– Я готов ответить на ваши вопросы, – сказал он спокойно.
Мейер, облокотившись на стол, изучающе посмотрел на него.
– Такой уровень владения копьём я видел только у ветеранов, прошедших сотни схваток. Да и то – не у всех.
– У меня было... время, – Гилен слегка наклонил голову, его голос звучал ровно, но в словах чувствовалась глубина прожитых лет. – Много времени. И много сражений. Когда ты дерешься не ради славы, а чтобы выжить – учишься быстрее.
"За многие сотни тысяч лет я смог придумать многие техники и стили, и дать их разумным", – подумал Гилен. – "Не всё мне подходит в этом теле, но кое-что использовать возможно".
Сайлос за соседним столиком что-то записал в блокнот, его пальцы двигались почти бесшумно.
– А что до выпивки... – Гилен продолжил, – представьте, что ваш меч затупили перед боем. Алкоголь делает то же самое с вашим разумом. Замедляет реакцию, рассеивает внимание. В настоящем бою, где каждая секунда на счету, это может стоить вам жизни.
Капитан задумчиво потер подбородок, а несколько матросов переглянулись. В воздухе повисло молчание – впервые за долгое время они слушали, а не спорили.
Гилен неторопливо провёл ладонью по краю стола, собирая мысли.
"Закалка тела — это не просто мускулы и удары. Это выносливость сосудов, скорость мысли, чёткость рефлексов. Представьте кузнечный клинок — его не просто бросают в воду, а медленно закаляют, слой за слоем. Так и тело: правильное питание, вода, сон и трезвость перед битвой делают из вас оружие, а не мешок с костями".
Капитан Мейер хмыкнул, почесав щетину.
— Но есть же навыки сопротивления ядам. Мои ребята не раз выживали после отравленного вина!
— Навык — это щит, но даже щит трескается, если по нему бить годами, — Гилен покачал головой. Один глоток — не убьёт. Но печень, почки, мозг — они не восстанавливаются волшебно. Рано или поздно цена накапливается.
Из толпы матросов раздался голос:
— А как же праздники? Или девки? Без выпивки ведь ни то, ни другое не в радость!
— В спокойное время — пейте, гуляйте, — он даже слегка усмехнулся. — Но перед битвой? Один момент замешательства — и тебя даже боги не спасут. Видел я, как гибли великие воины... из-за дрожащих рук и мутного взгляда.
Тишина в таверне стала ещё глубже. Даже Сайлос перестал писать, его перо замерло над страницей.
— Ладно, Рубиновый... Ты хоть и зануда, но не дурак. До экспедиции — сухой закон.
Где-то в углу кто-то тихо застонал, но никто не стал возражать.
Гилен откинулся на спинку скамьи. Первый шаг был сделан.
Каждый день начинался одинаково — с рассвета команда уже стояла на плацу, отрабатывая удары, перестроения и тактику боя в узких проходах. Капитан Мейер не давал никому расслабиться, его голос гремел над тренировочным полем:
— Быстрее, черти! В "Горле" вас никто ждать не будет!
Клинки звенели, щиты стучали, а песок под ногами превращался в месиво от бесконечных манёвров. Даже самые ленивые матросы к концу первой недели стали двигаться как отлаженный механизм.
Вечера принадлежали Гилену.
Когда солнце клонилось к горизонту, он удалялся в свою каюту, где погружался в медитацию. В тишине, под мерное покачивание корабля, он сосредотачивался на тонких энергетических каналах — меридианах, которые с каждым днём становились прочнее. Его Исток Крови, тот самый крошечный алый кристалл в глубине сознания, теперь пульсировал ровнее, вырабатывая силу без помощи внешних источников.
Иногда по ночам из-под двери его каюты пробивался слабый багровый свет. Матросы, случалось, замечали это, но предпочитали не задавать вопросов.
Накануне экспедиции тренировки стали менее интенсивными — капитан дал команде передохнуть, но запретил расслабляться полностью. Гилен же провёл финальную медитацию, проверяя каждый меридиан, как капитан проверяет снасти перед штормом.
Когда утром они наконец сошли на обнажившееся дно, все были готовы.
По крайней мере, они так думали.
Капитан Мейер встал перед строем, его единственный глаз сверкал, как пиратская монета на солнце. Он окинул команду взглядом, после чего громко плюнул на камни под ногами.
— Ну что, ублюдки морские! — его голос гремел, как штормовой прибой. — Две недели вы тут тряслись, как девки перед свадьбой, а теперь вот он — наш шанс! Видите эти чёрные камни? Это не руины, это — сундук с сокровищами, который только и ждёт, чтобы его вскрыли вашими кривыми рожами!
Он прошелся перед строем из сорока человек, сапоги гулко стучали по камням.
— Там, в этом проклятом "Горле", вас ждёт всё, о чём вы мечтали! Драгоценности? Будут! Опасность? Ещё какая! Смерть? О да, она уже накрыла стол и ждёт самых тупых! — Он резко остановился, ткнув пальцем в сторону ближайшего матроса. — Но если кто-то из вас, кусок солёного дерьма, думает, что можно просто прийти и набить карманы — вы ошибаетесь! Там всё ещё мокро, скользко, и полно тварей, которые с радостью сожрут ваши жалкие задницы!
Команда заржала, но капитан не дал им расслабиться.
— Так что слушайте сюда, тухлые медузы! Держите строй, не отходите далеко, и если увидите что-то блестящее — не хватайте как последние алкаши перед кабаком забытую кем-то бутылку! Потому что если кто-то потянет за не ту верёвку или наступит не на тот камень — мы все дружно отправимся к морским чертям! А я, забери меня Бездна, ещё не готов!
Он сделал паузу, оглядывая их, а потом широко ухмыльнулся.
— Но если всё сделаем правильно — нас ждёт слава, о которой будут рассказывать в тавернах ещё сто лет! Так что, падаль морская, готовы ли вы к приключениям?!
Команда взревела в ответ, и капитан довольный кивнул.
— Тогда вперёд, ублюдки! За золотом, за славой, и за такими историями, после которых даже ваши внуки будут охреневать!
Горло возвышалось перед ними, словно оскал древнего исполина, навеки застывшего в предсмертном рыке.
Чёрные базальтовые колонны, испещрённые трещинами, поднимались из отступившей воды, облепленные скользкими водорослями и ракушками. Стены рухнувших зданий напоминали рёбра гигантского скелета, а узкие проходы между ними зияли, как глотка, готовящаяся сомкнуться на незваных гостях. Воздух здесь пах солью, гнилью и чем-то ещё — металлическим, словно кровь, впитавшаяся в камни за века.
Вокруг кипела жизнь, но не та, что наполняет города.
Другие команды спускались по обнажившемуся дну, каждая со своей целью: профессионалы — молчаливые, собранные, с холодными глазами — шли чётким строем, оружие наготове. Они не смотрели по сторонам, их интересовало только "Горло" и его тайны; недоверчивые — те, что бросали взгляды через плечо, сжимая рукояти мечей. Они знали: опасность может прийти не только из руин, но и со спины; хищники — ухмыляющиеся, с жадными глазами. Они оценивали не только руины, но и других искателей, высчитывая, кого можно ограбить, когда те вынесут сокровища.
Где-то впереди, в тени полуразрушенной арки, мелькнуло движение — что-то большое, скользкое, исчезнувшее в тени.
Капитан Мейер обернулся к своей команде, его голос прозвучал тише обычного, но от этого ещё весомее:
— Смотрите в оба, черти. Здесь ничего не просто так.
Гилен молча провёл пальцем по лезвию копья. Его Алый взгляд уловил в воздухе едва заметные дрожащие нити — следы чего-то, что ждало их в глубине.
Команда медленно пробиралась через мрачный пейзаж Берега Черных Отливов. Тяжелый воздух был пропитан затхлым запахом гнили, влажных водорослей и странной зловещей примесью — словно дыхание древнего зла, дремлющего глубоко внизу. С каждым шагом тяжелая грязь и песок впивались в подошвы сапог, будто не хотели отпускать путников дальше вглубь опасной местности.
Слабый ветер едва шевелил черные воды редких болотистых лужиц, отражавших серое небо. Вдали слышались тихие звуки плеска волн, разбивающихся о камни, заглушаемые лишь шорохом песка под ногами да редким криком невидимых птиц. Эта тишина была полна напряженного ожидания: каждый звук казался тревожным предвестником скрытой угрозы, готовой вырваться наружу.
Серые облака низко нависали над землей, добавляя еще больше сумрака и тяжести в окружающий мир. Путники инстинктивно сжимали оружие покрепче, напрягаясь от каждой тени, мелькавшей среди камней и кустарника. Каждый чувствовал, что здесь они совсем одни перед лицом таинственной опасности, таящейся в самом сердце этой проклятой земли.
"Горло" не собиралось отдавать свои секреты без боя.
Капитан Мейер наклонился к Гилену, понизив голос до хриплого шёпота и предупреждая, как выглядит жемчуг, за которым они спустились:
— Чёрные, как ночь в шторм, и гладкие, как задница русалки. Размером с глазное яблоко — не меньше. Но хватать всё подряд не надо: только те, что в брюхах утопцев с красными гребнями на шлемах. Остальные — гнилушки, в руках рассыплются.
Он выпрямился, щёлкнув пальцем по своему глазному яблоку для наглядности.
Гилен кивнул, но его внимание уже скользило дальше. Алый Взгляд раскрывал мир за пределами человеческого восприятия: в ста шагах справа шла группа наёмников — их ауры пульсировали агрессией, а взгляды слишком часто скользили в сторону команды «Жгучей Мэри»; под землёй, в узких трещинах между базальтовых плит, копошились тенистые существа — длинные, скользкие, с щупальцеобразными отростками. Они замирали, чувствуя шаги сверху; в лужах, оставшихся после отлива, плавали не просто вода и тина — там извивались полупрозрачные создания, похожие на угрей, но со слишком большим количеством глазам.
— Капитан, — Гилен едва сдвинул очки на переносице. — Мы не одни. У нас гости, и не только впереди, но и сверху.
Мейер хмыкнул, небрежно поглаживая рукоять абордажного топора:
— Ну конечно не одни. Это ж "Горло" — тут даже камни за тобой следят.
Где-то в глубине руин что-то щёлкнуло — сухо, как ломающаяся кость.
Оба замолчали, прислушиваясь.
Где-то впереди, за полуразрушенной колоннадой, раздались резкие крики, звон стали и противный хлюпающий звук рвущейся плоти. Бой уже начался — кто-то нарвался на неприятности раньше них.
Команда моментально напряглась.
— Собраться! — рявкнул Мейер, и матросы сомкнули строй, щиты наружу, клинки наготове.
Один из молодых бойцов, белея лицом, начал быстро шептать молитву:
— Ледяной Бог, укрой нас своей дланью...
Разведчик, худощавый парень с шрамом через глаз, подполз к капитану:
— Ползуны и утопцы. Штук пятьдесят. Ползуны — те, на восьми ногах, ядовитые. Утопцы — те, что с красными гребнями, но они не одни...
Гилен молча анализировал ауры: ползуны светились ядовито-зелёным, их импульсы резкие, нервные. Утопцы мерцали тусклым багрянцем, словно подёрнутые морской пеной.
— Щиты вперёд! Копейщики — за ними! Рубим, колем, не разбегаемся! — Мейер выхватил топор. — Рубиновый, твоё копьё сейчас очень пригодится.
Гилен кивнул, занимая позицию. Его пальцы сжали древко, Алый Взгляд выхватывал слабые места в надвигающейся массе тел.
Из-за камней уже выползали первые твари.
Первыми из тени вырвались ползуны — их восьмилапые тела скользили по камням с неестественной скоростью, клыки блестели ядом. Но команда не дрогнула.
— Щиты сомкнуть! Копья вперёд! — рявкнул Мейер.
Строй сомкнулся, и первые твари врезались в стену из щитов, натыкаясь на острия копий. Гилен бил точно — его оружие пронзало глаза и пасти, не давая монстрам прорваться.
Утопцы навалились следом, их трупно-синие тела качались на кривых ногах, а красные гребни на шлемах рдели, как свежая кровь.
— Клин рубит! Копья держат!
Матросы работали как механизм: щиты сдерживали натиск, топоры и мечи рубили в ответ. Гилен заметил, как один из утопцев рвётся к флангу — его копьё метнулось вперёд, пробив гребень. Труп рухнул, обнажив в разорванном брюхе чёрный жемчуг.
Бой длился не больше десяти минут. Когда последний ползун распластался на камнях, команда отступила, перегруппировалась.
— Раненые? — Мейер окинул взглядом строй.
— Царапины, капитан. Ничего серьёзного.
Гилен вытер лезвие копья. Они сработали идеально.
Но где-то в глубине "Горла" что-то зашевелилось в ответ.
Не успели матросы собрать первые жемчужины, как воздух наполнился противным булькающим смехом.
Разведчик вполголоса выругался, указывая в сторону ближайшей полузатопленной арки:
— Водяные и кикиморы... И что-то большое с ними. Анцыбал, если не ошибаюсь.
Гилен резко повернул голову. Его Алый Взгляд зафиксировал новые ауры: водяные — мерцали сине-зелёным, как гнилушки в болоте, их движения были плавными, но обманчиво быстрыми; кикиморы — пульсировали грязно-жёлтым, их длинные пальцы с когтями скребли по камням, оставляя царапины; анцыбал — его аура горела ядовито-багровым, как гнойник.
Из тени выступила фигура, напоминающая кривого сатира — козлиные ноги, покрытые слизью, рогатые голова с выпученными глазами.
— Моя вода... Мои жемчуга... — его голос хлюпал, как грязь под ногами.
Капитан Мейер не стал ждать.
— Щиты в круг! Копейщики — через плечо! Не дать окружить!
Первая волна водяных накатила, как прилив. Их пальцы-трости хлестали по щитам, пытаясь вырвать оружие из рук. Один матрос не удержался — когти кикиморы впились ему в плечо, но прежде чем тварь успела рвануть, Гилен пронзил её горло.
Анцыбал не торопился. Он наблюдал, его рогатая тень колыхалась за спинами существ.
Кикиморы полезли по стенам, прыгая сверху. Один приземлился прямо в центр строя — топоры рассекли его, но строй дрогнул.
Гилен видел, как капитан Мейер рубил водяного за водяным, но их было слишком много.
Тот повернулся как раз вовремя — болотный черт уже размахнулся костяным трезубцем.
Удар пришёлся в щит, отбросив Мейера на камни.
Гилен рванул вперёд. Его копьё просвистело в воздухе, но анцыбал ловко уклонился, смеясь хрипло.
— Моя вода... Моя сила...
Тогда Гилен сменил тактику.
Он ударил не в тварь, а в землю под ней — древко копья вонзилось в мокрый камень, и анцыбал на миг потерял равновесие.
Мейер вскочил, его топор со свистом рассек воздух — и рогатая голова покатилась по камням.
Без своего предводителя, водяные и кикиморы замешкались.
Команда рванула вперёд, как один механизм. Щиты били по мордам, топоры рубили, копья добивали.
Когда последняя тварь рухнула, наступила тишина.
— Раненые? — Мейер вытер окровавленный лоб.
Гилен подошёл к обезглавленному анцыбалу. В его ауре ещё теплился тёмный жемчуг — крупнее, чем у утопцев.
— Капитан... Мы нашли нечто интересное.
Но прежде чем Мейер ответил, земля под ногами дрогнула.
Где-то в глубине "Горла" проснулось что-то большее. На вопрос Гилена, что это, капитан Роберт Мейер начал свой рассказ:
— Потому что Горло — не просто руины, — Мейер вытер клинок о штанину, его голос внезапно смягчился, будто вспоминая старую балладу. — Он защищает то, что когда-то было любовью...
Гилен повернулся к нему, и в тишине между каменных громад капитан начал рассказ:
— Белегорн Сиятельный. Принц волн, герой, в чьих жилах текли ярость океана и нежность прибоя. Полюбил он не земную девушку, а дочь моря. Русалку, чьи песни сводили с ума даже луну. Но её дар был жесток: лишь раз в неделю, на два хрупких часа, море отпускало её, заменяя хвост ногами. Двух часов ему хватило, чтобы потерять голову. Двух часов ей хватило, чтобы обречь его на вечную тоску.
Капитан провёл рукой по базальтовой стене, будто гладя древнюю рану.
— Белегорн искал способ быть с ней всегда. И нашёл — в тени Зарукса, бога глубин. Сделка была проста: принц принимал Дар Воды, строил подводный дворец, где они могли бы жить вместе. Но русалки... они не вечны. Триста лет — и её тело стало пеной, её голос — шепотом волн. А он остался. С мешком жемчуга, который собирал для неё каждый день. С цветами, что больше никто не носил в волосах.
Где-то в глубине Горла снова дрогнули камни, и капитан понизил голос:
— Его горе было таким огромным, что заразило саму воду. Те, кого море поглотило, вставали снова — утопцы с красными гребнями, хранящие в своих брюхах последние подарки погибшей любви. А сам Белегорн... теперь он Морской Король. И в это время он может выйти на берег, если его позовет женщина, влюбленная в него. Но она должна его по-настоящему полюбить. И тогда он выйдет, чтобы снова искать ту, что давно стала пеной.
Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Даже матросы, обычно такие шумные, молчали.
Гилен смотрел в темноту, где дрожали отблески воды.
Капитан горько усмехнулся:
— Последние слова, что он не успел ей сказать. Теперь они наши — если осмелимся забрать.
Где-то в глубине что-то застонало — звук, похожий на крик чайки над пустынным берегом.
Морской Король проснулся.
Если хочется узнать, что будет дальше, книга полностью доступна на АТ
