Лекарство от мужской депрессии
Меня зовут Томас Джефферсон Слоним. Я молодой красавец. Живу на Манхэттене. Панорамные окна, высокий этаж, залив как на ладони. На мне белая рубашка, дорогущий галстук с брильянтом. Поправляю запонки. Новые туфли от Эдварда Грина сидят как влитые, швейцарские часы и прочая лабуда, что положена по статусу банковскому служащему чей папашка совладелец этого же банка. Допиваю кофе-эрзац и мчусь на лифте в подземный гараж к своему Паккарду. Там ожидает личный шофер-нигер в белых перчаточках. Через сорок минут буду сидеть за широким дубовым столом, в собственном кабинете, опираясь ягодицами в удобный стул из бизоньей шкуры. Читать скушный финансовый отчёт, ставить на полях галочки, пить кофе, приготовленный секретаршей-турчанкой в настоящей турке. Как мне всё это надоело... Приелось до невозможного…
Хочется взять билет Нью-Йорк - Москва и умчаться быстрее ветра, не предупредив никого. В Москве сесть в плацкартный вагон поезда на Саратов. Не доезжая пункта назначения, сойти на промежуточной станции в каком-нибудь захолустье. Взять такси или лучше попутку с местным доходягой - пусть довезёт до ближайшей кафешки у дороги. Внутри дешёвые тюлевые занавески, небогатый выбор блюд. Сяду у окна, закажу кофе, чай, беляш... не важно что… Меня обслужит стройная молоденькая официантка с грустным лицом и печатью печали в красивых как два голубых блюдца глазах. На футболке, обрамляющей идеальные формы груди будет висеть бейджик с именем "Тоня" или "Ася". Через некоторое время обязательно войдут два местых упыря в кепках. Начнут топорно хамить официантке, ржать по-конски, затем заигрывать и вот уже один из них бесцеремонно шлёпает её пониже спины. Того гляди сейчас взберется на неё прямо здесь. Бармен-крепыш всё это время будет протирать до блеска один единственный стакан, нудно водя белоснежным полотенцем. В последнюю минуту опустит глаза и удалится в подсобку, типо по делу. Защитничек ещё тот.
Тут я медленно отодвину чашечку с остатком жидкости, медленно приподнимусь. Пойду навстречу тем двоим и своим приключениям. Отвешу хитро-быстрый двойной апперкот и тотчас, прозевав удар, отлечу на пол. Задену стол, чашку, утяну за собой клеёнку-скатерть гомельской фабрики химволокна. Шум, гам, битое стекло и те двое неистово примутся лупить меня лежащего ногами …. Силы покинут меня и я провалюсь в забытьё. Лишь крики упырей и удар за ударом будут проносится вперемешку в моём сознании как свет в ночи от окон быстро несущегося поезда.
В руках у одного из них как по мановению волшебной палочки окажется обрез местного кустарного мастера Геогеныча, с шестью ходками-отсидками за плечами. Не долго думая, тот разнесёт его в щепу об мою голову. Мне не будет больно. Всё как во сне. Только удивлюсь насколько может быть прочным человеческий череп. Затем потеряю сознание….
Очнусь в полутемной комнате, приглушенный свет будет пробиваться сквозь замызганные окна. Вокруг будет стоять резкий запах метана и хлороформа. Моя голова будет раскалывается, как будто в ней рождаются целые стаи перепелов, треская яичной скорлупой. Я попытаюсь поднять руку. Хрена то там! Она обездвижена, а тело обезвожено. Что тут произошло? Почему я здесь? Вдруг в уголке, где тени плясали на стенах, я замечу silhouettes. Это они — двое грозных подранков, которые с легкостью справились со мной. Один из них, крупный мясистый, будет весело потирать руки, словно предвкушая что-то ужасное. Другой, худощавый и шустрый, будет стоять рядом с чем-то, что походило на чемодан. Я узнаю в нём мой эксклюзивный офисный кейс. Они переглянутся с мерзкими улыбками героев современных российских криминальных сериалов. В их взглядах я увижу мелкую животную радость. Они перебирают содержимое. Мои кредитные карточки, наличные деньги, красиво упакованное мужское нижнее белье в дорогу. Моя память о том, как они меня поймали, затуманена сотрясением. Пустой кейс полетит мне в голову и я вновь окажусь в отключке.
Проснусь от тепла души сердечной и оттого, что мой спящий нос упирается в идеальную грудь официантки, только уже без майки. Оказывается, после побоища, Тоня приволокет меня к себе домой. Будет три недели выхаживать и ставить на ноги.
Сегодня, по словам Тони, я перестал бредить и впервые открыл глаза.
Я спустил ноги с кровати на скрипучие сосновые половицы и прошаркал по узкому холодному коридору в гальюн-туалет на три коммунальные квартиры. Сырой потолок с потрескавшейся штукатуркой щедро одарил меня тяжёлой каплей воды с продырявленной крыши. Над ржавым водяным краном "аля сантехника 1930" висело боковое зеркало от мотоцикла Иж-7 с широкой трещиной. Глянув, я не узнал себя. В дополнение ко всему что-то бесформенное в драных подгузниках зашуршало в конце коридора и медленно поползло в мою сторону. Не знаю как, но пятым чувством я явстенно и стопроцентно знал, что это Тонькино дитятко. И тотчас понял, что мне всего этого добра ДАРОМ НАХРЕН НЕ НУЖНО.
Забирай меня отсюда скорее папанька, мать твою....
Дикий вопль офисного трудоголика птеродактиля, освобождающегося от депрессии пронесся по аварийной малосемейке.
Шины Паккарда тихо шелестели по Верхнему Ист-Сайду. Шофер-нигер аккуратно перебирал по рулю в белых перчатках, напевая себе тихо под нос мотивчик "Ойн майн либер Августин..."
Позади, в салоне, комфортно покоилась моя задница. Через ... минут я буду за столом рабочего кабинета.