В 1977 году я после службы в армии поступил на подготовительное отделение (рабфак) биофака МГУ - и устроился на работу ночным сторожем в этом университете. График был подходящий для студента: ночь через ночь, с восьми вечера до восьми утра. Зарплата - 90 рублей в месяц. Плюс стипендия 40 рублей - на проживание вполне хватало.
Утром после смены я легко успевал на занятия. Дежурить приходилось на разных объектах, самым приятным из которых был музей землеведения на двадцать седьмом этаже главного здания МГУ. Когда все уходили, можно было закрыть входную дверь и даже поспать - там имелись мягкие кожаные диваны. Но я обычно спал мало, в основном занимался.
Однажды я заступил на пост в лабораторию искусственного климата (здание рядом с биофаком). Около девяти вечера подошла уборщица и сдала ключи. Сказала что больше никого нет и что свет она везде выключила.
Закрыв за ней входную дверь, я уселся за учебники. Никто не мешал и не отвлекал от учёбы. Поглощённый чтением, я сначала не обратил внимания на шум, раздававшийся со второго этажа. Затем отчётливо различил шаги, плеск воды, шарканье тряпки - как будто там кто-то мыл полы. Я поднялся на второй этаж - звуки тут же прекратились. Массивная, со стеклянными вставками деревянная дверь на этаж была закрыта, свет выключен. Мне стало не по себе, и я не решился открыть дверь.
Спустившись обратно, я снова уселся за учебники. Примерно через час звуки послышались снова. На этот раз я взял черенок от лопаты, который почему-то стоял в лаборатории, поднялся на второй этаж. Пересилив свой страх, резко открыл дверь и крикнул:
- Кто здесь?!
Нашарив на стене выключатель, включил свет и увидел длинный пустой коридор. Когда в очередной раз мне выпало заступить на этот объект, я рассказал уборщице про странные звуки и спросил, давно ли она здесь работает.
Оказалось, что до неё на этом месте пятнадцать лет трудилась старушка, и месяц назад она умерла прямо в здании - от сердечного приступа. На её тело наткнулся ночной охранник, который поднялся на второй этаж, обеспокоенный её долгим отсутствием. Видимо, призрак уборщицы и не давал мне спокойно заниматься.
Всем привет. Никак не гуглится фильм по описанию( Все время выдает фильм 6-ое чувство.
Отчетливо помню начало фильма. Ночь, ливень за окном, психиатр сидит в своем кабинете и к нему приходят призраки толи детей толи взрослых. Психиатр вроде как не знает что они уже мертвы. Вроде он и сам уже мертв.
Кароче как то так( Может я поехал крышей и такого фильма вообще нету?)
На протяжении многих поколений мумии были источником болезненного увлечения. Они являются основным элементом музейных экспозиций, где толпы людей жадно смотрят на эти жутко хорошо сохранившиеся тела, почитая их как осязаемую связь с далеким прошлым. Обычно, когда мы думаем о человеческих мумиях, мы вспоминаем Древний Египет. Английские леди XVIII века не часто приходят на ум.
Наша история начинается на ферме Бирхен-Бауэр, приятном сельском доме недалеко от ланкаширской деревни Холлинвуд. Его обитателями были Джон Бесвик и его сводная сестра Ханна.
Джон, благодаря наследству и упорному труду, был состоятельным человеком. Однако еще в молодости его здоровье ухудшилось настолько, что он был вынужден оставить всю работу и удалиться в тишину Бирхен-Бауэра. Он умер в 1737 году, оставив большую часть своего немалого состояния Ханне.
Хотя Ханна теперь была практически одна в этом мире, она была умной и сильной женщиной, которой не составило труда взять на себя управление не только Бирхен-Бауэром, но и многочисленными близлежащими владениями, принадлежавшими ее брату.
Ханна так и не вышла замуж, но ее статус "хозяйки поместья" принес ей уважительное прозвище "мадам Бесвик".
Жизнь протекала без происшествий до 1745 года и знаменитого восстания якобитов. Встревоженная сообщениями о том, что Чарльз Стюарт идет по Ланкаширу, мадам предусмотрительно закопала вокруг своего дома «огромные суммы» денег и другие ценности.
Что еще более странно, после того как опасность миновала, Ханна не только позволила своим сокровищам остаться зарытыми, но и упорно отказывалась говорить кому-либо, где они спрятаны.
Спокойное и благополучное существование Ханны больше не нарушалось, пока ей не исполнилось пятьдесят. Ее здоровье ухудшилось настолько, что она больше не могла управлять Бирхен-Бауэром. Она удалилась в небольшой коттедж. Последние годы ее жизни были скучными и довольно одинокими. Родственники Ханны изредка заглядывали к ней, но единственным постоянным посетителем был ее личный врач Чарльз Уайт. Он делал все возможное, чтобы женщина чувствовала себя комфортно как физически, так и эмоционально.
Перед тем как Ханна скончалась в 1758 году в возрасте около 70 лет, она пообещала, что если родственники вернут ее в Бирхен-Бауэр умирать, то она наконец-то расскажет, где спрятала свои ценности.
К сожалению, она скончалась до того, как они смогли выполнить ее просьбу.
По ее завещанию Бирхен-Бауэр достался двоюродному брату по материнской линии. После смерти кузена поместье должно было перейти к его дочери, а затем к Чарльзу Уайту.
Так случилось, что Чарльз пережил родственников Ханны, поэтому поместье в итоге перешло к нему.
Похороны Ханны стали еще одной странностью. Потому что, проще говоря, у нее их не было.
Как и многие люди ее эпохи, мадам испытывала страх перед преждевременным погребением. Чтобы избежать этой ужасной участи, она распорядилась держать свое тело "над землей" достаточно долго, чтобы исключить любые неприятные сюрпризы.
Выполнить это необычное распоряжение было поручено верному доктору Уайту.
Доктор выполнил его, и даже более того. По причинам, известным только ему самому, он забальзамировал труп Ханны препаратом на основе смолы собственного изобретения, а затем обмотал тело тканью, оставив открытым только лицо.
Эта современная мумия в течение двух лет покоилась в родовом доме ее семьи, Читвуд-Холле.
После этого Чарльз завладел телом и с гордостью выставил его в своем доме в Манчестере. Выйдя на пенсию, он поселился в своей загородной резиденции в Чешире. Мумия Ханны приехала с ним, где заняла почетное место в частном музее Уайта, разделив пространство с анатомическими предметами и причудливыми диковинками.
Ханна покоилась в корпусе дедушкиных часов. Циферблат часов был снят, что позволило любопытным взглянуть на иссушенные черты Ханны.
По словам Томаса де Квинси, чья мать дружила с доктором Уайтом, Ханна просила, чтобы раз в год Чарльз и еще два "свидетеля, заслуживающих доверия", проводили официальный осмотр ее мумии, очевидно, чтобы удостовериться, что она все еще мертва.
Увы, добавил Томас де Квинси, в последние годы жизни Чарльз скрывал Ханну от посторонних глаз.
Неудивительно, что непогребение Ханны послужило толчком к появлению целого ряда необычных легенд.
Бирхен-Бауэр приобрел репутацию поместья с привидениями.
Местные жители сообщали, что слышали странные, необъяснимые звуки вокруг фермы, а домашний скот, по их словам, тоже вел себя странно. Эти явления были особенно заметны в каждую седьмую годовщину смерти Ханны.
В конце XVIII века Бирхен-Бауэр был превращен в жилой дом для деревенских ткачей. Они сообщали, что призрак Ханны все еще живет здесь.
Они часто слышали, как "мадам" властно шествует по коридорам, а некоторые даже видели ее. В одной семье Ханну видели так часто, что она практически стала членом семьи.
Когда ее фигура (всегда одетая в черный шелк) появлялась, они просто пожимали плечами и объявляли: "Старушка снова пришла!"
По прошествии некоторого времени было замечено, что один из жильцов Бирхен-Бауэра жил на удивление комфортно. Хотя в то время ткачи в основном жили в отчаянной нищете, этот человек и его семья, похоже, не испытывали проблем с одеждой и питанием. Вскоре поползли слухи, что он нашел тайник с ценностями Ханны.
Много лет спустя он подтвердил свою удачу. История гласит, что однажды он стелил пол в гостиной Ханны, намереваясь установить ткацкий станок. Копая яму для станка, он обнаружил жестяную коробку, полную золота.
Восковая кукла мумии Ханны Бесвик
Чарльз Уайт умер в 1813 году. Он завещал Ханну своему лечащему врачу, доктору Ойлиеру. В 1829 году Ойлер передал мумию в музей Манчестерского общества естественной истории.
Ханна, помещенная в стеклянную витрину, стала одной из самых популярных достопримечательностей музея. Мумифицированная дама составила компанию множеству чучел животных, включая слона, жирафа и голову «Старого Билли», лошади, дожившей до 61 года.
Будем надеяться, что дух Ханны так и не узнал, что в то время как слон был застрахован на 80 фунтов стерлингов, ее мумия была оценена всего в 10 фунтов.
В 1868 году музей был передан Оуэнс-колледжу (ныне Манчестерский университет).
К сожалению, новые владельцы Ханны смотрели на благородные останки этой безупречной девы с глубоким отвращением. Даже голова старого Билли вызывала у них больше уважения. Уполномоченные колледжа попытались передать мумию оставшимся потомкам Ханны, но никто не захотел ее забирать.
Выяснился интересный факт: свидетельство о смерти Ханны так и не было выдано, а значит, с точки зрения британской бюрократии, Ханна была еще жива.
В колледже посчитали, что мисс Бесвик уже давно пора законно умереть. Через сто десять лет после того, как Ханна Бесвик испустила последний вздох, министр внутренних дел наконец объявил ее умершей.
Ее мумия была тихо похоронена в безымянной могиле на манчестерском кладбище 22 июля 1868 года.
Хотя одна из современных газет опубликовала предсказание о том, что после этих долго откладывавшихся похорон «посмертные странствия Ханны» наконец-то прекратятся, они, возможно, недооценили нашу мадам.
В течение многих лет распространялись истории о том, что Ханна теперь преследует дом Чарльза Уайта, а соседи Бирхен-Бауэра продолжали сообщать, что видели ее дух в черной шелковой одежде (иногда без головы) бродящим по территории, которую она так любила при жизни.
Особенно «призрачным» казался амбар. В двадцать первую годовщину ее смерти на сеновале амбара нашли корову. Никто не мог объяснить, как бедное животное могло туда забраться.
Бирхен-Бауэра уже давно нет, а на месте, где когда-то стоял жилой дом, теперь течет оживленная городская жизнь.
Если пожилая дама в черном шелке все еще бродит по своим старым владениям, то, скорее всего, прохожие слишком заняты современными заботами, чтобы обратить на нее внимание.
Старость – некоторая сытость жизнью, сытость любовью. Старость – это мы покорили собственное сердце, победили любовь к жизни. Мы так или иначе утолили жажду и голод. В нас уже нет тех прежних (ярких и насыщенных) желаний. Всё вокруг теряет ценность для нас, бледнеет, блекнет. Весь мир (вся иллюзия, весь туман) потихоньку растворяется, рассеивается.
Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. ... Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя? иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне.
Мы теряем лишь то, чем никогда и не владели. Например, здоровья у нас никогда и не было. Мы болеем с самого рождения. Жизнь – это ни что иное, как болезнь. Здоровье – это, по большому счёту – небытие. Мы здоровы до рождения и после смерти, плюс в глубоком сне без сновидений.
В этом смысле «стареем» - выздоравливаем от болезни - от жизни, от невзгод, от потерь, от лишений, от неутолимой жажды, от постоянного голода. А чем «таким» мы напоены и насыщены в старости?
«Я там был, Мед, вино и пиво пил; По усам хоть и бежало, В рот ни капли не попало».
Мы напоены чувствами - дефицитами, мы утомлены голодом и жаждой, которую нам так никто и не утолил. Мы жили всю жизнь в жажде и голоде. Мы и умираем (сохнем) от жажды и голода. «Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла».
По сути, никакой сытости и напоенности нет (и быть не может). Всю жизнь мы гоняемся за собственной тенью, но она же бесплотная. Да мы сами – лишь призраки и привидения. Нам никогда и не нужно ничего - у нас всегда «всё есть» (=«ничего нет»). У нас «ничего нет» и «ничего не надо». Мы и сами «ничего»?
Мы всю жизнь лишь воображаем все наши потребности. А «на самом деле» нам это всё даром не нужно. Мы просто развлекаемся, валяем «дурака». Мы устаём «валять дурака» (с его насквозь надуманными невзгодами и потерями) и постепенно убиваем того «дурака», которого мы родили на потеху самому себе.