Комнатная девица
Она шла на плаху, как на бал - в белоснежном шелковом платье, резко выделявшемся на фоне петербургского мартовского утра. В роскошные, светлые волосы она вплела черные ленты - лишь этим подчеркнув, что идет на казнь.
Наряд был выбран не случайно: в нем была надежда на спасение. Вдруг, тот, кто швырнул ее под топор палача с такой же легкостью, с которой когда-то бросил на свою постель, увидит, вспомнит, одумается, простит.
И она увидела в толпе его статную, величественную фигуру. Пётр I, последний царь всея Руси, будущий император Российской империи, шел через толпу к эшафоту, - прямо к ней, к своей "комнатной девице".
Мария Гамильтон принадлежала к одной из ветвей древнего шотландского рода. Основателем "русской" ветви Гамильтонов был Томас Гамильтон, перебравшийся в Россию еще при Иване Грозном.
Отцом Марии, по всей видимости, был Виллем (Данил) Гамильтон, состоящий в родстве с "ближним боярином" царя Алексея Михайловича, одним из первых русских западников Артамоном Матвеевым.
Дата рождения Марии осталась тайной, но историки точно знают, что уже в 1713-ом барышня появилась при дворе царицы Екатерины I, поразив всех своею красотой. Выдающаяся внешность, веселый нрав и знатное происхождение быстро позволили Гамильтон занять должность камер-фрейлины при Ее Величестве.
Вскоре выяснилось, что строгостью нравов новая фрейлина не отличается: Мария вела легкомысленный образ жизни, и это привлекло внимание Петра I. Екатерина I, прекрасно знавшая о многочисленных изменах государя, соперницы в Гамильтон поначалу не увидела, и даже самолично отправила ее к царю.
Вот как об этом вспоминал личный токарь царя, будущий крупный русский ученый, механик и скульптор Андрей Нартов:
«Впущена была к его величеству в токарную присланная от императрицы комнатная ближняя девица Гамильтон, которую, обняв, потрепал рукою по плечу, сказал: „Любить девок хорошо, да не всегда, инако, Андрей, забудем ремесло“. После сел и начал точить».
Гамильтон, как и многие другие фрейлины Екатерины I, были не более чем "комнатными девицами" для Петра - так их называл не только царь, но и его слуги.
Лишь закончив работу, Пётр вспомнил о ждущей в подсобном помещении Гамильтон и приказал ей "стелить постель".
Отношение царя к Марии было грубым и потребительским: не чета тому трепетному чувству, что Его Величество испытывал к более ранней своей метрессе, дочери немецкого виноторговца Анне Мосс. Если Анна получала от Петра украшения, большие суммы денег, дома и различные привилегии, то Марии Гамильтон не доставалось практически ничего.
При этом, фрейлина очень гордилась романом с государем, и, будучи весьма легкомысленной особой, простодушно рассказывала своим друзьям о том, как царь бросит "старую" Екатерину и женится на ней.
Однако, надежды Марии были тщетными: Пётр вскоре охладел к Гамильтон и совершенно перестал у нее появляться. Мария переключила свое внимание на государева денщика Ивана Орлова - молодого и перспективного вельможу, который, к тому же, постоянно находился рядом с Петром Алексеевичем.
В январе 1716 года царь отправился в длительное путешествие заграницу. Орлов и Гамильтон находились в свите государя. К этому времени Мария влюбилась в Ивана всеми фибрами души, но, к огромному ее разочарованию, денщик перестал отвечать ей взаимностью, начал поколачивать возлюбленную и изменять ей с метрессой Петра Авдотьей Чернышевой.
Гамильтон терпела все - лишь бы быть рядом с Орловым. Она унижалась, плакала, тратила все свои деньги на ценные подарки для любимого, даже начала ... подворовывать у самой царицы Екатерины.
Екатерина I.
В начале весны 1717 года Мария забеременела. Как позднее рассказывала следователям горничная фрейлины, ранее, в 1715 году, Гамильтон дважды беременела, но оба раза смогла избавиться от "напасти" при помощи лекарств, выданных ей "от запору" придворными лекарями.
В третий раз лекарства не помогли, и 15 ноября 1717 года Мария родила здорового младенца, от которого, впрочем, тут же избавилась. О преступлении фрейлины знала только ее горничная, Катерина Терповская, поведавшая на допросе следующее:
"Сперва пришла Мария в свою палату, где она жила и притворила себя больною, и сперва легла на кровать, а потому вскоре велела мне запереть двери и стала к родинам мучиться; и вскоре встав с кровати, села на судно и, сидя, младенца опустила в судно. А я тогда стояла близ нее и услышала, что в судно стукнуло и младенец вскричал... Потому, став и оборотясь к судну, Мария младенца в том же судне руками своими, засунув тому младенцу палец в рот, стала давить, и приподняла младенца, и придавила".
Совершив свое черное дело, Гамильтон позвала конюха Семенова и приказала ему избавиться от "выкинутого дитяти".
Скорее всего, преступление Марии так и осталось бы нераскрытым, если бы не одержимость женщины денщиком Орловым. Смертно ревнуя Ивана к Авдотье Чернышёвой, Гамильтон решила навредить своей сопернице. В разговоре с придворными дамами Мария, как будто случайно, обронила:
«Чернышёва, мол, говорила с каким-то денщиком об Екатерине, что та ест воск, и оттого у неё на лице угри».
Вскоре при дворе стали шептаться, что неведомый денщик - это Иван Орлов. Орлов в то время находился в заграничной поездке по поручению Петра. Вернувшись, Иван Михайлович был шокирован распространяемыми про него сплетнями и немедленно отправился во дворец Екатерины, где, бросившись в ноги царицы, заявил о полной своей невиновности.
Клубок сплетни стали разматывать и вышли на Марию Гамильтон. Призванная ко двору фрейлина поначалу все отрицала, но, после избиения по приказу Екатерины, призналась в распространении слуха.
Гамильтон бросили в тюрьму, где ей предстояло ждать решения своей участи. На защиту со стороны царя Марии рассчитывать не приходилось: государь в то время был полностью погружен в расследование дела об измене царевича Алексея.
Тем не менее, когда 12 марта 1718 года в домике Гамильтон в Преображенском был произведен обыск, Петр самолично на нем присутствовал. Следователи нашли в комнате фрейлины "алмазные и протчие вещи Её Величества". Среди "протчих вещей" были, например, платья Екатерины.
Для дальнейшего расследования Ивана Орлова и Марию Гамильтон переправили из Москвы в Петербург. Бывшие возлюбленные стали первыми узниками недавно возведенной Петропавловской крепости. По приказу Петра к Ивану и Марии был применен допрос с пристрастием, во время которого было приказано "кнута не жалеть".
Впрочем, ничего нового следователям узнать не удалось. «Дело о девке Гамонтовой» сдвинулось с мертвой точки лишь после того, как была допрошена горничная Катерина Терповская, поведавшая о злодейском поступке Марии по отношению к собственному младенцу.
До июня Мария Гамильтон находилась в тюрьме в крайне тяжелых условиях, регулярно подвергалась разного рода унижениям. В конце концов "комнатная девица" призналась во всех грехах.
Павел Сведомский. «Мария Гамильтон перед казнью», 1904 год.
От женщины также требовали дать показания против Ивана Орлова, но здесь петровские следователи столкнулись с железной волей Марии: фрейлина даже под пытками заявила, что ее возлюбленный ни в чем не виноват и ничего не знал о совершаемых ею злодействах.
В ноябре 1718 года материалы "Дела Марии Гамонтовой" поступили на стол к Петру I. Царь внимательно ознакомился с документами и вынес приговор:
"Девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от него брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась. казнить смертию. А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Мария Гамонтова была от него брюхата и вышеписанное душегубство детям своим чинила, и как алмазные вещи и золотые крала не ведал - о чем она, девка, с розыску показала имянно".
Горничную Терповскую признали сообщницей и приговорили к наказанию кнутом и ссылке на прядильный двор.
Увидев, какой оборот приняло дело, царица Екатерина I начала заступаться за Марию Гамильтон перед Петром, но царь был непоколебим. Есть версия, что такая настойчивость государя связана с тем, что младенцы Гамильтон вполне могли быть его детьми.
Преступление Марии по тем временам было крайне тяжелым: в государстве велась политика, направленная на защиту незаконнорожденных младенцев. В 1715 году Петр подписал указ о защите детей и основании приютов, куда заблудшие мамаши могли подбрасывать своих чад. В 1717 году, когда Гамильтон родила последнего ребенка, такие приюты уже работали.
13 марта 1719 года томящейся в Петропавловской крепости Марии Гамильтон сообщили, что завтра она будет казнена. Женщина приняла весть смиренно, лишь попросила привезти в тюрьму ее лучшее белое платье и черные ленточки. 14 марта красавицу-фрейлину повели к эшафоту.
Иллюстрация художника В.П. Белкина к поэме Г. Чулкова "Мария Гамильтон".
Вот как описал казнь французский историк Жан-Бенуа Шерер:
"Когда топор сделал свое дело, царь возвратился, поднял упавшую в грязь окровавленную голову и спокойно начал читать лекцию по анатомии, называя присутствовавшим все затронутые топором органы и настаивая на рассечении позвоночника. Окончив, он прикоснулся губами к побледневшим устам, которые некогда покрывал совсем иными поцелуями, бросил голову Марии, перекрестился и удалился".
Денщика Орлова признали невиновным и освободили - решающую роль в его судьбе сыграло невероятное упорство Марии, отказавшейся давать показания против любимого. Позднее Иван Михайлович дослужился до поручика гвардии.
По чьему-то приказу (возможно, Петра I), голова Марии Гамильтон была заспиртована в большой банке и хранилась в Кунсткамере.
В конце XVIII века Екатерина II, узнав о большом расходе спирта Российской Академией наук, приказала избавиться от части заспиртованных экспонатов. Прибывший в Кунсткамеру гробовщик забрал банку с головой "комнатной девицы" Гамильтон и закопал ее где-то на территории Петропавловской крепости...
Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".
Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.
Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!
Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen
Всегда ваш.
Василий Грусть.
ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.
