Меня буквально за ноги поймали на лестничной клетке. Я, от шухера подальше, прыгнул через ступеньку, а тут голос в пятки. Такой, с которым не поспоришь: "Гражданин, вы нужны нам здесь!"..
Попал я понятым в угловую квартиру. Мужики в униформе с резаками коммуникации отрубают, тут же приставы настаются с горой судебных постановлений и полицейские, ведущие себя слишком тихо. Короче, дверь была не заперта — и вся компания ввалилась в квартиру под ответственность стражей правопорядка. Впервые года за три, как я понял, они попали внутрь. Подписал я, что просили, вместе с тёткой с другого этажа. (Её тоже в подъезде обрели.) Ждём ещё протокол, топчемся в коридорчике метровом, подушились: я в ванной наполовину, тётка всей кормой в туалете..
Тут молодой сержантик в ванную пытается втиснуться, весь нездоровый. Я хотел ему напомнить, что ни воды, ни света нет, но не стал.. Поменялся с ним местами и бочком в комнату пролез, откуда сержант такой синий выскочил. А там — жуть неописуемая. Я опешил совершенно.
На кресле, ровно напротив советского телика, сидит лысенький дедок в фланелевой рубахе, в толстых спортивках, носках бабкиной вязки. Позы не меняет, будто бездыханный. Но глаза открыты, рот тоже, вроде шепчет что-то. Телик выключен!!
Больше того, это не телевизор уже, а одна коробка с линзой — сзади крышки нет. Нет и кинескопа, или, там, проводов.. Одни пауки, нитки да махровые шматы пыли. Экран весь, как музейный трофей, в кракелюрах паутины с трещинками. Э, говорю ему сипло, дед, ты чего?! У самого в голове заштормило. Вот и менты-то дёрганые: живой труп нашли! И я, десять лет в доме обитаю, никогда дедка этого не видал. Кричу ему громче, вдруг глухой: ты живой??
Тётка-соседка на шум залетает. Глянула на нас, зрачки расширились — и как завалилась! Обморок.. Тут уж все прибежали, даже мужики с резаками. Полицейские, вообще, оказывается, следаков вызвали. Зато приставы невозмутимы: мы видели всё, дедушка ваш прикидывается просто, обалдел от радости встречи с нами...
Тьфу, думаю, живой же человек, нельзя же так! Только отключать умеем и судить за неуплату. А орём из каждого утюга про заботу о попавших в трудную жизненную ситуацию. Вот же прямо критическая ситуация! Разошёлся я не на шутку — аж менты забеспокоились, вдруг тоже психический.. Здесь тётка очнулась, говорит, что, по версии всего дома, дедок этот помер давно у себя в деревне. Он отец должника, мужичка в рыжем пальто (этого я встречал), который давно от банков бегает, кредитов набравши. Но именно дед квартиру и покупал, потом сыну передал в собственность.
Поставил я деда на ноги. Повёл к себе и покормил. Надел на него, кожу да кости, свою парку. Обул. Нашлась и шапка — такая будёновка с мехом. Вышли на улицу колоритно: красный командир с денщиком.. Люди кругом, спешат и толкаются. Машин ещё больше. Пахнет горелой булкой и грилем на районе. (Из "конфетного бутика" зато ни запашка и жалюзи брендовые опущены, чтоб, значит, конфеты от плебейских взоров не портились..)
Идём, дедок порозовел даже, шагает, как Чапай за конём, не угнаться. И я ему сказал, что это всё такое, чего не стоит терять. И точно больше похоже на жизнь, чем тот склеп, куда он заточил себя раньше срока.
— Ты понимаешь, я сына ждал.
— Я понимаю, правда. Но это его ошибки, а не ваши. Ещё сам явится, небось уж в деревне вас дожидается!
— Я на третий день привидением себя почувствовал. Как бы два мира вижу: этот и тот. Выбираю, куда перейти..
— Давайте дорогу лучше перейдём. Вон вокзал, сейчас в деревню вас отправим.
