Я работаю врачом скорой помощи. Панические атаки — это не то, чем они кажутся
Иногда люди действительно умирают без всякой причины. И я не про бессмысленное убийство или трагическую аварию. Я о том, что порой человеческое тело просто «выключается» по причинам, которые выходят за пределы наших нынешних медицинских знаний. Мы знаем лишь, что начало — либо в сердце, либо в вегетативной нервной системе. Но дальше — тупик. Я врач экстренной медицины в крупном городе, и мне хотелось бы нарушить молчание вокруг этой темы. Но это было бы профессиональным самоубийством, поэтому скажу об этом анонимно.
Это случается чаще, чем вы думаете. Молодая, здоровая женщина ложится спать и просто не просыпается на следующий день. Мужчина средних лет падает на тротуаре. И мы всегда находим объяснение, как это произошло. Её врач пороется в истории болезни и обнаружит, что она когда-то призналась: в колледже на вечеринке пробовала кокаин. Или у дедушки того мужчины был инфаркт — значит, у внука, наверное, был врождённый дефект, приведший к внезапной сердечной смерти. Проблема в том, что инфаркт и внезапная сердечная смерть — разные вещи, и инфаркт у полного 80-летнего курильщика никак не объясняет, почему у его 45-летнего внука, бегавшего полумарафоны, сердце однажды просто перестало биться по дороге в магазин на углу.
Гораздо проще всё списать, если у человека была какая-то текущая болезнь. «О, у него диабет. Вот почему остановилось сердце». Неважно, что диабет был хорошо компенсирован и он строго соблюдал режим приёма лекарств. «О, у неё был грипп — о нём мы часто забываем, хотя он ежегодно уносит жизни». Да, уносит, но обычно не 17-летних волейболисток из школьной сборной без каких-либо скрытых проблем со здоровьем.
Иногда внезапная смерть приводит к аварии, и тогда скрыть истинную причину легче. Чёрт побери, её даже не нужно скрывать, потому что в половине случаев мы о ней и не узнаём. Помню, как я впервые узнал об этом состоянии на кафедре патологии в медшколе. У меня это направление шло неплохо, я даже подумывал о специализации, прежде чем уйти в экстренную медицину. Завкафедрой ко мне благоволил и однажды попросил взглянуть на один случай. Хотелось бы сказать, что я был в морге и делал что-то сверх программы, потому что был крутым студентом, но, если память мне не изменяет, я как раз практиковался в ректальных осмотрах на своём кадавере — терпеть их не мог и не хотел снова опозориться перед группой.
Я нашёл патологоанатома в соседней комнате: он осматривал обнажённое тело 38-летней женщины с Y-образным разрезом на груди. На лице — синяки и ссадины от подушки безопасности. На руках и запястьях повреждений не было: такое иногда бывает при срабатывании подушек, но не настолько регулярно, чтобы само по себе настораживать. У неё также был синяк, тянущийся от левого плеча через грудь — типичная травма от ремня безопасности, и мне сказали, что вскрытие показало ушиб селезёнки — опять же, совпадает с ремнём.
Проблема в том, что это было единственное внутреннее повреждение, которое нашёл патологоанатом. Лёгкие, сердце, мозг — без значимой патологии. Внутреннего кровотечения не было. Анализ крови показал повышенный уровень тропонина — маркёра, которым часто подтверждают инфаркт. Но в сердце не обнаружили инфарктных очагов. Свидетели говорили, что она обмякла ещё до того, как её машина съехала с дороги.
«Может, она просто упала в обморок», — подумаете вы. Сам по себе факт потери сознания перед аварией ещё не значит, что тысячи людей ежегодно умирают от неизвестной причины. Ведь вскрытие также показало концентрацию алкоголя в крови 0,03%. Значит, это, вероятно, и поспособствовало потере сознания, правда?
Вот теперь вы думаете как врач. Зачем разбирать факты, если можно аккуратно подшить дело к множеству ДТП, связанных с алкоголем?
0,03%? Вот уж смех. Это заметно ниже допустимого предела — вы и сами знаете. И при отсутствии каких-либо других веществ — даже назначенных лекарств — предполагать, что количество алкоголя, соответствующее небольшой порции пива, вырубило эту женщину, по-моему, абсурд. Она обычно выпивала пару раз в неделю, так что это был не первый опыт. Но друзья и семья сказали, что в последнее время она была в стрессе и плохо спала, и больница уцепилась за это как за объяснение. Немного пива плюс куча стресса и недосып. Это же может свалить кого-то за рулём, верно?
Если бы это было правдой, все мои однокурсники уже умерли бы по сто раз. Да какие там медики! Вся страна переживает эпидемию стресса и недосыпа. Но верить в такое объяснение куда уютнее, чем в альтернативу. Давайте, конечно, проигнорируем тот факт, что на её теле не было достаточно повреждений, чтобы объяснить смерть.
Я заметил «франкенштейновский» шов на коже головы — значит, патологоанатом вскрывал мозг, — и спросил, были ли там повреждения. Он ответил, что нет, и поинтересовался, что я предложил бы делать. Я сказал: пересмотреть мозг на предмет любых неврологических причин, по которым женщина могла внезапно потерять сознание. Он ответил, что не станет.
На мой вопрос «почему» он сказал: «Потому что если я ничего не найду, это привлечёт внимание к тому, что она умерла ни от чего. Оставь достаточно неопределённости — и семье будет легче смириться».
Эти слова засели во мне.
Вы тоже слышали об этом безымянном, невысказанном состоянии. Когда это происходит со знаменитостями — это попадает в новости. К счастью, медиа обожают перемывать косточки известным людям, так что когда они умирают «ни от чего», вы узнаёте про все вредные привычки и все наркотики, которые они когда-либо пробовали. Причиной смерти всегда объявляют какое-нибудь ужасное звёздное поведение, которым мы, «нормальные», не занимаемся, — значит, нам волноваться не о чем. И меня всякий раз забавляет, как разные СМИ выбирают разные версии.
Помните того телезвезду, которого мы все смотрели в детстве и который умер пару лет назад? Говорили, что перед этим он занимался тяжёлой физической активностью — значит, это и привело к сердечной недостаточности. Только вот люди со слабым сердцем обычно не занимаются «тяжёлой физической активностью». У них перед смертью наблюдается довольно ясное и предсказуемое снижение физической выносливости. А люди, которые переносят инфаркт, обычно ловят его во время нагрузки. Не после. Такое бывает, да, но вообще говоря, если кусочек бляшки собирается оторваться и перекрыть артерию, он сделает это, когда пульс резко взлетает, а не когда опускается.
Я ещё слышал, что виновато сочетание нагрузки и перегрева в джакузи. Или нет — он сначала потерял сознание и утонул. Нет, погодите, это всем любимый виновник — наркотики.
А истина в том, что никто не знает, как он умер.
Звезда боевых искусств, знаменитый экстремальной физической формой, попал в больницу якобы с отёком мозга. Но я также слышал, что он умер от аллергической реакции на обезболивающее от головной боли или от водной интоксикации из-за жидкой диеты. Чёрт, я слышал даже, что он умер, потому что съел гашиш — концентрат марихуаны, который, насколько известно, не связан ни с одним смертельным случаем. Или с одним — если вы верите, что убил именно его.
Что мы знаем об этом состоянии? Часто ему предшествует чувство обречённости. Примерно в 50% случаев наблюдаются полноценные панические атаки. И прежде чем вы скажете, что панические атаки не убивают, позвольте спросить: а вы откуда знаете? Откуда вы знаете, что инфаркт — это не паническая атака, которая вас убивает? Их симптомы часто совпадают. Может быть, аневризма — это то, что происходит, когда паника поднимает давление настолько, что нарушает целостность стенок сосудов в мозге.
Помните поп-звезду лет пятнадцать назад? Он умер, потому что врач не мог ему отказать и продолжал давать лекарства, и потом врача наказали. Но что это были за лекарства? Что-то для сна, потому что у него были ужасные приступы тревоги. Так что это действительно лекарства его убили?
Это самая горькая пилюля. Именно из-за неё не только медицинское сообщество, но и весь мир заключили такое негласное соглашение о лжи. Ваша тревога права. Вы можете просто умереть без причины.
Это не заговор. Это не то, что мы, врачи, придумали, чтобы контролировать массы. В каком-то смысле это знают все. Мы все знаем, что жизнь хрупка и случайна. И мы все знаем, что эти внезапные приступы головокружения, стеснение в груди и чувство надвигающейся беды не могут быть безобидными. Они предупреждают о чём-то биологическом, чего мы пока не понимаем. Зачем, во имя Господа, эволюции наделять нас паникой без причины?
«Но причина есть. Хроническая тревога».
Вы правда в это верите? Вы правда считаете, что ответ эволюции на длительный стресс — имитация инфаркта вместо того чтобы — не знаю — сделать нас лучше приспособленными к стрессу?
«Но мой врач сказал…»
Именно, ваш врач сказал. А я говорю вам, что ваш врач либо ошибается, либо врёт. Не из злого умысла. Чтобы люди могли жить нормально, без постоянной нависшей над ними угрозы, пока мы исследуем проблему, пытаемся лучше её понять и, надеюсь, найти лечение.
Я был одним из таких врачей, которые ошибались. Я сам верил в эту ложь. Или загонял правду поглубже, выбирая не до конца понимать то, чему пытался научить меня патологоанатом в медшколе. До сих пор у меня получалось скорее эссе, так что попробую перейти к небольшому рассказу, чтобы показать, что именно сняло с меня морок — разбудило от этой иллюзии, так сказать.
Эбби, 26 лет. Её привезли в наше отделение неотложной помощи в 1:30 ночи с жалобами на одышку, озноб, дрожь и тахикардию. Поскольку любые симптомы, которые могут быть связаны с сердцем, считаются сердечными, пока не доказано обратное, её сразу отправили ко мне. Частота пульса — 128. Не лучшая для сидящего человека, но, если честно, примерно как при лёгком беге. Давление 145/90. Не идеально, но в приёмном отделении я видел куда хуже у людей, которые на следующий день уходили домой.
«Чем вы занимаетесь?» — спросил я, приклеивая к коже электроды ЭКГ. Она не просила женщину-врача и чувствовала себя совершенно спокойно без одежды по пояс. Ей просто хотелось узнать, что с ней.
«Я помощник адвоката», — выпалила она на выдохе.
«Говорят, работа тяжёлая. Это правда?»
Может показаться странным вести непринуждённую беседу с человеком в разгар панической атаки, но такие разговоры и фокус на простых, знакомых темах помогают людям пройти через это. Кроме того, хотя я не видел этого в литературе, считаю, что разговор помогает выровнять дыхание и вернуть уровень CO₂ в норму.
«Бывает. Но мне нравится». Она рассмеялась. Наверное, когнитивный диссонанс — произносить что-то позитивное, чувствуя себя отвратительно. Немного напряжения спало. Я улыбнулся и приклеил последний электрод.
Я включил аппарат, и он выбрасывал длинную бумажную ленту с зубцами и впадинами, рассказывая мне всё о состоянии сердца Эбби.
Я сказал: «Хорошо, сейчас посмотрим, как у вас сердце… ага, вот. Ничего по-настоящему тревожного не вижу. Честно говоря, сердце у вас очень сильное. Такое я ожидаю у восемнадцатилетних. Ну, нет — у них ещё немного идёт развитие. Но это — пик формы. Вы спортсменка?»
«Люблю бегать», — сказала она. С каждой секундой её дыхание становилось реже.
«Этого достаточно. Я всегда хотел пробежать марафон. Физически, думаю, смог бы, но времени не хватает. Не знаю, куда впихнуть тренировки в расписание».
«Я до такого не доходила. Просто пару миль через день-два», — её голос стал вялым. Почти пьяным. Так бывает, когда паника спадает, адреналин уходит, а эндорфины остаются, и человека «накрывает».
Я бросил взгляд на пульсоксиметр на её пальце, уже собираясь останавливать ЭКГ, и заметил: пульс — 60.
Так не бывает.
Я схватил её за запястье, и за те пятнадцать секунд, пока я считал пульс, частота упала до 40. Я позвал медсестру. Посмотрел на ленту ЭКГ и увидел, как кривая, только что принадлежавшая молодой бегунье, превратилась в такую, при которой неплохо бы поставить кардиостимулятор.
«Эй, Эбби, вы что-нибудь приняли от тревоги перед тем, как приехать? У вас немного низкий пульс, я сейчас дам лекарство, чтобы—»
На пульсоксиметре — ЧСС 30.
«Господи…»
Не помню, сказал ли я это вслух или подумал. Надеюсь, подумал. Но не уверен, что это бы что-то изменило. Она уже поняла, что что-то не так. Её глаза расширились, и она потянулась к моей руке. На миг пульс подпрыгнул к 60, пока она пыталась поднять голову, а потом она осела обратно на кушетку.
Бумага всё продолжала ползти из ЭКГ, и острые пики с провалами резко оборвались в прямую линию, которая тянулась бы бесконечно, если бы я не выключил аппарат.
Я осознал, что сжимаю её руку в своей. Я отпустил её, и кисть свесилась с края кушетки, безвольно. Мёртвая.
Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit
Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6
Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit
