Завтракали долго и со вкусом, смакуя это чудесное утро и батины блинчики. Сразу после завтрака молодые родители вместе с Ванькой отправились на речку, прихватив в сенях удочки и накопав в огороде червей. Мы с Эрикой собрались к баб Варе, когда отец нас остановил:
- Погодите-ка чуток, хочу с вами поговорить – он похлопал ладонью по лавке рядом с собой. Мы переглянулись и уселись напротив. Отец покряхтел, собираясь с мыслями и будто бы не решаясь начать разговор, но потом все же заговорил, глядя в стол:
- Я тут вот что подумал… А что, если я здесь домик прикуплю?
Он поднял глаза и посмотрел на нас. Мы с Эрикой, не сговариваясь, кивнули – она согласно, я отрицательно. Отец вопросительно поднял бровь.
- Пап, зачем покупать дом? Чем тебе этот плох? – я обвел рукой вокруг. – Тут места всем хватит.
- Нет, сын, это твое родовое гнездо. Тебе здесь с молодой женой жить и детей ростить. Не дело одним гуртом жить, поверь мне.
- А с нашим домом что? - я имел ввиду тот наш дом, в котором я вырос и в котором отец сейчас живет.
- Пусть себе стоит, что ему доспеется. Будет у вас место, где остановиться, когда нас с мамой будете приезжать навестить – отец незаметно вздохнул.
- А сможешь ты без мамы? И без дядь Грини?
- Эх, сынок, кабы я знал… Мне и там с кровью рвать приходится, и от вас уезжать совсем никак. Я бы в баре вам помогал, все не без дела сидеть. А как внучок родится, так и вовсе жизнь заново начнется – он тепло улыбнулся. – Решено, перебираюсь сюда. Как думаешь, найдется домишка?
- А чего откладывать, сейчас все и узнаем – я вытащил из кармана телефон и набрал номер конторы. Трубку подняла Раиса Петровна или Райка Набат, как звали ее в деревне за зычный голос и обыкновение на каждом собрании перекрикивать всю деревню разом.
- Алле?
- Раиса Петровна. Здравствуйте, это Дмитрий. Глеб Петрович у себя?
- Может и у себя. А что тебе за дело до него?
- Важное, первостепенной срочности, чесслово.
- Ладно, обожди – она зажала трубку ладонью и гаркнула во всю мочь своих легких – Петрович! К телефону тебя срочно!
Через несколько секунд в трубке послышался запыхавшийся голос председателя:
- Алло! Алло, кто это?
- Глеб Петрович, доброе утро. Это Дмитрий…
- Что случилось?
- Ничего не случилось, все хорошо. Вопрос имеется.
- А что ж срочно тогда? – он только перевел дух.
- Дак не было никакой срочности. Глеб Петрович, вопрос такой… А не продает ли кто в нашей деревне домишко? Отец мой подумывает сюда перебраться.
- Домишко? Дай подумать… Вот что, ты в обед мне позвони, я тебе точно скажу.
- Добро. Спасибо большое!
- Не за что пока.
- Ну вот, в обед уже все знать будем.
- Вы меня в бар закиньте попутно – отец поднялся и ушел собираться.
Эрика положила мне голову на плечо, втиснула ладошку в мою ладонь:
- Очень хорошо, что так все решилось, правда?
- Правда, родная. Я и сам уже думал отцу предлагать сюда перебираться. Правда, мама там… Ну, будем ездить. Придется за вещами съездить и «Москвичка» его сюда перегнать, он его там ни за что не оставит…
В баре царила полуденная дремотная атмосфера. Негромко играла музыка, с десяток гостей неспешно обедали, тихонько переговариваясь, Нинка с Витькой сидели в углу, болтали о чем-то и иногда поглядывали в зал. Увидели нас, разулыбались, Витька вскочил и бросился навстречу. Сходу обнял Эрику, мне по-взрослому пожал руку, отцу тоже протянул с некоторой заминкой. Но батя будто и не заметил, пожал руку со всем прилежанием. Он прекрасно знает, как важно для мальчишки в этом возрасте видеть уважение со стороны тех, кого он сам очень уважает.
- Как дела? – я прошел за стойку и налил всем сока.
- Час назад открылись – бодро отрапортовал Витька. – Гостей пока немного, так что все хорошо. Тут вас мужик какой-то спрашивал – мальчишка понизил голос. – Страшный.
- Что значит страшный?
- Ну… - Витька замялся. – Такой… Здоровый, лицо как у маньяка какого-то. Зверское. И шрам еще поперек глаза. Бр-р-р-р.
Ага, ясно. Антоха приехал. Антоха – мой армейский товарищ, которого в части все звали Лосем за огромные размеры и совершенно звериную выносливость. Во время изнурительных марш-бросков и прочих увеселительных мероприятий он мог переть на себе всю снарягу взвода со взводным в придачу. Росту в Антохе было целых двести семь сантиметров, что вкупе с широченными плечами и лицом свирепого убийцы должно было гарантировать ему спокойную жизнь, но не тут-то было. Почему-то именно Антоха всегда становился объектом разного рода попыток развязать конфликт со стороны куда менее габаритных сограждан. Несмотря на свою устрашающую внешность Антоха был добряком, его любили детвора и всяческая живность. Главное было его не выводить из себя. Сделать это было практически невозможно, но некоторым это удавалось, и тогда всем без исключения становилось душно. Антоха начинал планомерно уничтожать все живое вокруг, не особенно разбирая своих и чужих. Так сложилось, что единственным, кого он воспринимал в любом состоянии, оказался я. Почему, не знаю. Но когда в самом начале службы Антоху решили поучить жизни «деды», именно я спас их от тяжелых увечий, а Антоху от тюрьмы. И с тех пор почетное право успокаивать разбушевавшегося Лося прочно закрепилось за мной, чему я был не то чтобы рад. Страшно. Представьте себя летящего на вас с совершенно безумными глазами бешеного медведя, которого вам предстоит успокоить. Всякий раз я думал «А вдруг в этот раз не услышит?». Но обходилось. Радовало только одно – такие приключения бывали крайне редки.
По возвращении из армии Антоха рванул в Москву, которой грезил всю службу. Что его там так влекло, я не знаю. Для меня Москва навсегда осталась бестолковым суматошным равнодушным городом, и жить там я не стану ни за какие коврижки. А теперь-то и подавно, я свою «Версту» ни на что не променяю. Считай, только-только зажил по-настоящему… Лет десять от Антохи не было никаких вестей, а потом он вдруг появился на пороге в обнимку с миниатюрной рядом с ним девчушкой, которую он представил как свою будущую жену. Трехдневная пьянка в тот раз закончилась переворачиванием на спор милицейского «Уазика» с экипажем внутри и поспешным бегством из города. Историю замяли, но Антоха исчез еще на несколько лет. Где его носило, не знаю, но он регулярно появлялся, привозил какой-нибудь сувенир и вновь исчезал.
И вот он снова появился в моей жизни, чему я искренне рад.
- Нормально, это свои – успокоил я Витьку. – Он сказал, когда вернется?
- Спросил, до скольки мы работаем. Я сказал, что круглосуточно. Тогда он спросил, во сколько вы тут бываете. Я сказал, что в основном по ночам. Он кивнул и ушел.
Ясно, ночью приедет. Ну и хорошо, пообщаемся без суеты.
В баре надолго задерживаться не стали, до Теплых Рос еще ехать и до вечера нужно вернуться. Катили по трассе, открыв настежь окна и полной грудью вдыхая пьянящий запах предосенней тайги и нагретого солнцем травостоя, во весь голос подпевая несущейся из приемника попсе и временами вольно переделывая бессмысленные тексты на свой лад. Смысла получалось еще меньше, но было весело. А потом Эрика убрала звук и повернулась ко мне всем телом:
Мне бы только хотелось, чтобы
(Я банальность скажу, прости)
Солнце самой высокой пробы
Озаряло твои пути.
Мне бы вот разрешили только
Теплым ветром, из-за угла,
Целовать тебя нежно в челку
Цвета воронова крыла.
Мне бы только не ляпнуть в шутку —
Удержаться и промолчать,
Не сказав никому, как жутко
И смешно по тебе скучать.
Вера Полозкова, «Мне бы только хотелось»
Как все-таки удивительно любить девочку-поэта. В нескольких строках она умеет так сконцентрировать свою любовь, что остается только ее поцеловать, что я и сделал, прижавшись к обочине.
- Спасибо тебе – я посмотрел в ее смеющиеся глаза.
- И тебе…
Бар ВЕРСТА
Продолжение следует
фото из сети