - всё рассчитано по минутам и сопровождается неизменными ритуалами».

Оден верил, что подобного рода казарменная строгость необходима для его творчества, он как бы приучал музу к расписанию.

«Современный стоик, - писал он, - знает, что лучший способ обуздать страсть - это обуздать время: определить, что ты хочешь или должен делать в течение дня, и делать это всегда в один и тот же момент каждый день, и тогда страсти не причинят тебе вреда». Оден вставал в начале седьмого утра, варил кофе и поспешно усаживался работать, лишь несколько минут уделив кроссворду. Лучше всего ему удавалось сосредоточиться с 7.00 до 11.30, и он старался извлечь как можно больше из этих утренних часов.

Поэт не уважал «сов» и приговаривал: «Пусть гитлеры трудятся ночами, честный художник этого делать не будет». После обеда Оден обычно возвращался к работе и засиживался до коктейля.

Вечер начинался ровно в 18.30, поэт смешивал себе и гостям изрядной крепости коктейль «Водка-мартини». Подавали ужин с большим количеством вина, а после ужина продолжали пить вино и беседовать. Оден ложился довольно рано, никак не позднее 23.00, а с годами ещё раньше - около 21.30».

Мейсон Карри, Режим гения: распорядок дня великих людей, М., «Альпина Паблишер», 2013 г., с. 18-19.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 10-ти видео: СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА: БАРЬЕРЫ и ОБМАНЫ

Изображения в статье

Уистен Хью Оден — английский поэт, литературный критик / Public Domain

Внимательно еженедельно изучая материалы нашего канала + рекомендованные ссылки, Вы можете пройти спецкурс по Теории творчества, который НЕ читается ни в одном университете мира.

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

Роберт Бартини стремился создать условия для своей творческой работы – в том числе – и за счёт интерьеров жилого помещения.

«Жил Бартини тогда (и почти всегда) один, отдельно от жены, сына, внука, которых очень любил. Эта загадка, первая из многих последовавших, для меня разрешилась быстро, в тот же день, и наглядно: Роберт Людовигович был решительно неприемлем в совместном быту. Например, желал иметь все свои бумаги и вещи постоянно под рукой, причём разложенными на всех столах, полках, на стульях и просто на полу в диком, на взгляд постороннего, однако самому Бартини хорошо известном порядке.

Прихоть, положим, свойственная не ему одному, но я не предполагал, что она может дойти до такой беспредельности.

В солнечный летний полдень в его квартиру с зашторенными окнами еле пробивался шум с Кутузовского проспекта. В большой проходной комнате слабо и рассеянно светила люстра, укутанная марлей: в дальней комнате - кабинете - над исчёрканной рукописью с многоэтажными формулами, над раскрытой пишущей машинкой и грудой эскизов, заваливших телефонный аппарат и изящную модель какого-то неизвестного мне самолёта, горела настольная лампа с глубоким самодельным абажуром-конусом из плотной зелёной бумаги. Заметив моё недоумение при виде темноты, Бартини объяснил, улыбаясь: у него, оказывается, не суживаются зрачки, яркий свет режет ему глаза - осложнение после какой-то болезни, перенесённой в молодости. Когда и где? В Италии, и Австрии, Чехии, на «галицийских кровавых поля», или уже в России, в плену?.. Его доброжелательность показывала, что, набравшись терпения, я действительно ещё узнаю здесь немало любопытного».

Чутко И.Э., Красные самолёты, М., «Политиздат», 1982 г., с. 16.

«Это ещё что! - сказал мне сотрудник одного из научных институтов, где Бартини работал в 50-х годах. - Работая у нас, он обставил своё жилье, пожалуй, ещё чуднее. Одну комнату в квартире он попросил маляров выкрасить в ярко-красный цвет, другую сам разрисовал таким образом: на голубом потолке – солнце, чуть ниже, на стенах, - поверхность моря, волны в белых барашках, кое-где островки. Чем «глубже», ниже по стенам, тем зелень воды становилась гуще, темнее, и в самом низу - дно. Камни, длинная полегшая трава, рыбы, всякие донные твари... Уж не знаю, как это стало всем известно, потому что из самого Роберта слова о его частных делах не вытянуть было в то время, но как-то узнали, что в красной комнате он, видите ли, настраивался на фантазии, а в зелёной - отрешался от привычной обстановки: там, сидя на «дне», без помех размышлял о деле...».

Чутко И.Э., Красные самолёты, М., «Политиздат», 1982 г., с. 49.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 20-ти видео: ТВОРЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ / УМЕНИЯ / НАВЫКИ

Изображения в статье

Роберт Бартини – авиаконструктор и мыслитель, создатель проектов аппаратов на новых принципах – экранопланов и др. Автор более 60 законченных проектов самолётов / Добросовестное использование