или «Это не те хоббиты, что вы ищете!»
Глава, где происходящее нам показывают с точки зрения Пиппина. Несмотря на то, что называется она Урук-хаи, это по праву его глава. Если раньше Братство сталкивалось с орками только в битве или во время погони, то в этой главе двое младших хоббитов оказываются в самой гуще орков в роли пленников. Есть некая горькая ирония в том, что с орками вблизи читатель знакомится через самого юного и неопытного героя – Пиппина. Для него, по хоббитским меркам ещё почти подростка, всю дорогу находящегося под руководством и защитой сильных и взрослых друзей, плен стал полной неожиданностью и шоком.
Тёмный и беспокойный сон Пиппина, с которого начинается глава, сразу протягивает ниточку к Фродо, которому ещё только предстоит оказаться в орочьем плену. И по дальнейшим ощущениям Пиппина можно понять, что в схожей ситуации будет чувствовать Фродо. По открытым нам мыслям приходящего в себя Пиппина можно восстановить и примерный ход мыслей Фродо в башне Кирит Унгол.
Толкин мало будет говорить о том, что происходило с Фродо, но одинаковый выбор слов для Пиппина и для Фродо, его упоминание в самом начале явно свидетельствуют, что многое, что касается мыслей и ощущений, применимо и к нему. Ход мыслей Пиппина, когда у него сначала явь мешается со сном, потом он постепенно осознаёт случившееся и вспоминает про Мерри, потом пытается восстановить ход событий – примерно так должен будет приходить в себя и Фродо. Выбирая для описания обеих ситуаций одни и те же образы и слова, Толкин их сознательно сравнивает:
Пиппин: dark and troubled dream; found that the dream was little worse than the waking. Pippin's aching head… Terrified Pippin lay still
Фродо: But the other dreams were horrible. And I fell into darkness and foul dreams and woke and found that waking was worse. …and he passed a hand over his aching brow. I lay here terrified.
Причём параллели эти будут проводиться не один раз. Дело в том, что Пиппин невольно в некотором смысле окажется кем-то вроде Фэтти Болджера, отвлекающего Врага от настоящего Фродо. По факту Мерри и Пиппина схватили вместо Фродо и Сэма. Если Фродо всё-таки избежит очной ставки с Сауроном, то вот Пиппину-то в этом смысле повезет меньше и он потом на собственной шкуре, пусть очень непродолжительное время, через палантир испытает то, что ждало Фродо, попади он к Саурону в руки. Саурон же впоследствии примет Пиппина за Фродо и это миссии Фродо невероятным образом поможет - Саурон будет думать, что Кольцо направляется в Минас Тирит. И ещё Пиппин окажется сродни Фродо в том, что позже столкнётся с силой, во всём его превосходящей, которой он не сможет сопротивляться.
Пиппин вспоминает, как они с Мерри неосмотрительно побежали в лес. (Фродо мог так же вспомнить, как он потеряв голову кинулся к перевалу). И в том и в другом случае имела место странная одержимость. Из его воспоминаний мы узнаём, как отважно сражался с орками Мерри и даже пара-тройка из них лишилась рук. Неудивительно, что с Мерри они обошлись ещё хуже, чем с Пином, и он долгое время находится без сознания. Но сразу становится понятно, что как минимум Мерри прекрасно может за себя постоять.
Так же нам становятся известны некоторые подробности схватки Боромира с орками. Оказывается, первую атаку он отбил, и они попытались отступить к своим, когда были вновь атакованы урук-хаями.
Общее в положении Пиппина, Мерри и Фродо в плену ещё и в приказе, своего рода охранной грамоте, согласно которому оркам нельзя было пленников и пальцем тронуть. Понятно, что в случае с орками приказы срабатывали не всегда, но хоть какая-то защита лучше её отсутствия, и она в обоих случаях сработала хоббитам на руку, хотя цели её, конечно, были страшными.
Пиппин довольно быстро приходит к сожалению о том, что он напросился в этот поход, а не послушал Элронда, который не хотел отпускать его. Он чувствует себя никчёмным, вспоминает Страйдера и ему хочется верить, что он поспешит помочь, но не знает, может ли он надеяться на это. Абсолютно понятные чувства, но если вдуматься - у Пиппина была вот эта роскошь выбора и сожаления о нём. Казалось бы, всё равно выбор он совершил на эмоциях и угодил в конечном итоге в плен, но выбор ведь у него действительно был и он даже мог раскаиваться в нём. А вот у Фродо его не было. Нет, формально, конечно, выбор был и у него, но на Совете у Элронда он уже всё про этот выбор понял. И он, кстати, никогда и не сожалеет о том, что вызвался нести Кольцо, он, если проследить далее по тексту, даже никогда не говорит об этом, как о своём выборе, а только как о приговоре и как о долге. В башне Кирит Унгол он только позволяет себе обмолвиться о том, что очень хотел бы, чтобы кольцо никогда не нашлось. Но опять же по ходу текста очевидно – он эту судьбу принял и никогда нигде не задавался вопросом, а стоило ли это делать и если стоило, то ради чего. Он всегда знал, ради чего. Поэтому диалог в конце фильма Две башни: «На что мы опираемся? – В мире есть добро, мистер Фродо, и за него стоит сражаться» вызывает у меня лютый фэйспалм, хоть чем меня закидайте, он сам по себе является примитивным, но ещё и очередным напоминанием мне о том, как угробили в этом кино такой проработанный, глубокий, благородный и цельный образ толкиновского героя, каких поискать ещё. «Меня отправили в Мордор, значит, я иду в Мордор, а что там со мной случится, тому и быть» versus «На что мы опираемcя, Сэм?» на пороге Мордора.
Но вернёмся к Мерри и Пиппину. Орки, конечно, знают толк в обращении с пленниками. Даже если они не хватаются за ножи и пыточные инструменты, они умеют нагнать страху на кого угодно.
Но помимо столкновения с орочьим обращением Пиппин узнаёт, что орков три отряда, и они не сильно друг другу дружественны. Что снова наводит на параллели с Кирит Унголом, потому что там будет похожая история, два отряда, два главаря и дело-таки там дойдёт до большой свары, которая перевернёт ситуацию на сто восемьдесят градусов.
Здесь же один отряд орков пришёл из Мории с целью отомстить, один из Орфанка – урук-хаи во главе с Углуком, и третий отряд – мордорские орки, причём не рядовые, а из Лугбурца, то есть из Барад-Дура. А значит Гришнак действительно знал, за чем он был послан и что искал. Он вполне мог быть из числа орков, пытавших Голлума. Скорее всего и отправлен был неспроста. И он говорит о том, что на том берегу их ожидает крылатый назгул. Вот когда перед Пиппином замаячила первый раз перспектива быть унесённым назгулом в Лугбурц. Гораздо раньше случая с палантиром.
Эти, под предводительством Углука и Гришнака, пришли именно за хоббитами, а точнее, за Кольцом. Те, кто последние два отряда послал, Саурон и Саруман, тоже заклятые союзники и конкурируют между собой в борьбе за главный приз. Так что в стане Врага каждый сам за себя. И это очень хороший знак и характеристика Зла у Толкина.
Факты об орках подаются автором как бы невзначай в процессе их бесконечных разборок. Например мы узнаём, что Саруман кормит урук-хаев человечьим мясом. Нормальный такой рацион.
Очередная орочья ссора предоставляет Пиппину шанс незаметно освободить руки. Несмотря на молодость и неопытность, он тоже оказывается парнем не промах.
Оркам надоедает тащить на себе пленников и Углук решает привести их в чувство, чтобы заставить их бежать самих навстречу уготованной им участи.
He was healing Merry in orc-fashion; and his treatment worked swiftly. When he had forced a drink from his flask down the hobbit's throat, cut his leg-bonds, and dragged him to his feet, Merry stood up, looking pale but grim and defiant, and very much alive. The gash in his forehead gave him no more trouble, but he bore a brown scar to the end of his days.
'Hullo, Pippin!' he said. 'So you've come on this little expedition, too? Where do we get bed and breakfast?'
'Now then!' said Uglúk. 'None of that! Hold your tongues. No talk to one another. Any trouble will be reported at the other end, and He'll know how to pay you. You'll get bed and breakfast all right: more than you can stomach.'
Орочье лечение подействовало быстро. Он влил хоббиту в горло питьё из фляги, разрезал верёвки на ногах и заставил встать. Мерри поднялся, он был бледен, но вид у него был мрачный и вызывающий, и очень живой. Глубокая рана на лбу больше не беспокоила его, но коричневый шрам он носил до конца своих дней.
«Привет, Пиппин! – сказал он. – Тоже в этом походе? Где наш ночлег и завтрак?»
«А ну! – рявкнул Углук. Размечтался! Прикусите языки. Разговоры запрещены. Доложено будет о любой пакости, а уж Он с вами расплатится. Дойдёт и до ночлега с завтраком, только смотрите, не лопните.
Пиппин, не испугавшись угроз, решается на отчаянный шаг – отбежать подальше, и оставить знак друзьям, которые могут идти по следу – застёжку эльфийского плаща. В глубине души он хочет надеяться на помощь. И хотя Арагорн с друзьями гнались за орками исключительно ради самих Мерри и Пиппина, но попади они к Саурону или Саруману – их могли под пытками заставить рассказать что угодно, в том числе и всё о Фродо и Кольце, тем самым миссия Фродо, и так почти безнадёжная, была бы обречена.
Штрих к характеру Пина:
A whip-thong curled round his legs, and he stifled a cry.
Кнут обвился вокруг его ног и он подавил крик.
А далее события развиваются по неожиданному сценарию. У орков появляются преследователи, но это не Арагорн, Гимли и Леголас. Пиппин ругает себя за то, что не давал себе труда разузнать получше о землях, через которые ему предстояло идти, потому что никогда не думал, что они с Мерри окажутся одни, без Гэндальфа, Страйдера или Фродо. Единственное, что он вспомнил, что конь Гэндальфа был из этих земель, это звучало оптимистично, но Пиппин также понимал, что если начнётся заварушка, то они скорее всего погибнут в ней вместе с орками.
Когда Углук понял, что дело принимает очёнь серьёзный оборот, его приказ звучит очень жестоко и не оставляет хоббитам шанса: пленников следует стеречь и не убивать… до тех пор, пока не окажется, что враги одерживают верх. Они не должны иметь возможности позвать на помощь и не должны дождаться спасения. Хоббитам вновь связывают ноги.
Единственным плюсом во всём этом было то, что Пиппин и Мерри оказываются рядом и даже получают возможность перекинуться парой слов. Мерри говорит, что не в силах что-либо предпринять, даже если бы он был не связан. И Пиппин вспоминает про лембас. Правда, охранники прерывают их разговор на этом месте.
Но орки тем хороши, что не очень-то слушаются приказаний своего начальства. Когда роханцы напали на орков, охранники покинули пост и Мерри и Пиппин остались одни. Но тут же попали в лапы к Грышнаку, который кинулся их обыскивать, и по странному блеску в его глазах Пиппин вдруг понял, что орк знает о Кольце. И пошёл ва-банк. А Мерри ему подыграл. Играли они с огнём, но добились того, что Грышнак схватил их и потащил прочь,подальше от Углука и его охранников. Неизвестно, чем бы обернулось дело, но Грышнак налетел на всадника, выхватил меч, чтобы убить хоббитов, лезвие звякнуло и блеснуло и дальше роханцы своего не упустили. А хоббиты остались живы и оказались вне круга осады. Тут и пригодилась предусмотрительность Пиппина, который ранее незаметно освободил себе руки. Но первое, что они сделали, оказавшись на свободе – перекусили лембасом прямо на поле битвы, и это напомнило им друзей и придало сил.
Они отползли подальше от поля боя и, беззаботно болтая, скрылись в лесу. А Углук пал в поединке с Эомером. И «ни в Мордоре, ни в Изенгарде никогда не узнали, что стало с орочьими отрядами. Только дым от костра был виден многим зорким глазам».
А Мерри предрекает Пиппину стать героем целой главы в книге Бильбо.